‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Всероссийский батюшка

«Иоанн Кронштадтский был не просто замечательным пастырем, не только великим молитвенником. К нему сходились все нити духовной жизни нашей страны».


Об авторе. Николай Михайлович Коняев
родился в 1949 году. Секретарь правления Союза писателей России. Автор книг о Митрополите Иоанне (Снычеве), священномученике Вениамине, Митрополите Петроградском, игумене Валаамского монастыря Дамаскине и других. Широкую известность получили его биографические книги о поэте Николае Рубцове, писателе Валентине Пикуле. Романы и повести Николая Коняева отмечены премией имени Василия Шукшина, премией имени Андрея Платонова, медалью св. благоверного князя Александра Невского. Живет в Санкт-Петербурге.

Конец XIX и начало XX века отмечены в истории России многими замечательными судьбами и великими свершениями, но, пожалуй, самое необыкновенное из них — это праведная жизнь и поразительные чудотворения, совершенные святым праведным Иоанном Кронштадтским.

Кажется, как писал его биограф Иван Константинович Сурский, Иоанн Кронштадтский и был предназначен Господом Вседержителем, чтобы показать людям, что Сила Божья не ослабела с веками, но может и в наше время — материализма и безверия — творить великие знамения и чудеса, как и в первые века Христианства.

Иоанн Кронштадтский был не просто замечательным пастырем, не только великим молитвенником и целителем. К нему сходились все нити духовной жизни нашей страны, и не случайно Иоанн Кронштадтский — «он для всех батюшка!» — заслужил народный титул Всероссийского батюшки.

Из призыва Иоанна Кронштадтского

14 июня 1990 года в Ленинграде было солнечным и ярким.

Набережная реки Карповки была заполнена народом.

Людей было так много, что некоторые залезли на ограду Иоанновского монастыря, многие стояли на крышах домов на другом берегу Карповки.

Все они не сводили глаз с Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, который поднялся на небольшой помост, чтобы огласить Деяние освященного Собора о прославлении Иоанна Кронштадтского в лике святых.

Протоиерей Валерий Швецов в те дни был недавним выпускником физического факультета Ленинградского университета, и желание посвятить себя служению Богу, уже давно бродившее в нем, окончательно «ударило в сердце» именно в дни прославления Всероссийского Батюшки. Времени до вступительных экзаменов в Духовную семинарию почти не оставалось, но чудесным образом удалось собрать необходимые справки, и документы в семинарию Валерий успел представить в срок.

Правда, радость, что его допустили к экзаменам, омрачалась мыслью о конкурсе. На двадцать пять семинарских мест подано было почти сто заявлений.

Валерий опасался не только самого конкурса. В те годы еще действовало негласное правило, по которому уполномоченный по делам религии, проверяя списки будущих семинаристов, в первую очередь вычеркивал из них выпускников светских вузов.

Тем не менее экзамены Валерий сдавал, и здесь его тоже сопровождали маленькие чудеса. Например, перед экзаменом целый вечер читал он о призвании Апостолов, а на экзамене для сочинения эту — «Призвание двенадцати Апостолов» — тему и задали.

Но самое большое чудо ждало впереди.

Сразу после завершения экзаменов объявили, что набирают на учебу еще один курс, а главное — такое тоже произошло впервые! — уполномоченные не будут проверять списки абитуриентов, зачисленных в семинаристы.

— И я поступил, — говорит отец Валерий. — И многие другие абитуриенты, которые и не надеялись поступить, тоже стали семинаристами. И поступив в семинарию, мы так себя и называли — призывом Иоанна Кронштадтского! И все мы стали священниками…

Сейчас отец Валерий — благочинный Красносельского округа Санкт-Петербургской епархии, в пределы которого входит и Кронштадт, где просиял полтора столетия назад святой праведный Иоанн Кронштадтский.

Я слушал рассказ отца Валерия и думал, сколь многое преобразилось в нашей стране после прославления Кронштадтского чудотворца.

Всего год после этого Ленинград носил свое советское имя, и уже 12 июня 1991 года превратился в Санкт-Петербург.

А в благочинии самого отца Валерия Швецова?

Станция Володарская, где находится созданный при участии и по благословению Иоанна Кронштадтского храм преподобномученика Андрея Критского и где служит сейчас отец Валерий, стала платформой Сергиево. Так она называлась до революции, отсюда ехали паломники в находящуюся неподалеку Троице-Сергиеву пустынь, но — так получается! — что легла на это переименование чудотворная тень святого праведного Иоанна Кронштадтского — Ивана Ильича Сергиева…

Сергиев род

Меж крутых берегов, превращающихся то в красные горы, то в ослепительно белый алебастр, течет река Пинега.

«Боже мой, — восклицал здесь в восторге путешественник. — Что это за горы! То они идут на целую версту неприступными крепостями и вдруг обрываются глубокими ущельями, покрытыми густой зеленью, то громадными утесами, которые, того и гляди, кажется, готовы рухнуть над головою зрителя; у подошвы их понаделаны природой причудливые пещеры; то высятся прямо в небо колоссальные замки самых фантастических форм и очертаний, и надо всем этим волшебным Миром высоко наверху стоит дремучий лес, а еще выше — светлое, синее северное небо».

Здесь, среди темных ельников, среди светлых, выстланных беломошником сосновых боров, где нет ни змей, ни клещей, просияло столько русских святых, что путешественники издавна называют этот северный край Русской Фиваидой… Многие из здешних святых были учениками Преподобного Сергия Радонежского или учениками его учеников, и — случайно ли? — имя великого почитателя Святой Троицы прилипло и к роду священнослужителей Сурского прихода.

В этом роду, в семье бедного сельского дьяка Ильи Сергиева и родился первенец, которому суждено было просиять для всей России еще при своей земной жизни.

Произошло это в глухую осеннюю ночь на 19 октября 1829 года у Летовских холмов, которые пять тысячелетий назад были берегами великой реки…

Будучи уже известным по всей России молитвенником и чудотворцем, Иоанн Кронштадтский построит в родной Суре каменный храм.

— Кому суждено Богом создать этот величественный храм?! — скажет он на освящении. — Не человеку, отличающемуся знатным родом или званием, или богатством, но человеку неродовитому, сыну бывшего сельского причетника, служившего в этом же селе, в котором по крайней мере три с половиною столетия преемственно в разное время священствовали иереи из рода Сергиевых!

1829 год

1829 год памятен в истории нашей страны большими военными победами.

Это год замечательных успехов русской армии Ивана Федоровича Паскевича на Кавказе и героических забалканских походов Ивана Ивановича Дибича, в результате которых был заключен Андрианопольский мир с Турцией. Россия обрела тогда часть Черноморского побережья, Греция — независимость, Забалканские княжества — автономию. Образовано было и Сербское княжество. Босфор и Дарданеллы открылись для торговли…

Еще в 1829 году была создана поэма «Полтава» Пушкина и напечатана переведенная Гнедичем «Илиада» Гомера.

Так начиналось правление Николая I, которого в школьных учебниках до сих пор презрительно именуют «жандармом Европы» и «Николаем Палкиным»… Оценки несправедливые, хотя бы уже потому, что помимо жесткого контроля европейских дел многое делалось этим Императором для укрепления правопорядка в стране, для развития просвещения. Именно на годы правления Николая I приходится расцвет творчества классиков русской литературы и строительства железных дорог. При Николае I российская наука и техника достигает таких высот, когда открытия, сделанные русскими учеными, начинают определять развитие всей мировой цивилизации…

Появление будущего светильника Русской церкви, защитника Православия и монархии, великого чудотворца Иоанна Кронштадтского тоже относится к первым годам правления Николая I.

Что это? Случайное совпадение или великий знак, явленный нам в селе Сура, вставшем высоко над окрестностью, в живописной излучине Пинеги?

Отвечая на этот вопрос, можно определенно сказать только то, что ничего случайного нет в Божьем мире…

Сурский отрок

Сурожане разглядели в Иване Сергиеве большого молитвенника и часто просили его помолиться, когда приходила беда.

И так чиста была детская душа Ивана Сергиева, что ясно видел он то, чего не видят обыкновенные люди. Когда ему было всего шесть лет, он увидел Ангела, блиставшего небесным светом, и даже испугался, но Ангел успокоил его, сказав, что он — его Ангел-хранитель и всегда будет стоять рядом с ним.

«Святой Ангел-хранитель ежедневно и ежечасно наставляет меня на путь спасения, — запишет Иоанн Кронштадтский в дневнике, многие годы спустя. — Я это вижу сердечными очами, ощущаю и благодарю Бога и приставника Божия».

Ум раскрылся

А вот с учебой у Ивана Сергиева поначалу дела шли неважно…

Ему было шесть лет, когда отец купил ему букварь, и ребенка начали учить грамоте. Учеба продвигалась с трудом. Мальчик никак не мог усвоить соответствие между речью и письмом, между звуками и буквами «Аз», «Буки», «Веди». Ему казалось, будто звук «А»существует сам по себе, а буква «Аз» сама по себе…

За несколько лет упорной учебы мальчик только и научился, что с трудом разбирать по складам печатный текст.

Приход храма, где служил псаломщиком Илья Михайлович Сергиев, был бедным. Тем не менее родители надеялись на своего первенца, и в 1839 году, когда ему пошел десятый год, они собрали последние деньги и определили сына в Архангельское приходское училище.

Первые месяцы, проведенные здесь, едва ли не самые печальные в жизни будущего Всероссийского батюшки. Мальчик с трудом читал, да и память у него оказалась неважной. Он не мог выучить уроков, и его осыпали насмешками и учителя, и сверстники…

Впрочем, так было и с другим светочем Православия.

В детстве с большим трудом давалось учение и Преподобному Сергию Радонежскому. Сергий был еще отроком Варфоломеем, когда, отправившись искать пропавших коней, увидел в поле под дубом молящегося старца. Отрок попросил старца помолиться о даровании ему разумения грамоты, а потом пригласил посетить родительский дом. Перед трапезой старец дал Варфоломею книгу и велел читать псалмы. Родители пытались объяснить, что мальчик не умеет читать, но старец не стал слушать их.

— Читай! — сказал он, и Варфоломей начал читать, удивляя всех и самого себя прекрасным знанием грамоты…

Так же получилось и у Ивана Сергиева. Испытывая трудности с учебой, он не злился, не предавался праздным мечтаниям, а только скорбел, что отец напрасно отрывает от семьи последние крохи для оплаты его учебы. Когда все засыпали, мальчик вставал на молитву. Чаще всего он молился, чтобы дал ему Бог свет разума на утешение родителям.

Вот и в тот вечер — по-прежнему ничего не мог он уразуметь из пройденного, ничего не помнил из сказанного учителем — упав на колени, принялся горячо молиться мальчик. Он не помнил, долго ли пробыл в таком положении, но вдруг точно потрясло его всего. И хотя не прозвучали слова — «Еже просил еси, имаше восприяти!» — точно завеса упала с глаз, раскрылся ум в голове, и мальчику ясно представился урок, отчетливо вспомнил он все, что говорил учитель. И так легко, так радостно стало!

Едва рассвело, Иван Сергиев вскочил с постели, схватил книгу и в слабом рассветном свете — о счастье! — он, действительно, легко прочитал заданный текст и не только все понял, но — будто очистилась от шелухи память! — готов был слово в слово пересказать прочитанное. Все понимал он теперь и на уроке в классе.

И так и пошло дело.

К концу учебы Иван Сергиев был уже первым учеником в училище.

Но особенно радовало его то, что теперь он свободно мог читать Евангелие. Он всегда находил в чтении Евангелия утешение и уже не расставался с ним.

Надо сказать, что в дальнейшем, занимаясь обучением детей Закону Божьему, Иоанн Кронштадтский никогда не прибегал к чрезмерной строгости и возбуждал усердие учеников не насмешками и наказаниями, а любовью к делу и к детям.

Наследство отца

30 июля 1845 года пятнадцатилетний Иван Сергиев завершил учебу в Архангельском приходском училище и поступил в Духовную семинарию. Окончил он ее первым учеником и за блестящие успехи был принят на казенный счет в Санкт-Петербургскую Духовную Академию.

Произошло это в 1851 году. В этом же году умер в Суре псаломщик Илья Михайлович Сергиев. На попечении молодого студента остались лишенные каких-либо средств к существованию мать и сестры.

Казалось, не было никакого выхода, и будущий Всероссийский пастырь уже решил оставить учебу в Академии и искать себе место дьякона или псаломщика, но тут обнаружилось, что отец, проживший всю жизнь в нищете, оставил ему весьма ценное наследство. Илья Михайлович Сергиев обладал тонким каллиграфическим почерком, который и передался от него сыну.

Почерк уже выручал Ивана Сергиева в Архангельске, где он полгода исполнял должность писца семинарского правления. Небольшое жалованье стало тогда ощутимым подспорьем для семьи, ну а сейчас полученный в наследство от отца тонкий каллиграфический почерк и вообще спас студента Академии.

Узнав о бедственном положении способного юноши, руководство Академии предложило ему работу письмоводителя в канцелярии, назначив девять рублей в месяц жалования.

Весь этот заработок Иван Сергиев отсылал домой, матери.

Письмоводительская пустынь

Отшельники в поисках молитвенного уединения уходили в пустыни. Пустынью Иоанна Сергиева в студенческие годы стала комната письмоводителя.

Здесь развивал он «три душевные силы — разум, сердце и волю».

Как утверждали его однокурсники, в течение всего академического курса он ни разу не был в театре, почти не посещал студенческих вечеринок и все свободное время проводил в молитве и чтении святых отцов.

Многие вечера в своей келье-канцелярии студент Иоанн Сергиев посвятил трудам Иоанна Златоуста.

Иногда, отрываясь от книги, он вдруг начинал хлопать в ладоши, восхищаясь красотой и глубиной поучений Иоанна Златоуста, и тогда проходившему мимо человеку могло показаться, будто кто-то зашел в гости в «письмоводительскую» келью.

Впрочем, так ведь и было на самом деле. Иоанн Сергиев так глубоко проникал в книги, что вместе со святыми отцами, написавшими их, дышал он воздухом Христианской любви, вместе с ними входил в глубину богословского созерцания и переживал первые восторги общения с надмирными обителями…

Благословение матери

Если от отца будущему всероссийскому пастырю достался тонкий каллиграфический почерк, то от матери, как писал Митрополит Вениамин (Федченков), «перешли в почерк будущего светильника порывы силы». Мать, Феодора Власьевна, несомненно, была чрезвычайно энергичной женщиной «со взглядом орлицы», и влияние ее на сына было огромным.

Однажды в начале Великого поста то ли от усиленных занятий, то ли от простуды, то ли от плохого и неправильного питания Иван Сергиев сильно заболел. Врач объявил ему, что надо беречь себя и хотя бы пить молоко для поддержания сил. Иначе он не гарантирует выздоровления.

— Хорошо, — ответил Иван Сергиев. — Я согласен, но только спрошу позволения у своей матери.

— Где же ваша мать?

— В Архангельской губернии.

— Напишите как можно скорее.

Долго шло письмо из Петербурга до Суры, но вот пришел и ответ.

Феодора Власьевна посылала сыну родительское благословение, но вкушать Великим постом скоромную пищу не разрешала ни в каком случае.

Прочитав письмо, Иоанн Сергиев, кажется, даже обрадовался.

— Но в таком случае вы умрете! — сказал ему врач.

— Воля Божия, — ответил Иоанн. — Неужели вы думаете, что я променяю жизнь на благословение матери?

— Вы сами убиваете себя! Без усиленного питания вы не сможете встать на ноги!

Однако предсказание это не исполнилось, и скоро Иоанн Сергиев выздоровел.

Пророческий сон

Еще с времен учебы в Архангельске, когда семинарист Иван Сергиев пешком добирался на летние каникулы в Суру, у него появилось привычка размышлять и молиться под открытым небом.

«Идешь сотни верст пешком, сапоги в руках тащишь: потому вещь дорогая. Приходилось идти горами, лесами; суровые сосны высоко поднимают стройные вершины. Жутко. Бог чувствуется в природе. Сосны кажутся длинной колоннадой огромного храма. Небо чуть синеет, как огромный купол. Теряется сознание действительности. Хочется молиться, и чужды все земные впечатления — и так светло в глубине души»…

Во время учебы в Санкт-Петербурге, где можно было прогуливаться по академическому саду, привычка совершать молитвенное правило под открытым небом только окрепла.

Часто в академическом саду задумывался Иоанн Сергиев и о своем будущем служении Богу и людям.

Учеба подходила к концу, и он все более и более склонялся к мысли постричься по окончании курса в монашество и уехать миссионером куда-нибудь в дальние края. Хотелось прийти к язычникам, ничего не знающим о Христе, хотелось просветить их, открыть им дорогу в светлое Христово Царство.

Однажды после такой прогулки, которая была совершена то ли по академическому саду, то ли по дебрям Китая и Юго-Восточной Азии, Иоанну Сергиеву приснился удивительно ясный — можно было разглядеть все детали и все подробности! — сон.

Иоанн Сергиев увидел себя в священнических ризах посреди огромного величественного собора.

Все предметы внутреннего убранства явственно представились Иоанну Сергиеву и, глядя на них, он понимал, что собор этот не мог быть воздвигнут среди языческих поселений Юго-Восточной Азии. Тем не менее получалось, что здесь и следовало Иоанну Сергиеву заняться миссионерской и проповеднической работой.

— Где я? — задался он вопросом.

И ему было открыто, что он находится в соборе во имя святого Андрея Первозванного, в городе Кронштадте.

Медленно, все еще во сне, вошел Иоанн Сергиев северными дверьми в алтарь и вышел южными.

Этот сон Иоанн Сергиев увидел накануне завершения своей учебы.

Собор во имя Апостола Андрея Первозванного в Кронштадте.

В 1855 году он получил в Санкт-Петербургской Духовной Академии степень кандидата богословия и должен был решать: или принимать монашество и идти служить в монастырь; или остаться в миру, но тогда, чтобы получить место священнослужителя, необходимо было вступить в брак.

В канцелярии Академии подсказали, что ключарь кронштадтского собора Святого Апостола Андрея Первозванного протоиерей Константин Несвицкий по старости должен был уйти на покой, и — таковы были обычаи того времени! — наиболее желанным заместителем ему мог бы стать человек, согласившийся жениться на его дочери, Елизавете Константиновне.

Удивительно было, что Иоанн Сергиев — он практически не бывал на вечеринках! — с Елизаветой Константиновной Несвицкой оказался знаком.

Еще более поразило его прозвучавшее прямо из пророческого сна название собора…

Иоанн Сергиев отправился тогда в Кронштадт, пришел в Андреевский собор и последние сомнения рассеялись.

Этот собор он и видел во сне…

Через несколько недель Иоанн Ильич Сергиев сделал предложение Елизавете Константиновне Несвицкой, и 12 декабря 1855 года был хиротонисан во иерея к Андреевскому собору Кронштадта.

Более полувека, до самой своей кончины, служил он здесь.

Трущобная проповедь

Первую свою проповедь, произнесенную в Андреевском соборе 17 декабря 1855 года, Иоанн Кронштадтский назвал «Паси овцы Моя».

— Сознаю высоту сана и высоту соединенных с ним обязанностей, чувствую свою немощь и недостоинство к прохождению высочайшего на земле служения священнического… — сказал тогда двадцатишестилетний иерей. — Но знаю, что может сделать меня более или менее достойным сана священника — это любовь ко Христу и ко всем. Любовь — великая сила; она и немощного делает сильным, и малого великим. Таково свойство любви чистой, Евангельской. Да даст и мне любвеобильный во всем Господь искру этой любви, да воспламенит ее во мне Духом Своим Святым!

Наверное, и другие священнослужители произносили схожие слова, но завершив проповедь, они, как правило, облачались в цивильную одежду и возвращались домой, к тем большим и малым семейным радостям, которые и наполняют жизнь большинства людей.

У Иоанна Кронштадтского проповедь не завершалась отпустом. После службы он продолжал свою проповедь уже в самой жизни.

Кронштадт был тогда не только крепостью, защищавшей морской вход в столицу Российской империи, но и местом административной ссылки из Петербурга нищих и бродяг.

Люди эти ютились в землянках и лачугах на окраинах города.

Сюда, в царство безпросветной нужды, грязи, болезней и пьянства, и отправился со своей евангельской вестью молодой священник.

Настороженно встретили его обитатели трущоб.

Они так глубоко увязли в безысходности своей жизни, что не могли поверить, будто и для них засиял луч Божией любви. А порою — зачастую они сами не осознавали этого! — невыносим для них был и сам воссиявший посреди мрака свет. Они уже свыклись с сумерками, им не хотелось, чтобы свет этот озарял мерзкие и неприглядные закоулки их жизни.

Спускаясь в подвалы и поднимаясь на чердаки, где ютились отверженные люди, отец Иоанн Кронштадтский встречал здесь и подозрительность, и грубость, и откровенную злобу. Ожесточившиеся в глухой нужде люди порою гнали его от себя, сердца их не желали раскрываться для Слова Божия.

Но отца Иоанна не смущала ни настороженность его новой паствы, ни явная враждебность.

В далекие неведомые края мечтал он нести свет Евангелия, но Господь послал его сюда, как же мог он отказаться от возвращения несчастных заблудших людей к свету Православия!

— Нужно чтить и любить в каждом человеке образ Божий, не обращая внимания на его грехи, Бог единсвят и безгрешен; а как Он нас любит, что Он для нас сотворил и творит, наказуя милостиво и милуя щедро и благостно! — говорил он. — Не нужно смешивать человека, этот образ Божий, со злом, которое в нем, потому что зло есть только случайное его несчастье, болезнь, мечта бесовская, но существо его — образ Божий, все-таки в нем…

Священник Господень

Иоанн Кронштадтский не ограничивался в своей проповеди одними только словами. Он утешал брошенных матерей, нянчил детей и помогал деньгами нищим. И длилось это не неделю, не месяцы, даже не годы, а всю жизнь. Со временем городская беднота привыкла к своему пастырю, признала за своего и теперь уже наперебой зазывала батюшку к себе, ища не одной только денежной помощи, но желая получить и наставление.

Отец Иоанн никогда не отказывался от приглашений.

«Священники Господни! — говорил он. — Сумейте утешением веры обратить ложе печали страдальца-христианина в ложе радости, сумейте сделать его из несчастнейшего, по его мнению, человека человеком счастливейшим в мире, уверьте его, что в мале быв наказан, он будет великими благодетельствован по смерти: и вы будете друзьями человечества, ангелами-утешителями, органами Духа Утешителя».

Он сам и был таким священником Господним и ничто: ни зависть, ни клевета не могли заставить его свернуть с избранного пути.

— Мне недолго быть с вами, — говорил тридцатилетний священник. — Жизнь скоротечна, а блаженная или мучительная вечность наша — несомненна. Поэтому, пока я с вами и вы — со мною, мне должно сказать вам всю волю Божию о вас, я не буду смотреть, приятно или нет вам слушать меня, а буду делать свое дело…

Дневник

О том великом деле, которое изо дня в день совершал Иоанн Кронштадтский, можно прочитать в его дневнике, который он вел до последних дней жизни.

«Не истреблять этой книги и по смерти моей, — записал он 14 декабря 1856 года на внутренней стороне переплета дневниковой тетради. — Может быть, кто-нибудь найдется подобный мне по мыслям и по чувству и покажет свое глубокое сочувствие написанному в этой книге, если не всем, чего я и не смею надеяться… то по крайней мере, некоторым местам ее».

Слова достаточно обычные в предисловии к завершенному труду, но помещать их перед пустой тетрадью, в которой еще только будет описана «борьба с помыслами и страстями, покаянные чувства, тайные молитвы ко Господу и благодарные чувства за избавления от искушений, скорбей и напастей» — странно.

Но это для обычного человека странно.

Иоанн Кронштадтский — святой. Он берется за написание своего дневника и твердо знает наперед, о чем будет он, потому что точно знает и предстоящую ему жизнь, поскольку намерен совершить ее целиком по Воле Господней, а Воля эта уже открыта ему.

«Все хорошее и справедливое в этой книге почитаю не своим, а Божиим… — продолжил Иоанн Кронштадтский свою первую дневниковую запись. — Мои только ошибки и недостатки…»

Сейчас мы знаем, что этот необыкновенный дневник был еще при жизни Иоанна Кронштадтского издан под заглавием «Моя жизнь во Христе» и стал истинной школой духовной жизни для многих русских людей.

«Когда смущает тебя и повергает в уныние сердце твое злоба людей, вспомни, как безпредельно любит тебя всемогущий и всеправедный Господь Бог, Который до времени терпит злобу и потом во время свое достойным образом наказывает ее. Ты не можешь справиться с собою, с своим языком, с одним членом своего тела. Посуди поэтому, каков Тот, Кто правит целым миром, Кто держит его в таком изумительном порядке, Кто управляет всем родом человеческим, злобным, развращенным, готовым всегда к тому, чтобы истреблять друг друга, и между тем более благоденствующим под Его державою, чем бедствующим. Как Он всесилен и премудр в управлении таким разнородным множеством! Положись же на Него совершенно.

Когда идет дело о Тайнах Божиих, не спрашивай внутренне: как это бывает? Ты не знаешь, как Бог сотворил весь мир из ничего; не можешь, да и не должен знать и здесь, как что-либо Бог делает тайно. Тайна Божия тайною и должна для тебя остаться, потому что ты не Бог, не можешь знать всего, что безконечно премудрому, всемогущему Богу известно. Ты — дело рук Его, ничтожная тварь Его. Помни, что было время, когда не было ничего, а потом все, что есть теперь, сотворено из ничего Словом Божиим»…

Эту удивительную книгу и читал перед своей мученической кончиной последний русский Император Николай II в Екатеринбурге…

Пятерка с минусом

В 1862 году к многочисленным трудам и заботам отца Иоанна добавились обязанности учителя Закона Божия в кронштадтской гимназии.

В темно-лиловой рясе с наперсным крестом, блестевшим на груди, входил отец Иоанн в класс.

«Прошло уже много лет и теперь, как живое, стоит перед глазами его доброе, с румянцем оживления лицо и так помнится его тонкая благословляющая рука, — вспоминал один из его учеников. — Батюшка каждого из нас благословлял и ласково гладил по голове и щекам. И теперь как бы чувствуется тепло его ласкающей руки и слышится голос и помнятся его синие, проникающие в душу, глаза.

— На молитву, дети! — сказал он и повернулся к иконе.

Дежурный прочитал молитву…»

Отец Иоанн не ставил двоек, не заставлял ничего заучивать, он просто вел на уроках беседы, и поучения его дышали такой верой, что каждое слово западало в детскую душу.

Рассказывая о Спасителе, Иоанн Кронштадтский словно разгорался изнутри. Румянец на лице становился ярче. Пламенная вера дышала в каждом его слове. Слова его согревали учеников своей теплотой.

Уроков Иоанна Кронштадтского дети ожидали, как праздника. Каждый раз, когда подходил день урока «Закона Божия», всеми овладевало тихое, радостное ожидание прихода батюшки.

Желающих отвечать урок было так много, что отец Иоанн сам назначал очередь. Ну а получить неполный балл считалось большим горем.

Один мальчик даже заплакал, получив у отца Иоанна пять с минусом, и не мог успокоиться, пока отец Иоанн не пообещал вызвать его на следующем уроке.

Читая эти воспоминания, поначалу улыбаешься детскому преувеличению: вот ведь беда — пять с минусом получил, да разве это плохая отметка!

Но задумываешься, у кого получил ребенок пять с минусом, и понимаешь, что никакого преувеличения тут нет, ведь этот минус, полученный от святого, на всю земную, а может, и на будущую, вечную жизнь останется…

Как же тут не горевать о минусе?

Такова воля Господня

Рассказ полковника Михаила Дмитриевича Тимофеева

После обедни, когда уже подходили к кресту, случилась заминка.

Это отец Иоанн наклонился к девочке лет десяти, что с ребенком на руках подошла к нему.

— Батюшка! — попросила она. — Отслужите панихиду по моей маме, она умерла сегодня. Нам похоронить ее надо…

— Бедная… — сказал отец Иоанн. — Что же отец ваш не пришел?

— Папочка наш еще раньше умер! — сказала девочка. — Никого у нас не осталось.

И она заплакала.

— Я приду отслужить панихиду и провожу твою мать на кладбище! — сказал отец Иоанн и, вынув из кармана конверт, подал девочке. — Вот тебе на похороны.

— Батюшка! — громко воскликнула стоящая рядом с отцом Иоанном женщина. — Да ведь в конверте-то, знаете, сколько? Там же двести рублей!

Отец Иоанн внимательно посмотрел на женщину, потом тихо сказал:

— Эти деньги даны мне, и я могу ими распоряжаться по своему усмотрению. Сколько там было, я не знаю, значит, такова воля Господня.

Вечерняя молитва отца Иоанна

«Молитву старается лукавый рассыпать, как песчаную насыпь, слова хочет сделать, как сухой песок, без связи, без влаги, то есть без теплоты сердечной, — говорил Иоанн Кронштадтский. — Молитва — то бывает храмина на песце, то — храмина на камне. На песке строят те, которые молятся без веры, рассеянно, с холодностью, — такая молитва сама собою рассыпается и не приносит пользы молящемуся; на камне строят те, которые во все продолжение молитвы имеют очи вперенные в Господа и молятся Ему, как живому, лицом к лицу беседующему с ними».

Так учил молиться кронштадтский пастырь, так, имея очи вперенные в Господа, молился он сам.

Очевидцы утверждают, что когда отец Иоанн молился, чувствовалось, что он говорит с Богом.

Лицо его в эти минуты сияло…

Каждый день около полуночи выходил Иоанн Кронштадтский на улицу. Он просил не безпокоить его во время этих молитвенных прогулок, но его «очи вперенные в Господа» видели и замечали то, что не видят другие, и, возвращаясь домой, отец Иоанн заходил порою на чей-нибудь «огонек».

Беседовал, утешал, помогал…

Иногда оставлял все свое жалованье в таком доме, а когда не оставалось денег, отдавал и сапоги, и порою босым возвращался домой после своей вечерней молитвы.

«Потрудитесь дождаться конца»

Подвиг, принятый на себя отцом Иоанном, был не по силам окружавшим его священнослужителям, и они, как это бывает со слабыми людьми, порою и не стремились преодолеть свою слабость, а старались разглядеть в святом праведнике, оказавшемся рядом с ними, некое повреждение, заставляющее его поступать отлично от них.

— Твой-то, матушка, сегодня опять босой пришел… — бывало, говорили они Елизавете Константиновне. — Юродивый он у тебя!

Сам Иоанн Кронштадтский к подобным разговорам относился спокойно.

— Ну что же, пусть юродивый, — говорил он.

Но Елизавете Константиновне совершенно не нравилось, что ее супруг, который живет с нею, как брат, к тому же еще и раздает нищим все жалованье.

Она поддалась лукавому сочувствию сослуживцев мужа, и подано было ходатайство, чтобы жалованье священника выдавали не отцу Иоанну, а Елизавете Константиновне, как будто отец Иоанн был горьким пьяницей.

Увы…

Первые пятнадцать лет служения Иоанна Кронштадтского — это еще и годы горьких унижений.

Не раз Митрополит Исидор допрашивал его, заставлял служить при себе и доискивался, что есть в нем особенного, даже сектантского, как уверяли и доносили ближайшие священнослужители.

Дело дошло даже до обер-прокурора Святейшего Синода.

Константин Петрович Победоносцев вызвал отца Иоанна к себе.

— Ну вот, вы там молитесь, больных принимаете, говорят, чудеса творите, — сказал отцу Иоанну Константин Петрович Победоносцев, — многие так начинали, как вы, а вот чем-то вы кончите?

— Не извольте безпокоиться, — со свойственной ему простотою безбоязненно ответил отец Иоанн, — потрудитесь дождаться конца!

Медная мелочь

Иоанн Кронштадтский всегда одаривал нищих мелкими монетами и, выходя из дома, каждый раз разменивал в ближайшей лавке купца Петрова крупную ассигнацию на медь.

Так он делал изо дня в день несколько лет подряд.

Однако покупателей у Петрова становилось с каждым днем все больше, и ему было досадно отвлекаться от обслуживания их и терять время на счет пятаков и копеек.

«Шёл бы ты себе в другое место за мелочью! — однажды подумал Петров в сердцах. — Надоел, право, со своими нищими».

Батюшка только внимательно посмотрел на него и ничего не сказал, но с этого дня разменивать деньги в лавку больше не заходил.

И как-то так получилось, что и торговля пошла на убыль.

Петров пожаловался приятелю.

— А что, отец Иоанн, всё по-прежнему к тебе ходит за мелочью? — спросил тот, подумав.

— Нет, — сказал Петров. — Что-то перестал ходить, давно уже его у меня не видно.

Приятель задумался.

— Не обидел ли ты батюшку чем-нибудь? Почему он перестал ходить к тебе?

Тут лавочник и вспомнил последнее посещение отца Иоанна и свою досаду на него.

Не откладывая дела, он отправился к батюшке.

— Что случилось? — спросил его отец Иоанн. — Я ведь больше не отвлекаю тебя от торговли.

Тут Петров бросился ему в ноги.

— Батюшка, простите! — воскликнул он.

— Встань! — сказал отец Иоанн. — Не меня ты обидел, а моих бедняков, моих нищих, а с ними Бог. Я не сержусь на тебя, но и ты не отворачивайся от просящего, если можешь помочь ему чем-нибудь! Тогда и Господь от тебя не отвернется.

Отец Иоанн отслужил по просьбе лавочника молебен и снова стал разменивать у него на медь ассигнации, и постепенно торговля у Петрова опять наладилась.

Благослови, дитятко!

Отец Иоанн Кронштадтский всегда подчеркивал, что это не он исцеляет людей, а Господь по его молитвам к Нему. Господь слышал его молитвы и исполнял их: больные исцелялись.

Но иногда бывало, что и самых близких ему людей не мог исцелить отец Иоанн.

В 1871 году приехала в Кронштадт мать Феодора Власьевна и неожиданно заболела холерой.

Отец Иоанн молился, усердно ухаживал за матерью, но болезнь не отступала.

Слезы текли по лицу отца Иоанна, когда мать в последний раз открыла глаза.

— Благослови, дитятко! — попросила она сына и отдала Богу душу.

В тот день отец Иоанн записал в дневнике:

«6-го июля. В 7-м часу утра скончалась от холеры родительница моя Феодора Власьевна, на 63-м году от роду. Упокой, Господи, душу возлюбленной матери моей, рабы Твоей Феодоры, в селениях праведных.

Где я встречу после матери такую нежную любовь, такую простоту, бережность, светлость, нелицемерность, такое смирение искреннее?..

Видно, так Господу угодно было, чтобы я походил за ней во время смертельной болезни и похоронил ее, помолившись о упокоении души ее».

Похоронили Феодору Власьевну на городском кронштадтском кладбище, а над могилою ее сооружена была часовня, которую жители города очень любили.

Считалось, что молитва в этой часовне имеет особую силу…

Карьера Иоанна Кронштадтского

Через руки святого Иоанна Кронштадтского проходили миллионы рублей пожертвований — и все они до последней копейки расходовались батюшкой на благотворительность, на устроение храмов Божиих, на содержание монастырей.

С годами слава его выросла до такой степени, что не было, кажется, ни одного человека в нашей стране, кто бы не знал его. Куда бы ни приезжал он, повсюду собирались огромные толпы людей…

И тем не менее популярность никак не сказывалась на образе жизни батюшки. Как начинал отец Иоанн служить в Андреевском соборе, так и продолжал служить. Как поселился, женившись на Елизавете Константиновне Несвицкой, в церковном доме, так и продолжал жить там.

В 1875 году, на двадцатом году служения священником, отца Иоанна сделали протоиереем, и только спустя еще двадцать лет назначили настоятелем Андреевского собора. А митрофорным протоиереем Иоанн Кронштадтский сделался лишь в семидесятилетнем возрасте.

И никогда не пытался Всероссийский батюшка ни громкую славу свою, ни влияние на государственных сановников использовать для устройства собственных дел. Ни к чему ему было это, потому что главная «карьера» его совершалась в стороне от богатств, званий и почестей.

«Каждый день Господь воссозидает и новотворит меня чрез служение Литургии и причащение Святых животворящих Тайн, — говорил он. — Я вижу, чувствую, ощущаю это Божественное чудо и благодарю Творца и Воссоздателя моего, новую тварь меня возсозидающего, исцеляющего, умиротворяющего.

Что воздам Тебе, Господи, яко Ты даровал мне милость родиться и воспитаться в Православной вере и Церкви и в дорогом неоцененном Отечестве, России, в которой издревле насаждена Православная Церковь. Благодарю и славлю Тебя, как могу, по благодати Твоей!»

Великих, непредставимых высот достиг Иоанн Кронштадтский в своей главной карьере.

— Батюшка, — спросили однажды у него. — Почему вас все так ищут и ждут?

— Это значит, что велика вера у людей, — ответил он. — Не меня они ждут, а благодати Божией, которая им подается через меня.

Николай Коняев,
г. Санкт-Петербург
Окончание следует.
1656
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
1
2 комментария

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru