Дачная душа

Из цикла «Простые истории»

Об авторе. Юлия Захардяева по профессии журналистка, была редактором медицинской газеты. Сейчас Юлия пишет на духовные темы. А многим самарцам она известна как Православный парикмахер.

«Сахарное сердце», «Розовый закат», «Очаровательные глазки» — такие ласковые названия новых сортов огородных культур. На слух — романтическая поэма, а на вкус — редиска.
Это я делюсь с вами впечатлениями от походов в магазин «Садовод». Сейчас как раз пришло время запасаться семенами. Вернее, умные люди семена купили еще осенью, когда они стоили подешевле, а такие рассеянные и неорганизованные типа меня до самого начала посевной будут умиляться на цветные пакетики с будущими огурцами-томатами и мечтать о весне.
                               *   *   *
Не успеем оглянуться, как придет пора ублажать землю.
И тут, к сожалению, произойдет привычное явление: по нашей деревеньке начнет маячить и орать сирена «скорой помощи». Потому что ни один сезон не обходится без жертв. Кто-нибудь из огородников падет смертью храбрых на своем участке.
Отсидевшие зиму в уютных квартирах горожане, истосковавшиеся по волюшке вольной, попав на огород, начинают рьяно трудиться. Я не смеюсь над ними, сама веду себя крайне странно с наступлением весны.
Все мы, красивые и счастливые, в начале весны приветствуем друг друга в автобусе. Дачники — как одна семья, друг друга знаем в лицо и по именам.
А всего через несколько часов станем другими людьми.
Вот, я, к примеру, буду бегать, словно очумевшая, возле костра, отправляя в него засохшие ветви и сорную траву. Неустанно работать граблями, лопатой, мотыгой, на больших скоростях, в течение долгого времени, без единой передышки. Без обеда.
«И это — человек, любящий других поучать, как вести здоровый образ жизни и не вредить своему организму», — потешаюсь сама над собой.
Впадаешь в состояние одержимости, при котором забываешь про отдых, про молитву, про еду: вот еще одну грядку расчищу и отдохну, ан нет, потом вторую, а затем — третью. Игроки в рулетку, наверное, испытывают такой же азарт: остановиться невозможно. Только морщишься от жара костра. Потом скидываешь с себя ставший запыленным, наловивший несметное число колючек свитер. И с удвоенной, нет, с утроенной силой продолжаешь работу.
Вечером из зеркала на меня будет смотреть страшная прокопченная обезьянья морда. Дарвин, наверное, от этого зрелища расплакался бы и прошептал что-то вроде: «Ну я же предупреждал!..»
                                              *   *   * 
Середина дачного сезона. Ольга Константиновна, жена ученого, разменявшая, между прочим, восьмой десяток лет, выходит на улицу вынести снопы сорняка в застиранных трусах и майке, сохранившихся, видимо, еще с комсомольских времен.
Помню, на плакатах тех лет красивые улыбчивые девушки-спортсменки маршировали на парадах в таких же вот «аскетичных» нарядах.
Про себя вообще молчу. Однажды, возвращаясь с прополки, случайно встретила одного коллегу по прежней работе. Так он до сих пор от меня шарахается. Видимо, ему показалось, что я умом тронулась. От знакомых услышала, как он с сожалением заметил: «А ведь была когда-то приличным человеком. Не ожидал такого «преображения».
Может, он, конечно, и прав. Каково видеть косматую барышню, покрытую слоем пыли и земли, на голове которой засохшие листья и паутина. И при этом с довольным выражением лица. Тогда я радовалась, что удачно прибралась под яблонями.
Нам, дачникам, все нипочем. У нас другие приоритеты: не гламурные там стандарты глянцевых журналов, а реальная жизнь.
Вот тетя Клава, к примеру, купила целый грузовик навоза. Вонь в переулке стоит, признаюсь, отвратительная. Но мы же не кисейные барышни какие-нибудь, чтобы брезгливо носы воротить. Радуемся за Клавдию всей дружной улицей: отменный товар приобрела. Запах крепкий — значит, качество высшее. Не зря целую пенсию отдала — не прогадала. Теперь, правда, долго будет жить впроголодь. Ну ничего…
За другой соседкой, статной женщиной Лидией, «карета» с мигалкой приезжала. Лида так вошла в раж в борьбе с сорняком, что не рассчитала силы и серьезно изувечилась. Ее так и увезли с поля брани в чем застали. А позже, когда родня приехала в больницу и ее переодели, медсестры удивлялись: «Надо же, какая достойная женщина, а мы думали — бомжишка».
Здесь стоит отметить, что в нашем поселке свой дресс-код. Приехать из города можно, конечно, расфуфыренной. Но в течение получаса будь добра переодеться. Таков негласный закон. И не сметь по улочкам прогуливаться слишком чистенькой и ухоженной — злые языки сразу повесят соответствующее клеймо... А уж если еще и украшения какие будешь носить — потеряешь всякий авторитет у населения. Эти правила соблюдаются всеми строго. Поэтому я какой уж год старательно берегу старую рубашку с отрезанными рукавами, заляпанную краской. В ней на меня соседям любо-дорого посмотреть: сразу видно — порядочный человек.
Но не только за внешний вид спрос.
Есть еще строгие уважаемые критики, которые заглядывают через забор или открытую калитку. И увидев вдруг чуть запущенный островок сорняка, могут сурово отругать. Надежда Ивановна, к примеру, имеет на это полное право, потому что ее муж умер от инфаркта, в жару пропалывая грядки. А значит, она, уважаемая всем поселком вдова, может пригрозить скрюченным от долгой работы пальцем: «Что ж вы так огород запустили? Нажалуюсь на вас. Межевое дело не подпишу!»
Потом долго будет смотреть вам в глаза, сложив губы сердечком, воплощая в себе образ совести огородника.
Зато после ее епитимии так ловко спорится работа. И через пару часов все готово к конкурсу «Лучший огород поселка».
 
 
                                                          *   *   *
К концу сезона некогда красивые и счастливые люди превращаются в мрачных и изнуренных.
Не забуду эту картину. Заглянула к Любови Петровне в дом.
На кровати лежит уставшая женщина и тяжко вздыхает. Весь пол засыпан крупными помидорами, бока которых начинают портиться. Добрая соседка тетя Клава, которая всем помогает (это с ее легкой руки уродился такой дикий урожай крупных скоропортящихся томатов), ходит по дому с ведром, в которое складывает совсем негодные овощи, чтобы выбросить. И так у них начиналось каждое утро.
— Зачем же вы посадили столько помидоров? — недоумеваю я.
— Ну как зачем? Положено пятьдесят кустов, потом еще пару десятков для подстраховки, вдруг не все приживутся. А продавцы рассады еще подбадривают, дескать, сладкие, как сахар, не наедитесь, берите еще...
— Я тут недавно книжку прочитала о покаянии и о грехах. И интересное замечание старца запомнила. Он, высказываясь о страстях, о том, как их разжигают бесы, обнаружил существование «беса труда». Да-да, удивительное открытие. Мы, конечно, очень уважаем Труд и людей трудолюбивых, им только почет и всяческое уважение, но Труд (именно с большой буквы) должен быть осмысленным, одухотворенным, приносить пользу и самому человеку, и его ближним и дальним. Только тогда это будет труд созидающий и радостный.
А купить побольше рассады про запас вам не иначе как бес труда нашептывал, чтобы закрутить вас этой суетой, от молитвы отвлечь и переключить все мысли не в мир горний, а в мир дольний.
И стали мы вспоминать, при каких условиях были получены те или иные травмы, и кое-что прояснилось. Это было в дни церковных праздников, когда следовало бы стоять в храме на службе, а бесенок наваливал воз работы, которая, кстати, в итоге оказывалась безрезультатной, а то и вредной...
— А вы, дорогая Любовь Петровна, знаю, человек верующий, когда молились последний раз?
— Да что ты, милая, когда молиться летом-то? Вот с огородом разделаюсь, и тогда… Я ведь, как наработаюсь, словно сознание теряю и проваливаюсь в сон. Мне в дачный сезон и помыться некогда. Все лето немытая хожу, аж чешусь от пота. Муж ругается. А что делать? Иначе со всеми делами не управишься.
Как ни сопротивлялась эта милая женщина (объясняя свою занятость то прополками, то заготовками), все же удалось ее убедить посетить в воскресный день храм.
Каким же прекрасным стало ее лицо! Вот идут они степенно с мужем под ручку. Прежде он и стоять с ней рядом стеснялся. Движения, вместо привычных судорожных и нервных, стали плавными и красивыми. И мы радовались всем честным дачным народом этой счастливой паре. И что интересно, время, которое она боялась потерять, возместилось сполна. Урожай не пострадал.
Зато после этого случая прижилась на нашей улице Православная традиция Крестных ходов. Стали мы перед ударным трудом брать в руки иконы и обходить дачные угодья. С молитвенными песнопениями. И вдруг почувствовали себя людьми, а не ишаками, ослицами и обезьянами (как прежде, не стесняясь, сами себя называли).
И дела стали спориться намного лучше. И яблоки стали слаще. Без Божьей благодати мы ведь сиры и убоги.
Вот и сейчас, хотя еще предстоит пережить Великий Пост, уже мечтается о том, как возьмем мы в руки иконы и после Светлой седмицы пойдем по любимым улочкам и будем петь: «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ!»
…Ну а уж потом за лопаты.

Рис. Г. Дудичева

Юлия Захардяева

18.02.2011