Нерукотворная ограда

К 75-летию писателя Николая Коняева.

Два Николая. Писатель Николай Коняев со своим крестником Колей.

Здравствуйте, Антон Евгеньевич!

Наткнулась на подборку коротких рассказиков 2006 и 2009 годов. Они, конечно, простенькие, но очень добрые. Хотелось бы хоть чем-то напомнить в «Благовесте» о нашем дорогом Николае Михайловиче Коняеве (†16 сентября 2018 г.). Ведь 25 августа ему бы исполнилось 75 лет. Посылаю еще фотографию 2017 года с крошечным годовалым крестником Николаем. Этот крестник сейчас всем, кто приходит к ним в гости, показывает книги своего крёстного.

Желаю от всей души мира Вашему дому и благоденствия.

Марина Викторовна Коняева, г. Санкт-Петербург.

Послушница Нина рассказывала, что ограды вокруг монастыря долго не было, и чтобы хоть как-то оградить себя, после вечерней службы сестры обходили крестным ходом монастырь.

Однажды шли с хоругвями, вдруг навстречу крестному ходу парочка. Парень и девушка.

Увидели крестный ход, остановились и вдруг и застыли так, глядя куда-то поверх голов монахинь.

Послушница Нина, любопытствуя, тоже оглянулась назад. В белоночных вечерних сумерках, над зданием, в котором жили монахини, будто чаша, стояла перевернутая радуга…

- Что это? - услышала она голос девушки.

- Не знаю… - ответил парень. - Монахини тут живут, теперь тут у них и не такое бывает…

- Перекрестилась я тогда, - сказала послушница Нина, - и хотела догнать крестный ход, а только никого не было, вместо монахинь с хоругвями я вдруг монастырскую стену увидела…

- И что потом было? - спросил я, когда она замолчала.

- А ничего… - сказала послушница Нина. - Перекрестилась еще раз и снова сестер увидела… А ограду эту только в прошлом году построили…

Кот Оят

Раньше этот кот жил на подворье Введено-Оятского монастыря в церкви Анны Кашинской, где, как рассказывает матушка Ангелина, он научился у монахинь «класть» земные поклоны.

В нужный момент падал на пол и лежал, пока не поднимались с пола и сестры.

Правда, сестры молились, а он спал…

Ну, на то он и кот Оят, а не монах…

Дорога молитвы

Отец Мануил в Важеозерском монастыре рассказывал, как он заблудился в лесу.

Сколько ни ходили, так и не смогли выбраться.

Но стали молиться и вдруг смотрят, вон она - дорога.

Так с молитвами и вышли.

- И вот удивительно, глаза закрою и так ясно дорогу вижу, что нарисовать смогу, - вздохнул отец Мануил. - А прошли тогда, повернулись назад - никакой дороги нет. Только болото одно.

Мальчики

Детская раздевалка в бассейне - что-то ремонтировали там - была закрыта, и посетители детского бассейна переодевались сегодня в нашей взрослой раздевалке.

Мальчиков было много, и они шумели.

- Что это у тебя торчит?! - пристал к малышу черноволосый мальчишка постарше.

- Не знаю… Шишка какая-то…

- Ты, наверное, умрешь скоро… - сказал черноволосый, и малыш уже скривился от обиды, чтобы заплакать, но его защитил светловолосый мальчик.

- Чего ему умирать… - заступился он за малыша. - А ты, клоп, не слушай разные глупости… У моего приятеля тоже такая шишка была, а сейчас всё прошло…

- А ты откуда знаешь, что у него такая же шишка? - напустился на светловолосого темный. - Ты что, доктор?

- Доктор… - ответил светловолосый. - У меня отец врач и я доктором буду…

- Ну, я смеюсь с тебя! - закричал темноволосый. - Доктор нашелся… Если ты доктор, скажи, какие ты болезни знаешь…

- Грипп знаю… - сказал светловолосый. - Ангину, корь, скарлатину, СПИД…

Чернявый мальчишка хотел, наверное, высмеять будущего доктора, но, похоже, и он не знал больше болезней.

- СПИД… - пренебрежительно сказал он. - СПИД все знают.

И он вытащил из кармана солнцезащитные очки и, нацепив на себя, начал раздеваться.

- А очки тебе зачем темные? - улыбнувшись, спросил светловолосый мальчик. - Тебе солнце в раздевалке мешает?

- Причем тут солнце?! - обозлился чернявый. - Киллеры такие носят. Может, я тебя убить хочу…

- Меня?! А зачем?

- Затем! Вот ты - доктор, а, знаешь, кто я? Я - киллер! Терминатор три! Понял?!

- Ребята! - раздался в это время из коридора голос воспитательницы. - Пошли купаться!

Разговор ребят прервался.

Светловолосый мальчик закрыл свой шкаф и, повесив на шею ключик, пошел следом за другими ребятами, а черноволосый «терминатор три» все еще раздевался.

Раздеваться в темных очках было неудобно, но он не снимал их.

7 января 2006 г.

Пасху перенесли

Батюшка пошутить любил.

- Матушка! - бывало скажет он, оторвавшись от газеты. - Новость-то слышала?

- Чего, отче, случилось?

- Так ведь Пасху-то в этом году, матушка, на воскресенье перенесли…

- Ой, батюшка… Да разве можно Пасху-то переносить? Что же делать-то теперь будем…

- Так ведь, что делать, матушка… Праздновать будем…

Матушкин посох

- Покойная настоятельница-то, - рассказывала паломница, - пьяниц очень не любила… Она и посохом могла в лоб заехать, если видела, что водкой злоупотребляет человек…

- И сильно?

- А сколько сильно надо для лечения, столько и била. Но не сказать, чтобы слабо, если иногда и посох разбивала…

- А чего же тогда с людьми происходило? Живы-то оставались?

- А чего с ими пьяницами будет… Тут уже после кончины матушки пьяница один приехал… Так матушка часовней ему, что на источнике, прямо по лбу врезала…

- Как это?

- А так… Наклонился воды попить, да так по лбу получил, что снегом потом оттирали…

- И что, тоже вылечился от пьянства?

- А как же… Вылечился, конечно…

- Ну, так и слава Богу…

- Конечно, слава Богу… Только часовню жалко…

- А что с часовней стало?

- А вы разве не видели, что над источником новая стоит… Это пьяница вылечившийся и построил, взамен той, прежней, которую об лоб его матушка поломала…

Пустые надежды

- Тут я такие иконы видел у приятеля, - сказал мне знакомый. - Раньше они у его бабки в сундуке в деревне лежали, а теперь, когда померла старуха, он их привез и у себя в квартире повесил…

- Верующий?

- Какой он верующий, если пьет по-черному… А иконы повесил, потому что верит, что они ему помогут… Ага… Какая, я ему говорю, помощь тебе от икон будет, если ты сам себе помочь не хочешь… Но он уперся и ни в какую…

- Да… - вздохнул я сочувственно. - Бывают и такие православные…

- А я все равно, - сказал приятель, - надежды не теряю…

- Что он пить бросит?

- Не… Что он иконы свои мне продаст… Уж очень они замечательные у него… Очень такие иметь хочется…

Родословная

Сегодня говорил с приятелем, что - увы! - мало мы что помним из своих родословных…

Вот я, например…

По матери восстановил всего два поколения… По отцу побольше - три… Я по отцу из Коми сам, один дед - чистый зырянин был.

- Вот как? - съехидничал приятель. - Значит, это твои предки епископов на Выми избивали?

- Нет… - ответил я. - Мои предки с епископом Стефаном шли…

Приятель больше ехидничать не стал, хотя и мог бы сообразить, что три поколения моих зырянских предков, которые известны мне, никак не могут дотянуться до эпохи Сергия Радонежского и Стефана Великопермского…

Но это, наверное, и есть родословная, когда корни ее до чего-то хорошего и очень надежного дотягиваются, пускай хотя бы в представлении последующих поколений…

Стояние Зои

Сел с утра за стол, и вдруг что-то зазвенело, зазвенело внутри.

Вначале хотел было заняться другим, но нет…

Начал писать и, по сути дела, написал рассказ, который уже давно думал написать - о Стоянии Зои в Куйбышеве (Самаре).

Вернее, это рассказ о молодом человеке, которого ждала Зоя и который не пришел на встречу с ней. А еще вернее этот рассказ - о встрече человека с необычным, встрече, которая могла преобразить его жизнь, если бы он сумел поверить хотя бы своим чувствам и ощущениям.

Но этого не произошло.

Итээровский скепсис помешал герою рассказа поверить в чудо. И это не Зоя застыла, превратившись в статую с иконой в руках, а герой рассказа…

Правда, еще много надо прописывать в рассказе, но главное, ощущение документальности, по-моему, передать удалось…

30 ноября 1995 года, Санкт-Петербург.

Николай Коняев.