‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

На пути в монастырь

Главы из автобиографической повести иеромонаха Антипы (Авдейчева).

Главы из автобиографической повести.

Начало см.

Об авторе.Иеромонах Антипа (Александр Алексеевич Авдейчев) родился в Самаре (Куйбышеве) в 1964 году, окончил Куйбышевский государственный медицинский институт. Работал врачом-невропатологом в г. Абдулино Оренбургской области, врачом психиатрической бригады Самарской станции скорой медицинской помощи, возглавлял психологическую лабораторию Куйбышевской железной дороги. Кандидат медицинских наук. В 2001 году овдовел, отец двоих детей. В 2005 году рукоположен в сан священника и направлен служить в село Сырейка Кинельского района Самарской области. Построил в селе храм в честь святого великомученика Димитрия Солунского. В 2012 году принял монашеский постриг. Около года подвизался на Сочинском подворье Валаамского монастыря. В настоящее время — заштатный клирик Самарской епархии.

Я — школьник: начальные классы

И вот — долгожданная школа! Костюм, белая рубашка, строгие ботинки! Совсем всё по-взрослому, чего еще надо?

В первом классе меня накрыла очередная страстная любовь. Девочка с волшебным именем Марина Чучарина пленила мое сердце на целых восемь лет. Нас посадили за одной партой, мы были бойкие и звонкоголосые. По этой причине нас время от времени приглашали выступать на школьном радио. Во втором классе в 1972 году в школе устроили большой праздник по случаю 50-летия образования СССР. Наш класс представлял Туркменскую ССР. Полный спортзал народа. Я — в маминой зимней шапке и специально сшитом ею по этому случаю полосатом халате, подпоясанном красным маминым шарфом. Рядом со мной — Марина с цветными ленточками в косичках и восточном наряде. «Букет большой нарву я и тебе подарю я! Это — подарок мой, Туркменистан родной!» — дословно помню текст, который Марина звонко и безупречно продекламировала в микрофон.

...Нет больше моей Марины! Сразу после восьмого класса понесла её жизнь по буеракам: трудовой лагерь (от которого я по медицинской справке отвертелся), прогулки с местными деревенскими парнями «сорвиголова», беременность, роды, стыдливое избегание одноклассников, крушение всех жизненных планов. Говорят, безславно сгинула моя звонкоголосая «туркменочка» в безднах алкогольного ада.

Для моей застенчивости тяжким испытанием было выйти к доске и ответить урок. Услышав свою фамилию, я «напяливал» на свою физиономию какую-то ужасную маску с улыбкой Буратино, полуоткрытым ртом и выпученными глазами и шел к доске. Откуда эта привычка прилипла ко мне, трудно сказать, но она сослужила мне дурную службу. Учительница решила, что мне трудно дышать через нос, и направила на консультацию к ЛОР-врачу. То было время тотального увлечения операцией удаления глоточных миндалин — тонзилэктомии. Мои миндалины были не на высоте, и в летние каникулы я с ними довольно мучительно расстался в операционной ближайшей медсанчасти. Это только потом педиатры сказали свое решительное «нет» и ввели в практику частичное иссечение миндалин — тонзилотомию. Последствие моего «буратинового» распахнутого рта — хронический трахеобронхит, не оставляющий меня по сей день.

Настенная доска в нашем классе была почему-то светло-коричневого цвета и отливала бликами на свету. Я сидел у стены, и в конце первого класса у меня стало быстро ухудшаться зрение. Так я стал очкариком, да не простым, а четырехпалым от рождения. Это сейчас такой факт кажется малозначащим, а для подростка — катастрофа!

С волнением ждал приема в октябрята. И вот мы, первоклашки, в центре внимания общешкольной линейки. Надо сказать, что школа у нас была со статусом «экспериментальная», огромная — более тысячи учащихся. И вот мне на лацкан пиджака прикалывают новенькую звездочку с портретом юного Ильича. Мало того, меня назначили командиром звездочки — звена из пяти одноклассников! На рукав пиджака мама пришила мне красную звездочку. Детский праздник! Конечно, можно привычно брякнуть какой-нибудь современный штамп про «обманутое поколение», «сатанинскую пентаграмму» или нечто подобное! Конечно, так и есть! Только времена не выбирают, и личность всякого человека формируется с Божией помощью и по образу Божию в любых, даже самых неблагоприятных условиях.

Саша Авдейчев у главного корпуса МГУ.

После окончания второго класса состоялась моя первая в жизни поездка в дальние края. Папа взял меня с собой в Абхазию. Да, да: именно в Абхазию! Это была еще та, советская Абхазия — всесоюзная здравница. Начало июня, южная ночь, летающие фонарики светлячков. Идеальный порядок в Гагрском парке, павлины, пальмы, тропические рыбки в бассейнах. Сочи, Адлер, Новый Афон, Сухуми и, конечно же, неповторимое море, еще не успокоившееся после весенних штормов. Я был заворожен! Ощущение абхазской сказки осталось у меня на всю жизнь. ПРОМЫСЛИТЕЛЬНО! Обратный путь — через Москву — папой был выбран специально, чтобы целый день провести с любимым сыном в Первопрестольной. Как много я увидел в тот день: автобусная экскурсия по городу, ВДНХ, МГУ, Красная площадь…

Особо хочется сказать о моей первой учительнице — Валентине Александровне Козляковой. Она была удивительно родной и доброй. Помню, я смотрел на нее, машинально сравнивал с другими учителями и восторгался: как нам повезло! Частые походы к ней домой всем классом и чаепития, прогулки в парках, кинотеатрах, общение с ее мужем — лысым добряком, отставным офицером Анатолием. Мы встречались по жизни потом неоднократно, и каждый раз оставалось ощущение светлого внимания, порядочности и любви. На уроках поблажек ждать от Валентины Александровны не приходилось. Да и на родительских собраниях всё говорилось «в лоб». Эпитеты к моему поведению: «Первый болтун и выскочка!»

В третьем классе нас принимали в пионеры. Это было событие в моем тогдашнем понимании очень серьезное. Вожатые из восьмого класса на торжественной линейке сняли наши звездочки и повязали красные галстуки. С трибуны директор школы возгласил: «Пионер Советского Союза, будь готов!» Дружный хор детских голосов грянул: «Всегда готов!»

Вот только салют отдавать для меня стало пыткой. Четырехпалая правая кисть ну никак не выражала желаемой боеготовности! Поэтому я старался куда-то забиться, спрятаться за спины одноклассников и не показать своего позора. Торжественное внесение школьного пионерского знамени в школьный актовый зал под звуки горна и барабанную дробь. Брр! Мурашки по телу от восторга и гордости за советскую державу. Повествую всё как было, без прикрас и поношения! Конечно, ни о каких масонских символах и речи тогда не было! Чувство принадлежности к чему-то великому и достойному, чувство общности — так важны для подростка! Где всё это сегодня?

Отнять, опорочить, НЕ ДАВ НИЧЕГО ВЗАМЕН, создав вакуум — это опасный эксперимент над детскими душами! Пустоты в Божьем мире не бывает, и она всегда чем-то заполняется! Сорвали галстуки, отняли флаги и горны — хорошо, но плохо, что получили подростковую преступность, разврат, наркоманию и токсикоманию.

По-прежнему жизнь мне сильно портили приезды в школу стоматологов. Здесь было еще хуже, чем в детсаду: они не просто осматривали и направляли в поликлинику для лечения. Эскулапы в школе лечили и удаляли зубы. Надо было видеть, как бледный плелся я походкой смертника в зубной кабинет по вызову, как на казнь.

То же было и с прививками. Отводы от вакцинации почему-то тогда не были в ходу. Помню, как в нашей школе умерла от поствакцинальных осложнений Оля Муратова, с которой мы ходили в один детский сад.

Был еще один яркий эпизод из моих отношений с медициной. Моя близорукость начала стремительно прогрессировать, и однажды в поликлинике окулист мне назначила подкожные инъекции экстракта алоэ и витамины. Купив в аптеке лекарства, мы с мамой вернулись в поликлинику. И тут меня объяла паника. Я убежал, спрятался за углом поликлиники и стал вслух МОЛИТЬСЯ ИИСУСОВОЙ МОЛИТВОЙ, которой меня научила бабушка. Крестился, взывал к Небу, но, тем не менее, всё-таки меня обнаружили и я оказался в процедурном кабинете. Никакого ропота и обиды на Бога я почему-то не испытывал. С этого времени на все школьные годы эти препараты стали моими постоянными спутниками по 30 инъекций на курс.

С теплом вспоминаю Пасху, когда все дети бабы Дуни с внуками собирались на ее могилке на городском кладбище, а оттуда пешком шли к нам домой на Пасхальное застолье. Пасха в те годы у меня ассоциировалась прежде всего с посещением кладбища и встречей с родными.

Большое влияние оказал на меня старший двоюродный брат Володя. Он был старше меня на шесть лет и усиленно тренировался тогда в секции спортивной гимнастики. Он был мастером спорта и постоянно участвовал в крупных соревнованиях. Он казался мне человеком-легендой. Господь одарил его способностью очень успешно преподносить себя окружающим, оказывать на них влияние — сейчас это называют харизмой. На школьной спортивной площадке во время наших прогулок он показывал мне трюки на турнике и брусьях, чему-то учил и меня. Я был просто заворожен им! Через несколько лет ему пришлось пережить крайне сложную полосу скорбей. Окончив медицинский институт, он, несмотря на свои высоты в спорте, оказался молодым специалистом в городе Бугульма в Татарии. Пытаясь удержаться на прежнем «чемпионском» материальном уровне при низкой зарплате начинающего врача, он ввязался в отношения с местной наркомафией и вскоре получил немалый срок в колонии строгого режима. Испытание это он перенес достойно. Выйдя из заключения, он женился, и сейчас Володя — высококвалифицированный семейный врач, отец двух дочерей.

Средняя школа: 4-9 классы

Друзья записывались в спортивные секции, а меня врачи не подпускали к спорту из-за высокой близорукости. Маме удалось уговорить тренера принять меня в секцию настольного тенниса. Наверное, Господь затмил разум участковому педиатру, и она, совершенно не представляя, что это за спорт, выписала мне справку.

С благодарностью вспоминаю моего тренера — Леонида Даниловича с неблагозвучной фамилией Поскотин. Сколько он сделал для меня в моей жизни! Наши отношения переросли в тесную дружбу, продолжающуюся и по сей день. Промыслом Божиим он тоже оказался в Церкви, пел на клиросе и даже был келейником у известного самарского старца. Каким-то чудом он оказался в самарском Свято-Георгиевском храме на моей иерейской хиротонии. Он не был профессиональным тренером, но четко поставленная методика тренировки позволила достичь высоких результатов. И не только в игре, хотя наша команда и занимала третье место в миллионном городе. Он проводил с нами беседы, читал лекции о волевой подготовке спортсмена, каждый выходной вывозил нас на соревнования или на общефизическую подготовку на лыжную базу Старо-Семейкино или в Заволжье на остров Проран. Мне до сих пор неведомо, как, работая начальником отдела НИИ «Куйбышевдормаш» и находясь, как и многие из тогдашних советских интеллигентов, в духовном поиске в доступных пределах (чаще это были йога, оккультная мистика и т.д.), он сумел преодолеть в себе снобизм и прийти в Православие. Его в советские годы несколько раз арестовывали и изымали духовную литературу, но Леонид Данилович продолжал свое занятие, хотя был из-за этого под контролем вездесущих «органов».

Как-то мама купила для меня профсоюзную путевку в пионерский лагерь «Костер» на окраине города. Хотя мне было уже 12 лет, я не дотерпел до конца смены: поступил по отработанной еще в детском саду схеме — ЗАБОЛЕЛ, и родители вынуждены были забрать меня домой. Не по мне было всё это: построения, совместные подвижные игры, столовая, вечерние забавы.

Мой двоюродный брат Сережа с рождения имел ложный сустав правой голени, из-за чего правая нога была на 10 сантиметров короче левой. В 15-летнем возрасте ему сделали операцию с установкой аппарата Илизарова для компрессионно-дестракционного остеосинтеза. Почти десять лет в общей сложности его лечили в клинике ортопедии. Мне приходилось чуть ли не ежедневно навещать его, проделывая неблизкий путь на трамвае с сумкой продуктов. БОЛЬНИЧНАЯ АТМОСФЕРА СТАЛА ДЛЯ МЕНЯ ПРИВЫЧНОЙ. Как-то, помогая ему при перевязке, я очень ясно осознал, что это — МОЕ ДЕЛО. Сразу же все вопросы о профессии упразднились. БУДУ ВРАЧОМ! К тому же мой брат-гимнаст учился к этому времени в медицинском институте.

На день рождения после окончания седьмого класса родители мне подарили первые наручные часы. Даже название запомнил: Cornavin, нашего Куйбышевского завода им. Масленникова. Почему такое странное название у часов — загадка! Не мог налюбоваться я ими на своей руке!

Пережил я тем летом еще одно смиряющее свидание с медициной. У меня прогрессировала близорукость, и меня госпитализировали в областную глазную больницу с перспективой ужасной операции: вырезать с бедра кусочки сухожилия и вставить их за глазные яблоки. Тендинозная склеропластика, кажется так! Лазерной офтальмохирургии тогда еще не существовало.

Мне было как всегда ужасно одиноко на больничной койке в палате как раз напротив операционной, откуда после хирургической операции вывозили на каталке друзей по несчастью с наглухо забинтованными глазами. Опять молился, как мог, упрашивал Бога. Терпел многочисленные инъекции, в том числе под конъюнктиву глаза. На контрольном осмотре лечащий врач обрадованно заявила, что необходимость в операции исчезла, удалось достичь даже некоторого улучшения зрения. В больнице прошел дипломатично, как по лезвию бритвы, сквозь козни шпаны. В моей палате лежали для исправления косоглазия двое ребят с рабочего района «Металлург». По их милости чуть не лишился своих новых часов, но Господь опять защитил меня. Хотя был момент, когда судьба родительского подарка была, казалось, предрешена.

Эти годы запомнились мне как время трепетного паломничества в районную библиотеку. Благоговел перед книжными стеллажами, тихо ходил между ними, выискивая «самую нужную книгу». Тишина, разговор шепотом, особый библиотечный запах приводили в какое-то душевное умиление. Несмотря на перемену в информационных приоритетах, появление интернета, я и сегодня берегу читательский билет в областную библиотеку, как паспорт.

Мои школьные годы прошли под вечерний аккомпанемент громких звуков радиоэфира. Папа при помощи старенькой, но мощной ламповой радиолы «Концерт» ежедневно по вечерам «выходил на связь» с «голосами». Было привычным проводить вечер под потусторонний голос диктора. «Вы слушаете «Голос Америки из Вашингтона», …радиостанцию «Свобода» или «Свободная Европа». Царившая тогда в СССР атмосфера двойной морали, похоже, не была угодна моему дорогому родителю, и он, рискуя нарваться на неприятности (стены в «хрущевке» слабы на звукоизоляцию), пытался выудить сквозь свистяще-ревущую какофонию глушителей слова правды. При этом папа обязательно смотрел выпуски последних новостей в программе «Время». Дух диссидентства передался, видать, и мне, но об этом ниже.

Родители, преодолевая свойственную им тревогу, скрепя сердце отпускали меня во двор. Похоже, они понимали, что без этого я вырасту неким оранжерейным цветком. У нас была довольно большая компания. С раннего детства мы играли в футбол, хоккей, «выбивалы», «штандр» с мячом, «чики» или «чашечки» из бутылочных крышек, рисовали мелом «классики» на асфальте и прыгали на них, гоняли на велосипедах летом, а зимой на лыжах и коньках. Недалеко от дома находился большой стадион «Заря» с прекрасным катком, массовыми катаниями в сопровождении музыки и хоккейной площадкой.

Была у нас, как и положено, своя иерархия пацанов. Тогда в Куйбышеве существовала своя криминальная субкультура, которая именовала себя «фураги» из-за определенного фасона фуражек на голове в любых обстоятельствах, костюмов с ушитыми внизу брюками, синими «олимпийками», туфлями на высоком каблуке, тюремным фольклором и соответствующим сленгом. Обычная детвора побаивалась и сторонилась «фураг». Время расставило всё по местам. Почти никто из тех блатных не дожил и до сорока: легли в сырую землю от полученных в разборках ножевых ран и заточек, тюремного туберкулеза и пр. Отмечу, что, несмотря на мой далеко не тихий характер, меня и на этот раз НИ РАЗУ НЕ БИЛИ. Хотя большинству моих сверстников этого избежать не удалось. Я не был драчуном, но грешен: кому-то и от меня попало. Безответно, правда!

Нашу семью в те годы посетила беда. У мамы начались сильные боли в поясничном отделе позвоночника. Несколько месяцев она безуспешно лечилась, ей трудно было ходить. Я очень переживал за нее, но был безсилен помочь. Сопровождал ее везде: в магазины, в поликлинику. Удрученно затихал, когда она не выдерживала и стонала или плакала. ВОЗМОЖНО, ТОГДА ПРИШЛО ОЩУЩЕНИЕ БЕЗСИЛИЯ МЕДИЦИНЫ. Потом пришел «добрый волшебник» — нейрохирург Алексей Иванович Алексеев, обнадежил, прооперировал. Мама встала на ноги и больше о пояснице не вспоминала. Сделаем зарубочку: не медицина, а врач! Зачем было мучить столько времени, если диагноз стабильной срединной грыжи LV-SI был ясен и выраженный болевой синдром был прямым показанием к оперативному лечению?

В 1976 году мы ехали на мотоцикле в Сырейку, и нас сзади ударил летевший на большой скорости «москвич» с подвыпившей молодежью. Я сидел на заднем сиденье, и мне досталось больше других. Мы все были выброшены ударом на дорогу, а я упал на асфальт головой и получил сотрясение головного мозга и ушиб-ленную рану головы. Недельное пребывание в больнице поселка АЛЕКСЕЕВКА. Спутанное сознание, наложение швов на рану, глюкоза внутривенно, таблетки, тоска по дому, обезличенное отделение с обитавшими в нем странными людьми в белых халатах...

Моя ушибленная голова вскоре получила весомую «добавку»: сразу по окончании летних каникул руку к ней приложил школьный учитель пения. В общей обстановке разнузданности и полного отсутствия интереса к предмету мы с товарищем принялись во время хорового пения («Это — наша с тобою земля, это — наша с тобой биография») распевать более симпатичную, как нам казалось, песню — «Как родная меня мать провожала». Чуткое ухо педагога уловило диссонанс и его источник. Он взял нас за уши и стукнул головами. Искры из глаз! Я потерял равновесие и сел на пол под смех класса. В школу ходила мама, пыталась устыдить учителя, но не помню, чтобы это дало какой-либо заметный эффект.

Все каникулы я проводил в Сырейке. Дружная компания, в которой я был самым младшим, проводила время довольно увлекательно. Утром — рыбалка, катание на велосипедах, а потом — на мотоциклах. Выходы в поле, за ягодами. Игры в войну, «в доктора». Купание на озере. Кино в сельском клубе.

В седьмом классе родители продали тяжелый мотоцикл М-72, вождение которого по проселочным дорогам я к тому времени неплохо освоил, и купили ЗАЗ-968 «Запорожец»-четырехлетку. С замиранием сердца я приходил с папой в гараж и, усаживаясь на водительское место, предавался мечтам, подолгу листал каталог деталей. Однако в гараже мне приходилось довольствоваться ролью подручного. ОЧЕНЬ ХОТЕЛОСЬ ИМЕТЬ КАКОЙ-ТО УЧАСТОЧЕК СВОЕЙ СОБСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ, НО КАК-ТО НЕ ДОВЕЛОСЬ. Не увенчались успехом такие попытки и в других сферах. Записался в авиамодельный кружок при школе, но проникновение в тайны авиамоделизма закончились изготовлением задней кромки крыла. Увлечение радиоэлектроникой ограничилось изготовлением работающего детекторного приемника. Очень важно для подростка иметь свой личный, пусть даже небольшой, участочек ПОЛНОЙ ответственности.

Важным этапом в моей жизни было лето после окончания восьмого класса. Следуя примеру двоюродного брата Сергея, я выучился игре на гитаре в объеме пяти «дворовых» аккордов. В сырейском клубе под руководством талантливого соседа Толи Таразанова, окончившего культпросветучилище, самостоятельно сочинявшего песни и исполнявшего их, мы стали играть в ан-самбле. Мне достались гитара-соло и вокал. Готовились к концерту, а в клубе начался ремонт. Тогда мы перенесли все инструменты... в баню и там репетировали. Запомнилось, как разучивали песню, которую исполнял популярный тогда певец Игорь Иванов, со словами «Ну что тебя так тянет танцевать...». Я пел дуэтом с кокетливой Оленькой с милым сопрано. Получалось неплохо, даже сейчас приятно вспоминать. Тем более что по жизни мы прошли рядом как потенциальная супружеская пара...

Концерт состоялся в субботний вечер конца августа на крыльце клуба. Что называется — мой звездный час! Вспоминаю себя во всей красе — в черной водолазке, черных брюках-клеш, с электрогитарой «Тоника». Над нами горел яркий фонарь, и все ночные насекомые слетелись к нам. Я не успевал стряхивать со струн очередного черного жука!

Вместе с взрослением менялись естественным образом и интересы. Сверстники уже избрали себе подружек и вовсю «ходили» — так назывались прогулки влюбленных или близких к этому пар, под ручку. Маленький рост, невзрачная внешность, очки, четырехпалость не позволяли мне считать себя достойным претендовать на внимание избранницы. Моя одноклассница Марина тоже, по-видимому, как-то несла на себе отпечаток своей худощавости, вела себя по отношению к мальчикам сдержанно, пока не попала во время сельхозработ в трудовом лагере в поле зрения деревенских шалунов. Невеселый финал этой истории уже описан.

На каникулах в Сырейке мы проводили время в основном с другом Валерой Шечковым, тоже приезжавшим к бабушке из города. Его мотоцикл и права категории «А» давали нам достаточную мобильность, чтобы проводить интересно время. Все окрестности были нашими, но в одном была загвоздка. Он, несмотря на достаточно колоритную внешность и веселый нрав, ТОЖЕ БЫЛ ЗАСТЕНЧИВ. Мы выбрали себе местных «невест», которые об этом даже и не подозревали. Лихо гоняли мимо их домов на мотоцикле, но на большее не решались.

Фото из школьного альбома. Справа — Александр Авдейчев.

В восьмом классе произошло вступление в комсомол. Прием происходил, в отличие от вступления в октябрята и пионеры, «по-взрослому», за пределами школы — в райкоме комсомола. Волновались, учили устав, и вообще — всё было довольно серьезно. Потом всё это безславно закончилось, но об этом ниже.

Отрочество — время жизненного пути, когда ищут достойного применения заложенные в младенчестве свойства личности. В этом возрасте «включается» заложенная Господом потребность в поиске своего места среди сверстников. Родители и домашние в этот период должны смириться перед необходимостью уступить свое место в душе ребенка сверстникам. Это время немалого риска, поскольку за душу отрока начинается серьезная борьба. Не имея собственной духовной закалки, но почувствовав собственные крылышки, отрок легко может залететь «не туда». Поэтому самостоятельность должна быть НЕНАВЯЗЧИВО ПОДКОНТРОЛЬНОЙ. Немалых усилий родителей требует решение главной проблемы — донести свою родительскую любовь до своего ставшего вдруг «ершистым» чада.

Очень важна в этом периоде жизни внимательная духовная жизнь родителей. Ежедневная молитва, регулярные Исповедь и Причащение, обязательное участие в воскресных и праздничных Богослужениях, чтение Священного Писания создадут прочный духовный щит для уязвимой и еще не окрепшей души подростка.

Важно отметить, что воцерковившиеся в младенчестве дети, примерно читавшие молитвы и посещавшие церковные службы, в отрочестве часто внезапно меняются, наотрез отказавшись от прежних благочестивых занятий. В такие моменты нельзя их излишне принуждать, помня, что «невольник не богомольник». Следует положиться на Волю Божию и повысить внимание к собственной духовной жизни, найти свои ошибки в отношениях с подростком и постараться их исправить.

Вероятно, будь я в Церкви в эти годы, многие неприятности меня миновали бы. Но таким же был удел подавляющего большинства моих современников, и надо быть безконечно благодарным Господу, что Он не оставил меня и был всегда незримо рядом со мной.

Старшие классы

В десятом классе жизнь моя изменилась. Наш 8 «г» был расформирован, и нас «влили» в 9 «в». Классным руководителем стала Евгения Рафаиловна Яровая — очень своеобразная женщина пенсионного возраста, прожившая жизнь в одиночестве. Нрав «старой девы», конечно же, наложил отпечаток на отношения в классе.

Помню первую классную вечеринку «по-взрослому». Буйные хмельные танцы в темной классной комнате под грохот «диско», мелькание цветомузыки, тайное распитие в туалете водки, демонстративное «незамечание» нашего пьянства педагогами. Взаимно и мы не замечали их раскрасневшихся физиономий на День учителя, когда они, не скрываясь от нас, совершали пиршество с алкоголем и танцами.

Ушла в прошлое вместе с упраздненным «г» классом и атмосфера непринужденности и тепла. В 9 «в» мой статус существенно пошатнулся. Костя Шарин был лидером и навязывал остальным свои оценки и шаблоны развязного поведения. Классные «звезды» Люда Землянская, Ира Плотникова, Лена Пономарева были популярными среди школьной шпаны и «держали хвост трубой» только в их присутствии. К нам же они относились снисходительно-иронично.

Чувствуя внимание к себе и готовность новых одноклассников «поднять на смех», мне пришлось держать ухо востро. И я не выдержал. Как-то после уроков меня накрыло — произошел душевный срыв. Это было очень мучительно! Всё привычное казалось «каким-то не таким». Это состояние стало повторяться часто. Мама не знала, что со мной делать. Просила отдохнуть, поспать, поила травяным чаем. Господь уберег меня: обратиться к психиатру мои близкие не додумались! Иначе вся остальная жизнь пошла бы, вероятно, по накатанному сценарию: возможный диагноз вялотекущая шизофрения (которая только в СССР существовала как клинический диагноз), диспансерное наблюдение, нейролептики, транквилизаторы и пожизненная роль сумасшедшего. С ужасом я смотрел на забор «Томашево» — психбольницы, осознавая, что могу вскоре туда загреметь.

В начале десятого класса я записался на подготовительные курсы для поступления в медицинский институт. Вместе со мной туда же записались одноклассники Саша Грачев и Ира Трунова. Присмотревшись повнимательнее, я наконец-то влюбился в Иру. Как всегда безответно, но дама сердца была вновь обретена!

Великим утешением для меня стало знакомство на курсах с Сашей Соломатиным. Он вошел в мою мрачную жизнь спасительным ангелом. Наделенный тонким чувством юмора, генетический потомок русских дворян и по отцу, и по матери, он очень быстро, сам того не осознавая, исцелил меня. В дальнейшем я не раз сталкивался с таким оздоравливающим воздействием потомков «голубых кровей». Пусть даже в таком «осовеченном» виде! Всеобщее равенство — истинно сатанинская уловка!

Вечерние поездки на подготовительные курсы стали для меня лучшей психотерапией во многих ее формах — смехотерапии, терапии творчеством. С Сашей мы прошли долгий путь по жизни и, к сожалению, потерялись.

В юности воспитание ДОЛЖНО ЗАКАНЧИВАТЬСЯ, как бы странно для большинства современных родителей это ни звучало. Заручившись помощью Божией, необходимо «отпустить поводья» и перестроить свои отношения с любимым чадом на уровень СОТРУДНИЧЕСТВА. Безусловно, что к этому ребенок и вся семья должны быть готовы, и подготовка эта начинается с «младых ногтей». «Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий» (Еккл. 3, 5).


Иеромонах Антипа (Авдейчев)

Продолжение см.


1075
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
7
2 комментария

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru