‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

«Занесло тебя снегом, Россия…»

Дневники Павла Сергеевича Горсткина за 1923-1924 гг. Париж, Франция.

Дневники Павла Сергеевича Горсткина за 1923-1924 гг. Париж, Франция.

Продолжение. Начало см.

Воскресенье. 28 Июля - 10 Августа.

Почти месяц прошел с тех пор, как это случилось, и теперь каким-то далеким кажется мне этот переворот, нежданно вновь обуявший меня. А жизнь тем временем шла вперед, наступили экзамены, которые я сдал, сам не понимаю как. Просто повезло, ибо я почти ничего не делал, а первые дни, просиживая по 8-10 часов за книжкой, я даже не читал, а был в каком-то странном духовном потрясении, ничего не сознавая и находя себе успокоение в глупейших предположениях и странных воображениях.

И все укатилось назад. Пожалуй, опять кругом та же скучнейшая жизнь, хотя в ней стало больше самостоятельности, а с ней и больше интереса. Видимо, случился все-таки какой-то маленький перелом, и я надеюсь, что к лучшему. Впрочем, это и надо было ожидать, т.к. мое состояние было невыносимо, но я боюсь, что это временный перелом - скоро опять надоест и будет казаться рутиной, и тогда в отчаянии и скуке надо будет ждать нового. Пока что остановимся на этом. Будь что будет.


Митрополит Евлогий.

Мне очень надоела форма дневника, только и пишу о себе и своих внутренних переживаниях. А между тем все-таки кругом меня живут люди, и не мешало бы обратить на них внимание. Надо их знать, ибо придется с ними в будущем и жить, и работать, а чтобы познать их, надо запоминать в разговорах их взгляды и воззрения, и из них выводить их характер, и что это за люди. Как ни странно, но я почти уверен, что вся эта молодежь в будущем будет руководить жизнью нашей будущей новой России, и мне тоже придется с ними сталкиваться. Так лучше заранее их знать, и знать на что они способны и на что нет. Начну поэтому с сегодняшнего дня простым описанием дня и лиц, а там через некоторое время подведем итог.

Утром в 10½ ч[асов] был уже в церкви, смотрел, как одевали Евлогия[1] Митрополита, усмотрел грязную засаленную белую рубашку (не знаю названия), которая надевается на рясу. Стало неприятно, а потом стыдно за себя. В церкви почти не был, ждал п[олковника] Гольдгаара и нервничал. В ожидании разговаривал с одним военным, который очень мне понравился, у него правая рука висела. Говорил про Стесселя[2], что он стал пить и что это нехорошо и надо бы, чтобы скорее приехала его жена. Удивительные эти жены, всегда являются спасительницами - и это правда.

Понедельник. 12-25 Августа.

Эта неделя похожа на сумасшедший дом. Все переплелись и переругались, и заварилась такая каша. Началось с моих скандалов и ссор с Ольгой, причем я сдуру передал Зин[аиде] Ник[олаевне], что ее Ольга, Кубе и Трубецк[ой], сидя у Горчаковых проказили. Это сплетня, которую я сдуру развел, и повела за собой все неприятности. В результате для меня лично оно выразилось плачевно. Сначала п[олковник] Кубе, желая играть роль защитника Ольги, передал один мой с ним разговор о к[нязе] С.В. Горчакове, причем исказив его до того, что С.В. справедливо оскорбился. Я спросил как-то Кубе его мнение о том, можно ли доверять Горчакову, а тот передал, что я ему не доверяю, т.к. будто бы С.В. получает деньги от Гендрикова. С.В. Горчаков сделал нам очную ставку. Кубе подтверждал эти слова, я, конечно, отрицал. Оба дали честное слово, и в результате Кубе вызвал меня на дуэль. Его секунд[антами] были шт[абс]-р[отмистр] Умнов и шт[абс]-к[апитан] Гирин, моими Э.Ф. Грабовский и Гушка Гагарин. Секунданты решили, что никакого повода к дуэли нет, т.к. не было оскорбления, а тем более этот инцидент не вызвал за собой никаких последствий, т.е. мордобития. Этим вопрос ликвидировался. Но зато кн[язь] Горчаков как оскорбленный подал дело на разбор третейскому суду, состоявшему из кн[язя] Туманова и князей Н.С. и В.В. Трубецких[3].

Чем все это кончится - не знаю, но мне это страшно надоело. Я не могу теперь писать что-либо про полковника Кубе, но я все-таки удивляюсь его наглости и поведению. Впрочем, Грабовский говорит, что он сумасшедший, и сам верит тому, что сказал и наврал.

Все наши ходят смущенные и обращают на это дело самое серьезное внимание, и видят очень неприятные последствия. Я просто на все плюю, и оно мне надоело. Русские не могут без историй - и Кубе, и сам Горчаков своим поведением и отношением к моему отцу. Все это страшно глупо и противно, и когда мы избавимся от наших друзей?

Кстати, пишу теперь в «Веч[ернем] Времени»[4], в отделе Русской молодежи (понятие растяжимое). Первая статья очень плоха, о молодежи, вторая будет «За Русь». Мне лично больше нравится и имеет много смысла и правды. В будущем перспективы большие, но не знаю, что из этого выйдет. Настроение у меня скверное, какое-то странное предчувствие, и все о ней и наших. Помоги, спаси их Господь.

Вторник. 13-26 Августа.

Странная вещь. Сидим мы втроем, Зин[аида] Ник[олаевна], Муся и я в столовой после обеда. Консьержка пришла и шумела, убирая комнаты. Зин[аида] Николаевна вдруг решила, что кто-то идет, и не успела об этом сказать, как мы все трое явственно слышали мужской голос, произнесший: «Па-вел». Я вышел, никого не было, и консьержка ничего не слыхала.

Это было ровно без 12, 11 или 10 минут восемь вечера (парижское время) 13-26 Августа 1924 года.

Очень странно и непонятно. А меня это еще больше взволновало в связи с недобрыми предчувствиями. Потом я ушел из дома, и без меня «Лешка» (собака) усиленно лаял в окно. Сейчас, все раздумав, пришел к убеждению, что все это глупости. Вернее всего, консьержка произнесла слово, звук которого был сходен со звуком Павел. Вот и все.

Четверг. 29 Августа - 11 Сентября.

Прошли две недели тяжелых и томительных, как по своим ожиданиям, так и по всяким волнующим всех нас обстоятельствам. Прошли - и стало тише и спокойнее. Перечитываешь прошлые страницы нашей жизни и с ужасом видишь в них, какой сумбур, неприятности и волнения тогда охватили нас и чуть было не затянули в такую кашу, из которой не было бы возможности вырваться. Я смотрю на любую страницу, и в глаза бьет этот резкий, нервный, неспокойный почерк. Такая разница вот с этим. Правда, сейчас перо другое, но все же это заметно. И отчего? Для чего понадобилось внести все эти неприятности в нашу жизнь, и кто в этом виноват. Да все - и я, пожалуй, не меньше, а даже больше других. Но как бы то ни было, возвращаться к этому тяжелому прошлому не стоит. Скажу мельком, что все кончилось почти совсем благополучно и без особенных последствий, третейский суд постановил сделать мне выговор, извиниться перед С.В. (Горчаковым) за мою неосторожную и ничем не обоснованную брехню, но в то же время признать, что я этой фразы не говорил. Полк[овник] Кубе, тоже в этом роде, хотя много хуже. Наши денежные неприятности частью кончились, т.к. отцу удалось часть долгов уже заплатить, - и теперь все сравнительно легко дышат и успокоены.

Я ничего не делаю, что меня очень тяготит, мечтаю поехать на 2-3 недели в деревню, пишу статьи в «Веч[ернее] Время», причем злюсь, что с ними очень безцеремонно поступает Нина Мих[айловна], за что с ней вчера поругался. Они хотят организовать здесь Мон[архический] С[оюз] Ру[сской] Мол[одежи]. И на таких основаниях, результатом которых будет организация № 1001, обреченная, как и все, на полную безжизненность и никчемность. Я усиленно протестую, на такую сделку не пойду и, уж конечно, составлять им серьезного устава не собираюсь. В этом деле, которое мне надоело хуже горькой редьки. Желание поиграть в председательные солдатики, подписать бумажку и посидеть за зеленым столом милой болтовни куда выше у наших господ, чем хотя бы сознание кропотливой должности простого писца Союза.

Одно название «письмоводитель», да Боже мой, здесь столько старого, суворовского, жалкого и тупого, а вот то ли дело Секретарь, член Правления, заседающий на общих собраниях с равным голосом председателя. Боже, какая чепуха, и как горько - ведь эти же люди пойдут в Россию и будут говорить, да что они знают.

Сам часто сознаешь, сколько противоречий в жизни, сколько неразрешимых вопросов, от которых в голове остается мучительный кавардак. И так хотелось бы иметь больше жизненного опыта и знаний, чтобы не только ответить на эти запросы, но и постараться взять из них нечто свое, живое и целое, которым бы руководилась собственная жизнь, вполне сознательно и убежденно.

Да, мысли никакой нет в нашей молодежи, также как и душевной жизни с ее исканиями и запросами, уже не говоря о сознании Долга и дисциплины. «Мертвые души», коптящие небо, ни на что не пригодные - вот они кто и все-все. Двух-трех я встретил здесь имеющих свое, хотя и не глубокое суждение, интересующихся запросами жизни, и все наперечет. Остальные - гладкая поверхность, скользкая, без всяких жизненных задерживающих центров - без всякого сознания, до глупости самоуверенные и всезнающие.

Какой ужас и как это противно, и они лезут вперед, куда сами не знаю[т], но лезут и заражают всех своей жизнью. Когда же конец этому. Такая тьма и мрак кругом. В душе тоже пошлость. Мертвячина, слабоволие, трусость, без мысли. Бр. - Жизнь.

Так бы хотелось уйти от этого, - ведь все же гибнет, и приходится равнодушно на это смотреть. Во[я]ки на это глубокое не способны и не желают быть способными. Да, дети ужасны, но и отцы хороши. Вместо того чтобы нас поучать, они отстраняются от нас и сами же погрязли в еще пожалуй худшем болоте, в такой ржавой рутине, которой не отскрести железными щетками.

Отовсюду дышит смертью и гнойным концом.

И так приходится жить, бороться без борьбы, потому что ее даже нет, а бороться с самим собой. Сегодня я решил сделать последнюю ставку с этим «прекрасным» М.С.Р.М., и если не настою на своем, то уйду отовсюду и надолго, и займусь собой и своим самообразованием. Засяду за бумагу и в хаос своих мыслей и мизерных знаний, построю свой идеал и свои взгляды на разные вещи. Жалко, нет никакой поддержки, а один, пожалуй, сойдешь с этим с ума.

Странно, но за этот короткий период, каких-нибудь 2-3 месяца, я очень постарел и это отлично сознаю. Душа стала много восприимчивее, явилось больше серьезных мыслей и обоснованных взглядов. Выражаясь словами отца, я стал жить, но если это жизнь, то она здорово горька и печальна. Невольно встает с этим сознание, что действительно одно счастье - это прожить борясь и мучаясь и умереть с этим сознанием и надеждой будущей жизни. И она есть, теперь это так ясно - иначе не стоило бы жить, не стоило бы страдать без надежды на какое-то будущее исцеление и покой. Да, так становится ясно, что есть Бог и должна быть Вера, в которой находишь поддержку, и с которой находишь в жизни отдохновение от житейских мук и треволнений.

«Царство Божие силою дается и всякий усилием входит в Него»[5].

«Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч». (Евангелие от Матфея 10.34).

«Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает». (Евангелие от Луки 11.23).

Да, две половины, борьба между ними, но какая внутренняя личная или, наоборот, выходящая из себя и отражающаяся на окружающих, и каким образом. И в то же время:

«Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него». (Евангелие от Марка 10.15). Т.е. от души, просто и несознательно, а затем:

«Будьте чисты, как голуби и мудры, как змеи»[6]. Где разъяснение на это? Как подойти к словам, так противоречащим друг другу, и в то же время с такой силой и смыслом дающим одно общее учение Бога. Надо много прожить, узнать, чтобы ответить, но чем больше проживешь, тем больше будет вопросов - жизнь, как наука, с возрастом все больше и больше расширяет свой кругозор, и под конец еще больше неясностей, сомнений и борьбы. И с одной стороны желание проникнуть, узнать, с другой - сознание необходимости сильной веры, веры детей.

Где же решение? Где возможность согласовать голубиную чистоту и мудрость змеиную и в чем? Одно верно - необходимо усилие, личное внутреннее желание и сознание необходимости жить по заветам Христа, верить в Бога и молиться от души с простотой ребенка.

А будущее - для человека смерть с сознанием непонятного чего-то: добра или зла! Рая или ада! Но как и что - это знание Того, кто Раньше нас и чья Рука лежит на нас.

Есть путь - есть истина, есть Вера.

И все это в Жизни и кончается Смертью. Как это дико, непонятно и непостижимо. Да и к чему? Если бы знать, не стоило жить и удивляться за жизнь - всякий тогда стремился бы умереть. А тут это является как обязанность, долг, нарушить который боишься, что не знаешь смерти и будущего за ней. Да, долг и обязанность и здесь, как же не быть ей и в нашей ужасной жизни, как не быть и на земле единого начала (эти строки Дневника в чем-то перекликаются с известным монологом Гамлета «Быть иль не быть?» в пьесе Шекспира, перед которым стояли те же вечные вопросы - ред.).

Понедельник. 2-15 Сентября.

Я перечел прошлое, и странно, что меня поразило, это - что начав серьезно думать, я запутался, перешел на глупости и кончил белибердой. Надо быть более осторожным и стараться не сбиваться с мысли, переходя в какие-то глупейшие размышления.

Пятница. 13-26 Сентября.

Вот уже 5 дней, как болен дядя Коля, у него случился второй удар, кровоизлияние в мозг, он потерял зрение и полунормален. Положение ужасное, он может каждую минуту умереть (хотя я и уверен, что выздоровеет) и во всяком случае калека на всю жизнь. В доме кутерьма - доктора, сиделки, лекарства, пиявки, ну словом, все вверх тормашками. Все прямо помешались, нервны и ругаются между собой. Прямо бежать хочется из дома - все так надоело и опротивело. Собственный отец и тот стал какой-то ненормальный, мечется от д[яди] Коли и меня к Евреиновым[7] и обратно, ничего путного не делает, т.к. чересчур нервен. Ольга тоже ходит, как лунатик, мало соображает и часто все путает. Дядю лечит Лукашевич, очень хороший врач, и при нем еще чередуются две сестры.

Я сам мотаюсь за лекарствами, докторами и по дому, немного устаю, главное - нет внутреннего равновесия, не сплю и, конечно, тоже волнуюсь. К счастью, мне помогает мое апатичное отношение к жизни и то, что смерть мне ничего не говорит.

Лично чувствую себя плохо, мысли грустные и тяжелые - правда, все как-то днями. В общем же тягощусь и рад был бы уйти куда-нибудь и жить одному, никого не видя и не окунаясь в эту ужасную человеческую грязь и мишурность.

Сегодня ночью видел чуть ли не второй раз ее (Катю Путилову) во сне, и поэтому весь день хожу нервный и, конечно, опять мучаюсь и извожусь. Словом, смог бы писать опять то же, что уже не раз писалось. Странно то, что (как мне это кажется теперь) у меня начинаются мои приступы любви, когда что-нибудь мне ее напоминает или какой-нибудь факт вырвется и обратит на себя внимание. Вот сегодня в этом отношении мне было очень тяжело. Я ее никогда почти не вижу во сне, а тут это почему-то случилось. Так было приятно видеть это далекое, далекое, дорогое лицо и так грустно было потом. Нет, все-таки я ее безумно люблю, но какой-то странной любовью, мне не только непонятной, но и неподдающейся никакому, даже внутреннему душевному объяснению. Ведь фактически, почему я ее люблю, я сам не знаю и не понимаю. Нет ни страсти, ни дружбы - ничего, а «так». Трудно это понять, но носить на себе это бремя тяжело, а подчас и мучительно.

В нашей жизни тоже много нового. В[еликий] К[нязь] К[ирилл] В[ладимирович] объявил себя Императором. Странно и непонятно все, и никто не знает как быть. С одной стороны дико звучит на устах большевички Богдановой, распродающей газеты: «Слова о Манифесте Высочайшем рескрипте, и фотографии Государя и наследника», а с другой - в церкви поют - Спаси Господи, Христолюбивому воинству. Тяжелое время переживаем. Люди перестали считаться с вежливостью, приличием, стали грубы и глупы.

И все такие, и кто чем занят. Крупенский и Коковцев[8] - мечтаниями о портфелях министра, Гендриков - просто о «своем великом уме». Я (тоже к каким особам себя причисляю), я тут со своей любовью, и так без конца. Идеи нет, и сознания любви и долга.

Все, словом, очень и очень скверно, и как бы мне выбраться из этой гнилой эмиграции, и куда? А так бы хотелось пожить одному, своим собственным. Кто знает, может быть, если бы не было того и она была бы моей женой, что было бы?!

Четверг. 19 Сентября - 2 Октября.

Болезнь дяди Коли приостановлена и не прогрессирует. Ему делали вливание в кровь. Больной почувствовал силы и аппетит, стал еще больше скандалить и капризничать. Дома произошла опять ссора между Ольгой и папой, сегодня все образовалось. Но это, тем не менее, меня все больше и больше изводит, прямо сумасшедший дом.

Мое настроение отчаянное. Мучаюсь и страдаю. В душе идет борьба. С одной стороны, что-то тянет меня все забыть и простить, надеяться и верить мечте, своему несбыточному счастью. С другой, в мозгу мелькают всевозможные мелкие факты прошлого, в которых что-то старается найти отрицательные черты ее души, характера и нравственности, и твердить о них, заставляя разорвать и забыть прошлое. Странно, но в глубине души, помимо этой двойственности, есть чувство глубокой безнадежности, от которой я не нахожу себе места, так хочется куда-нибудь уехать, в испытаниях или опасностях забыться от этой душевной боли. Да, тяжело - и когда это пройдет - то знает один Господь. И что же там? Гадкое предчувствие томит, и боишься, что какое-то несчастье постигло их. Еще это Петроградское наводнение[9], не знаешь себе места - прямо сходишь с ума.

Политические дела на той же точке замерзания и фактически манифест Государя пропал в полной бездеятельности и неизвестности. Странно, но люди более живого общественного дела, т.е. не Марковские зубры и не бюрократы буквы, скорее за признание Государя. У Н[иколая] Н[иколаевича] видимо против, думаю, ввиду его окружения господами Крупенскими, Коковцевыми, а также той семейной обстановки, которой вертят наши Дмитриевичи, особенно графиня, выставляя Романа Петровича[10]. Лично я не особенно этому верю, но кто знает, все может быть. Ах ты, Господи, когда же все это кончится и мы, вернувшись на Родину, свободно вздохнем от этой каторги эмигрантства. Тьфу, прямо одно наказание.

Вторник. 24 Сентября - 7 Октября.

Со вчерашнего дня опять начались занятия, пока хожу, но в мыслях все время роятся желания куда-нибудь уехать из этой поганой Европы. Все это меня уже давно сильно волнует, но я не знаю, как мне быть и что делать.

Среда. 2-15 Октября.

Вчера был Покров. Утром был в церкви. Настроение было приподнятое, но в душе чувствовалась все та же пустота и скука. Минутами было просто горько и больно, и тогда молился, прося Матерь Всевышнего о том, чего раньше никогда не просил: вернуть мне мое прошлое счастье. Так тяжело без нее, все эти дни только и знаю, что думаю о ней и мечтаю.

Окончание следует.



[1] Георгиевский Василий Семенович (1868-1946), из семьи сельского священника Тульской губернии, после окончания Московской Духовной Академии со степенью кандидата богословия преподавал в Тульской губернии, в 1895 пострижен в монахи с именем Евлогий, с 1905 Епископ Холмской и Люблинской епархии, депутат II и III Государственной Думы, монархист-националист, активный противник распространения католицизма в России. В 1918 г. был арестован в Киеве, по протекции Ж. Клемансо был освобожден и в 1919 г. прибыл в Новороссийск в расположение ВСЮР. С 1920 в эмиграции управлял западноевропейскими приходами по настоянию Митрополита Антония и Патриарха Тихона, участник Собора в Сремских Карловцах. Противник политических решений, принятых на Соборе 1921 г. Стал Митрополитом Русской Церкви в 1922 г., противостоял той части РПЦЗ, которая поддерживала Митрополита Антония. Основал Сергиевское подворье и Свято-Сергиевский богословский институт в Париже. Подписал документ о лояльности к СССР, что послужило в 1927 году расколу РПЦЗ. Однако двойственная политика Митрополита Евлогия привела к увольнению его в 1930 по указу Митрополита Сергия, после чего он перешел в юрисдикцию Константинопольского патриарха. В 1945 г. призвал прихожан вернуться в лоно Московской Патриархии.

[2] Стессель Александр Анатольевич (1876-1933), сын генерал-лейтенанта коменданта Порт-Артура А.М. Стесселя, полковник и командир 2-го стрелкового Царскосельского полка, кавалер ордена Св. Георгия IV ст., командир сводного гвардейского полка в Добровольческой армии, начальник внутренней обороны и комендант Одессы в 1919, участник Бредовского похода. В эмиграции во Франции председатель полкового объединения. Женат на сестре милосердия дочери генерала В.Ф. Белого, Раисе Васильевне.

[3] Возможно, Трубецкой Николай Сергеевич (1890-1938), князь, известный филолог, лингвист, евразиец, доцент Донского университета в 1918 г., профессор Софийского и Венского университетов, жил и умер в Вене. Трубецкой Владимир Владимирович (1868-1931), князь, в Русско-японскую войну командовал подводной лодкой «Сом», на Черноморском флоте с 1912 г., командовал дивизионом миноносцев, в 1915-1916 командир линкора «Императрица Мария», контр-адмирал, в 1917 командовал минной бригадой и дивизией на Румынском фронте. С 1919 в эмиграции во Франции, политической деятельностью не занимался.

[4] «Вечернее время» - ежедневная вечерняя газета умеренно правых политических позиций, была основана в 1911 г. А.С. Сувориным. В 1918-1920 гг. Б.А. Суворин издавал на Юге России, в 1924-1925 гг. в Париже.

[5] Евангелие от Матфея 11.12: «От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его».

[6] Евангелие от Матфея 10.16: «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби».

[7] Вероятно, Евреинов Александр Александрович (1873-1928), д.с.с., камергер, последний губернатор Пензенской губернии (1914-1917).

[8] Коковцев Владимир Николаевич (1853-1943), граф, сенатор, д.т.с., крупный финансист и политик, министр финансов в 1904-1914, Председатель Совета Министров 1911-1914, член Государственного Совета. После ареста в 1918 г. бежал из России. Во Франции был председателем банка «Internacional Bank of Commers», возглавлял Союз памяти Николая II.

[9] Ленинградское наводнение 23 сентября 1924 г., когда вода поднялась на 369 см выше ординара. Городу был нанесен значительный ущерб. Более сильное наводнение было в 1824 г., когда вода поднялась на 410 см.

[10] Романов Роман Петрович (1896-1978), князь императорской крови, правнук Николая I, племянник В.К. Николая Николаевича, окончил Николаевскую Инженерную академию в 1914 г., с 1916 г. участвовал в боях на Кавказском фронте. С 1919 в эмиграции в Италии и в Египте. Создал «Объединение членов рода Романовых», автор воспоминаний. Как и все «Николаевичи», не признавал В.К. Кирилла Владимировича и притязаний его потомков. Женат на графине Прасковье Дмитриевне Шереметевой (1901-1980), их сыновья Николай (1922-2014) и Дмитрий (1926-2016).

32
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
0
0
Пока ни одного комментария, будьте первым!

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru