На реку Великую

Великорецкий крестный ход — один из самых старых на Руси. Еще шесть столетий назад благочестивые вятичи дали обет Святителю Николаю приносить крестным ходом его чудотворный Великорецкий образ на место явления этой святыни. И с тех пор тысячи паломников шли из града Хлынова (так раньше называли Вятку) или плыли на стругах и плотах по рекам, и даже капля воды, падавшая с весла ладьи, на которой везли святой образ, исцеляла болящих, ободряла унывающих, освящала весь дальнейший многоскорбный путь.

В московском храме Василия Блаженного есть придел в честь Великорецкого образа. И не случайно: московские Государи свято чтили этот образ и дважды привозили его в стольный град, с чудотворной иконы сделано множество списков — и сам Митрополит Московский Макарий, «бе бо иконному писанью научен», лично поновлял святую икону.
Не один ли из списков, сделанных искусной кистью Митрополита, ныне заменяет подлинную святыню, утраченную в 1935 году при взрыве кафедрального собора в Вятке (ныне все еще Кирове)? Изумительно тонкая работа свидетельствует о великом мастерстве старинного иконописца, но еще более поражает духовная сила, исходящая от образа. От него невозможно уйти. Рядом с ним забываешь о самых насущных нуждах, о том, например, что дома заждались дети, — хочется только стоять и стоять на коленях чуть в сторонке от желающих приложиться к святыне, и плача молиться о своей окаянной душе и обо всех заповедавших молиться в Великорецком крестном ходе.
Великорецкий твердо приурочен к празднику явления в год Куликовской битвы — 1380 год — иконы Святителя Николая крестьянину Агалакову у реки Великой. Каждый год на Владимирскую, 3 июня, паломники выходят из Вятки, чтобы в ночь на 6 июня быть на Великой, а утром помолиться на Литургии и молебне с водосвятием. И уж после этого, искупавшись и день отдохнув, отправляются в обратный путь.
Вот и в этом году утром 3 июня тысячи паломников заполнили Свято-Серафимовский собор и все пространство в его ограде. Рассказывали, что этот красавец-собор был построен вятскими старообрядцами, побывавшими в 1903 году на прославлении Батюшки Серафима и вложившими в это строительство всю свою любовь к Саровскому чудотворцу. Это был тогда единоверческий храм — а ведь до паломничества в Дивеево его строители были убежденными староверами. Протиснуться в него и постоять на Божественной литургии невозможно, и мы смиренно ждем, когда крестный ход пройдет дальше, к Свято-Успенскому Трифонову монастырю.
На Вятке не первый день непрестанно идет дождь, и нам предстоит нелегкий путь. В отличие от пожалуй большинства других крупных крестных ходов здесь все свои вещи паломникам приходится нести на себе — ни одна машина не пройдет болотными топями и раскисшими лесными дорогами.
Машины не пройдут — но не люди. В крестном ходе собрались не только вятские; паломники приехали из Ижевска и Ростова-на-Дону, Перми и Сыктывкара, даже две омички. Встретилась ненадолго читательница «Благовеста» из Тольятти Наталия.
Многие ведут с собой или везут на колясках детей. Видела я и инвалидов. Одну коляску тянули на вожжах двое мужчин, а сзади и с боков в труднопроходимых местах толкали другие.
Людмила из Вятки в крестном ходе идет с мужем. Пятнадцатилетний сын остался дома — у него в школе экзамены, и ему пришлось остаться. А до этого родители с малых лет каждый год брали его с собой в крестный ход. И теперь мальчишка не представляет, как останется вне крестного хода. «Приеду хоть на праздник в Великорецкое!» — пообещал он матери.
— Вообще мы уже с Пасхи начинаем ждать крестного хода, — говорит Людмила. — А уж если точнее, так с того самого дня, как возвращаемся домой. От одного крестного хода до другого так и живем ожиданием, когда снова пойдем с иконой, с молитвой…
Говорят, что прошлым летом было очень жарко и сухо, но когда крестный ход уже возвращался в Вятку, над мостом на пути крестного хода встала великолепная радуга.

«Христос Воскресе!»

Никогда не слышала, чтобы в дождь так пели птицы! Но они не умолкали на всем протяжении крестного хода, подпевая стройному молитвенному многоголосию. Еще продолжались дни до отдания Пасхи, и все службы шли по Пасхальному чину, и отовсюду звучало: «Христос Воскресе!» — «Воистину Воскресе!»
С этим пением крестный ход вошел и в гостеприимно распахнутые врата Макариевской женской обители, что в селе Макарье. Дивная, утонченная архитектура храмов не утратила своей красоты и сквозь серую пелену дождя. В храме служится молебен, но только пришедшие первыми смогли войти вслед за иконой. А мы, углядев красивый храм-часовню, устремляемся сюда, встаем в очередь к покоящимся здесь мощам священноисповедника Виктора, Епископа Глазовского. Десятилетняя Вика радуется: когда она подошла к раке, монахиня открыла стекло и позволила девочке из Самары приложиться к открытым мощам.
Мы немного устали в дороге, но и предположить не могли, насколько тяжелым будет дальнейший путь. Ведь пока что мы шли по асфальту…
В тот самый первый день мы прошли не так много, всего пятнадцать километров. Но какими безконечно длинными показались нам эти малые версты до села Бобино! А здесь надо было устраиваться на ночлег. И это оказалось еще одним нелегким испытанием. Ведь втиснуть огромное — не менее пяти тысяч — количество паломников в маленькое вятское сельцо просто нереально! И тем не менее, как-то же мы разместились. Невозможное человекам возможно Богу…
Не знаю, где ночевали тысячи других паломников. В школе некуда было ступить — везде лежали на туристических ковриках усталые, измученные люди. Я видела пожилого мужчину, притулившегося сидя на лестничной площадке. Прилечь или хотя бы просто вытянуть ноги он уже не мог… Мы принесли с собой столько сырости и холода, что стены школы моментально запотели. И мы долго не могли угреться и заснуть, а ведь уже в половине второго надо вставать…
На Вятке стояли белые ночи, и в ранний предрассветный час было легко рассмотреть во всех деталях отпечатанные на бумаге старые фотографии давно разрушенных храмов. В Бобино и окрестностях села было четыре прекрасных церкви, а сейчас только деревянный крест, установленный на высоком холме, напоминает о том, что до 30-х годов XX века здесь стоял величественный храм.
4 июня мы должны пройти Загарье, какие-то малые деревушки и остановиться в селе Монастырском. На нашем пути то и дело встречались одинаково обветшалые, развалившиеся бревенчатые дома. И только куртины сирени, сплошь покрытые цветами, свидетельствовали, что и рядом тоже было жилье, а теперь вот от него не осталось и следа. Я хорошо помню, как в 70-е годы на Вятке одну за другой сносили неперспективные деревни, и люди покидали родные места, а брошенные ими крепкие избы, которым при хозяйском пригляде стоять бы еще да стоять, ветшали и рушились на глазах. И зарастали травой забытые погосты…
Но выжили деревни Подберезы и Рубленки — и слава Богу: здесь паломникам выносили ведра и банки с водой, а кто-то спешил и хоть чашку чая налить иззябшим под дождем путникам.
А от села Горохово не осталось ни одного дома, только — Казанская церковь! И святой источник… Церковь уже восстанавливается, она встречала и провожала крестный ход колокольным звоном.

«Мне повезло: сломала руку!..»

Старенькая паломница шла, легонько опираясь на батожок левой рукой, а правую, перевязанную, держала на весу.
— Повезло мне: вот сломала руку, и меня отпустили на крестный ход! — поделилась она радостью. — Ведь когда-то моя свекровь ходила этими дорогами, их гнали, не пускали, а они все равно шли. Теперь вот и я сподобилась…
— Так вы что же — еще работаете? — удивилась я.
— Ну как — работаю: в храме Георгия Победоносца у подсвечника стою, да бухгалтерию веду. А тут я со сломаной рукой убираться уже не могу, да и батюшка уехал в Саратов, в семинарию. Вроде бы я и не очень нужна. Вот меня и отпустили. Хоть и не с самого начала, а догнала крестный ход в Макарье, приложилась к мощам Епископа Виктора.
— Вы сами из Вятки?
— Нет, жила раньше на Вятке, а сейчас давно уже в Удмуртии, в городе Глазове.
— Так ведь и Епископ Виктор — Глазовский! Вот почему вы к его мощам успели приложиться! Тем более, что 30 июня их перенесут в Вятский Преображенский собор…
— А мне как раз в этот день 78 лет исполнится. Обязательно отпрошусь на перенесение мощей!..
А на очередном привале полноватый пожилой паломник с ясными голубыми глазами тихонько вздохнул:
— Одно утешает: не по силам Бог креста не дает. Да уж больно мало сил осталось…
Гляжу на него с пониманием. Мне, слава Богу, помог Вениамин с Вологодчины — подхватил одну сумку и понес, сколько мог. А кто поможет этому мужчине?
Когда мы вошли в Монастырское, я уже не видела ни домов, ни церковных строений (должны же были остаться здания от стоявшего здесь, судя по названию, монастыря). Не было в этот момент ничего желаннее, чем уголок в одной из многоместных палаток, раскинутых военными специально для паломников. Вспомнилось, как три ночи провела я в такой же палатке на голом дощатом настиле в Дивеево, на столетии прославления Батюшки Серафима. Только здесь не оказалось настила, и спать пришлось на тоненьком коврике прямо в холодной лужице. Все, что еще оставалось сухим, мгновенно промокло и пристыло к телу. И потому через два-три часа с такой радостью вскакиваю, услышав призыв — пора вставать! Удалось и погреться, и слегка обсушиться у костра. Благодать!..

На снимках: Крестный ход начался от Свято-Серафимовского храма в г. Вятке; по лесной дороге…

Окончание

Ольга Ларькина

Фото автора.

17.06.2005