Словно пятое Евангелие — Святая Земля…

Петербургский писатель Николай Коняев рассказывает о паломничестве на Святую Землю.

Начало см. 

Идумея

Вдоль автострады то грязно-белые, то мутно-желтые камни сменяются бурыми холмами, на террасах которых растет знаменитый хевронский виноград. Это уже Идумея.

Идумеяне — потомки ветхозаветных эдомитян, которые, как считается, отказались пропустить через свою землю Моисея.

Экскурсовод дьякон Александр, вздыхая, рассказывает, что, видимо, Моисей не зря столько лет водил евреев в поиске Земли Обетованной. Нужно было очень постараться, чтобы среди перенасыщенного нефтью региона найти место, где нет ни одного месторождения черного золота. Он не говорит, но так получается, что эдомитяне собирались направить Моисея в более богатые полезными ископаемыми районы, а Моисей не внял их уговорам.

Это — что касается библейской истории.

Но между прочим, именно из Идумеи произошел человек, с именем которого связаны и события, непосредственно предшествовавшие Новой эре. Это — 29-й царь Иудеи, римский гражданин Ирод Великий. Он царствовал в Иерусалиме 34 года. Был Ирод умелым полководцем, выиграл при поддержке римлян немало важных сражений, известен он и своими дипломатическими победами, еще большую славу составили ему грандиозные стройки.

За 19 лет до рождения Христа царь Ирод перестроил обветшавший Храм Зоровавеля, превратив его в красивейшее архитектурное сооружение, поражавшее современников своим великолепием. Но хотя никак не вместить в слово «реконструкция» грандиозное строительство, осуществленное Иродом, Храм Зоровавеля так и не стал Храмом Ирода и по-прежнему продолжает считаться не Третьим, а Вторым Храмом. Да и недолго — всего несколько десятилетий! ­ — простояло это великолепное строение Ирода.

Как будто мутно-желтыми камнями присыпаны свершения 29-го царя Иудеи и его судьба. По человеческим меркам есть в этом что-то жутковато-несправедливое, но о какой справедливости может идти речь, если речь идет об Ироде?

Ироду — и чем могло напугать могущественного, завершающего земной путь царя рождение Младенца?! — даровано было оказаться в самом истоке Новой эры, но онпопытался засыпать мутно-желтыми камнями Идумеи проход уже не Моисею, а новой истории, непосредственным участником которой был Сам Бог.

И хотя изощрившиеся историки утверждают, будто бы не повинен Ирод в избиении младенцев в Вифлееме, поскольку якобы умер еще до Рождества Христа, но в любом уголке мира доподлинно известно, как разгневался осмеянный волхвами нечестивый царь и послал в Вифлеем своих воинов. И с этой правдой никакие историки не смогут ничего поделать.

И сбылось тогда «реченное через пророка Иеремию, который говорит: глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет».

Перед смертью Ирод выплатил жалованье всем своим воинам, в том числе и тем, которые избивали младенцев в Вифлееме, и разделил царство между сыновьями. Ироду Архелаю достались Иудея, Идумея и Самария, Ироду Антипе — Галилея и Перея, Ироду Филиппу — Итурея и Трахонитида с прилежащими областями.

Все эти три Ирода тоже упоминаются в Евангелии. Все они помимо злодеяний — Ирод Антипа, например, приказал обезглавить пророка Иоанна Предтечу — совершали или пытались совершать и добрые дела, но все они остались грязно-белыми и мутновато-желтыми камнями в стране ветхозаветных кочевников, породившей Ирода, и так и не услышали гласа Евангелия, пришедшего на смену царствам Иродов.

Контрольно-пропускной пункт

Когда спишь так мало, как в паломнических поездках, всё становится порою каким-то нереальным... И дорога из Иерусалима в Вифлеем мимо до зубной боли знакомого — его показывают в каждом выпуске «Новостей», как только обостряется обстановка! — контрольного пункта. Вифлеем отделен от Иерусалима бетонной стеной. Мы уже столько раз проезжали здесь и всё видели. То израильская девушка-пограничник появлялась тут, а то какие-то совершенно неотличимые от арабов люди восточной внешности.

— А как вы отличаете арабов от евреев? — спросили сегодня у нашего закутанного в сиреневый шарф экскурсовода.

— А никак... — ответил тот. — Пока рот закрыт, ни за что не отличишь.

— Как? — удивилась одна из женщин. — Вы их по зубам различаете?!

— Нет... — покачал головой дьякон Александр. — По языку...

— Ну, так я и говорю, не все ли равно, по зубам или по языку узнавать... По зубам-то виднее.

Мы посмеялись этой шутке, но, похоже, прав был дьякон-экскурсовод, порою и не различить араба и еврея, пока они не заговорят.

Палестинский сервис

И с каждым днем улучшается в нашем вифлеемском отеле сервис...

Сейчас Рождественский пост, а в гостинице — шведский стол. Кастрюли с кусками курицы, миски с творогом, блюда с яичницей наша группа обходит, нагружает свои тарелки рыбой, овощами, мучными блюдами и прочей постной едой, которая, впрочем, представлена довольно скудно.

Хозяина гостиницы удивило, что мы не берем мясных блюд, но когда ему объяснили, что мы паломники, он все понял.

Сегодня за завтраком Саша Григорьев рассказал, что открыл по ошибке крышку над кастрюлей с курицей — и тут сразу же возник рядом услужливый официант.

— О! О! No! — предупредительно улыбаясь, сказал он. — No-No! Пост!

— Вот это сервис... — восхищенно сказал Саша, завершая свой рассказ. — Такая забота!

Возразить тут что-либо было трудно.

Конечно же, можно было, улучшая сервис, увеличить и число постных блюд, но не всё же сразу!

Въезжаем в Иерусалим

Едва мы вышли из отеля, как нас окружили палестинцы. Ничего не выражающие черные глаза, странные схожие с накидками одежды, разноязыкая непонятная речь, в руках иконы, брелоки и майки — такие же, только вдвое дороже, чем в магазине, в который нас вчера, еще до вселения в гостиницу, заботливо завез дьякон Александр.

Впрочем, после недолгих переговоров цена становится вдвое меньше, чем в лавке отца Александра...

О, эта восточная торговля!

Нагруженные совершенно ненужными никому брелоками, магнитиками и майками, счастливые мы садимся в автобус...

А вот и Иерусалим с его башнями, похожими на шахматные фигуры, расставленные в партии, которая длится здесь долгие тысячелетия.

Недавно праздновали 3000-летний юбилей города, но это три тысячи лет еврейского Иерусалима, а еще до того, как город отвоевал у иевусеев Царь Давид, здесь находился Салим, в котором правил Мелхиседек, который «без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда»[1].

Царь Давид, овладев неприступной крепостью Сион, перенес сюда Ковчег Завета, и Иерусалим стал центром всех авраамических религий.

С тех пор — о, Иерусалиме, Иерусалиме! — начинается история, разделяемая до нашей эры на периоды Первого и Второго храмов.

Первый Храм был достроен в 989 году до нашей эры. «Господь сказал, что Он благоволит обитать во мгле; я построил храм в жилище Тебе, место, чтобы пребывать Тебе во веки», — сказал Соломон, когда Ковчег Завета был торжественно установлен в Святая святых.

Как нам известно из Библии, когда окончил Соломон молитву, сошел огонь с неба и поглотил всесожжение и жертвы, и слава Господня наполнила дом. Считается, что несколько столетий облако славы Божией стояло над ковчегом, и первосвященники, обращавшиеся к Богу, слышали голос с неба, возвещавший волю Господа.

Шесть веков длилась история Первого Храма, пока 18 июля 586 года до Рождества Христова войска вавилонского царя Навуходоносора II не взяли Иерусалим. Храм Соломона тогда разрушили, город сожгли, а уцелевших жителей Иудеи угнали в рабство.

Однако персидский царь Кир Великий, завоевав Вавилон, разрешил изгнанникам возвратиться и восстановить Иерусалимский храм. Как и предсказывал пророк Иеремия, Второй Храм был возрожден через 70 лет после разрушения Первого.

Еще пять столетий спустя царь Ирод перестроил обветшавший Храм, превратив его в прекрасное архитектурное сооружение, поражавшее современников своим великолепием.

Произошло это за 19 лет до рождения Христа, и это сюда Иосиф и Мария принесли Богомладенца Христа для посвящения. Отсюда, из-под колоннады, изгонял выросший Спаситель торговцев голубями.

Из этого храма за два дня до праздника иудейской Пасхи вышел Иисус и сказал: «Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели! Се, оставляется вам дом ваш пуст».

И когда ученики, смущенные этими словами, попытались обратить Его внимание на великолепие храма, Он сказал: «Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; все будет разрушено...» (Мф. 23, 37 — 24, 2).

И сбылось это предсказание.

Через тридцать три года после распятия Спасителя, когда Иерусалим достиг вершины своего расцвета и стал четвертым по величине городом Римской империи, сюда пришли войска, возглавляемые будущим римским императором Титом, чтобы подавить вспыхнувшее восстание.

9 августа 70 года Тит поджег храмовые ворота, и десять дней горел Храм, а к сентябрю и весь Иерусалим оказался превращен в руины, а Храмовая гора была распахана.

Сейчас от Второго Храма сохранился только фрагмент стены Храмовой горы, от которой, как считают иудеи, никогда не отходит Шхина (Божественное присутствие).

Арабы, наблюдая за плачущими здесь евреями, прозвали эту стену «Стеной Плача». Они считают, что эта стена — остаток мечети Аль-Акса.

Когда Архангел (Джабрил) ночью разбудил в Мекке пророка Мухаммада, тот перенесся на крылатом коне в Иерусалим и, поднявшись по лестнице на небеса, предстал перед Аллахом и получил завет мусульманской веры. В честь этого события и была воздвигнута по указу халифа Умара ибн аль-Хаттаба из династии праведных халифов мечеть Аль-Акса, считающаяся третьей святыней ислама после мечети аль-Харам в Мекке и мечети Пророка в Медине.

На месте же самого Храма, в котором учил и проповедовал Иисус Христос, на вершине Храмовой горы рядом с мечетью Аль-Акса построили Купол скалы. Там находится камень, с которого, по преданию, и совершил пророк Мухаммад «прыжок в небо». Считается, что эта скала является, к тому же, краеугольным камнем мироздания, поскольку именно с неё Бог начал Сотворение мира.

Существует предание, согласно которому Иерусалимский Храм будет восстановлен незадолго до Второго Пришествия Христа.

Непросто постигнуть правила, по которым сопрягаются в Иерусалиме взаимоотношения между тремя авраамическими религиями. Однако и среди Христиан правила, по которым сопрягаются взаимоотношения католиков и Православных, армян и греков, коптов и эфиопов, не отличаются умиротворенностью и простотой. Когда читаешь о тех кровавых битвах, что разыгрывались тут, когда прослеживаешь тончайшие интриги, что сопровождали неустанную борьбу за право владеть кусочками этой земли, порою теряется представление, где все это происходит...

Российская Империя к началу схватки на полях Святой Земли сильно припоздала, но в XIX веке все-таки вступила в шахматную игру, которой с таким рвением уже давно занимался весь мир.

Тогда благодаря главе Русской Духовной миссии Архимандриту Антонину (Капустину), основателю Православного Палестинского Общества Василию Николаевичу Хитрово, Генеральному Императорскому консулу в Иерусалиме Александру Гавриловичу Яковлеву нашей стране удалось сделать несколько неплохих ходов, в результате которых, даже несмотря на революцию, Россия обладала значительной собственностью на Святой Земле.

И так и было, пока Никита Сергеевич Хрущев за несколько дней до своей отставки не провернул 7 октября 1964 года печально знаменитую «апельсиновую» сделку.

Русская собственность на Святой Земле, оцененная в 100 миллионов долларов, была тогда продана за 4,5 миллиона. Впрочем, и этих денег СССР не получил. Вместо них в нашу страну прибыло несколько пароходов, груженных полусгнившими апельсинами.

Но разве это самое страшное, что сумели сделать в нашей стране?

Я уже рассказывал, как поразило меня в 1967 году лицо тетушки, вслушивавшейся, будто в Святое Писание, в сводки с Шестидневной войны...

Увы... Тогда наши местечковые атеисты немало положили сил, чтобы переставить фигуры, подменив запрещенный у нас антисемитизм официально разрешенным антисионизмом.

И многие попались в эту ловушку, и сейчас еще можно услышать от некоторых политических деятелей, дескать, они являются антисионистами.

Однако, если мы вспомним, что библейские пророки называли Сионом отнюдь не политическую силу, а Царство Божие во всей его полноте, на земле и на Небе, до окончательного совершения всего в вечности, то спрашивается, можно ли добиться какого-то успеха, выступая против такого Царства, а главное, кому нужен успех в этом противостоянии?

Впрочем, мы-то приехали в Иерусалим не в шахматы играть...

Было ясное и светлое утро, мы ехали со стороны Вифлеема, где родился Спаситель, и справа от нас по автостраде шел автобус с эфиопами, поющими псалмы, слева — автобус с евреями, держащими в руках молитвенники.

Мы в своем автобусе пели «Богородице Дево, радуйся».

«Возрадовался я, когда сказали мне: «пойдем в дом Господень». Вот, стоят ноги наши во вратах твоих, Иерусалим, — сказано в 121-м псалме Царя Давида. — Иерусалим, устроенный как город, слитый в одно...»

Виа Долороса

Существует такое понятие — иерусалимская экстраполяция. Так называется перенос исторических или мифологических событий в новое, более приемлемое в современной городской застройке и более удобное для обслуживания паломников место. Наиболее полно принципы иерусалимской экстраполяции воплощены в устройстве Виа Долороса — Дороги Скорби, которая начинается от католического монастыря Сестер Сиона, где предположительно находилась на территории крепости Антония резиденция римского прокуратора Понтия Пилата...

Первая «станция» на этом пути называется лифостротон.

Вообще лифостротон — место, на котором стояло судейское кресло Пилата, и по-гречески оно обозначает мозаичный пол. Евреи называли это место Гаввафа, что означает по одному толкованию — «возвышение», по другому — «блюдо».

Второе толкование — более точная, чем «мозаичный пол» или «возвышение», метафора совершившихся событий. Воистину страшное блюдо приготовили здесь иудейские старейшины, вынудив Пилата осудить Бога. Понятно, что подлинный Крестный путь, по которому прошел Спаситель два тысячелетия назад, из-за многочисленных войн, разрушений и перепланировок оказался утраченным, ушел в глубину культурного слоя.

Однако общее направление от Претории к Голгофе сохранилось, и «остановки-станции» наполнены дорогой сердцу паломников конкретикой.

Платок Вероники

Шестая станция на скорбной дороге Виа Долороса в Иерусалиме называется «Вытирание пота с чела Господа святой Вероникой». В этом здании, отмеченном вросшей в стену колонной, находится сейчас женский монастырь ордена малых сестер Иисуса...

Слушая рассказ дьякона Александра о чуде, совершившемся здесь, я вспомнил стихотворение петербургской поэтессы Марии Амфилохиевой:

Я платок вышивала, подарок готовила мужу,

Нанести собиралась узор из сплетенных ветвей,

Только вдруг услыхала и топот, и крики снаружи — 

На порог (любопытство проклятое!) вышла скорей.

Шла толпа по дороге на место обычное казни,

Осужденный, шатаясь, свой крест деревянный тащил,

А мальчишки свистели, кидая в него без боязни

Комья твердой земли. Он совсем выбивался из сил.

Поравнялся со мной. Я в глаза ему храбро взглянула.

Был он грустен, но светел в колючем терновом венце.

И не помню сама, как платок я ему протянула,

Чтобы смог утереть капли крови и пот на лице.

Он платок возвратил, улыбнулся рассеянно, слабо

И побрел по дороге, качая крылами креста.

Я осталась в пыли растревоженной, глупая баба,

В задрожавшей руке зажимая кусочек холста.

Годы… Годы прошли. Умер муж и разъехались дети.

И таков моей жизни — увы — невеселый итог,

Утешенье мое — только образ, печален и светел,

Что чудесно хранит не доставшийся мужу платок.

Вольности в этом поэтическом изложении католического предания не намного больше, чем в попытке историков соединить евангельскую женщину, исцеленную Иисусом в Капернауме, с уроженкой Кесарии Филипповой, которая якобы и протянула Иисусу свою вуаль, чтобы утереть катящийся по челу пот.

Тем более что не претендующая на каноничность версия стихотворения отличается подлинностью переживания.

Оно словно бы и рождается из базарной толкотни, выплескивающейся на Виа Долороса. Это стихотворение не только о Христе, оно и о том суетном мире, который окружает нас, который находится в нас, который мешает нам разглядеть что-либо отличающееся от нас.

Оно рождается из печали человека, не сумевшего толком разглядеть главное мгновение своей жизни, но сумевшего не забыть его...

У порога Судных врат

Повторю, что «мемориалы-станции» создавались в жанре иерусалимской экстраполяции на традиционно сложившемся маршруте паломников, и христианское благомыслие тесно слито тут с организацией сбора пожертвований и торговли сувенирами.

Порою это раздражает, но, морщась, когда во время чтения Евангелия тебя отвлекают криками и приставаниями торговцы, вдруг просветленно понимаешь, что и эта кощунственная торговая суета Виа Долороса тоже нагружена высочайшим Евангельским смыслом.

Не нужно на десятки метров зарываться в археологическую глубину, чтобы приблизиться к подлинной земле, по которой ходил Спаситель...

Как и два тысячелетия назад слушали и не слышали Его слова, так и сейчас теряется, пропадает в торговом шуме голос священника... Как и два тысячелетия назад, растекается лабиринтами узких улочек городская толпа.

Но, как и два тысячелетия назад, направление не меняется, все улочки ведут к Лобному месту.

Все люди двигаются туда, к порогу Судных врат...

Римляне провозглашали перед этими вратами окончательный приговор. Считалось, что пока осужденный не прошел через Судные врата, можно еще принести новые свидетельства в пользу осужденного и приговор еще мог быть пересмотрен.

Две тысячи лет назад никто не принес свидетельств в пользу Спасителя, и Он переступил через порог Судных врат, чтобы взойти на Голгофу...

Игольное ушко

Находится порог Судных врат в семидесяти метрах от Голгофы, и в 1859 году этот участок земли приобрела Российская Империя у эфиопского духовенства для строительства консульства.

Однако консульство построили в другом месте, а здесь трудами Архимандрита Антонина (Капустина) было построено Александровское подворье, принадлежавшее Императорскому Православному Палестинскому Обществу.

В ходе раскопок тут обнаружили остатки древней стены с воротами и порогом, через который переступил на Своем последнем пути и Сам Господь...

Ну а с левой стороны от Судных врат в древней городской стене можно увидеть еще одну археологическую достопримечательность — «Игольное ушко». Все ворота города на ночь запирались, и для жителей, которые запаздывали, оставался только этот узкий лаз.

Об этом лазе и говорил Иисус, когда сказал, что «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие» (Мк. 10, 21-23).

Кто из читателей Евангелия вслед за Апостолами не изумлялся этим словам Спасителя? И изумляла тут не только сама мысль о проблемах, которые возникнут у богатых людей при входе в Царствие Божие, сколько столь несвойственная Евангелию обреченность.

Ведь, хотя и утешает Спаситель, говоря: «человекам это невозможно, но не Богу, ибо всё возможно Богу», но все равно... Зачем, спрашивается, нужно Богу, подобно фокуснику, протаскивать верблюда сквозь ушко иголки, куда и нитку-то порою непросто засунуть?

И вот смотришь на откопанный археологами рядом с Судными вратами узкий лаз и понимаешь, что «игольное ушко», как и любое сравнение в Евангелии, это не просто литературный прием, а воплощенная истина. Непросто и человеку пробраться здесь, а верблюду, даже если разгрузить его, освободить от всех грузов на спине, действительно потребуется чудо, чтобы протиснуться тут, но это чудо, в отличие от прохода через ушко настоящей иголки, все-таки вполне реально в своем осуществлении...

В нашей паломнической группе никого не было, кто бы не протиснулся между отполированными животами камнями «игольного ушка»...

Ну а Сам Спаситель проходил не через «игольное ушко», а через Судные врата...

И эту притчу тоже необходимо запомнить читателям пятого Евангелия — Святой Земли...

Как нам, с удовольствием протискивающимся через «игольное ушко», найти в себе силы, чтобы пройти тем же путем, что и Господь, через Судные врата?

На сегодняшний день самое просторное помещение Александровского подворья, как и прежде, отведено церкви Святого Александра Невского и канцелярии с парадным портретом Императора Николая II.

И получается, что святой благоверный князь Александр Невский и Царь-Мученик Николай II стоят и возле «игольного ушка», и возле порога Судных врат.

Разбитая колонна

За порогом Судных врат Виа Долороса уходит в Храм Гроба Господня.

Тяжелый фасад храма выглядит как крепостная стена с двумя входами. Один — это сделали турки, чтобы удобнее было собирать плату за вход! — заложен камнем. Над ними, на втором ярусе — два решетчатых окна, к одному из которых приставлена Недвижимая лестница...

Если на Храмовой горе в Иерусалиме со Скалой Мориа, раскачивающейся между небом и землею, — один полюс мира, то здесь другой. Здесь был распят и здесь воскрес Господь, тут же, по преданию, погребен и первый человек Адам...

Во дворе множество людей...

Армяне и эфиопы, копты и англичане.

Возле входа — колонна, разбитая у основания молнией.

— Это здесь туристы любят фотографироваться... — говорит дьякон Александр, и желтоватая глыба храмовой стены отражается в его темных очках. — По московским телеканалам любят рассказывать эту историю...

Мы знаем эту историю...

Она произошла в 1579 году, когда священникам армянской церкви удалось подкупить султана Мурата Правдивого, чтобы им было позволено единолично принять Благодатный Огонь. Православные вместе с Патриархом Софронием IV были вообще удалены из Храма. Однако, хотя никто и не мешал армянскому Патриарху молиться в Кувуклии, чуда тогда так и не произошло. Благодатный Огонь сошел у входа в храм, расколов колонну, возле которой молился Православный Патриарх.

— Ну а почему здесь нельзя фотографироваться? — спрашивает одна из наших паломниц. — Здесь же чудо произошло.

— Сфотографироваться можно... — снисходительно говорит дьякон Александр. — Но чудо происходит там, где Церковь...

Он поворачивается, и мы входим в таинственный сумрак главного храма Православия — Храма Гроба Господня.

Храм Гроба Господня

Можно верить или не верить, что это и есть главный храм Православия, но входишь сюда, и все сомнения остаются за порогом...

Храм Гроба Господня невозможно окинуть взглядом, он огромен и пространство его не вмещается целиком в человеческое сознание.

После нескольких часов, проведенных здесь, у меня возникло ощущение, которое не рассеялось и доныне, что, возможно, именно таким и будет пространство, в котором окажешься, когда завершится земная жизнь. Оно будет не совсем пространством, и время, которое будет течь там, окажется не совсем временем...

Это ощущение возникло сразу, как только я вошел в Храм Гроба Господня, и за прошедшее время оно только окрепло, и сейчас в памяти вместо четких зрительных картин возникают ощущения кусков храмового пространства...

Вот покрытый красной мраморной полированной плитой Камень Помазания, на котором лежало снятое с креста тело Господа, а справа невысокая, но крутая лестница, которая ведет к Голгофе...

Назидание назиданий

Раньше здесь был холм, на котором стояли кресты с распятыми.

Каждый желающий мог подняться и посмотреть на муки осужденных, поскольку считалось, что чужая смерть должна назидать...

Смерть на кресте Спасителя в этом смысле Назидание Назиданий.

И стоял народ и смотрел. И смотрели на Иисуса начальники иудейские и говорили: «других спасал; пусть спасет Себя Самого, если Он Христос, избранный Божий» (Лк. 23, 35).

Считается, что так они насмехались над Ним.

Но кроме насмешки заключался в этих словах и прямой смысл.

Конечно же, начальники иудейские понимали, что Распятый на кресте не простой самозванец, и они, прячась за насмешкой, предлагали Ему сделку, от которой, по их логике, невозможно было отказаться. Более того, можно не сомневаться, что, если бы Господь принял их предложение и совершил бы, что Ему предлагали, эти самые начальники, без сомнения, объявили бы Его Царем и пошли бы за Ним, не размышляя и не сомневаясь.

Эти иудеи, прочитавшие мудрые книги и изощрившие ум, не понимали только того, что они предлагают сделку Богу. А Богу не нужны те, которые хотят вступить с Ним в сделку.

Смотришь на обычные известковые камни современной Голгофы, на которых словно бы запеклась красными прожилками кровь, и как-то обостренно ясно понимаешь, что именно страдание и позволило благоразумному разбойнику с высоты своего креста прозреть эту простую истину. И не сомневаясь более, пресек он речи своего товарища, требовавшего следом за иудейскими начальниками: «Если Ты Христос, спаси Себя и нас».

— Помяни меня, Господи, когда приидешь во Царствие Твое! — сказал он Иисусу.

И сказал ему Иисус:

— Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю...

Чужая смерть должна назидать...

Смерть на кресте Спасителя в этом смысле Назидание Назиданий.

Для всех и для каждого...

Жены-мироносицы

Каждый мог увидеть муки Спасителя, распятого на Голгофе.

Но — увы! — не было здесь Его учеников. Когда, распятый, Спаситель умирал на кресте, из них только Апостол Иоанн находился рядом.

Однако была рядом Богородица, и еще стояли там и «смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему».

Христос не выбирал их и не звал следовать за Собою, но они сами пришли к Нему и прошли с Ним весь Путь до конца. В отличие от мужчин-учеников, они не покинули Спасителя и на Голгофе.

Одна из них была Мария Магдалина, рожденная в Галилейском городе Магдала. Иисус изгнал из нее семь бесов, и она пошла за Ним…

Это она, как утверждают толкователи Евангелия, обмыла Ему миром ноги в дому Симона прокаженного в Вифании.

Шарю и не нахожу сандалий.

Ничего не вижу из-за слез.

На глаза мне пеленой упали

Пряди распустившихся волос.

Ноги я Твои в подол уперла,

Их слезами облила, Иисус,

Ниткой бус их обмотала с горла,

В волосы зарыла, как в бурнус.

Замечательно точно показано в этом стихотворении Бориса Пастернака зарождение в грешной женщине высокой любви ко Господу.

Будущее вижу так подробно,

Словно Ты его остановил.

Я сейчас предсказывать способна

Вещим ясновиденьем сивилл.

Завтра упадет завеса в храме,

Мы в кружок собьемся в стороне,

И земля качнется под ногами,

Может быть, из жалости ко мне.

И выжигается огнем прозрения всё земное, всё греховное.

Сбившись в кружок, стояли у Голгофы те, кто не мудрствуя сумел понять, что Господь есть Любовь, и наполнили свою веру в Господа этой великой Любовью.

Легко было идти за Господом в день Его торжественного входа в Иерусалим, тогда, встречая Его, ликовал весь народ. Но как трудно было остаться верным Ему на Голгофе!

Брошусь на землю у ног распятья,

Обомру и закушу уста.

Слишком многим руки для объятья

Ты раскинешь по концам креста.

Как трудно было пережить, когда померкло солнце и сделалась тьма, когда началось землетрясение, расколовшее скалы и гробницы...

Как страшно было, придя ко гробу, увидеть, что камень отвален от него...

Раскаявшийся разбойник за свое благоразумие сподобился первым войти со Спасителем в двери Рая.

Грешная женщина за свою непоколебимую веру первой сподобилась увидеть воскресшего Спасителя.

Но пройдут такие трое суток

И столкнут в такую пустоту,

Что за этот страшный промежуток

Я до Воскресенья дорасту.

Прямо под Голгофой — часовня, в которой, согласно преданию, погребен первочеловек Адам. Здесь можно увидеть под стеклом разлом в горе Голгофе, оставшийся в скале, как считается, с тех самых Событий, которые произошли здесь два тысячелетия назад, когда человечество доросло до Воскресения Христова.

...Воистину Святая Земля — это пятое Евангелие, которое можно читать, проходя по путям библейских событий. И каждый из паломников читает это Евангелие, и каждый читает так, как это надобно его душе...

В 135 год уримский император Адриан повелел засыпать пещеру с Гробом Господним, а на холме построить храм Венеры, но это языческое капище не скрыло, а напротив, только помогло сохранить дарованный человечеству центр мироздания. В325 году Царица Елена произвела здесь раскопки и заложила церковь Гроба Господня, которая и была освящена17 сентября 335 года.

Начиная с VII века, храм неоднократно разрушали и снова восстанавливали, а в середине XII века крестоносцы объединили под одной кровлей все святые места, связанные со смертью и Воскресением Господа Иисуса Христа. Сейчас Храм Гроба Господня включает в себя Голгофу с местом Распятия, ротонду, в которой расположена Кувуклия — одетая в темно-розовый мрамор пещера, где и воскрес Христос, соборный храм Иерусалимской Церкви — Кафоликон, подземный храм Обретения Животворящего Креста, храм святой равноапостольной Елены и множество приделов.

Постройки, сделанные на протяжении семнадцати веков, соседствуют в Храме Гроба Господня с пещерками, пробитыми в первобытном камне. И, в принципе, можно разобраться во всех этих замысловатых лабиринтах и галереях, но можно и просто перемещаться по пространству храма, в котором как бы и нет обычного пространства, и без всяких пояснений узнавать запечатлевшиеся здесь события Евангелия.

И хотя у паломников, охваченных экскурсионным обслуживанием, необходимого для такого узнавания времени, в котором исчезает и само время, конечно, нет, но все равно минуты, проведенные на Голгофе или в очереди в Кувуклию, — оказываются важнее и содержательней самых подробных экскурсий.

Они проникают прямо в сердце и в душу человека...

Недвижимая лестница

Конечно, я погорячился, сказав, что по Храму Гроба Господня можно ходить без проводника.

Увы... Перемещение по Храму сопряжено со множеством ограничений. Ведь он разделен между шестью конфессиями — греко-Православной, римо-католической, коптской, армянской, сирийской, эфиопской...

Место, где безстрашно стояли во время распятия жены-мироносицы, находится возле покрытого коричневой с красным мраморной полированной плитой Камня Помазания.

Места, где происходили конфликты между представителями различных христианских конфессий, никакими часовнями не отмечены, но они раскиданы по всему пространству Храма.

Ругань и письменные доносы друг на друга, обман и взятки — еще не самое страшное, что происходило возле святынь Гроба Господня...

Часто между монахами вспыхивали ожесточенные, доходящие до кровопролития схватки, в которых гибли люди, и которые, как считается, порою только благодаря вмешательству турецких стражников не приводили к разрушению самого храма.

И так было, пока в 1757 году фирман султана Османа III не ограничил права католиков на святыни Святой Земли.

Фирман 1852 года, получивший название «Статус-кво Святой Земли», окончательно разделил Храм Гроба Господня между шестью христианскими конфессиями, запретив без согласия этих конфессий что-либо двигать, ремонтировать и изменять в Храме.

Памятником «статус-кво» стала «Недвижимая лестница», приставленная к решетчатому окну на втором ярусе.

Историки выдвигают различные предположения, для каких целей использовалась она. Одни считают, что монахи армянской церкви попадали с помощью этой лестницы на свою территорию, чтобы не платить пошлину за вход в храм, которую взимали османские власти, другие считают, что по этой лестнице монахи спускались на карниз, где они выращивали в горшках овощи.

Насколько верны эти предположения, не так уж и важно, важнее то, что сейчас эта коротенькая лестница стала частью фасада Храма Гроба Господня.

И можно говорить, что она является памятником тому по-европейски благоразумному договору, что установило «статус-кво» в раздираемом различными конфессиями Храме, но, с другой стороны, все равно ведь эта лестница никуда не ведет и не способна никуда привести.

И как тут не вспомнить, что начиная с 1192 года и по нынешнее время ключи от Храма хранятся в арабско-мусульманской семье.

Точно так же, как право отпирать и запирать дверь главного христианского Храма принадлежит другой мусульманской семье

— Нусейбе, где эти права вот уже восемь веков передаются от отца к сыновьям...

Иерусалимский вечер

Наполненного игрой красок и ветхозаветными тенями иерусалимского заката не разглядеть из стесненных домами переулков. Только изредка открывается тут перспектива, но и она не выводит из городского лабиринта. Наверное, это происходило оттого, что дома в Иерусалиме строятся из камня, добытого здесь же, и, превратившись в архитектуру, они сливаются со светло-серыми холмами, растворяются в вечернем пейзаже.

Стремительные, опускались на город сумерки.

Завершалась наша сегодняшняя экскурсия по страницам пятого Евангелия. Прошумели эпохи, смешались развалины зданий, сместились улицы, и вот — уже показались неясно-мутные облака в высоком иерусалимском небе, но Слово продолжало звучать, и Евангельский свет освещал наш путь.

***

Хотя дьякон Александр и язвит при всяком удобном случае, дескать, палестинские дети произносят первым словом не «мама», а «доллар», но, похоже, что и слово «рубль» им тоже родное. Возле нашего отеля уже и на рубли торгуют, и по-русски все вполне понятно говорят, и при этом политически верно мысли излагают.

Вот сегодня, например, еще темно было, когда вышел на крыльцо, чтобы идти на Литургию в храм Рождества Христова, а на крыльце уже толпятся торговцы. Один мне шарф предложил.

— Бери так! — сказал он. — Только сто рублей дай. Помоги бедному палестинскому народу. Янки ноу!

По дороге в храм Рождества Христова я от покупок уклонился, но на обратном пути обойти торговцев не сумел.

Я выбрал икону, на которой были изображены Мария-Дева, Иосиф Обручник и Спаситель.

Впрочем, эту икону — «Вифлеемское семейство» — я все равно собирался покупать, а тут и оклад мне, очень похожий на серебряный, приглянулся...

— Америка капут! — одобрил мой выбор продавец, укладывая икону в коробочку.

Николай Коняев

[1]Послание Апостола Павла к евреям, 7, 3.

Окончание см.