‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

​Святой Царь

Главы из книги писателя Николая Коняева о святом Царе Николае II.

Главы из книги писателя Николая Коняева о святом Царе Николае II.

См. начало

Коронация Государя

1.

Исследователи справедливо отмечают, что вера в Бога и священность царского служения были для Николая II незыблемыми. Он всегда считал, что на нём лежит вся полнота ответственности за судьбу Империи, и он должен будет ответить за Россию перед Богом.

Из записей в дневнике Николая II видно, насколько серьезно относился он к чину коронования.

«8 мая. Первый тяжелый день для нас — день въезда в Москву. Погода стояла великолепная. Имел доклад Дурново. К 12 часам собралась вся ватага принцев, с которыми мы сели завтракать. В 2 1/2 ровно тронулось шествие; я ехал на Норме. Мама сидела в первой золотой карете, Аликс во второй — тоже одна. Про встречу нечего говорить, она была радушна и торжественна, какая только и может быть в Москве! Вид войск чудесный! В Успенском и Архангельском соборах прикладывались к мощам...

9 мая. День стоял чудный, совершенно летний. Начали с Аликс поститься и говеть... Долго принимали наверху посольства: французское, американское, испанское, японское и корейское, все в большом составе...

10 мая. Поехали в Кремль, где снова принимали разных принцев и затем чрезвычайные посольства. Прием не продолжался так долго, как вчера; вернулись назад раньше 4 часов. Была первая гроза с освежительным дождем!..

11 мая. В 3 1/2 уехали в Москву и поселились в Кремле в наших прежних комнатах. Пришлось принять целую армию свит наехавших принцев. В 7 часов пошли со всем семейством ко всенощной к «Спасу за золотою решеткою»[1]... Исповедались в спальне. Да поможет нам милосердный Господь Бог, да подкрепит Он нас завтра и да благословит на мирно-трудовую жизнь!!!»

Успенский собор Кремля. В нем проходила коронация русских Царей.

Коронация проходила 14 мая, во вторник после праздника Святой Троицы...

Под музыку «Боже, Царя храни», под звон кремлевских колоколов Николай II и Александра Федоровна спустились по ступеням Красного крыльца и вступили под балдахин, который понесли над ними 32 генерала. Когда процессия остановилась у паперти Успенского собора, музыка и колокола смолкли.

— Благочестивейший Государь! — прозвучали в благоговейной тишине слова Митрополита Московского и Коломенского Сергия. — Настоящее твое шествование, соединенное с необыкновенным великолепием, имеет и цель необычайной важности. Ты вступаешь в это древнее святилище, чтобы возложить здесь на себя царский венец и восприять Священное миропомазание. Твой прародительский венец принадлежит тебе Единому, как Царю Единодержавному. Но Миропомазания сподобляются все православные христиане, и оно неповторяемо. Если же предлежит тебе восприятие новых впечатлений этого таинства, то сему причина та, что, как нет выше, так и труднее на земле Царской власти, нет бремени тяжелее Царского служения... Собраны старейшины земли Русской к торжеству твоего венчания и помазания на Царство; чрез них от всех племен, тебе подвластных, воспосылаются тебе желания долгого и благополучного царствования; особенно же из глубины православных сердец возлетают к Господу моления, да излиется на тебя ныне обилие даров благодатных, и чрез помазание видимое да подастся тебе невидимая сила Свыше, действующая к возвышению твоих царских доблестей, озаряющая твою Самодержавную деятельность, ко благу и счастию твоих верных подданных.

Митрополит Санкт-Петербургский Палладий поднес Их Величествам к целованию крест, а Митрополит Киевский Иоанникий окропил их святой водой.

Хор запел псалом «Милость и суд воспою Тебе, Господи», и царская чета вошла в Успенский собор, где возле амвона была устроена обтянутая малиновым плюшем площадка. Там, под балдахином из малинового бархата с золотою бахромою и шитыми золотом орлами, стояли два трона.

Николай II сел на трон Царя Михаила Федоровича, Александра Федоровна заняла трон из слоновой кости Царя Иоанна IV.

По ступеням, ведущим к площадке, на которой были установлены троны, поднялся Митрополит Санкт-Петербургский Палладий.

— По обычаю древних христианских монархов и боговенчанных ваших предков, — сказал он, — да соблаговолит величество ваше в слух верноподданных ваших исповедать Православную кафолическую веру: како веруеши?

И он поднес Николаю II разогнутую книгу, по которой тот громко и отчетливо прочитал Символ веры, а потом троекратно осенил себя крестным знамением.

«О еже благословитися Царскому его венчанию Благословением Царя царствующих и Господа господствующих.

О еже укреплену быти скипетру его десницею Вышняго.

О еже помазанием всесвятаго мира прияти ему с небесе, к правлению и правосудию, силу и премудрость...» — зазвучали в храме слова великой ектении.

Совершались молитвы, ярким огнем горела драгоценная Императорская корона, приняв которую из рук Митрополита Палладия, возложил на себя Николай II.

Когда умолкла пушечная пальба на Москве-реке и колокольный звон, Николай II встал на колени.

— Господи Боже отцев, и Царю царствующих, сотворивый вся словом Твоим, и премудростию Твоею устроивый человека, да управляет миp в преподобии и правде! — прозвучал под древними сводами Успенского собора его голос. — Ты избрал мя еси Царя и Судию людям Твоим. Исповедаю неизследимое Твое о мне смотрение и, благодаря, величеству Твоему поклоняюся. Ты же, Владыко и Господи мой, настави мя в деле, на неже послал мя еси, вразуми и управи мя в великом служении сем...

Фрагмент картины В. Серова «Миропомазание Императора Николая II».

К Богу обращал свою молитву Николай II, и слышала эту молитву вся Россия, внимавшая преображению, совершающемуся с ее Царем...

«Великий, торжественный, но тяжкий, в нравственном смысле... день... — запишет в своем дневнике Император. — Все это произошло в Успенском соборе, хотя и кажется настоящим сном, но не забывается во всю жизнь!!!»

Мы уже говорили, что такой просвещенный человек, как Великий Князь Александр Михайлович (Сандро), склонен был считать веру в чудодейственную силу таинства миропомазания во время Святого Коронования чуть ли не предрассудком, верить в силу которого недостойно главы великой России.

С одной стороны, действовала тут высокая просвещенность образованного на современный лад Великого Князя, а с другой, быть может и неосознанно, так проявлялась ревность.

Ведь еще недавно они были равными товарищами в детских играх и увлечениях, а теперь между ними пролегла пропасть.

И Александра Михайловича раздражало, что Николай II столь серьезно относится к этой как будто бы формальности, более того, это тревожило его, однако первые дни торжеств в Москве не оправдали мрачных предчувствий Великого Князя.

«Чудесные весенние дни, историчный город, разукрашенный флагами, звон колоколов с высоты тысячи шестисот колоколен, толпы народа, кричащие ура, коронованная молодая Царица, сияющая красотой, европейские царствующие особы в золоченых каретах — никакой строгий церемониал не мог породить в толпе большего энтузиазма, чем лицезрение всей этой картины...»

2.

Трагедия разразилась в субботу 18 мая 1896 года.

На Ходынском поле соорудили роскошный павильон для Царской семьи и гостевые трибуны подле него. Рядом были возведены четыре сцены, где собирались показать сцены из «Руслана и Людмилы», «Конька Горбунка» и «Покорения Ермаком Сибири», а также цирковое представление дрессированных животных Дурова.

Были устроены и эстрады для оркестров и песенников.

Кроме этого на площади в одну квадратную версту поставили 150 буфетов для раздачи гостинцев.

Царь Николай II возлагает Малую Императорскую корону на голову Царицы Александры. Рисунок из Коронационного альбома. Художник Илья Галкин. 1896 г.

В яркий ситцевый платок с изображениями Кремля и портретов Императорской четы завернули сайку, полфунта колбасы, бумажный мешочек с конфетами, орехами, александровскими рожками, изюмом и черносливом и вяземский пряник с гербом. К подарку прилагалась металлическая эмалированная кружка, украшенная позолотой, рисунками в древнерусском стиле, инициалами Их Величеств под Императорской короной и памятной датой — 1896 год.

Подарочную кружку можно было тут же пустить в дело — рядом должны были безплатно наливать мед и пиво.

Слухи о безплатной выпивке и подарках начали ходить по Москве, обрастая фантастическими подробностями, задолго до начала народных гуляний. Говорили, что кроме гостинцев будут еще раздавать деньги и лотерейные билеты...

Раздача царских подарков — заготовили 400 000 пакетов! — должна была начаться в десять часов утра, но народ стал собираться на Ходынском поле еще с ночи.

«Погода стояла тогда превосходная, — вспоминал очевидец, — и предусмотрительный московский люд... решил провести ночь на Ходынском поле, на свежем воздухе, чтобы на месте быть к самому началу гулянья... Ночь, как на беду, была безлунная, и Ходынское поле погрузилось в полную темноту. Люди все прибывали и, не видя перед собой дороги, спотыкались, падали в овраги... Все более плотной становилась необозримая толпа... Утро выдалось тихим, ни ветерка. Притока свежего воздуха над спрессованной толпой не было. Дышать становилось все труднее. Пот заливал синевато-бледные лица, и они казались заплаканными...»

Об этом же писал и корреспондент газеты «Русские ведомости» В.А. Гиляровский, который провел ту ночь на Ходынском поле:

«Над миллионной толпой начал подниматься пар, похожий на болотный туман... Давка была страшная. Со многими делалось дурно, некоторые теряли сознание, не имея возможности выбраться или даже упасть: лишенные чувств, с закрытыми глазами, сжатые, как в тисках, они колыхались вместе с массой...»

Неожиданно возник слух, что организаторы просчитались, подарков на всех не хватит, и когда кто-то крикнул «Раздают» — вся эта многотысячная масса качнулась к помостам, на которых были воздвигнуты пирамиды жестяных кубков с Императорскими орлами.

Началась страшнейшая давка.

Ходынское поле заполнено народом. Накануне трагедии.

Через четверть часа порядок был восстановлен, но было уже поздно...

1282 человека погибли в этой давке, несколько тысяч оказались ранеными.

Нет никаких оснований для утверждения, что Ходынская трагедия была кем-то специально организована, но в том, что ее ждали, сомневаться не приходится.

Об этом свидетельствует, в том числе, и та готовность, с которой была использована эта трагедия для того, чтобы ослабить влияние конкурирующих великокняжеских партий.

3.

Видимо, тут надо сделать небольшое отступление...

Во второй половине XIX века в русской Императорской семье произошел настоящий демографический взрыв.

У Николая I было семь детей: три дочери и четыре сына. От этих сыновей родилось еще восемнадцать Великих Князей, и в их числе и Император Александр III.

Александр III правил всей фамилией Романовых, как патриарх, и члены ее, соперничающие между собою и объединяющиеся в отдельные партии, боялись его гнева. Хотя далеко не все они вели столь же безупречную жизнь, как Александр III, но они вынуждены были сдерживаться, избегая открытых скандалов.

После кончины Александра III сдерживающие связи стали распадаться, все то, что Великим Князьям приходилось сдерживать в себе, рванулось наружу, и у Николая II просто не было возможности сразу остановить этот разрушительный для Императорской семьи процесс. Те уговоры, которые он вел, порой не только не останавливали, но еще более раззадоривали родственников.

«Трусливый градоначальник (Великий Князь Сергей Александрович — Н.К.) старался отвлечь внимание Царя приветствиями толпы, — пишет в своих воспоминаниях Великий Князь Александр Михайлович (Сандро). — Но каждое «ура» звучало в моих глазах как оскорбление. Мои братья не могли сдержать своего негодования, и все мы единодушно требовали немедленной отставки Великого Князя Сергея Александровича и прекращения коронационных торжеств.

Произошла тяжелая сцена. Старшее поколение Великих Князей всецело поддерживало московского генерал-губернатора.

Мой брат Великий Князь Николай Михайлович ответил дельной и ясной речью.

— Помни, Никки, — закончил он, глядя Николаю II прямо в глаза: — кровь этих пяти тысяч мужчин, женщин и детей останется неизгладимым пятном на твоем царствовании. Ты не в состоянии воскресить мертвых, но ты можешь проявить заботу об их семьях. Не давай повода твоим врагам говорить, что молодой Царь пляшет, когда его погибших верноподданных везут в мертвецкую».

Сцена эта даже в изложении самого Сандро, поместившего самого себя и своих братьев на место учителей и судей не только Великого Князя Сергея Александровича, но и самого Императора, выглядит, однако, далеко не так безупречно, как хотелось бы автору.

Увы...

Распаляя себя, Сандро говорит о крови пяти тысяч мужчин, женщин и детей, которая неизгладимым пятном останется на царствовании Николая II.

Демагогия очевидная.

Люди на Ходынке погибли отчасти из-за неумения полиции работать с такой гигантской человеческой массой, но еще в большей степени из-за собственной глупости и жадности.

Разумеется, следовало сделать организационные выводы...

Но ведь они и были сделаны!

Работали две комиссии, они внимательно изучили дело. Начальника московской полиции, обер-полицмейстера Александра Александровича Власовского привлекли к суду и уволили со службы.

Следовало позаботиться о пострадавших...

Но и это было сделано!

Из дневников Николая II мы знаем, что уже в воскресенье вместе с Александрой Федоровной он отправился в Старо-Екатерининскую больницу, где обошел все бараки и палатки, в которых лежали несчастные, пострадавшие на Ходынке.

А в понедельник Николай II и Александра Федоровна посетили Мариинскую больницу и осмотрели там еще одну группу раненых.

Всем пострадавшим — Императорская семья пожертвовала 90 000 рублей! — была оказана материальная помощь... Семьям погибших были назначены персональные пенсии...

Всё сделали, что можно было сделать, всё исправили, что можно было исправить...

Однако совсем не этого ждало от Императора часть его ближайшего окружения.

Если поначалу, как это явствует из воспоминаний, ходынская трагедия использовалась только в борьбе конкурирующих великокняжеских партий, то постепенно ее стали раздувать уже против самого Государя, может быть, и лишь только подсознательно, преследуя своей целью уменьшить разрыв между великокняжеским окружением и Императорскою четой и тем самым лишить ее ореола Божьего избранничества, которым после коронации была она окружена.

И конечно, это устремление оказалось подхваченным «прогрессивной общественностью».

Мы уже говорили, что кончина Императора Александра III вызвала оживление в этой среде, однако, как отметил в своей книге Сергей Сергеевич Ольденбург, «вера в Бога и в свой долг Царского служения были основой всех взглядов Николая II».

Молодой Император провозгласил, что незыблемость самодержавия и впредь останется основой государственного строя России, и таким образом развеял надежды либералов.

И сразу вокруг него начала сгущаться атмосфера недоброжелательства.

Как же было пропустить Ходынку?

Ничего общего не имели Великие Князья с недоброжелателями-либералами, но залить ходынской кровью тринадцатого дня коронационных торжеств высокий смысл тогдашних событий хотелось и тем и другим.

4.

Как известно, несмотря на тяжелые переживания, которые возникли после посещения Ходынского поля, Николай II отправился этим вечером на бал, назначенный по церемониалу у французского посла графа Луи-Густава Монтебелло.

Не ехать туда он просто не мог.

«Государь вскоре с этого бала удалился, — вспоминает Сергей Юльевич Витте. — Он был скучен, видимо, катастрофа произвела на него сильное впечатление»[2].

Это воспоминания хотя и не слишком дружественного Государю человека, но, тем не менее, старающегося сохранять объективность.

Этого не скажешь о воспоминаниях Великого Князя Александра Михайловича, который запомнил бал у французского посла совершенно иначе.

«Вечером Император Николай II присутствовал на большом балу, данном французским посланником. Сияющая улыбка на лице Великого Князя Сергея заставляла иностранцев высказывать предположения, что Романовы лишились рассудка. Мы, четверо, покинули бальную залу в тот момент, когда начались танцы, и этим тяжко нарушили правила придворного этикета»[3].

И вроде бы ничто тут не противоречит свидетельству С.Ю. Витте, но, объединяя Государя с «сияющей улыбкой на лице Великого Князя Сергея Александровича», Великий Князь Александр Михайлович заодно еще как бы и его лишает рассудка...

5.

«У Государя поверх железной руки была бархатная перчатка, — отмечал Сергей Сергеевич Ольденбург. — Воля его была подобна не громовому удару. Она проявлялась не взрывами и не бурными столкновениями; она скорее напоминала неуклонный бег ручья с горной высоты к равнине океана. Он огибает препятствия, отклоняется в сторону, но в конце концов, с неизменным постоянством, близится к своей цели».

Император не стал сворачивать коронационные торжества и сделал все, чтобы 1896 год остался в истории нашей страны не Ходынкой, а прежде всего началом того нового великого пути, по которому пошла Русская империя.

К сожалению, благодаря воистину ветхозаветному злопамятству нашей либерально-революционной публики с годами позабылось, что на коронационных торжествах присутствовала китайская делегация во главе с Ли-Хун-Чаном и через четыре дня после Ходынской трагедии в Москве был подписан важнейший договор, во многом определивший дальнейшую политику государства.

Этот договор предоставлял России право на постройку железнодорожной магистрали через территорию Маньчжурии (Китайско-Восточной железной дороги).

Рисунок из Коронационного альбома. Художник Илья Галкин. 1896 г.

Ходынская тень мешает и сейчас осознать и тот факт, что Всероссийская выставка в Нижнем Новгороде, открывшаяся 28 мая, на второй день после завершения коронационных торжеств, по сути, стала первым свершением коронованного Государя.

«В Нижнем все взято с серьезной, даже, может быть, чересчур серьезной стороны, без расчета на средние вкусы и нравы... — писал 5 июля 1896 года Дмитрий Иванович Менделеев. — Смотреть нашу выставку — значит узнавать, учиться, мыслить, а не просто «гулять».

Кроме того, выставка, устроенная, как отметил на ее открытии С.Ю. Витте, «на главнейшей реке русского государства и на историческом пути в азиатские страны», — этот путь и указывала.

На этом пути и сумел удержать Николай II Российскую Империю.

6.

Тем не менее Ходынка, безусловно, стала рубежом.

Отныне что бы ни делал Государь, какие бы шаги он ни предпринимал, все они подвергались осуждению. Все ошибки и промахи администрации раздувались до немыслимых размеров и ставились персонально в вину Императору.

Поразительно, но Император, так много сделавший для настоящего рывка в хозяйственном и общественном развитии России, стал безусловным рекордсменом среди российских правителей по количеству адресованных ему пасквилей, изданных еще во время его правления.

Поразительно, но все эти злобные инсинуации продолжают связываться с именем Государя и сейчас, когда он уже возведен Церковью в сонм наших святых заступников.

Более того, даже и православные люди, понимающие, что Николай II был нашим святым Царем, испытывают нечто похожее на оторопь, когда начинают думать о нем как о государственном деятеле.

— Мы понимаем, — примерно вот так говорят они, — что это канонизированный Русской Православной Церковью Царь, но с другой стороны, что же он сделал кроме того, что проиграл две войны, довел страну до двух революций, отрекся от престола и опрокинул тем самым страну в кошмар гражданской войны?

Конечно, можно сразу ответить, что не проигрывал...

Не доводил...

Не опрокидывал...

Но жалко и неубедительно звучат эти слова, и даже и добросовестный историк разводит руками, не обнаруживая в правлении Николая II, как, к примеру, в эпохе Петра I, ярко выраженного наличия государевой воли в тех необходимых для страны деяниях, что совершались во время его правления.

— Много хорошего Сергей Юльевич Витте осуществил... — говорят одни историки.

— Много хорошего Петр Аркадьевич Столыпин сделал... — возражают другие.

— А сам Николай II? Он-то где был при этом?!

И тут уже нет разногласий, и те, кто восхищается деятельностью Сергея Юльевича Витте, и те, кто является поклонником Петра Аркадьевича Столыпина, проявляют редкое единодушие:

— А откройте дневники, увидите, что он ходил по парку и стрелял в это время ворон из ружья...

И дело тут, разумеется, не в недостатке доброжелательности, не в отсутствии фактов, необходимых для иного осмысления деятельности Государя, а в ошибочности самого подхода к оценке деятельности последнего русского Императора, дело в том, что о Николае II вообще невозможно говорить, забывая, что он — святой Царь...

Почему?

Да потому, что подчинение себя и своей государственной деятельности Божией воле — это не просто особенность его характера и поведения, а суть его Царского служения.

Лучше других, на наш взгляд, понимал это историк Сергей Сергеевич Ольденбург.

«На девятом году царствования личность Императора Николая II оставалась едва ли не настолько же загадочной для общества и народа, как в момент его восшествия на престол, — пишет он в своем фундаментальном исследовании «Царствование Императора Николая II». — Вернее, ее уже заслоняла легенда, созданная кругами, враждебными власти. Было ли это сознательным маневром или просто результатом непонимания, недооценкой противника (ибо Государь, конечно, был противником революционных течений!), но отношение к Императору Николаю II существенно отличалось от той вражды, смешанной со страхом и невольным уважением, которую враги русской власти питали к его державному предшественнику.

Мягкость обращения, приветливость, отсутствие или по крайней мере весьма редкое проявление резкости — та оболочка, которая скрывала волю Государя от взора непосвященного, — создали ему в широких слоях страны репутацию благожелательного, но слабого правителя, легко поддающегося всевозможным, часто противоречивым внушениям. Утверждали также, будто на Государя можно всегда повлиять формулой: «Так делалось при покойном Царе».

А когда принималось какое-нибудь неожиданное, новое решение, сейчас же начинали искать «закулисных влияний».

Между тем такое представление было безконечно далеко от истины; внешнюю оболочку принимали за сущность. Император Николай II, внимательно выслушивавший самые различные мнения, в конце концов поступал сообразно своему усмотрению, в соответствии с теми выводами, которые сложились в его уме, часто — прямо вразрез с дававшимися ему советами. Его решения бывали порой неожиданными для окружающих именно потому, что свойственная ему замкнутость не давала никому возможности заглянуть за кулисы его решений. Но напрасно искали каких-либо тайных вдохновителей решений Государя. Никто не скрывался «за кулисами». Можно сказать, что Император Николай II сам был главным «закулисным влиянием» своего царствования! Можно даже сказать больше: в первый период своего царствования Государь понемногу «подчинил себе» министров — едва ли не в большей степени, чем Император Александр III, бывший только «собственным министром иностранных дел». Поворачивая руль экономической политики в сторону деревни, Государь распространял свое непосредственное влияние и на область народного хозяйства».

Великими свершениями отмечены уже самые первые годы царствования Николая II.

2 июня 1896 года департамент неокладных сборов был преобразован в управление неокладных сборов и казенной продажи питей. Это, казалось бы, чисто бюрократическое преобразование, тем не менее, «знаменовало то, — как писал С.Ю. Витте, — что питейная монополия, введенная по инициативе Императора Александра III, получила уже прочные устои и постепенно будет введена по всей России».

Так и получилось. Благодаря воле Императора Николая II питейную монополию удалось ввести, хотя при этом значительно пострадали интересы весьма влиятельных особ.

С.Ю. Витте приводит в своих «Воспоминаниях» разговор с французским сановником, который хотя и одобрил проведенную в России реформу, но с грустью заметил, что «реформа эта могла бы дать столь же благие результаты и во Франции, но для того, чтобы такую реформу ввести, необходимо прежде всего одно условие: чтобы та страна, в которой она вводится, имела монарха неограниченного, и мало того, что неограниченного, но и с большим характером».

Этот большой характер неограниченного монарха Николай II проявил и в ходе финансовой реформы, когда в 1897 году Россия перешла на золотую валюту, упрочив свое международное финансовое положение.

«В сущности, — вспоминал С. Ю. Витте, — я имел за собой только одну силу, но силу, которая сильнее всех остальных — доверие Императора, а потому я вновь повторяю, что Россия металлическим золотым обращением обязана исключительно Императору Николаю II». (Выделено мной — Н.К.)

Заметим тут, что в 1897 году была произведена первая всероссийская перепись населения, насчитавшая 120 миллионов населения[4].

Все эти реформы, выставки и переписи можно уподобить сборам человека в дорогу. Путь предстоит неблизкий, следует уладить дела, собрать всё нужное, проверить собственные возможности...

Такою и была Российская Империя в последние годы XIХ века — в начале великого предначертанного ей пути, по которому повел ее новый увенчанный короной монарх...

Повторим, что никогда, ни до, ни после правления Николая II, не было в нашей стране таких высоких темпов экономического роста, как во время его царствования.

За 1880-1910 годы темпы роста промышленности превышали 9% в год.

Первое место в мире заняла наша страна и по производству важнейших сельскохозяйственных культур. Больше половины мирового производства ржи, почти половина ячменя, больше четверти пшеницы и овса, около четверти картофеля было выращено в России...

Хотя, разумеется, и С.Ю. Витте, и П.А. Столыпин, и другие выдающиеся деятели Российской Империи внесли в это свой вклад, но без участия Николая II столь бурного и прорывного развития страны произойти никак не могло.

Николай Коняев,  писатель 

Продолжение следует.



[1]. Верхоспасский собор Московского Кремля, домовая церковь Царей и Царевичей при Теремном дворце, освященная во имя Спаса Нерукотворного, была построена в 1635-1636 годах.

[2]. С.Ю. Витте. Воспоминания. Том 2. Изд-во социально-экономической литературы, Москва, с. 74.

[3]. Великий Князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. Москва, Современник, 1991. С. 143.

[4]. Два с половиной миллиона жителей Великого княжества Финляндского в это число не включены.

385
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
8
Пока ни одного комментария, будьте первым!

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru