‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Над землей летели лебеди...

Из «Записок неофита».

Из «Записок неофита».

Об авторе. Сергей Александрович Жигалов родился в 1947 году в с. Кандауровка Курманаевского района Оренбургской области. Окончил филологический факультет Куйбышевского госуниверситета. Работал заместителем редактора в «Волжском комсомольце» и «Волжской коммуне», собственным корреспондентом «Известий» по Куйбышевской области. Автор шести книг. Член Союза писателей России. Живет в Самаре. 

Он подошел ко мне — щекастый, румяный крепыш, давний мой знакомец Ж., в новеньком камуфляжном костюме, перехваченном в поясе патронташем желтой кожи. На плече дорогое ружье. Глядит сквозь толстые стекла золоченых очков, как сомик из аквариума, только усами не поводит. Заговорил, оглядывается:

— На рассвете прогулялся вдоль берега. Из-за деревьев лебедь на меня вылетел. Ну, я это, — он опять оглянулся, упал голосом. — Ну, это… Нечаянно, автоматически как-то… Утиной дробью, — сбился, заморгал, разрушая сходство с сомиком в аквариуме. Помолчал, призывая посочувствовать.

— Может, промазал, — отозвался я «в тон» его виноватому морганью.

— Да не-е, зацепил, — не принял он моей подачки. Обругай я, ему сделалось бы легче.

— Ты в Угол пойдешь, посмотри, может, где сел. Он туда потянул…

— Ладно, посмотрю, — заторопился я, чтобы не видеть выпиравшее из-под маски огорчения сытое самодовольство собой, новым костюмом, ружьем.

Пока шел зазеленевшей за вчерашний солнечный день речной поймой, вспомнилась легенда. Будто, лишившись подруги, лебедь взмывает ввысь и складывает крылья… Но так даже у птиц не бывает. Правда проще. Осиротевший лебедь, рассказывают охотники, долго кружит над местом гибели подруги. Тоскует. «Убить лебедя считается, как жену убить», — сказал как-то мне рыбак-казах на озере Челкар.

Редко у кого поднимается рука на такую великую сказочную птицу. Лебеди знают это и не боятся людей. И этот, конечно же, видел сверху идущего охотника, поверил человеку, не отвернул в сторону от выстрела почти в упор.

Шлепая болотниками по озерцам, прошел в тот самый заросший бурьяном угол между рекой и ответвляющейся от нее старицы. Облазал кусты, выпугнул клокастую в линьке лису. Лебедю, даже раненому, она не страшна. Не найдя никакого пуха и перьев, двинулся берегом речки. Издали еще углядел белые клочья пены у торчавших из воды макушин тальника. Пена оказалась мертвым лебедем. Течением прибило его к кусту.

Вырубил ножом длинный сук, подтащил к берегу. Никогда не доводилось видеть такой пугающе огромной птицы.

Разложил лебедя на траве. Шире размаха мужских рук могучие крыла, большие, как веселки от лодки-резинки, лапы, испачканная нефтью толстая и высокая шея и несоразмерно маленькая головка с черным плоским клювом. Розоватое пятно на животе указывало, куда вонзился сноп дроби.

Как она жгла всё внутри. Не из-за лисы приземлился лебедь на воду, рану хотел остудить… Уж как не хотелось ему умирать в это вешнее утро. Желваки под крыльями набил, тысячи верст летел гнездо вить, лебедят вывести… И тут этот сноп смертельной дроби в живот. Сам не знаю, зачем нарвал пучок сухой травы. Зачерпнул в пригоршни воды, — эх, была бы она живой, как в сказке, — попытался зачем-то стереть с лебединой шеи нефть. Оледенелые пальцы ощутили нежный пух и тепло. Он еще остывал, покорный каждому моему движению. Так жалко стало, сердце сдавило. Снял шапку, постоял на ветерке, выжидая, пока отпустит: «Что же мы за люди, что ж за звери такие с нашими ружьями, карабинами?! Мяса, что ли, не хватает? Да никто этих стреляных уток домой брать не хочет. А что тогда? «Страсть к убийству, как страсть к зачатию…»

Отпустила боль и на этот раз. Надел шапку, разрыл в лощинке подтаявший сугроб, завернул моему лебедю голову под крыло, положил в ямку, закидал снегом. С глаз долой — из сердца вон. Но ощущение лебяжьего пуха, живого посмертного тепла с кончиков пальцев перетекло в душу. Сверкал на солнце алмазными искрами взрытый снег, но веселый вешний день померк, съёжился. И алмазные искры сделались черными. Как брата схоронил. И перекрестил сугроб, и возопил к Богу: Господи Боже мой, как Ты терпишь нас, жестоких, окаянных и неразумных?.. Ведь знаем, знаем, как еще семь веков до нас святой мой Сергий Радонежский делился последним кустом хлеба с медведем, приходившим к его избушке, «будто жестокий взаимодавец». А когда хлеба было мало, Преподобный отдавал зверю свою долю… Знаем, что в гладиаторских боях со зверями львы не бросались на благочестивых Христиан, а ложились рядом. Знаем про пустынника Герасима, посылавшего льва к источнику за водой вместе с осликом. И что голова того льва до наших дней сохраняется в одном из монастырей Святой Земли… Что же мешает нам жить в божественной гармонии со зверями и птицами, которых становится всё меньше? Что? Голод, холод? Стреляем, ловим, выкапывает из нор… Века минули, а внутренний зверь в нас живет и торжествует. Вот только в такие минуты прячется, будто его и нет вовсе.

Подъехали на катере егеря вместе с Ж. Тот меня глазами спросил, я отвернулся. Разрыл сугроб. Егеря озлобились:

— Увидели бы, кто убил, самого паскуду бы застрелили!..

Ж. уводил глаза на стремнину реки всё время, пока с лебедя, будто с барана, снимали шкуру. Выпили водки. Егеря не переставали ругаться. Грозились.

После того случая месяца через два раздался телефонный звонок. Голос слабый, будто с того света. Звонил Ж. и впрямь чуть не оттуда: из реанимации. Попал в кардиоцентр с инфарктом. Просил навестить. Поехал, прорвался в палату. Лежит в пижамных застиранных штанах в синюю полоску, по пояс голый. Весь проводками опутанный. Губы под цвет синих полосок на штанах. От той камуфляжной румяной самонадеянности ничего не осталось. Вспомнился тот лебедь в сугробе и слова рыбака-казаха про жену. Несколько лет назад жену Ж. сбила автомашина. И она может передвигаться теперь только в инвалидной коляске.

Теперь вот его. Глаза под очками кричат скорбным страхом.

— Помоги, исповедоваться хочу. А то помру и прямым ходом на сковородку, — синие губы пытаются улыбнуться.

Слава Богу, выкарабкался Ж. Опять как-то видел его на осенней утиной охоте. Хотел спросить, говорил ли на исповеди про убитого лебедя. Но не спросил.

Сергей Жигалов.
Рис. Г. Дудичева.

1224
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
5
1 комментарий

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru