‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Алюминиевые кольца

Из «Записок матушки».


Матушка Марина Захарчук.
См. также

Из «Записок матушки».

Мы продолжаем публикацию глав из воспоминаний матушки Марины Захарчук. Матушка Марина живет в селе Новенькое Ивнянского района Белгородской области, где служит в Михаило-Архангельском храме ее супруг, священник Лука, они воспитывают пятерых детей. А еще матушка сотрудничает с «Белгородскими епархиальными ведомостями» и пишет глубокие и поэтичные рассказы, воспоминания…

Как я уже писала, торопиться с женитьбой мы не планировали, хотелось сначала обоим закончить учебу (Лука поступил-таки на 1-й курс Ленинградской Духовной семинарии, и уже через пару месяцев его экстерном перевели на 2-й курс). Но после конфликта дома («Или он — или мы», — сказали там) мне было решительно некуда ехать на последние летние каникулы. Явиться на лето в семью будущего свекра, да еще в деревню, да еще к священнику — это по тем временам было не просто странно, а совершенно невозможно. В студенческом общежитии оставаться тоже нельзя, летом его отдавали приезжим стройотрядам. Так и пришлось мне в конце четвертого курса выходить замуж.
Лука уехал на родину первым, незадолго до Пасхи, и оттуда прислал мне в общежитие телеграмму, рассмешившую всю общагу (телеграммы лежали на вахте, и каждый проходящий брал их в руки, чтобы посмотреть, не ему ли адресовано). Когда я вернулась после занятий и библиотек, меня встретил дружный хохот. В телеграмме пропечаталось: «Подал заявление в ЗАГС. Роспись приблизительно 10-го. Если хочешь — приезжай. Не забудь паспорт».
И я поехала, не дожидаясь означенного срока. Родители Луки о предстоящем событии не знали: хоть и согласились они с доводами Владыки Михаила, а лишний раз волновать их не хотелось.
Все в доме готовились к Пасхе. Она была в тот год ранней — 6 апреля. Мы встретили ее, как положено, в храме. А потом вместе с отцом Авксентием и матушкой Татьяной ходили с поздравлениями по домам, пели на кладбищах в своем и окрестных селах, возвращались к ночи и падали без сил. Так я впервые прикоснулась к «пышным поповским хлебам». На второй день Пасхи внезапно приехал мой отец. Он прибыл в наше питерское общежитие сразу после моего отъезда и вместе с одним из моих однокурсников, вызвавшимся его сопровождать, отправился вдогонку. Пробыли они у отца Авксентия два дня, о чем-то говорили и, в конце концов, объявили нам, что договорились о свадьбе через год. Мы молча переглянулись, но не сказали о назначенной сельсоветом дате регистрации. С тем мой отец и уехал, успокоенный.
И вот — 10-е. Я еле дождалась утра. Но — входит о. Авксентий и объявляет, что мы немедленно едем на целый день в отдаленную деревню. Все пропало! Мир рушится! А мы ведь уже съездили к благочинному и договорились о венчании на 16-е апреля! Но в семье священника спорить с отцом не принято. И весь этот солнечный день мы мотаемся по похоронам и кладбищам. А на следующий день — снова служба. И только после обеда, когда родители легли отдохнуть, мы мчимся в сельсовет. Там Лука объясняет ситуацию по-украински (в этой деревне на границе с Молдавией никто не говорит по-русски) и спрашивает, когда же теперь можно будет расписаться. «Чэрэз годыну», — слышу я ответ и, бледнея, опускаюсь на стул. Через год?! Работница сельсовета смотрит на меня и понимает мое смятение по-своему. «Ну, як що нэ успиетэ чэрэз годыну, то можно чэрэз дви годыны». А Луку разбирает смех. Оказывается, «годына» по-украински — это «час». Один час дают нам на сборы! А сборов-то всего — разбудить родителей и ошарашить их новостью. Отец Авксентий встречает известие стойко. Велит матушке собрать корзину снеди, берет бутылку коньяка, и мы, провожаемые любопытными взглядами, шествуем с этой корзиной в сельский совет. «Дружек» у нас нет, поэтому засвидетельствовать наши подписи приходится самим сотрудникам администрации. Нам вручают свидетельство о браке, коряво выписанное шариковой ручкой по-украински (ох и намучились мы за жизнь с этим свидетельством: везде требовали перевод на русский, а даже знатокам украинского нелегко было разобрать витиеватую надпись с незнакомыми географическими названиями и редким отчеством моего мужа). И тут же, убрав со стола бумаги, конторские работники выпивают коньяк, заедая его куличами с домашней колбасой. Все. Впереди — венчание.
К благочинному мы поехали, потому что от него требовалась справка о состоявшемся венчании для предоставления в семинарию.

Священник Авксентий Захарчук, свекор матушки Марины.
Отец Авксентий все же был на нас немного сердит (да и было за что — свадьба без благословения, а еще и без предупреждения!), а мы — немного горды. Поэтому решили быть самостоятельными до конца. От предложенного празднования в районном ресторане отказались. Да и к чему? Друзей наших все равно не было с нами. Выделенными сельсоветом 140 рублями (компенсация за подорожание золота на приобретение колец) распорядились так: купили Луке костюм и рубашку, а мне — туфли и венчик для фаты. Саму же фату и платье пришлось взять за 25 рублей напрокат у предприимчивой селянки. Сложнее всего было с кольцами. Уже подумывали о том, что придется слепить их из свечного воска. Но мама Луки нашла в сельмаге пару широких алюминиевых колец, покрытых «золотой» краской, — по 50 копеек за штуку. И это чудо пришлось нам обоим впору, и целую неделю потом сияло, как настоящее золото! Сегодня они, потускневшие и посеревшие, хранятся у нас в шкатулке, увязанные в скромный носовой платок, бывший у Луки в кармане во время венчания…
Ночь накануне венчания почти не спали. Оба мучили свои головы на жестких подушках. Я накрутила мокрые пряди на бигуди, а Лука, наоборот, вымыв голову, стянул ее платком, чтобы волосы остались прямыми (у него была пышная кудрявая шевелюра, смахивающая на завивку в парикмахерской). Из этой затеи, конечно же, ничего не вышло: мои волосы не высохли и повисли сосульками, а обычно крупные локоны жениха свернулись мелкими колечками и походили на баранью шерсть.
До районного городка Тульчин Винницкой области, где служил благочинный, добираться приходилось автобусом больше двух часов. А до трассы, по которой ходил этот автобус, из села, где служил отец Авксентий, — около часу хода. Чтобы попасть к назначенному времени венчания, пришлось встать в четвертом часу утра. В резиновых сапогах, обхватив узелки с одеждой, прошлепали три километра по грязи, дождались автобуса и прибыли наконец пред очи отца благочинного. В храме был жуткий холод (церкви в ту пору не отапливались), но я наотрез отказалась венчаться в пальто. Мне повезло: моей восприемницей на венчании была сестра Луки Нина, приехавшая из Ленинграда ночным поездом. А вот в восприемники пришлось пригласить единственного в церковном хоре мужчину. Вместо того чтобы держать венец над головой жениха, он надел его на голову Луки, да и сам за него держался, оттягивая голову назад. После венчания — легкая трапеза на церковном дворе, где хоть и лежал еще снег, но светило апрельское солнышко и было теплее, чем в храме. И 
«Венчается раб Божий Лука рабе Божией Марине…»
тот же автобус, и пеший переход — домой. Через день я возвращалась в Ленинград, одна, с начинающимся воспалением легких (которое, впрочем, быстро вылечили). Мой муж, уладив дома какие-то дела, вскоре тоже вернулся в Питер. И началась наша супружеская жизнь… в разных общежитиях: денег, чтобы снять квартиру, у нас не было, да и проблематично это — в конце учебного года. Зато теперь я вполне законно могла отправиться на летние каникулы к родителям мужа! Но прежде был «медовый месяц» моей летней практики в Днепропетровске, где редактор «Днепра вечернего» пожалел нас и поселил сначала в гостинице, а затем в комнате студенческого общежития. Жизнь налаживалась.
В сентябре мы вернулись в Питер. И снова — каждый в свое общежитие. Помощи ждать было неоткуда, выход оставался один — работать. Но где и как? Воспитанники семинарии имели в день не больше двух-трех часов свободного времени, да и то каждый раз выход за стены семинарии нужно было аргументировать и получить благословение отца инспектора. Оставалось одно: рукополагаться и ехать на приход. Владыка Агафангел отказал. Владыка Михаил хотя и согласился принять нас в свою епархию, но предупредил, что житье в этой самой бедной епархии Русской Православной Церкви (он в то время уже перебрался в Вологду) очень тяжелое и что лучше уж для начала «завербоваться на БАМ». И тогда мы поехали в Курск.

См. также
Марина Захарчук
18.02.2011
1019
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
6
3 комментария

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru