Быль и боль деревни

Столичный приход Святителя Николая на Берсеневке возрождает храмы в Тверской глубинке.

Прекрасно помню то время, когда в деревне звучало много детских голосов, не было невспаханных полей, стада коров были многочисленны. В начале 70-х на малой родине отца в Воронежской области, приезжая на лето, я пас коров верхом на коне по кличке Серко.

Теперь иные времена. Сажают те культуры, которые приносят наибольший доход - подсолнечник, например. Не дают земле отдыхать, в результате чего она истощается. Из-за безработицы начался резкий отток молодежи в города. Стали закрываться школы, больницы, клубы, библиотеки, почтовые отделения. Везде слышу одно и то же, что главная причина угасания деревни - безработица. А ведь можно было организовать малые предприятия по переработке сельхозсырья с различными производственными звеньями в разных деревнях.

Но на первое место среди причин бедственного положения я бы поставил равнодушие людей в отношении веры и Церкви. Случайно ли сгорел ночью на Страстной седмице деревянный Никольский храм XIX века в Тверской области? Очевидно, что нет, если к нему не была протоптана народная тропа. «Там был клуб, поэтому мы туда не пойдем», - одна из отговорок. Двое наших прихожан построили в этой деревне большие дома - каменный и деревянный. Были огорожены большие земельные участки. А для храма ими ничего не было сделано. Он был совершенно не защищен - ни оградой, ни охраной, ни видеокамерами. А ведь в первую очередь надо было проявить заботу о доме Божием.

За 20 лет посещения этой деревни (там у нас есть общинный дом) ко мне только один раз обращались за соборованием и только один раз приглашали причастить на дому. Ни разу у жителей деревни не возникало желания пообщаться со священником. Разве что один местный в подпитии приходил и нес такую «пургу», что становилось не по себе. И вот в огне пожара сгорел большой образ Новозаветной Троицы, находившийся в храме еще до его закрытия.

Есть, конечно, и отрадные моменты. Так, в деревне Райки рядом с первым Поклонным Крестом, который мы установили в 2005 году, завершается строительство часовни в честь Тихвинской иконы Богородицы. Строительство ведет семейная пара, приезжавшая в летнее время в родительский дом из областного центра. Рассказывали, что после войны в деревне Райки было очень много детей. Мы застали последнего жителя этой деревни, но немало приезжало дачников. Теперь же, к нашему удивлению, семейная пара - строители часовни - оказались единственными, находившимися в этой деревне в летнее время. Огорчило, что в крупнейшем храме этого куста деревень, которые мы опекаем, в Залазино, в огромном Скорбященском храме, на Литургии было только четыре человека. Неизменные две Надежды - староста и казначей, первой под 70, а второй за 70. И еще семейная пара из соседней деревни.

Остро стоит проблема пьянства. Перед вечерней в Казанской часовне в деревне Иваньково ответственная за часовню раба Божия Валентина на мой вопрос, а где же люди, показала известный жест: «щелчок под горло» (пьют).

В деревне, где находится наш общинный дом, несколько лет назад рухнула крыша над почтой - там же была библиотека. Если бы своевременно была устранена протечка крыши, то здание можно было еще спасти. В каждой деревне угнетающе действует на людей вид заброшенных разрушающихся домов на заросших бурьяном участках. Я уже писал, как закрывали школу в селе Прудово. Здание школы, как и клуба рядом, стали растаскивать - не могли даже по-хозяйски законсервировать их до лучших времен. Скажите на милость, ну кто будет стремиться жить в деревне, кроме немногих энтузиастов, когда зимой ты можешь быть отрезан от внешнего мира из-за заносов снега. А даже летом, я тому свидетель, вызванная из райцентра машина скорой помощи (это около 60 километров) приехала через два с половиной часа к женщине, у которой температура была 41 градус. Уезжавшему врачу больная попросила передать тысячу рублей, чтобы «в следующий раз приехали».

В том районе, куда мы приезжаем, проживает около 30 тысяч человек: 15 в райцентре и 15 в деревнях. Для такой огромной территории это ничто. Обнажаются от человеческого присутствия огромные пространства - зарастают поля, вырубается лес, возвращаются дикие животные. Постоянно рефреном звучит: нет рабочих рук, некому покрыть крышу, некому заготовить дрова, вспахать огород. Надолго может отключаться свет, и тогда то, что в холодильниках - пиши пропало. Постоянно повышаются цены на дрова. Некачественная мобильная связь. Как будто какое-то страшное проклятие, которое иссушает жизнь, довлеет над глубинкой. Если бы были покаяние, устремленность к духовному, тяга к истокам, к Церкви, то, как сказано в Притчах Соломона: «Как воробей вспорхнет, как ласточка улетит, так незаслуженное проклятие не сбудется» (26:2).

Да, жизнь в деревне непроста. Так, в с. Пинагощи после службы в местном Покровском храме прорываться к удобствам пришлось через тернии крапивы и борщевика. По возвращении мне напомнили, что трава здесь кишит змеями.

В деревне большое поле для реальных дел, которые могли бы гарантировать реальную отдачу. Например, выращивание экологически чистых продуктов. К сожалению, сейчас эта продукция неконкурентоспособна. Яркая обертка зачастую перебивает реальную полезность продукта. Между тем в городах, особенно в мегаполисах, избыток населения - он очень бы пригодился в деревне. Ведь немало людей в городах не находят себе дела по душе. Оторванность от традиций, потеря трудовых навыков, разрушение семьи, а главное, оторванность от духовных корней, от Церкви не проходят безследно. Проживают в деревнях, в которых бываю, преимущественно люди пожилого возраста.

Поразил рассказ местной жительницы о единственном коровнике в округе, который держит уроженец одной из южных республик. В теплое время года коровы пасутся в свободном режиме, без пастуха - их можно увидеть на дорогах, они могут зайти на частные участки. И вот выясняется - коров никто не доит! Нет доярок. Молоко у коров высасывают телята.

Меня на мини-тракторе перевезли в женскую обитель, насельницами которой являются наши прихожанки. Эти несколько километров на стыке двух районов стали для меня настоящим испытанием. Большие рытвины, огромные лужи, полчища слепней. Вместе со мной ехала одна прихожанка, которой уже за 80. Указывая на одну лужу, она сказала: «В прошлый раз на ухабе меня с трактора сбросило в нее, плюхнулась я плашмя, лицом в воду».

Игумен Кирилл (Сахаров),
настоятель храма Святителя Николая на Берсеневке, г. Москва.