Неродная родня

Письмо читательницы.

Валентина Михайловна Большунова.

Наверное, надо начать издалека. От корней нашего рода. Мой дед Павел Артемович Старшев родился в селе Малая Малышевка Кинельского района Самарской области в 1901 году. Он рано овдовел, в 1932 году умерла его жена Ульяна Устиновна Старшева, в девичестве Шарапова. Осталось четверо деток: девятилетняя Анна (моя будущая мама), шестилетний Николай, трехлетняя Евдокия и девятимесячная Мария. Помогала с детьми монахиня Анастасия (Старшева), она была то ли тетя, то ли двоюродная сестра моего деда. Очень сожалею, что ничего не знаю о ее жизни, она умерла в 1946-м году. А в Малой Малышевке одна пожилая женщина вспоминала ее добром: «О, матушка Анастасия!..»

Пришла в дом женщина с сыном, но она очень плохо относилась к детям Павла Артемовича, всё ее внимание было к родному сыну. А об этих детях не заботилась, не кормила их… - сложно всё описать. Отец уходил на работу, а его дети весь день сидели на печи. Возвращался, спрашивал: «Ну как они - поели?» - «А как же - поели, поели!»

Но дети рассказали отцу, что им голодно, и он с ней расстался. Сосватали ему другую женщину, Анну Прокофьевну. В селе ее все называли Оня. Анна Прокофьевна была внутренне и внешне красива. Она вошла в его дом со словами: «Я не к тебе пришла, к детям», - и взяла на себя заботу о семье, плюс хозяйство: были у Старшевых корова-кормилица, куры, овцы, поросенок. Большой огород. Иначе как бы выжить большой семье: были тяжелые годы…

В юношестве умерли друг за другом Николай и Евдокия. Умерли на руках у мачехи, которая стала им матерью. Дед возил их к разным врачам, больных детей смотрели в области, но не могли определить, что с ними, от чего надо лечить. Видя, что официальная медицина не в силах помочь, дед тайно (он был на руководящей партийной работе) повез детей на лошади в деревню Максимовку к прозорливой старушке-молитвеннице. Она вышла к нему и сказала: «Очень поздно привез. Умрут на праздник». Уж не знаю, какой именно был праздник, но - большой. И очень молодые юноша и девушка ушли из жизни. Осталось у Павла Артемовича двое детей.

Моя мама после окончания школы уехала в Самару, поселилась у родной тети, сестры моего деда. Жила в доме в Овраге Подпольщиков, работала на швейной фабрике.

Мой папа, Михаил Иванович Яценко, был старше мамы на пять лет, с 1918 года. Был он родом из села Малая Джалга Апанасенковского района Ставропольского края. Он был сирота, его вырастила жена старшего брата. У папы было две родные старшие сестры, а самый старший брат был родной только по маме. После смерти родителей он не оставил троих сирот, привел в свой дом, да у самого в семье трое детей родилось. Так и росли одной семьей. А в войну папин брат ушел на фронт и пропал без вести в 1942-м году…

В нашем городе папа проходил срочную службу. Муж маминой тети был военный, и Михаил приходил к нему по поручению командования части. Увидел мою маму, полюбил ее, и стали они встречаться. Познакомился с мамиными родителями (мачеха была для нее как родная мама). Решили пожениться в сентябре, когда у папы заканчивался срок армейской службы. Но - в самый его день рождения, 22 июня 41-го, началась война…

Мама работала на авиационном заводе и верно ждала своего солдата. И он помнил любимую девушку, мама была для него единственной. Вернулся с фронта в августе 1946 года и сразу поехал за мамой, их расписали в ЗАГСе.

Уехали в село Ульяновка Степновского района Ростовской области, там жили папины родные. Но они встретили маму плохо. Они уже подыскали ему невесту, говорили: «Вот приедет Минька, женится на тебе». А Минька приехал с женой! И мама ничем не могла угодить родственникам мужа. В 1947 году родилась я, а в 1949-м - сестра. Из-за очень плохого отношения мама взяла обеих дочек и уехала домой, в свою Малую Малышевку. Папа приехал к маме и детям. Родные, пытаясь удержать его, упрекали: «Ты бросил родные места!..» Он ответил: «Мои родные места там, где жена и дети».

Мы тогда были даже некрещеные. А приехали в Малую Малышевку, и Анна Прокофьевна, узнав об этом, сказала: «Надо обязательно окрестить!» Тайком отнесла обеих в церковь и окрестила. Михаило-Архангельская Церковь в Малой Малышевке не закрывалась и в безбожные годы. Я очень люблю этот храм, люблю свое село. И все мы, дети, были окрещены в этом храме, а потом и сына своего я тоже окрестила в храме Малой Малышевки.

В 1952-м году родился у нас братик Коля, имя ему дали в память о мамином рано умершем брате. Жили очень бедно, я это помню. Переехали в город Кинель: у нас был очень маленький домик, родители его построили, папа и надорвался на этой стройке. Папа работал на железной дороге, сопровождал грузовые поезда. Однажды в дороге у него случился приступ прободения язвы желудка, с потерей сознания. В г. Октябрьске (раньше это было селение Батраки) папу сняли с поезда, отправили в больницу. Врачи боялись делать операцию. Но у папы была одна мысль: должен жить, дома трое детей. Настоял на операции. Мама была с ним в больнице. Врачи потом сказали, что его выходила жена. У него осталась третья часть желудка, требовалось улучшенное питание. Мамины родители помогли с питанием для папы, даже отдали нам корову. Я помню, как мама кормила папу. Он ей говорит: «Корми детей!» А мама возражает: «Должна выходить тебя, чтобы детей растить». Потом у папы начался туберкулез легких, он долго лежал в больнице.

У родителей не было образования, но они растили нас без наказаний и ругани; достаточно было папиного взгляда, и мы понимали, что в чем-то не так поступили. Сами они были для нас непререкаемым авторитетом, у них не было вредных привычек.

Папа и мама работали проводниками на поездах, потом на электричках, позже папа стал слесарем-сантехником в депо «Безымянка», а мама там же кладовщиком. Уже на пенсии папа продолжал трудиться, до восьмидесяти лет проработал в котельной в Кинеле. У меня сохранилась вырезка из газеты с папиной фотографией.

Мы подрастали. Я в основном жила в Малой Малышевке с неродной бабушкой Анной Прокофьевной, но лучше, роднее ее не бывает! Как много хорошего она вложила в меня! Учила доброте, умению быть терпеливой, переносить всё в себе. Она вырастила не только приемных детей, но и нас, внуков. Пришло время мне пойти в школу. Мама вязала крючком скатерть на продажу, чтобы купить ткань и сшить мне школьную форму, а бабушка из своей накидной шали сшила мне пальто. Все каникулы я жила у бабушки. Смотрела в окно: в выходные женщины в длинных юбках, красивых белых кофтах, на голове белые платочки вышитые (у каждой свой узор), шли в храм. А нам нельзя… - дедушка был партийный. Да и годы были такие, за веру преследовали.

В 1965 году умерла моя любимая неродная родная бабушка, это была первая потеря близкого человека. Я очень сильно плакала. Закончилось мое детство… Она ведь, чувствуя, что вот-вот умрет, испугалась не за себя - за меня: девочка будет бояться… И буквально заставила меня уехать к родителям. Я уехала, а наутро, в половине шестого, она умерла… В 1968 году умер дедушка, хоронили его всем селом. Дед был заслуженным человеком, в селе был траур.

Родители мои жили в любви и согласии. Уже когда сама я работала и жила в Самаре, приеду к ним в Кинель на выходные, они сидят у окна, мама вяжет шерстяные носки - я и сейчас их ношу! Или мама читает папе газету. Они прожили вместе 57 лет. Папа умер в возрасте 85 лет, мама в 83 года. Мои родители, и особенно бабушка, хотели, чтобы я была медиком. И я тридцать лет проработала медсестрой и сейчас люблю медицину.

А к вере я пришла не сразу, хотя мама моя в письмах ко мне из Кинеля в Куйбышев (Самару) писала молитвы… К вере в Бога пришла, как многие, через скорби и потери, через трудные ситуации в жизни, в семье. В 1998 году жила в Кинеле. Разговорилась с одной тогда мало знакомой мне женщиной: «Столько скорбей, так тяжело мне! Валя, как бы мне найти какую-нибудь «бабку», чтобы помогла справиться со всем этим!» А Валентина ответила: «Никаких «бабок»! Иди в храм! Прямо сейчас иди. Завтра у нас будет паломническая поездка в Ташлу, тебе обязательно надо туда поехать!» И я пришла в Казанский храм на Южной стороне, стала упрашивать батюшку Валерия Степанова, который тогда служил в этом храме, взять меня в поездку в Ташлу. Но в автобусе не было ни одного свободного места! «Ну я хоть на пол сяду!» - мне непременно надо было поехать на святое место, к чудотворной иконе «Избавительница от бед». Батюшка предложил подойти утром - вдруг да по милости Божией освободится место для меня. Так оно и получилось, и я смогла поехать. В автобусе села рядом с Валей. Поехали… - молились, говорили о духовном. Но по дороге, в чистом поле сломался автобус! И первая моя исповедь была в поле, она шла два часа…

«Валя, Валечка, Валентина»… - это о ней, той самой Вале Лашмановой, что и привела меня в Божий храм! - прочитала я совсем недавно в «Благовесте», в 9-м выпуске. И вспомнилось, как много полезного для души, спасительного узнала от нее. Как потом вместе с ней поливала цветы у храма, старалась чем-то помочь Православному приходу… Валя-Валечка, замечательный человек, Царство Небесное тебе, вечный покой твоей светлой душе!

Много лет я ходила в самарские храмы - и навещала Кинель, любимую Малую Малышевку. Сейчас по состоянию здоровья не могу ходить в храм, приглашаю священника причащать меня дома. У меня гипертония, очень сильные приступообразные боли в позвоночнике и головные боли, смещение позвонков в шейно-грудном отделе, перенесла перелом шейного отдела позвоночника; были инсульты, ковиды… Даже это письмо я писала очень долго, несколько дней (прошу простить, если что-то написала не так - я волновалась, писала и переписывала… Мне 76 лет…). Редко выхожу на улицу в теплые дни, а зимой вообще не выхожу. Очень прошу читателей помолиться о моем здравии! Надеюсь, что по вашим молитвам мое состояние улучшится и я снова смогу посещать храм.

Валентина Большунова, г. Самара.