Из семейных преданий.

В нашем объемистом семейном альбоме наряду с кучей всевозможных фотографий хранился пожелтевший от времени клочок бумаги, на которой слабой рукой моего деда был написан текст невероятного содержания: «Предъявителем сего документа является Саша, житель села Шумилово. Паренек от роду 10-12 лет, которого все знают и который спас раненного под селом Шумилово рядового красноармейца Кузнецова Петра Михайловича, оказавши ему первую помощь и, выходит, не давшему ему умереть. Документ составлен в лесу недалеко от села Шумилово и является подлинником, в чем как коммунист пролетарски и заверяю товарищей. 7.7.1943 г. Рядовой красноармеец Кузнецов Петр Михайлович». А внизу стояла какая-то закорючка и детским почерком подписано одним словом: «честноесловосаша».

При переезде нашей семьи в другой город этот клочок бумаги каким-то образом потерялся. Незадолго до этого события дед тихо умер. Я очень горевал по поводу этой пропажи и в мальчишеском эгоизме упрекал в этом своих родителей, обвиняя их за спешку при переезде, доводя и себя, и их до слез. Дело в том, что как-то раз мы с дедом перебирали наш альбом и наткнулись на эту бумагу. Я попросил деда рассказать мне, кто такой Саша, и дед неохотно, но согласился.

В том бою под селом Шумилово немцы бросили в атаку отборные войска, и наши части с тяжелыми потерями отступали. Дед был тяжело ранен осколком в правое плечо, потерял сознание. И как-то так получилось, что его в горячке не подобрали с поля боя, но ему кое-как удалось схорониться в лесу, окружавшем село Шумилово, возле которого еще гремели остатки боя.

— Я, внучок, истекал тогда кровью… — задумчиво продолжал дед (родители были на работе, а мы с ним уютно расположились на тахте), — рана была тяжелой. Ну, пришлось кое-как перевязать себя. Чую, до утра не дотяну… Кровь-то хлещет! Лежу в траве и сквозь кроны деревьев смотрю на небо… Смертный туман уже в глазах. В мыслях простился с родными, с сыном своим — твоим будущим папкой. Попросил у всех прощения и приготовился к смерти. Не знаю уж, как сознание покинуло меня…

Очнулся я днем. Ярко светило солнце, его лучи пробивались сквозь хвою и листья деревьев. Я с удивленьем обнаружил, что рядом со мной сидит пацан лет 10-12, твой ровесник, и что-то беззаботно насвистывает. Увидев, что я пришел в себя, он широко улыбнулся:

— Очнулись? Нате вот, попейте водички, — и протянул мне бутылку с водой. Помог мне сесть и прислониться спиной к дереву. Рана болела, но не так уж сильно.

— Не безпокойтесь, жить будете, — вновь улыбнулся он, и на его щеках заиграли две озорные ямочки.

— Ты кто?

— Я-то? Я местный, шумиловский.

— А здесь что делаешь?

— Как что? — искренне удивился он, — вам помогаю… Вот перевязал вас, а то вы уж совсем помирать собрались.

Тут я заметил, что мое плечо было перетянуто чистыми лоскутами простыни, на которых проступило большое пятно крови.

— А… давно ты тут?

— Не-а, — мальчишка вновь широко улыбнулся, невольно показав, что у него отсутствовали два передних зуба. — Я тут за собакой бегал, убежала она от грохота, и вот мы с ней на вас наткнулись.

Я увидел, что рядом с ним лежала маленькая пушистая собачонка.

— Это мой Шарик, — любовно произнес он, поглаживая собаку. — Самого меня зовут Саша. А вас как зовут?

— Петр… Петр Михайлович. Немцы где, Сашок?

— А где им быть? В селе. Но на днях наши их оттуда турнут, — уверенно заверил он меня.

— А откуда такая информация? — невольно улыбнулся я этой уверенности.

— Так у нас тут все про всё знают. Чать, уже не 41-й год, наступаем нынче ведь уже.

Было в этом мальчишке что-то необычное, что-то неуловимо странное, а что, я в толк взять не мог.

— Вы поешьте, дядь Петь, мы с Шариком уже сбегали домой, пока вы лежали, и вот вам принесли…

Он расстелил на траве платок, в котором оказались два яйца, кусочек ржаного хлеба и две вареные картошки.

— Вот еще одеяло, чтобы ночью не мерзли. Ешьте, а я посижу еще немного с вами. Завтра опять приду, принесу попить-поесть чего-нибудь и что-нибудь чистое, сделать вам перевязку.

— Где зубы-то потерял? — спросил я его, жуя картошку.

— А… это мелочи, с пацанами по-дрались, — и Саша хвастливо и чуть небрежно махнул рукой…

Был он, внучек, веснушчатый, щупленький и белобрысый.

— Ладно, Петр Михайлович, нам пора, а то тетка безпокоиться будет… Вы тут лежите тихо, не шумите. Завтра мы вас с Шариком навестим и подумаем, что делать дальше. Но продержаться нужно еще чуть-чуть. Скоро придут наши, — и легко вскочив на ноги, он с Шариком скрылся за деревьями.

