Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.
«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев
«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев
«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина
«Всенощная», Наталия Самуилова
Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)
«Иоанн Кронштадтский был не просто замечательным пастырем, не только великим молитвенником. К нему сходились все нити духовной жизни нашей страны».
За свою жизнь Иоанн Кронштадтский участвовал в строительстве и возрождении множества церковных соборов, но об одном из них нужно сказать особо. Ведь благодаря созданию этого Собора и удалось Всероссийскому батюшке, несмотря на многочисленные нападения бесовской силы, спасти наше Отечество в смуте первой русской революции.
Доморощенных врагов России и заграничных любителей кровавой революционной жизни смело тогда мощное движение русского народа, которое благословил Иоанн Кронштадтский.
Он превратил русское движение в Собор, и сам стал голосом этого Собора.
Подобно набатному колоколу звучал его голос…
«Если не будет покаяния у русского народа, конец мира близок! — предостерегал тогда Всероссийский пастырь. — Бог отнимет у него благочестивого Царя и пошлет бич в лице нечестивых, жестоких, самозваных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами».
Сколь дивным был воздвигнутый Собор, свидетельствует очевидец — Павел Александрович Крушеван.
«Помню первый митинг Союза Русского Народа, — вспоминал он. — Он состоялся в Михайловском манеже. На митинге собралось тысяч двадцать народа… Это были величественные и потрясающие минуты народного объединения, которых никогда не забудут те, кому довелось пережить их. Все грани, все сословные и социальные перегородки исчезли; русский князь, носящий историческую старинную фамилию, стоял бок о бок с простолюдином и, беседуя с ним, волновался общими чувствами; тут же в толпе был и известный государственный деятель, были генералы, офицеры, дамы… Но над этой пестрой массой, сливая ее в одно существо, властно царила одна общая душа, душа народа, создавшего одно из величайших государств в мире»…
Это собрание и было Собором Иоанна Кронштадтского…
Силой этого Собора, этой силой общей души народа, создавшего одно из величайших государств в мире, и была сметена в декабре 1905 года революционная бесовщина.
Однажды отец Иоанн ехал с игуменьей Леушинского женского монастыря Таисией в коляске по набережной реки Невы.
Около Николаевского моста они поравнялись с похоронной процессией.
— Как страшно умирать пьяницам! — перекрестившись, сказал отец Иоанн.
— Вы знали покойного? — спросила игуменья, полагая, что батюшка говорит о пьянстве покойника, узнав кого-то из родственников, шедших за гробом.
— Нет, — ответил отец Иоанн. — Я вижу этих людей в первый раз…
— А почему вы решили, что покойный пил?
— Я вижу, матушка, бесов, радующихся о погибели души пьяницы…
Не только бесов пьянства ясно различал Иоанн Кронштадтский своим просветленным молитвами и самозабвенным служением Богу зрением…
Ясно видел он и бесов революции.
— Отчего многие русские интеллигенты ненавидят Россию? Отчего желают ей зла и злорадствуют о ее неудачах? — спрашивал он. — Оттого, что они отвергли учение Матери Церкви… Дети и юноши вообразили сами себя начальниками и вершителями своей судьбы; браки потеряли для многих всякое значение, и разводы по прихоти умножились до безконечности; многие дети покинуты на произвол судьбы неверными супругами; царствует какая-то безсмыслица и произвол…
Однажды, во время Литургии в Андреевском соборе, выйдя из царских врат с чашей со Святыми Дарами, отец Иоанн Кронштадтский увидел студента, который закуривал папиросу от лампады перед иконой Спасителя.
Какое-то помрачение напало тут на окружающих.
Все видели совершающееся богохульство, но остолбенение сковывало члены, и никто не мог сдвинуться с места.
— Что ты делаешь?! — обращаясь к негодяю, сказал Иоанн Кронштадтский.
Студент вместо ответа подскочил к батюшке и так сильно ударил его по уху, что Святые Дары расплескались по каменному помосту.
Отец Иоанн перекрестился.
— Ударь меня еще раз! — сказал он.
Слова батюшки своим евангельским отзвуком прорвали обмороченность, сковавшую народ. Очнувшись, прихожане схватили мерзавца и не позволили ему нанести второй удар святому.
Камни с помоста, на которые попали Святые Дары, были потом вынуты и брошены в море.
«Господи, спаси народ Русский, Церковь Православную, в России погибающую: всюду разврат, всюду неверие, богохульство, безначалие! Господи, спаси Самодержца и умудри его! Господи, все в Твоих руках, Ты — Вседержитель».
Эту молитву Иоанн Кронштадтский составил вскоре после совершенного на него покушения.
Удивительная молитва.
Еще удивительнее, как перекликается она с записанными сразу после отречения словами Самодержца, Императора Николая II: «2-го марта 1917 года. Четверг… В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого… Кругом измена и трусость и обман!»
Тут надо вспомнить, как молился святой праведный Иоанн Кронштадтский.
«Внемли, о иерей Божий! — записывал он в «Дневнике». — Тебе приходится часто разговаривать с Богом по готовым молитвенным образцам; да не ульстиши языком твоим, устами говоря одно, а на сердце имея другое, или говоря и не сочувствуя тому, что говоришь или о ком молишься: да не будет в тебе этого диавольского лукавства и двоедушия, но сердцем и устами молись Вседержителю Богу, испытующему сердца и утробы».
Сердцем и устами молился сам Иоанн Кронштадтский, и поэтому-то и достигала его молитва Небесного Престола.
— Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится Имя Твое в России! Да будет воля Твоя в России! Ты насади в ней веру истинную, животворную! Да будет она царствующей и господствующей в России…
Никакого двоедушия не было в молитве Иоанна Кронштадтского. Эта молитва так же молитвенно отзывалась в дневнике последнего русского Государя и продолжалась уже в самой его мученической жизни…
Вот дневниковая запись Царя Николая.
«2 (15) марта 1918 года. Вспоминаются эти дни в прошлом году в Пскове и в поезде!
Сколько еще времени будет наша несчастная родина терзаема и раздираема внешними и внутренними врагами? Кажется иногда, что дольше терпеть нет сил, даже не знаешь, на что надеяться, чего желать?
А все-таки никто как Бог!
Да будет воля Его святая!..»
Будущее настолько было открыто святому праведному Иоанну Кронштадтскому, что он различал там и свою кончину.
За три недели до смерти, беседуя с купцами Круговым и Забелиным, задумавшись, он сказал:
— В Иоанновском монастыре меня ждут, и сестры хотят причаститься, ну да к Рождеству я соберусь, только причастить, пожалуй, не придется…
 Иоанновский монастырь на Карповке, г. Санкт-Петербург. |
Это было первое точное указание им даты своей кончины.
Еще отец Иоанн сказал, что надо бы побывать в Святейшем Синоде. Хоть и избрали его членом Синода, а так и не был он ни на одном заседании…
Помолчав, отец Иоанн добавил:
— Побываю и там, хотя на полчаса или на несколько минут. Только ведь я там никогда не бывал, не знаю, как войти, впрочем, покажут…
Так и случилось…
22 декабря дубовый гроб с телом Иоанна Кронштадтского, подвезли к зданию Синода на траурной колеснице с серебряным верхом, увенчанным митрой, а уже отсюда повезли мимо Зимнего дворца, в котором открывались окна, в Иоанновский монастырь.
И пути, предстоящие другим людям, тоже ясно различал Иоанн Кронштадтский.
5 декабря 1908 года его навестили Митрополит Московский Владимир, Гермоген, Епископ Саратовский Гермоген и Епископ Орловский Серафим.
Сопровождал их московский протоиерей Иоанн Восторгов.
Святой праведный Иоанн Кронштадтский рассказал гостям, что мучительная болезнь донимает его нестихающей болью, и только во время служения Литургии дает ослабу часа на два.
— Благодарю Господа моего за ниспосланные мне страдания, для предочищения моей грешной души, — сказал он. — Оживляет Святое Причащение.
После этого Иоанн Кронштадтский около двух часов беседовал наедине с гостями. Подробности этой беседы не известны, но известны судьбы этих последних собеседников Всероссийского батюшки.
Всем им суждено было принять мученический венец.
Первым в этом скорбном списке оказался Митрополит Киевский и Галицкий Владимир.
«Я никого и ничего не боюсь, — сказал он незадолго до своей мученической кончины. — Я во всякое время готов отдать жизнь свою за Церковь Христову и веру Православную, чтобы только не дать врагам ее посмеяться над Нею. Я до конца буду страдать, чтобы сохранилось Православие в России».
