Футбол… футбол… футбол…

Как Чемпионат мира стал хорошим поводом для ностальгических воспоминаний юности.

По-настоящему большие события не мытьем, так катаньем, но в итоге затрагивают непременно всех. Даже и меня. Хотя я вроде бы сделал все для того, чтобы и вовсе «не заметить» у себя под носом Чемпионат мира по футболу. Который проходит в эти дни также и в Самаре.

А вот все равно окликнул меня футбол..

Мы болеем обычно за те виды спорта, которые коснулись нас в детстве. Потому и вот я бледнею перед телевизором, когда подаёт Новак Джокович, или когда наблюдаю за странными манипуляциями с мимикой (похожими на какой-то языческий обряд) перед приемом мяча у Рафаэля Надаля.

Но и в футбол-то я тоже ведь в детстве поигрывал. Говорят, я хорошо «водился», мяч у меня было трудно отобрать. Да и кто в него не поигрывал, в футбол? Хотя рос я не в Бразилии, конечно же, не в Рио-де-Жанейро, а на улице Пролетарской в Куйбышеве. Где половина года как раз зима.

Футбол есть футбол. И как от памяти детства, от него никуда не уйти.

Меня окликнул футбол задолго до Чемпионата, еще зимой.

Крепко и безмятежно спал я в своей постели, когда вдруг раздался в комнате какой-то шум. Сразу вздрогнул, проснулся. Что такое? Живу на первом этаже. Может, забрался кто? Но нет, все тихо. Только вот довольно большая икона Ксении Петербургской, стоявшая у меня на самом верху божницы, лежала посреди комнаты на полу. Ликом вверх почему-то.

Ни ветра, ни сквозняка, и вот нате. Странно… Сама собой, что ли, упала?

Поднял икону и вновь поставил на божницу. Не сразу, но все же уснул, отложив «на потом» разгадку этой тайны.

А днем уже все прояснилось.

Включил компьютер и увидел письмо от давней доброй знакомой, сокурсницы по питерскому факультету журналистики (то есть в ведомстве Блаженной Ксении находящемся).

Антон, добрый день!

Это Марина Мартынова (которая теперь Анохина). Как поживаешь? Мы - нормально. У дочки сейчас каникулы, а сын уже начал учиться.

Дело в том, что мой муж - московский журналист Дмитрий Анохин - страстный болельщик футбола. И собирается нас всех (четверых!) вывезти к вам в Самару в июне на чемпионат. Мы всей семьей идем на матч 28 июня (билеты уже выкуплены). Составишь компанию?

Пока. Ждем ответа. Марина.

Я проворчал в ответ, что буду рад увидеть их в Самаре, но на футбол, конечно же, не пойду. Не такой я «гусь», чтобы на футболы ходить.

Вскоре пришло еще одно письмо:

Антон, доброй ночи!

Конечно, я тоже как нормальный православный человек не фанат футбола. Но муж хочет - значит, поедем. Заодно повидаю тебя. Так что до встречи в Самаре.

Если что покажешь в Самаре, будем, конечно, очень рады. Особенно здорово, если можно будет рыбу где-то половить (мы с сыном - рыболовы, а муж - нет). Привет Волге.

Тут-то и понял я, почему Блаженная Ксения послала мне такой вот просящий сигнал. Это «ее» люди, и надо их встретить и приветить - в чужом городе, да еще с двумя детьми младшего школьного возраста.

Мы учились на факультете журналистики в совершенно атеистическую эпоху. Это потом уже выяснилось, что кто-то из нас уже и тогда был верующим, даже тайно от всех ходил на службы в Александро-Невскую Лавру, а кто-то и вовсе потом свяжет накрепко свою жизнь с Церковью. Марину я не видел больше тридцати лет. Но общая юность, студенчество, комнаты по соседству в студенческом общежитии, одна, в общем, компания - дают, наверное, право на такие вот неожиданные вторжения.

Только вот с рыбалкой ничего, конечно же, не получится.

Марина была летящей какой-то тогда совсем юной девушкой. Этакой Наташей Ростовой на коммунальной кухне. Походка легкая, дыхание тоже легкое. Она приехала из Омска (каждый из нас в это общежитие на Новоизмайловском привез с собой не только скромные студенческие пожитки, но и свой город. Я, например, притащил на плечах Самару, а она вот сибирский Омск). Вышла замуж она где-то на четвертом курсе. И я ее, по сути дела, больше и не видел.

Но воспоминание о парящей какой-то девушке, Наташе Ростовой советского пошиба, оно осталось.

Какой она окажется тридцать лет спустя? Прихожанка Свято-Татианинского храма при МГУ, мать троих детей. Жена сотрудника «Журнала Московской Патриархии»...

Вчера, 28 июня, произошла давно обговоренная встреча. Они всей семьей приехали на матч Колумбия - Сенегал. Приехали на каком-то специальном футбольном поезде за Колумбию болеть, а на самом деле - на праздник футбола. Прихватили маленьких детей - 11 и 9 лет.

- Мой муж почти год деньги на Чемпионат откладывал, - рассказывает Марина. - Для него это праздник. А я как хорошая жена разделяю интересы мужа. Футбол так футбол! Бывают привычки и похуже этой… Он уже побывал в Ростове и в Казани на матчах, а сюда, в Самару, решил приехать со всей семьей. Чтобы уже была полнота переживания праздника.

Футбольные болельщики прибыли в Самару.

Дмитрий Анохин - мой коллега, Православный журналист. Работает в «Журнале Московской Патриархии» и в газете «Православная Москва», а еще поет в нескольких столичных храмах (бас). Как уж он это все причудливо совмещает с футболом, мне не ведомо. Но у каждого своя жизнь, свои пристрастия.

Как и, наверное, для большинства Православных людей в России, для меня ЖМП не просто церковный журнал. Долгие советские годы именно это издание было единственным официально разрешенным церковным периодическим изданием. Многое в нем было от тогдашнего советских времен «официоза» (одна только рубрика «Экуменические контакты» чего стоила!). Но все равно это был словно сигнал для всего мира - Церковь жива! Она есть, Она с нами, Она по-прежнему спасает людей… Прошли годы. Сейчас изданий церковных немало имеется, есть среди них и весьма популярные. Но ЖМП все равно только один. За ним такая история стоит, что перевесит всё остальное. Одно могу лишь вспомнить. Когда я впервые встретился в церковной сторожке в 1993 году в Кинель-Черкассах с блаженной Марией Ивановной, она сидела на своем прославленном топчанчике и без очков вслух нам читала… ЖМП! Работать в таком издании почетно и душеполезно. Как тут не порадоваться за мужа Марины.

Моя задача была просто помочь им неомраченно встретиться с этим праздником футбола на моей канонической территории, то есть, в Самаре. В принципе, я считал себя ответственным не только за их размещение, за отдых детей (им надо было поспать перед и после матча - поезд отходил под утро уже), но и за сам матч. Если бы проиграла Колумбия, они бы огорчились, и это их огорчение легло бы неким пятнышком и на мой город, на нашу встречу. К счастью, сенегальцы все же пропустили единственный гол в свои ворота. И праздник полностью состоялся.

- Гол был красивым? - спросил я.

- Очень красивым! Дима был на седьмом небе! - призналась уже вечером Марина. - А еще и он, и наш сын Серафим - окунулись в Волгу. Словно в нужной графе галочку поставили: были!

Что тут скажешь? Наверное, так и нужно жить. Проще.

Я не такой. И мне слишком много надо «для полного счастья». Потому и то и дело брюзжу на жизнь. А если бы проще был, любил бы футбол вот так же самозабвенно, глядишь, и все бы в моей жизни повеселело.

Ну да ладно.

Лучше расскажу о Марине.

Она сейчас с маленькими детьми вынужденно переживает вторую молодость. Ей еще долго придется быть молодой (тут и пенсионная реформа печально «подсобит» нам, заставит подтянуть изрядно разболтавшиеся пояски).

Когда смотрю на своих ровесников, особенно на тех, с кем встречался в «той» далекой жизни, охватывает ощущение, что времени на самом деле нет. А есть только поток жизни, который нас подхватил когда-то и вот несет всё, несёт… А мы-то думаем, тридцать лет это много. Да вчера все было! Она все та же Наташа Ростова. Только чуть поседевшая, махнувшая так сказать, в хорошем смысле слова, на себя рукой. То есть Наташа Ростова уже в эпилоге «Войны и мира». Та самая Наташа, на которую дивился когда-то влюбленный в нее Денисов, не узнавая прежнюю Ростову. Хорошая мать, хорошая жена, растворившая себя полностью в домашних заботах… Все интересы которой - дом и здоровье близких! Да это же и прекрасно! Это же счастье и есть. И путь Наташи Ростовой (как и путь Татьяны Лариной) есть некая русская доминанта. От которой не нужно далеко уходить.

Я любовался на новую Марину. И та, и не та. Вроде, и не изменилась совсем, а вроде бы и стала другой совершенно. Только еще сильнее, чем раньше, сибирские крупные черты проступили в лице. Появилась стать. И так было странно ее наблюдать в других совсем, не прежних студенческих декорациях. И вот зачем-то же нужна была эта встреча. Она стала молитвенницей. Правило у нее долгое. Обязательно читает каждый день Акафист иконе Божией Матери «Воспитание» (это за детей). «Что в руки взял, надо всю жизнь в руках держать», - говорит по этому поводу где-то вычитанную мудрость. Попался, мол, акафист, ну и читай его всегда…

Заранее предупредила меня (а я, соответственно, свою жену) – они постятся, и им «можно только рыбу». Даже и дети простятся, и не придумывает себе аргументов никто из них, что, мол, «мы же в дороге...»

Каждый год они всей семьей ездят в Дивеево. Без этого давно уже просто не могут. Однажды Дмитрий не смог с ней и с детьми поехать в паломничество, и сразу заболел. Потом уже прямо из больницы сорвался в Четвертый удел Божией Матери. Больше поездок не пропускает.

Марина несколько лет организовывала Православные выставки (давно уже оставила журналистскую стезю). Но сейчас ушла с головой в педагогику. Работает с детьми, готовит их к школе (все заказы - только от Православных родителей, ищет клиентов по приходам). У сына математические способности («Ученым будет»). А муж у нее закончил МИФИ («Умный» - сообщила она). Вот такая судьба у моей сокурсницы. Прямо скажу, далеко не самая плохая. И даже очень хорошая.

До поезда осталось уже немного времени. Мы подустали от безконечных воспоминаний юности. От перемывания косточек общим знакомым, провалившимся уже давно куда-то за черту досягаемости и даже слышимости. Вот уже и дочь моя слегка кемарит и то и дело теряет нить разговора. А жена давно ушла спать. Скоро светать начнет. Но как не сказать ей этого напоследок?

- Знаешь, почему я тут так перед вами расшаркиваюсь? - спросил я, уверенный в отрицательном ответе. Марина и правда пожала плечами. Откуда ей знать. Но мой вклад в их футбольный праздник все-таки оценила. И я рассказал ей про Блаженную Ксению. Про то, как упала ее икона среди ночи. Как я потом получил от Марины письмо…

- Это, наверное, та самая икона, на которую мы сейчас с дочерью перед тем, как ее уложить спать, помолились, - ответила мне Марина, посылая сигнал радости такими же, как раньше, живыми и молодыми глазами.

- Да, та самая.

- Я ведь всегда Ксении Петербургской молюсь. И если где-то перед иконами оказываюсь, всегда взглядом Ксению Петербургскую ищу… Это моя «главная» святая… Случается что, и я не в больницу, а к Ксении Петербургской спешу. Беру билет на поезд, и сразу к ней в Питер… Ставили мне врачи диагноз «язва желудка», но я им говорю: вы не спешите с выводами. Вот вернусь из Питера, и тогда поглядим… Полетела к Ксеньюшке! И что же? Вернулась, врачи смотрят, и не видят: от язвы и след простыл!

Вот ведь как печется о своих Блаженная Ксения!

Такси с футбольной семьей растаяло в утренней дымке.

Вряд ли мы доживем до другого такого же Чемпионата. Значит, и вряд ли уже когда-либо встретимся. Да это и не важно.

А важно совсем другое. Что времени нет, а Ксения Петербургская есть.

Это важно.

Антон Жоголев.