От Сашкиной уверенности на душе полегчало.

Ночью меня знобило, но к утру стало лучше. Мое состояние мне не казалось уже таким безнадежным. Мне представлялось, что с моим маленьким помощником мне удастся выкарабкаться. На следующий день Сашка пришел один.

— А где Шарик?

Мальчишка шмыгал носом и еле сдерживал слезы.

— Задавили, дядь Петь, Шарика мотоциклом… Он начал лаять, они его и… Немец, дядь Петь, сейчас не тот, что в 41-м, озлобился, — насупив брови, совсем как взрослый, заявил он. — Нынче он пинками потчует.

Мы сделали с ним перевязку, он разложил еду и сел рядом.

— А где твои родители и чем занимаются?

Сашка отвернулся и дрожащим голосом произнес:

— Батя как ушел в 41-м, так одно письмо лишь от него и получили, больше ничего не было, как ни ждали. А мамка год тому назад умерла, надорвалась на работе… У нее вот здесь, — Сашка показал на живот, — бугор какой-то вырос и нутря все сильно болели, кричала очень.

Мы помолчали.

— Слушай, а почему ваше село Шумилово называется? А?

Мальчишка вдруг заулыбался, как будто солнышко засветило.

— Так от речки же Шумихи. Шумит она у нас весной. Когда лед по ней идет, так шумит, что держись, только не удержишься! Все село не спит ночами, вот грохот какой! — и, смешно сложив губы трубочкой, Сашка попытался изобразить этот шум.

— Дядь Петь, а у меня к вам просьба…

— Какая? Говори, исполню любую, ты же мой спаситель!

После этих слов Сашка как-то странно посмотрел мне в глаза.

— Напишите мне какой-нибудь документ.

— Что за документ? — удивился я.

— Ну, что я помог… — замялся он, — выручил вас из беды…

— Да зачем тебе он? К тому же у меня и бумаги-то такой нет!

— А я принес! — хитро произнес он и достал тетрадный листок.

Вот так, внучек, и был составлен этот документ. Я его спросил: фамилия у тебя какая? Что писать? Он опять на меня как-то странно глянул и говорит:

— Фамилию не нужно, меня и так все знают.

Когда мы все оформили, Сашка с восхищением посмотрел на документ и торжественно и бережно убрал его в карман. Но, немного подумав, сказал:

— Нет, дядь Петь, мало ли чего, оставьте пока документ у себя, а когда наши придут, вы мне его вернете.

— Добро!

Он с сожалением и неохотой протянул мне бумагу.

Сашка должен был прийти на следующий день, но не пришел. На следующий же день наши войска взяли село, и я начал ходить по местным жителям и выспрашивать о Сашке, искать его, объяснял, как он выглядит, какая у него была белая собачка, в чем он одет, но… — и дед надолго замолчал. Я уже подумал, не забыл ли он про меня, и принялся теребить его:

— Деда! Ну, что дальше? Нашел ты его? А... Че молчишь?

— Да думаю вот, внучек... — дед ладонью взъерошил мне волосы на голове.

Я принялся сердиться:

— Ну, дед, ты даешь! Давай дальше, мне же интересно...

Дед тяжело вздохнул:

— В том-то и дело, внучек, что никто в селе не знал никакого Сашку. Даже похожего на него не было!

— Как так! — я от возмущения даже подскочил. — Этого же не может быть!

— Я сам долго ломал над этим голову. Но понимаешь, он как сквозь землю провалился! Просто растворился в воздухе! Никто из местных жителей его не знал и никто такого мальчишку даже в глаза не видел!

— А может, он рядом… из соседней деревни был... — робко предположил я.

— Нет, — твердо сказал дед и покачал головой: — Ближайший населенный пункт находился в ста километрах от Шумилова. Майор Карпухин, тогда командовавший частями, занявшими село, тоже заинтересовался этим фактом и приказал на этот счет опросить всех жителей, но это не дало никаких результатов. Саша пропал…

После меня отправили долечиваться, наши войска пошли дальше на запад, и больше о Саше я ничего не слышал.

Дед помолчал и добавил:

— Да, и вот что еще удивительно и странно, как сказали мне в медсанбате, осколок из плеча у меня извлекли еще раньше, и медицинская помощь при этом была оказана профессионально. А иначе, говорят, вы бы умерли от потери крови. С тех пор, внучек, и до сих пор я даже не знаю, какого Сашу мне благодарить… Наверное, он был послан Богом, чтобы меня спасти. А документ тот, клочок бумаги — это как доказательство, что все так и было. И не приснилось мне, не померещилось. Зря, что ли, он эту расписку мою мне же и оставил? Ему-то она зачем? Вот такие дела, внучек.

Я, потрясенный, таращил на деда глаза…

Прошли годы. Деда давно уже нет со мной. Я сам уже взрослый мужчина. Но долго после этого в моих детских сновидениях мне чудился тот неизвестный и неведомый мне мой ровесник Саша. Пришедший откуда-то издалека...

Александр Кузнецов, г. Самара.

Рис. Ильи Одинцова.