![]() |
Вход для подписчиков на электронную версиюВведите пароль: |
||||||||
![]() Продолжается Интернет-подписка
Подписка на рассылку:
Наша библиотека«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев «Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев «Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина «Всенощная», Наталия Самуилова Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова) |
Публикации→ ВзглядПод омофором Владыки ХризостомаИз «Записок матушки». См. также
Из «Записок матушки». Мы продолжаем публикацию глав из воспоминаний матушки Марины Захарчук. Матушка Марина живет в селе Новенькое Ивнянского района Белгородской области, где служит в Михаило-Архангельском храме ее супруг, священник Лука, они воспитывают пятерых детей. А еще матушка сотрудничает с «Белгородскими епархиальными ведомостями» и пишет глубокие и поэтичные рассказы, воспоминания… Мой первый духовник отец Валерий только что купил просторный дом и, когда мы приехали в Курск в надежде на аудиенцию Владыки Хризостома, приютил нас у себя. А отец Лев наставлял, как держать себя на приеме у Владыки. Курский Архиепископ имел резкий, вспыльчивый характер, мог неожиданно накричать за любую мелочь. Особенно строг он был во всём, что касалось церковных служб, в алтаре пресекал не то что разговоры — лишние движения и взгляды. Помню, однажды, когда мой муж уже был священником, мы приехали на прием к Владыке в канун праздника Святителя Николая, рассчитывая к вечерне вернуться обратно. Приехали к окончанию Литургии, на которой служил Владыка Хризостом. Увидев нас в приемной, он сразу же пришел в негодование: «Отец Лука! Что Вы здесь делаете? Если я узнаю, что Вы не отслужите сегодня вечерню… Быстро возвращайтесь на приход!» Когда мы уже были на улице, нас догнал архиерейский секретарь: «Владыка просит вернуться». И правящий Архиерей тут же извинился за свою вспышку гнева, выслушал нас и сделал нужные распоряжения. Он вообще бывал чрезмерно строг к себе и самокритичен. Я наблюдала такой эпизод: во время Архиерейской службы кто-то из прихожан затеял в храме разговор — вернее, довольно бурный спор. Владыка послал иподиакона с приказанием вывести нарушителей спокойствия из храма. Окончилась служба. Владыка вышел на проповедь. «Братья и сёстры! Вы все видели, как я велел вывести из храма нарушающих благоговение людей. Правильно ли я поступил? Как Архиерей — наверное, да. А как Христианин — нет! Заповедь гласит: «Любите врагов ваших», — а я не смог вытерпеть такой мелочи!..» Как и всегда бывает с людьми действительно духовными, преданными Богу и Церкви, Владыка Хризостом подвергался бесовским нападениям не только в стороне от людских глаз (через официальную антицерковную власть), но и открыто, видимо. На его службах всегда были бесноватые, которые лаяли, кричали и мешали Богослужению. Несколько раз в него бросали камни или иным образом покушались на жизнь. А однажды, в праздник Крещения Господня, когда Архиепископ освящал в церковном дворе воду, женщина опрокинула на него целое ведро воды — и Владыка даже не оглянулся, продолжая вычитывать молитвы. Совсем недавно я прочитала в интернете интервью Владыки Хризостома уже более позднего времени, когда он только что возглавил Православную Церковь в Литве: там он вскользь упоминает о том, что уже на третий день его Епископства в этой стране в него стреляли… Сегодня ни для кого не секрет, что в советское время многие священники и Архиереи были вынуждены сотрудничать с уполномоченным по делам религии (была такая официальная должность при каждом облисполкоме), а иногда и с сотрудниками органов госбезопасности. Это означает вовсе не то, что все Архипастыри были «ставленниками» этих органов власти, но лишь то, что Церковь в СССР притеснялась очень жёстко и не всегда правовыми методами. Однако при наступившей перестройке Владыка Хризостом был одним из первых, кто не побоялся заявить о таких фактах вслух. Хотя он как раз-то и был активным борцом с притеснениями властей. В те годы очень влиятельной организацией был так называемый Фонд мира. (Сегодня стало известно, что собираемые им средства далеко не всегда употреблялись по назначению). С Церкви производились постоянные материальные поборы в фонды этой организации. Однажды, когда курский уполномоченный по делам религии в очередной раз вызвал Владыку Хризостома и предложил ему увеличить взнос священников в Фонд мира, Владыка нашел мудрое решение. «Я не могу заставить моих подчиненных платить добровольные взносы. А вот если… повлиять личным примером? Давайте, — обратился он к уполномоченному, — и я, и вы перечислим в Фонд мира свою месячную зарплату! И наши подчиненные последуют нашему примеру». Уполномоченный только хмыкнул и больше никогда не донимал Владыку этой просьбой.
Я и сегодня на вопрос о том, кто рукополагал моего мужа, с радостью и торжеством называю имя Владыки Хризостома. На мой взгляд, он один из достойнейших Архиереев нашей Церкви.
Вот уже столько лет прошло — а всё каждый раз перед большими праздниками, когда в алтаре нашего храма мой муж с сыновьями проводит генеральную уборку, приносят они домой горы записок с росчерком кассира: «на обедню», «на проскомидию», «на панихиду». Судя по датам «сорокоустов», записки эти вычитывались многие месяцы, и дома снова идет переборка, многие из них опять отправляются в алтарь — «отмолил ли»? Третьим соборным протоиереем был мой дорогой духовник отец Лев. Он чаще других назначался «требным», особенно в большие праздники. У него было много духовных чад, и когда в храме исповедовали двое или трое священников, очередь к отцу Льву вилась по храму, перекрывая движение. Исповедь нельзя описать словами, но он воистину брал на себя людские грехи. Оттого, наверное, и перенес два инфаркта, но, приговоренный врачами к неподвижности (помимо больного сердца, у него случился перелом шейки бедра), продолжал служить и исповедовать дома, на костылях, и писать замечательные книги. Помимо временных иподиаконов-ставленников, был у Владыки Хризостома постоянный послушник-жезлоносец по имени Коля. Так его звали все, и клир, и прихожане — не Николай, а — просто Коля. Это был мальчик-даун, неопределенного (хотя и вполне зрелого) возраста, остановившийся в умственном развитии на уровне чистого младенца. Как трепетно и чинно нес он свою службу, ничуть не портя своим видом величия архиерейской Литургии. Светлая улыбка не сходила с его лица. И только в дни хиротоний он грустил. «Я так хочу быть священником, — говорил он рукоположенному ставленнику. — Когда же моя очередь?» С отъездом Владыки Хризостома в Иркутск перестал стоять с архиерейским жезлом и Коля. То ли новый Владыка посчитал неуместным выход Архиерея с больным иподиаконом, то ли сам Коля не смог смириться с отъездом любимого Архипастыря. Но только больше его в соборе не видели. Да и сам собор, всегда, на памяти курян, сиявший чистой, богородичной голубизной стен и золотыми звездами на ярко-синих куполах, вдруг перекрасили в бледно-зеленый. А так жаль! В день Воздвижения Креста Господня мы, как обычно отдохнув после праздничной Литургии, снова пришли в собор к вечерней службе. На следующий день была память Святителя Никиты, Епископа Новгородского, но, хотя в городе есть храм в честь этого святого, Владыка служил всенощное бдение в соборе. Когда служба закончилась и все, бывшие в алтаре, подошли под благословение Владыки, он задержал Луку: «Завтра состоится Ваша хиротония во диаконы. В Никитском храме. Идите, готовьтесь». Ошарашенные внезапностью грядущего события, мы вернулись «домой» в полном неведении, что нам делать. У Луки не было даже подрясника, а Владыка не позволял живущим под его попечением отлучаться из дома в темное время суток. Решили с рассветом, до службы, бежать к отцу Валерию и просить подрясник «напрокат». Но тут раздался стук в дверь, и на пороге появился отец Никодим. Он протянул Луке свой коричневый подрясник (отец Никодим любил всё цветное, яркое): «Вот. Маловат, наверное, но на первое время сойдет». Подрясник действительно был маловат — отец Никодим отличался хрупкостью телосложения. Но тем не менее, подрясник удалось надеть и даже застегнуть. Позже, уже на приходе, он сослужил свою службу: мой супруг распорол этот подрясник по швам и по образовавшимся кускам сам раскроил и сшил новый подрясник, прослуживший многие годы. Когда мы уже собирались спать, около 12 ночи снова — требовательный стук. Недоумевая, я скатилась по скрипучей лестнице и отбросила крючок. За дверями стол Владыка Хризостом, один, без иподиаконов, со свёртком в руке. «Почему не спрашиваете, кто стучит? А если это бандиты?» — набросился он на меня. И, не дав опомниться, протянул пакет: «Вот Вам работа на ночь». В пакете оказался новёхонький подрясник из белого шелка. Его широкие ниспадающие фалды действительно пришлось подшивать всю ночь: высокая и статная фигура Владыки Хризостома была вдвое крупнее семинариста-ставленника. Позже мы узнали: у Владыки было «хобби» — дарить своим сослуживцам подрясники и рясы, которые в те годы невозможно было заказать в швейном ателье: их там просто не умели шить. Владыка привозил их из Москвы и, надев пару раз, отдавал нуждающимся. Этот белый подрясник хранится у нас в особом месте: отец Лука надевал его лишь по особым праздникам и завещает похоронить себя в нем… Как в тумане помню я стоявший в строительных лесах, остро пахнущий свежей краской Никитский храм, знакомый с детства: здесь меня крестили, сюда мы ходили с бабушкой Тамарой освящать куличи, и вот теперь — здесь возглашает «аксиос» Владыка, воздев руки над головой моего мужа. Совершив рукоположение, Владыка уехал в Москву, а Лука — теперь уже отец Лука — целых три недели служил диаконом в Сергиево-Казанском соборе. Первая седмица его служения протекла под руководством моего дорогого духовника отца Льва, который оказался служащим в эти памятные дни. А потом — рукоположение во священники и через 10 дней — назначение на приход. Щадя молодость нового иерея и мою очевидную неспособность к деревенской жизни, а также желая упрятать нас подальше от негодования моих родных, Владыка направил отца Луку в самый дальний уголок епархии — вторым священником в храм города Валуйки Белгородской области. Несколько посылок с нашими вещами отправились туда по почте прежде нас. И вот — последняя служба в соборе, и отец Лука ждет в приемной прощальной аудиенции Владыки. Внезапно в приемной появляются две пожилые женщины, явно деревенского вида, и просят молодого батюшку пропустить их без очереди: приехали издалека, и надо успеть на обратный автобус. Конечно, батюшка поступил по-джентельменски, ему-то спешить было некуда. В кабинете Владыки слышался гневный голос Архиерея и слёзные причитания женщин. «Ладно, в последний раз!» — с этими словами Владыка распахнул дверь: «Отец Лука, войдите!»
1234 См. также: Пока еще не поздно… 7 декабря 2020 Воздвижение Соловецкого креста 7 декабря 2020 2 комментария Оставьте ваш вопрос или комментарий:
|
||||||||
![]() |
![]() банковская карта, перевод с сотового, Яндекс.Деньги Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции. По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru |