Бюст Сиротина

Капельки вечности.

Лет уже изрядно назад побывал я на Ваганьковском кладбище столицы. Там есть на что посмотреть, о ком помолиться. И сразу же у самой известной могилы (то ли Есенина, то ли Высоцкого) меня обступили не совсем безкорыстные вергилии. За сравнительно небольшое вознаграждение они сумеют вас, как когда-то Данте, сопроводить по всем загробным закоулкам безмерного Ваганьково. С чувством рассказать, кто где лежит и как здесь оказался. Поведать местные легенды. Заглянуть к Талькову, промурлыкать про Чистые пруды. Провести к Олегу Далю, посетовать на алкоголизм. Расшаркиваясь, подвести к Окуджаве… пропеть про Арбат. Со слезами, с трясущимся подбородком указать на памятник Есенина («Не такой уж горький я пропойца…»). Только к протоиерею Валентину Амфитеатрову, местному святому, вергилии почему-то не водят. Хотя спрос есть. Но туда, к святости, приходится искать дорогу самому.

К чему это вдруг вспомнил? Давно пора и на нашем самарском Старом кладбище таких вергилиев завести. Или уж мне на старости лет придется этим заняться? У нас хоть и не Ваганьково, но тоже есть чем славиться. Есть.

Вчера на работу жена позвонила. Сказала, на Старом самарском кладбище, наконец, появился бюст ее отца Бориса Сиротина. И не только сам бюст (он еще поздней осенью там умостился). А полностью обустроена могила поэта. Большое событие для семьи, и не только. К тому шли долго, со множеством приключений. Почти чудес.

О бюсте вначале и речи отнюдь не велось (бюсты ставят героям и победителям, но никак не провинциальным поэтам). Сестры Люда и Даша скромно задумали барельеф. Профиль у Бориса Зиновьевича знатный. О такой возвышенной лепке лица Тютчев сказал Чаадаеву: «Ваш профиль - словно медаль на человечестве». И надо было найти скульптора, кто бы барельеф на могиле поэта сумел скромно так изваять. И скульптор такой неожиданно сам нашелся. То ли парикмахерша посоветовала Дарье Сиротиной, то ли еще кто-то в этом же прозаическом ряду. И это, пожалуй, чудо.

Самарский скульптор Николай Куклев не любит, когда его называют известным скульптором. Потому что раз по-настоящему известный, то и пояснять не надо (известный поэт - так ведь про Пушкина не говорят). Потому назову его церковным скульптором. Кто и не знает его лично, тот всё же знает его работы. О многих мы писали. Памятник двум Митрополитам - Мануилу и Иоанну - на Ильинской площади Самары. Памятник Святителю Николаю (он реально стал святыней) на месте Стояния Зои. Памятник Святителю Алексию у Кирилло-Мефодиевского собора… И вот именно ему - совершенно не зная за ним ничего такого - дочери поэта Сиротина поручили сделать всего-навсего небольшой барельеф отца. Это как бы рельефная скульптура, где изображение несколько выступает над плоскостью фона.

Нашего поэта скульптор как-то умудрился ни разу не встретить лично (когда-то Сиротина узнавали на улице, с ним здоровались каждый встречный и поперечный - был он величина). Но когда полистал стихи, посмотрел фотографии… Сказал, барельефом не обойтись. Нужен именно бюст. Сестры от такого предложения не смогли отказаться.

Первый блин комом!.. Нет, конечно, талант себя и здесь проявил. Куклев сделал замечательный памятник Поэту - вообще творческой личности, поэту с большой буквы, а не конкретно Сиротину. Этот памятник выставлен в Ширяево, в музее Репина. Хоть и назван бюстом Сиротина, но это не совсем так.

Мы попросили сделать новый памятник. Более похожий. Это непросто для творческого человека. Но Николай Александрович проявил удивительное смирение. И вновь взялся за бюст поэта. Вот что удивительно: по-прежнему вышел памятник Поэту. В широком смысле слова! Создан образ поэта всех времен. Но и в то же время в этих общих чертах вполне «читается» и просвечивает - Людмилин отец, мой тесть, Данилин и Аннин дедушка. Великое в малом.

Показал бюст старшему брату, он как раз в эти дни приехал в Самару. Алексей Жоголев - главный архитектор города Твери, и в этом деле, как говорится, собаку съел. Бюст ему понравился. А на мое легкое брюзжание, что поэт в меди и поэт в жизни все-таки не совсем совпадают по фактуре, ответил оригинально:

- То, что получилось - произведение искусства, - сказал Алексей. - Бюст Сиротина будет стоять на его могиле десятилетия. Скоро забудут подлинные его черты. Внешность поэта будет восприниматься всеми такой, какой отлита в бронзе. Все забудут, каким он был в жизни. Самое удивительное, что вскоре и вы (да, и вы тоже!) будете воспринимать Бориса Сиротина таким, каким он здесь изображен. Это тайна творчества.

Наверное, вы заметили: то и дело путаюсь, называю бюст то медью, то бронзой. Просто на самом деле не знаю, из чего отлит. Не это главное.

И вот только вчера под его бюстом появилась лаконичная подпись: ПОЭТ (сейчас модно на надгробиях писать «русский писатель (поэт, художник)». Считаю лишним. Не в Чикаго каком-нибудь, а в Самаре жил и творил Борис Сиротин. Он русский поэт, какой же еще. И тут ничего не надо специально пояснять. А кто сомневается, прочтите стихи.

Внизу под датами жизни (1934-2020) идет четверостишье. Его выбрал я из огромного поэтического наследия тестя. Считаю эти строки ключевыми в его творчестве:

Хочу узреть, как слово Русь
Опять взойдет на небосклоне.
О том, Всевышний, и молюсь,
Не оттолкни мои ладони!

И далее его подпись. Такая знакомая! Он ставил ее, как знак качества, едва ли не после каждого написанного им стихотворения. Естественно, от руки написанного, компьютеров не признавал. Иногда пользовался печатной машинкой. Стихи уж лучше писать гусиным пером, чем строчить на гаджетах. Пусть этим занимается искусственный интеллект. И сам же себя и читает. Хотя бывают исключения. Прекрасный поэт Юрий Астанков записывает постучавшиеся к нему в сердце строки прямо на смартфоне.

А справа на постаменте - большой крест. Это важнее даже стихов.

Почему так подробно об этом? Почему так важна надпись? Это как на иконе: пока не подписано, кто изображен, - ее как будто и нет вовсе. И тут стоял бюст поэта почти что год, но никто не знал, чей он. Его словно и не было. Теперь вот есть. Попрошу, как обычно, отца Сергия Гусельникова, пусть он освятит памятник. Он ведь тоже поэт. И ему тут близко. Его могила всего метрах в трехстах от сиротинской. Ой, что это я… как же он теперь освятит…

О церковных и даже святых «насельниках» Старого кладбища рассказывал. И еще расскажу. А пока о другом. Борис Зиновьевич похоронен на «артистическом» уголке кладбища. Ведь это кладбище, оказывается, разделено на незримые кварталы. Тут аллея Славы… там священники… здесь артисты и творческие люди. Богема. Как в жизни - свои невидимые перегородки. Рядом с поэтом совсем недавно приземлился актер самарского драмтеатра Владимир Борисов. Народный артист России! Помню его на московской сцене… Летом 1975 года на гастроли нашего драмтеатра отец взял меня, десятилетнего, впервые в столицу. Молодой Борисов играл тогда лесковского Левшу. Что это было за представление! Многие сцены помню до сих пор… Искушенная столичная публика неистовствовала от восторга. Потом слышал в гостинице, как папа по телефону «телеграфно» надиктовывал в Куйбышев, в газету, такие строки: «А на усыпанную цветами сцену вновь и вновь аплодисментами вызывали самарских артистов...» Сейчас на могиле Борисова тоже цветы. Как и тогда на сцене. А еще - большой крест. Ничего лучше того Левши он, кажется, не сыграл. Борисова помнят по фильму «Вечный зов».

Чуть в стороне могила Мориарти. Не пугайтесь, не его самого, а самарского артиста Виктора Евграфова. Который прекрасно сыграл гениального преступника в незабываемом сериале про Шерлока Холмса. Английская королева была в восторге от советской экранизации. Отмечала образцовую игру актеров. Думаю, «наш» Мориарти пришелся ей по душе.

Рядом с Сиротиным - так вот само устроилось - упокоился его близкий друг певец оперного театра Анатолий Пономаренко. Тоже Народный артист России. Когда-то он был одним из лучших баритонов страны… А в последние свои годы Анатолий Яковлевич успел поучаствовать в Творческой группе «Благовест». Внес свою лепту. Богу послужил.

Соловья баснями не кормят. И раз заговорил о поэте, то просто обязан поделиться его стихами. Большие подборки прибережем для юбилейных дат. А пока читайте маленький поэтический шедевр. Стихотворение про храм Рождества Христова на Царевом Кургане написано Сиротиным в 1990-м году. Этот храм все знают, он на въезде в Самару. В советские годы, студентом, я часто ездил той дорогой в аэропорт. И всегда с болью и тоской наблюдал березку на его куполе. Этот храм теперь не только восстановлен во всей красе, но и намолен. В нем побывал в 1999 году Святейший Патриарх Алексий II. А «богомаз Сережа», ласково упомянутый в стихотворении, - иконописец Сергей Осипов. Он с тех пор расписал множество храмов. Среди них и старинный храм в селе Чимеево, сибирская святыня.

Храм у Царева кургана.
Сторож нам дверь отворил.
Самую чуточку пьяный,
Ласково он говорил
О богомазе Сереже,
О прилежанье его…
Храм воскресили, но все же
Пусто в нем как-то, темно.
Да, постарался Сережа,
Но в глубине тишины
Нет еще тоненькой дрожи
Некой надмирной струны…
Скоро ль народ наш услышит,
Что его Мать позвала,
В двери войдет и надышит
В хладные стены тепла?
В знак, что Любовь постоянна,
А небеса не пусты,
Храм у Царева кургана
Скромные поднял кресты.

Желающим почтить память поэта: могила Сиротина находится в ста метрах от центрального входа, налево - первый поворот.

Антон Жоголев.