«Священники Твои облекутся правдою»

21 сентября 2006 года исполняется 50 лет со дня хиротонии старейшего священника Вятской епархии протоиерея Германа Дубовцева.

Внук репрессированного священника
Протоиерей Герман Дубовцев — из послевоенного поколения священников. Многие из них прошли через тюрьмы и лагеря, воевали на фронте, но были призваны на служение во вновь открытых храмах.
Как-то раз священник Иоанн Корзунин, бывший фронтовик, рассказал отцу Герману следующую историю. Вызвал его однажды командир части и спрашивает: «Что за нелепость пришла мне тут? Какая-то бумага… Вы разве священник?» — «Так точно!» — отвечает отец Иоанн, а командир удивляется: «Как же так! Столько прошли мы с вами, а вы ничего не говорили!»
Подобный случай часто приводит в своих проповедях протоиерей Серафим Исупов — вместе с отцом Германом они были иподиаконами Владыки Вениамина (Тихоницкого). Во время войны один священник освободился из лагеря и вернулся на родину в Киров. Немного погодя стучится к нему в дверь тот самый милиционер, что арестовал его перед отправкой в лагерь. И говорит: «Давай, отец, пойдем открывать церковь, надо начинать служить». Священник отвечает: «Зачем меня испытываешь, ты ведь меня за это и посадил?» — «Нет, я говорю правду — Сталин приказал открывать церкви». И пошел батюшка с милиционером открывать храм.
Именно к этому поколению священников, бывших в уничижении, но восстановленных в чести, можно приложить слова святого пророка Давида: «Священники Твои облекутся правдою, и святые Твои возрадуются» (Пс. 131, 9). Среди них-то и начинал свой путь в Церкви отец Герман, с ними пил общую чашу скорбей и радостей.
Гонения коснулись и его семьи. «Я ведь в ГУЛАГе побывал во чреве матери», — говорит отец Герман. Когда в 1930 году раскулачили его деда протоиерея Евфимия Дубовцева и посадили в Вятскую тюрьму, папу отца Германа конвоировали на болота в Горьковскую область добывать торф. Дядя отца Германа — мамин брат, который работал секретарем в советских органах, — выдал ей специальную справку. С этой справкой из глухой вятской деревни мама в положении отправилась на поезде в Горький, где разыскала и вызволила своего мужа. И оттуда супруги Дубовцевы уехали в Новосибирск, где 31 мая 1931 года и родился мальчик, которого нарекли Германом.
Родители скрывали свое происхождение. Они часто переезжали с места на место, потому что отцу везде предлагали вступать в партию: он работал на руководящих должностях в органах образования.
В доме не было икон. Когда ложились спать, мама крестилась у кровати, а маленький Герман спрашивал:
— Мама, что ты делаешь?
— Это чтоб ты хорошо спал, — отвечала она.
Когда началась война, отец добровольцем ушел на фронт, а мама заведовала сетью детских домов. Папу ранили под Курском, и после войны врачи посоветовали ему переехать в другую климатическую зону, чтобы не развился туберкулез легких. Тогда отец, не долго думая, написал письмо И.В. Сталину, где изложил свою просьбу о переезде, заверив, что может поработать на благо народного образования. Никто и не верил в успех дела, но вскоре пришел ответ: «Вам разрешается переехать в г. Харьков».
И вот когда семья ехала поездом из Челябинска, паровоз долго стоял на станции Зуевка в двух часах езды от Кирова, и папа вывел Германа в тамбур и сказал:
— Мы все говорили тебе, что дедушка у тебя учитель, а на самом деле он священник. Мы надеемся, что ты его полюбишь, он очень хороший.
Здесь родители простились с сыном, дали ему велосипед и отправили к деду в село Ильинское Кировской области. От станции Зуевка до Ильинского — не одна сотня километров. Так внук репрессированного священника впервые встретился со своим дедушкой, у которого прожил три года, пока учился в 8-10 классах средней школы.
Дедушка служил в церкви, но не принуждал внука посещать службы и молиться, а только приговаривал: «Ума наберешься — сам разберешься». Один лишь раз между ними произошел неприятный инцидент. Учительница в школе попросила Германа принести облачение священника для школьного театра — рясу, крест и шляпу. И когда Герман обратился с этой просьбой к деду, тот ему твердо ответил: «Как тебе не стыдно, я в рясе и с крестом служу у престола Божия, а ты на посмешище хочешь это взять и отнести!» «Тут я впервые и задумался, что сделал что-то очень нехорошее», — вспоминает отец Герман.

Иподиакон Владыки Вениамина
Через несколько лет после войны умер от болезни легких его отец, а за ним отошел к Богу и дедушка — протоиерей Евфимий. Весть о смерти деда застала Германа в Ленинградской лесотехнической академии, куда он поступил в 1949 году. Пришлось ему по просьбе матери вернуться в Киров, так как Герман остался единственным кормильцем семьи, в которой росли еще две маленькие сестренки.
В Кирове Герман устроился на Кировский завод металлоизделий, где проработал еще несколько лет. У них на городской квартире часто останавливались богомольные старушки из деревни, которые и познакомили Германа с иподиаконами Архиепископа Вениамина — Серафимом Исуповым и Геннадием Преснецовым (ныне покойным). Молодые люди быстро подружились, вместе ходили на рыбалку, беседовали об избрании верного жизненного пути. Однажды они с Геннадием всю ночь до утра проговорили на религиозные темы, шагая по железнодорожным путям туда и обратно.
— Пойдешь к Владыке? — предложил ему Геннадий.
— Да как-то страшно, я его никогда не видел, — ответил Герман.
— Ничего, пойдем.
Пришли они в маленький домик на улице Карла Либкнехта. Навстречу им выходит благообразный старец.
— Вот, Владыка, — говорит Геннадий, — привел я своего товарища, у него дедушка был священником. Нельзя ли и его пристроить при церкви?
— Ну что же, присаживайся, молодой человек, — отвечал Владыка, — что же думаешь, как в дальнейшем?
— Да я хотел бы так же, как Геннадий и Серафим, работать при церкви.
— А петь умеешь?
— Умею вообще-то, а что надо петь?
— «Широка страна моя родная» можешь? — пошутил Владыка.
— Могу.
— Ну тогда ладно.
Владыка Вениамин был старшим сыном священномученика Михаила Тихоницкого († 1918). Своим видом он напоминал древнего пророка: высокий рост, длинная седая борода, пронзительный взгляд. Ему довелось встречать самого батюшку Иоанна Кронштадтского, когда тот приезжал в Вятку! Как вспоминает отец Герман, всех кировских Архиереев уполномоченные по делам религии вызывали к себе, а к Владыке Вениамину уполномоченные приезжали сами. В 1942 году, будучи вдовым священником, отец Вениамин был возведен в сан Епископа Кировского и Слободского и стал восстанавливать разогнанную епархию, не имевшую своего Архиерея с 1929 года. Усердием Владыки в Кирове были открыты два храма — Серафимовский и Феодоровский. К концу его жизни († 1957) в епархии насчитывалось 75 действующих церквей, а священников на Вятке было больше, чем в соседних епархиях, в том числе таких крупных, как Пермская и Горьковская.
В личном деле протоиерея Германа Дубовцева сохранилось письмо Владыке Вениамину, написанное 30 сентября 1957 года из Ленинградской Духовной Академии:
«Благословите, Ваше Высокопреосвященство! С искренней любовью к Вам и уважением воспитанник 3-го класса Ленинградской семинарии Дубовцев Герман. Извините меня за безпокойство, что я дерзнул побезпокоить Вас своим письмом. Мне очень хочется узнать о Вашей жизни и здоровье… Сколько раз, подходя к Вашему дому, мне хотелось поговорить с Вами, как с отцом, но стоило мне переступить Ваш порог, как я терялся, чувствовал себя стесненным. И вот сегодня я решил побороть этот страх и написать Вам письмо. Немного о себе, дела с учебой идут хорошо, по многим предметам уж опрошен. В семинарии у нас новый ректор — протоиерей Сперанский, преподает латинский язык. Он очень славный и достойный для ребят. Любимым моим предметом является гомилетика, преподает профессор Купресов, курс читает замечательно. Только одно у нас сейчас плохо: храм все еще на ремонте. Приходится ездить в храмы города. Часто вспоминаю наш Серафимовский собор, так и тянет в Киров. Мне очень часто приходит на ум такая мысль, что зря я не остался в Кирове, как Вы мне предлагали… Высокопреосвященнейший Владыко, я прошу Ваших молитв обо мне, а также, если Вас не затруднит, дать мне отцовское наставление, учиться ли мне в Ленинграде, переехать ли в Москву, или еще что-либо. Только не утруждайте себя, это я прошу только в том случае, если Вас не затруднит. На этом заканчиваю свое письмо, прося Вас не оставлять меня в своих святых молитвах. С любовью и уважением к Вам — Герман».
На учебу в семинарии мама благословила Германа Казанским образом Божией Матери. В стенах Ленинградской Духовной семинарии в то время находилась чудотворная Казанская икона Божией Матери, перед ней постоянно служились молебны. «Так вот Казанская Божия Матерь всю жизнь мне и покровительствует», — признался отец Герман.

Четырнадцатый диакон
Когда Герману Дубовцеву исполнилось 22 года, он повенчался с внучкой вятского митрофорного протоиерея Виктора Пономарева — девицей Татианой. И когда он пришел с прошением к Архиепископу Вениамину определить его на какой-нибудь приход Кировской епархии, Владыка посоветовал на время поехать в другую епархию, пока не появится возможность служить в Вятке.
«Открыли мы с супругой Богослужебный календарь на текущий год — там, где напечатаны портреты всех архиереев, — вспоминает отец Герман, — смотрим на них: который лицом самый добрый, к тому и поедем». Выбрали Владыку Николая, Архиепископа Рязанского и Касимовского. И поехали в Рязань.
На место прибыли ранним утром, пришли в кафедральный собор, там идет Божественная литургия. После чтения Евангелия духовенство выходит из алтаря на солею — поминать о здравии и за упокой. Вдруг среди служителей Герман замечает своего однокурсника по семинарии. Увидали они друг друга, обрадовались. Оказывается, он здесь работал ключарем собора. Поговорили, а на следующий день его товарищ поехал хлопотать к Архиепископу.
Владыка принял Германа очень хорошо, пообещал устроить на приход, но только не в Рязани, а в маленьком поселке Тума в 80 километров от Гусь-Хрустального. «Там священник за один год сменил тринадцать диаконов. Если Вы у него удержитесь, приживетесь, значит, школу пройдете хорошую», — заключил Владыка.
Этого священника звали отец Петр Юдаев. Оказывается, в молодости он был репрессирован и, обладая сильным и жестким характером, в тюрьме руководил всей «братвой». У него-то отец Герман и прослужил диаконом целых три года.
А три года спустя он получил весточку из Вятки: Владыка Вениамин приглашал его вернуться обратно, как раз появилась вакансия в Серафимовском соборе. И Владыка Николай отпустил своего смиренного послушника на родину.
Вернувшись домой, отец Герман по настоянию Владыки принял сан священника. Рукоположение было совершено в праздник Рождества Пресвятой Богородицы Архиепископом Вениамином (Тихоницким).
«Когда на мою голову возложили воздух, слезы градом покатились у меня из глаз, — вспоминает отец Герман. — Осталось такое сильное впечатление,   как будто уже уходишь из этой жизни».

Настоятель взорванной церкви

О, премудрость Промысла Божия! Оказывается, Рязанский Владыка Николай, отправляя отца Германа четырнадцатым диаконом на дальний приход, готовил его к еще более тяжелому кресту — священнического служения в условиях постоянных гонений, злобы и клеветы. В первые два года службы в Серафимовской церкви Кирова он пережил организованное нападение пьяных комсомольцев на Божий храм: прямо в алтарь через выбитые стекла летели горящие женские гребенки из пластмассы, несколько камней попало на престол. Все, кто находился в алтаре, оцепенели от столь наглого кощунства. Но пожара не произошло.
Еще труднее пришлось отцу Герману в должности настоятеля Феодоровской церкви, построенной еще к 300-летию Дома Романовых на высоком берегу реки Вятки. Сколько унижений ему пришлось претерпеть от уполномоченных по делам религий, которые обладали большей властью, чем Правящий Архиерей. Был, например, уполномоченный Медведев, который оправдывал свою фамилию. Вызовет к себе к девяти часам, батюшка приходит к нему, стучит в дверь: «Можно войти?» — а он молчит. Еще раз постучит, а Медведев опять молчит. А если посетитель наберется смелости и войдет к нему в кабинет, тут Медведев как отрежет: «А вам разрешили войти?» После этого священник разворачивается и уходит, а Медведев звонит охране: «Верните такого-то».
Однажды по воле уполномоченного отец Герман был лишен «регистрации», то есть фактически «запрещен в служении» гражданской властью. Дело было так.
Пришел настоятель Феодоровской церкви на прием к уполномоченному П.Л. Смирнову получить разрешение на ремонт алтаря.
— Вот, Петр Логинович, у нас возникла такая проблема: с северной стороны штукатурка отвалилась — частью упала, да частью нависает над головой. Если, не дай Бог, кого-нибудь придавит, кто будет отвечать? Разрешите нам сделать ремонт.
— Пожалуйста, — отвечает уполномоченный, — нанимайте рабочих, ставьте леса, приступайте к ремонту.
Через несколько дней после этого разговора, когда ремонт был уже в самом разгаре, отца Германа вызывает уполномоченный. В кабинете у него, как потом выяснилось, сидит куратор из Москвы по северным епархиям.
— Кто вам разрешил это сделать? — поинтересовался П.Л. Смирнов.
— Вы, Петр Логинович.
— Когда?
— Три дня назад.
— Ничего подобного, не врите. Где письменное разрешение на ремонт?
— Я на слово поверил вам.
— Все, с сегодняшнего дня лишаю вас регистрации.
Последние два года перед разрушением Феодоровской церкви отец Герман прослужил псаломщиком, будучи кормильцем троих детей…
В эти годы произошло еще одно символическое событие, которое прообразовало собой судьбу всей Русской Церкви в эпоху хрущевских гонений. Неподалеку от Феодоровской церкви, на другом конце квартала, — располагалась тюрьма. Однажды ночью тюремный охранник выстрелил со смотровой вышки, и пуля попала в окно Феодоровской церкви. Церковный сторож ее обнаружил и передал наутро священнику Герману: «Пуля в гости пришла!» Отдали ее верующему мастеру по фамилии Бульканов, который рядом с храмом жил. Он сделал из нее копьецо для вынимания частиц. Это копьецо освятили, и оно оказалось таким удобным, что до сих пор его используют для совершения проскомидии. Эта реликвия сейчас находится в Успенском соборе Трифонова монастыря, где служил протоиерей Герман.
В 1962 году властями было принято решение закрыть Феодоровскую церковь. Настоятеля протоиерея Николая Огородникова вызвали в облисполком и предложили подписать документ о слиянии двух церковных общин — Феодоровской и Серафимовской. Верующие пытались хлопотать об отмене решения, но безрезультатно. Состоялся разговор с уполномоченным и у отца Германа:
— Не хлопочите, все равно церковь закроют.
— Да что за причина такая?
— А знаете, если жене пришло время родить, как ни задерживай, она все равно родит. Так и здесь — пришло время закрывать церковь, как ни крути — все равно закроют.
В октябре все церковное убранство было перевезено в Серафимовскую церковь, потом саперы пробурили шурфы в каменной кладке и ночью взорвали здание. Храм устоял, разрушилась только колокольня. Было сделано еще несколько попыток, и все отлетали маленькие части. Тогда прибыло несколько танков, которые тросами растаскивали треснувшее здание. После этого груда обломков целый год «украшала» город.
Некоторое время спустя в Кирове произошла еще одна страшная трагедия, которую многие связывают с уничтожением Феодоровской церкви. Во время большого театрализованного праздника на стадионе около Трифонова монастыря взорвался пороховой погреб под зрительскими трибунами: по халатности пиротехника взлетел на воздух большой запас пиротехнических средств, который должен был собою украсить праздник.

Секретарь трех Владык

Немало пришлось потрудиться отцу Герману и на ниве Епархиального управления. Помимо череды священнического служения ему пришлось нести нелегкий крест административной работы в должности секретаря канцелярии Правящего Архиерея. За время его служения на Вятской кафедре сменились пять Владык: Поликарп (Примак), Иоанн (Иванов), Владимир (Котляров — нынешний Митрополит Санкт-Петербургский), Мстислав (Волонсевич) и нынешний Вятский Митрополит Хрисанф (Чепиль). При трех из них батюшка служил секретарем.
Каких трудов стоило в то время оставаться добрым пастырем и хорошим администратором, жить в мире с властями и быть авторитетным в глазах верующих. Судя по документам из личного дела отца Германа, батюшке это с помощью Божией удавалось.
Саном протоиерея отец Герман был удостоен еще Святейшим Патриархом Алексием I (Cиманским). О смерти Владыки Мстислава в 1978 году он докладывал Митрополиту Никодиму (Ротову). А нынешнего Владыку Хрисанфа сопровождал из Ленинграда в Киров сразу после его назначения на Вятскую кафедру. Вместе с молодым Владыкой на Вятку прибыла и его мама Дарья Петровна, которая до конца своей жизни оставалась добрым ангелом-хранителем своего сына.
В 1991 году в Кирове был возвращен верующим Успенский собор Трифонова монастыря, и с тех пор отец Герман является служителем этого старинного храма. Несмотря на свой возраст и болезни, батюшка и сегодня продолжает совершать Литургию, сослужить Владыке Хрисанфу и окормлять своих духовных чад. Но сейчас по состоянию здоровья служить ему приходится редко, что очень его огорчает.
— Батюшка, Вы столько всего пережили с помощью Божией. Скажите, пожалуйста, свое пожелание молодым священникам, — обратились мы к нему с просьбой.
— Крепко держать веру. Не отталкивать никого. Разъяснять, если кто что не понимает. Строгостью ничего не добьешься. И больше проповеди говорить. Ведь и Апостол Павел сказал: «Горе мне, аще не благовествую» (1 Кор. 9, 16). И самое основное — иметь мир. Потому что когда разлад среди духовенства, вот эти деления среди священников — это наносит самый страшный вред. Не надо этого, все перед Богом равны. Только любовью можно все управить.

На снимках: протоиерей Герман Дубовцев; отец Герман в 60-е гг. XX века; Поклонный крест на месте разрушенного Феодоровского храма.

Олег Четвериков

г. Киров (Вятка)

14.07.2006