Рассказывают, что 25 января 1918 года, когда его уводили на расстрел, Митрополит был спокоен, словно шел служить Литургию…
«Народ наш совершил грех, — сказал тогда протоиерей Иоанн Восторгов, — а грех требует искупления и покаяния. Для искупления прегрешений народа и побуждения его к покаянию всегда требуется жертва. И в жертву всегда избирается лучшее, а не худшее. Вот где тайна мученичества старца-Митрополита»…
Слова эти были сказаны на Поместном Соборе и их можно отнести и к самому Иоанну Восторгову, которого чекисты расстреляли 23 августа 1918 года недалеко от Московского городского Братского кладбища.
А за два месяца до этого, 29 июня 1918 года, большевики утопили в Туре Епископа Тобольского и Сибирского Гермогена…
Почти на два десятилетия переживет их Митрополит Серафим, употребивший эти годы для трудов во имя спасения разрушаемой большевиками Русской Православной Церкви, но 11 декабря 1937 года и он обрел мученический венец на Бутовском полигоне под Москвой.
Вот так сложились судьбы новомучеников Российских, приехавших в Кронштадт проститься со святым праведным Иоанном Кронштадтским.
После той уединенной беседы на глазах у всех были слезы.
— Я могу покойно умереть, зная, что вы будете продолжать мое дело, будете бороться за Православие, на что я вас и благословляю… — сказал, расставаясь с ними, святой праведный Иоанн Кронштадтский.
После кончины святого праведного Иоанна Кронштадтского Царь Николай II издал рескрипт о ежегодном молитвенном поминовении отца Иоанна Кронштадтского.
«Неисповедимому Промыслу Божию было угодно, чтоб угас великий светильник Церкви Христовой и молитвенник земли русской, всенародно чтимый пастырь и праведник отец Иоанн Кронштадтский.
Всем сердцем разделяя великую скорбь народную о кончине любвеобильного пастыря и благотворителя, Мы с особенным чувством обновляем в памяти Нашей скорбные дни предсмертного недуга в Бозе почивающего Родителя Нашего Императора Александра III, когда угасающий Царь, любимый народом, пожелал молитв и близости любимого народом молитвенника за Царя и Отечество. Ныне, вместе с возлюбленным народом Нашим, утратив возлюбленного молитвенника Нашего, Мы проникаемся непременным желанием дать достойное выражение сей совместной скорби Нашей с народом молитвенным поминовением почившего, ежегодно ознаменовывая им день кончины отца Иоанна, а в нынешнем году приурочив оное к сороковому дню оплакиваемого события.
Будучи и по собственному душевному влечению Нашему, и по силе Основных Законов первым блюстителем в Отечестве Нашем интересов и нужд Церкви Христовой, Мы со всеми верными и любящими сынами ее ожидаем, что Святейший Синод, став во главе сего начинания, внесет свет утешения в горе народное и зародит на вечные времена живой источник вдохновения будущих служителей и предстоятелей алтаря Христова на святые подвиги многотрудного пастырского делания».
Указ был рассмотрен 15 января 1909 года на заседании Священного Синода и — ни один архиерей еще не удостаивался такого всероссийского поминовения! — сороковой день памяти Иоанна Кронштадтского стал началом его общецерковного прославления.
Те люди, с которыми боролся Иоанн Кронштадтский, пришли после революции к власти, и, не имея возможности отомстить самому Всероссийскому батюшке, всю свою лютую ненависть обрушили на память о великом чудотворце. Уничтожались книги Иоанна Кронштадтского, за хранение его портретов легко было угодить в ГПУ. Не выпала из поля зрения новых властей и гробница Всероссийского батюшки.
«Рабочие завода «Электрик» в прошлом году взяли для себя дом общежития Иоанновского монастыря, — писала 24 мая 1924 года «Красная газета». — Дом черной своры тунеядцев превратился в красную казарму тружеников. Все бы хорошо, да не совсем. Черные тени иоаннитов и белые платочки иоанниток все еще витают около бывшего монастыря. Там в подвале лежит их батя — Иоанн Кронштадтский. Там по-ихнему его мощи, а потому они и ходят туда плакаться и лизать пыльные стены подвала. Не пора ли разрушить старое гнездо черных ворон?»
Родственники Иоанна Кронштадтского обратились в Губисполком с ходатайством о разрешении перезахоронить «тело Гражданина РСФСР И.И. Сергиева» на Смоленском кладбище.
Начали даже собирать деньги на перезахоронение, но ни в 1924 году, ни в 1925 году, хотя к делу подключилось ГПУ, никаких действий связанных с перезахоронением ставшего посмертно «гражданином РСФСР» Иоанна Кронштадтского предпринято не было.
Церковное и монастырское здания были отданы в аренду Государственному Научно-Мелиоративному Институту, началось капитальное — снимались кресты и колокола — переустройство, но вопрос с могилой Иоанна Кронштадтского так и оставался нерешенным.
Предлагали замуровать могилу Иоанна Кронштадтского, заложив проходы кирпичами, но жалко было хорошего подвального помещения с бетонированным полом, а кроме того получалось, что тогда придется замуровать и часть труб парового отопления.
В результате на заседании Малого Президиума Губисполкома 26 февраля 1926 года было «без занесения в протокол» принято компромиссное решение: «помещение гробницы Иоанна Кронштадтского замуровать и спустя два-три месяца гроб опустить ниже на два-три аршина, а пол над могилой забетонировать».
Нерешительность властей — со святыми мощами в те годы не церемонились! — объяснялась тем, что Иоанн Кронштадтский не был тогда канонизирован и, как считает священник Александр Берташ, никакого мнимого разоблачения «обмана церковников» ожидать здесь не приходилось. «Уничтожение же захоронения создало бы юридические проблемы и для беззаконной власти»…
 Усыпальница Иоанна Кронштадтского в монастыре на Карповке. С молитвой и упованием припадают верующие к дорогой гробничке. |
Как свидетельствует «Акт ликвидации прохода к усыпальнице Иоанна Кронштадтского» от 1 марта 1926 года, первая часть решения Малого Президиума Губисполкома была выполнена буквально через три дня.
«Сего числа была проведена окончательная замуровка арки прохода в усыпальницу с левой стороны при спуске с лестницы… толщиной в два кирпича (12 вершков). Перед окончательной заделкой в помещение усыпальницы были допущены родственники священника Иоанна Сергиева — священник Орнатский, Орнатская, Макеева. При осмотре гробницы таковая оказалась в неприкосновенности».
Никаких документов об осуществлении второй части распоряжения не найдено, но когда во время блокады храм-усыпальницу размуровали, чтобы устроить там бомбоубежище, гробницы в подвале уже не было…
Но и во времена самых лютых гонений на Церковь верующие помнили о гробнице отца Иоанна и приходили к стенам бывшей Иоанновской обители.
Над окном усыпальницы был начертан Православный крест; крест этот много раз смывали, пока — неведомо как! — крест не оказался высеченным на граните цоколя над окном.
Возле этого погрузившегося в гранит креста возжигали свечи и клали цветы.
Существует множество различных преданий о судьбе мощей святого праведного Иоанна Кронштадтского.
Одну такую историю еще в конце пятидесятых годов прошлого века услышал на Пинеге писатель Федор Абрамов.
— Матросы-то ненавидели Иоанна Кронштадтского… — рассказывали ему. — Когда совершилась революция, матросы ворвались в склеп на Карповке, но в склепе было пусто… Мощи отца Иоанна сюда увезли.
Видели тогда на Пинеге тройку…
Колокольчик слышали, а потом вьюга налетела и пропала тройка в снегу…
Это, конечно, легенда, но закрываешь глаза — и видишь летящую по льду Пинеги тройку, видишь летящую на встречу русской тройке революционную метель, в страшной замети которой исчезнут и святые мощи праведного Иоанна Кронштадтского, и сама тройка, и сама русская жизнь…
Существует пророчество самого святого, что его мощи будут утрачены и затем обретены в трудное для русского народа время…
Кто знает…
Может, и не наступило еще для нас самое трудное время?
Казалось бы, какие чудеса может сохранить память живых людей спустя девяносто лет после завершения земного пути святого, семьдесят из которых к тому же окутаны злою тьмой атеистического равнодушия?
Оказывается, может…
И свидетельство этому рассказ Валентины Васильевны Кудрявцевой, прихожанки храма Андрея Критского, о чуде исцеления ее крестной по молитве праведного Иоанна Кронштадтского, который мне довелось услышать самому…
Отец Валентины Васильевны — Василий Михайлович Востренков до революции работал машинистом на железной дороге. Водил поезда, следовавшие из Петербурга в Ораниенбаум. Нередко пассажиром его поезда оказывался и праведный отец Иоанн Кронштадтский… Василий Михайлович хорошо знал, как пройти к служебному помещению на Балтийском вокзале, где, ожидая поезда, отдыхал отец Иоанн.
Поэтому, когда произошло несчастье в семье — ослепла свояченица — решено было показать ее Кронштадтскому чудотворцу. Отец Иоанн был последней надеждой семнадцатилетней девушки.
Узнав утром, что отец Иоанн проехал в Петербург и, значит, вечером (отец Иоанн Кронштадтский всегда возвращался ночевать на остров) поедет обратно, Василий Михайлович отвез свояченицу на Балтийский вокзал, провел ее к комнате, где находился Иоанн Кронштадтский.
Далее Валентина Васильевна рассказывала эту историю уже со слов самой Марфы Ивановны…
Выслушав просьбу девушки, тяжело вздохнул Иоанн Кронштадтский.
— Я — не Господь, чтобы исцелять… — сказал он. — Я только помолиться, бедная, могу за тебя. Иди с Богом. Я помолюсь…
Вот так…
Как зашла крестная слепою, так и вышла, ничего не видит… А помещение, где она у отца Иоанна была, в самом конце вокзала под арочным навесом находилось.
Взял ее отец за руку и ведет к поезду, чтобы назад домой везти. А крестная уже и не плакала.
«Что ж, — думала, — если суждено слепой жить, не одна я такая… Другие слепые тоже живут»…
И тут — еще до выхода из-под арки не прошли! — вдруг свет увидела.
— Господи! — говорит. — Красиво-то как!
— Так и прозрела она… — завершая рассказ, сказала Валентина Васильевна. — До семидесяти годов крестная дожила, а очков не носила. И в последние годы нитку в иголку сама вдевала…
Чудеса, совершенные Всероссийским батюшкой, начали записывать еще при его жизни.
А.А. Зыбин, создавший одну из первых биографий Иоанна Кронштадтского, после публикации ее взялся вести в «Петербургском листке» специальную рубрику «По молитве отца Иоанна Кронштадтского», материалы которой появлялись в газете дважды в месяц на протяжении многих лет.
«Имея счастье состоять в близких отношениях к почтенному пастырю, я имел возможность точно проверить все сообщаемые мною факты, а некоторые из них, т.е. факты исцелений по его молитве, наблюдать лично», — сообщал Зыбин.
Достоверно известно, что в пору всероссийской известности к отцу Иоанну ежедневно приходили сотни телеграмм и писем, которые батюшка физически не мог прочесть. Каждый день перед Литургией батюшка заносил эти охапки писем и телеграмм в алтарь и, положив их на Престол, дерзновенно просил:
— Господи, помяни всех, заповедавших меня о них молиться!
И происходило чудо: прозревали слепые, недужные получали исцеление.
С годами число чудес, совершенных по молитвам Иоанна Кронштадтского и по молитвам к нему, еще более увеличилось, и свидетельства о них можно найти не только в церковной литературе, но и в книгах по истории, в воспоминаниях известных исторических деятелей.
Продолжают совершаться чудеса по молитвам к святому праведному Иоанну Кронштадтскому и в наше время.
Вот две даты…
10 июня 1990 года, в Неделю Всех святых в Богоявленском соборе Москвы состоялась интронизация новоизбранного Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, а через два дня на Поместном Соборе Русской Православной Церкви произошло столько лет ожидавшееся нашей Церковью событие — прославление святого праведного Иоанна Кронштадтского…
А через девятнадцать лет, 22 сентября 2008 года, Святейший Патриарх Алексий II побывал в Кронштадте и отслужил молебен на строительстве часовни Андреевского собора во имя Тихвинской иконы Божией Матери, восстанавливаемой к столетию со дня памяти святого праведного Иоанна Кронштадтского…
Безусловно, это событие стало важнейшей датой года Иоанна Кронштадтского, однако, подлинный духовный смысл его открылся не сразу.
Только три месяца спустя, когда завершился земной путь Патриарха Алексия II, стало ясно, что молебен на строительстве часовни Андреевского собора, по сути, и завершил его Святительский путь, начавшийся прославлением Иоанна Кронштадтского.
И, наверное, мы не ошибемся, если скажем, что в каком-то смысле все Патриаршее служение Алексия II можно назвать годами восстановления памяти святого праведного Иоанна Кронштадтского. Ведь все 19 лет изо дня в день воплощал Святейший Патриарх Алексий II в практическую жизнь заветы Всероссийского батюшки…
Кажется, нет свидетельств о чудесах, которые бы совершал Патриарх Алексий II, но вместе с тем каждый из нас является свидетелем грандиозного, небывалого чуда, когда прямо на наших глазах из небытия поднимается Святая Русь.
19 лет Патриаршего служения Алексия II завершились в год столетия памяти святого праведного Иоанна Кронштадтского.
Николай Коняев, г. Санкт-Петербург.
Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru