​«Автор сам выбирает поле битвы...»

Переписка известных Православных писателей протоиерея Николая Агафонова и Юлии Вознесенской.

См. начало...

21 февраля 2010 г.

Я искренний комплиментщик, а природный дар подмечать в женщине хорошее — это наследственное.

Высылаю на Ваш строгий суд первую часть романа.

Ваш поклонник прот. Н. Агафонов.

23 февраля.

О. Николай, это была прекрасная мысль — написать о ТЕХ девушках для наших, современных девушек.

Вы меня заразили. До Вас я подобную прелесть (в хорошем смысле) читала только у Николая Блохина — «Пепел» и особенно «Татьянин день»[1]. Непременно когда-нибудь напишу что-то в этом духе! Но я, пожалуй, напишу что-нибудь для самых маленьких, типа «Детство прапрабабушки». Хотя нет, это все есть у Чарской...

Ладно, хватит с них протописателя о. Николая Агафонова!

Пошла читать дальше.

Нет, с молитвами — это, конечно, конгениально! Молитва духовно озвучивает текст, а текст объясняет молитву. Ангел подсказал.

Ваша ЮНВ.

23 февраля в 19:57.

Вот, отец Николай, готово! Не могла успокоиться, пока все не прочла, благо день сегодня оказался свободный.

Чудная повесть получилась! Теперь с нетерпением буду ждать окончания.

Закончила я свой сценарий, посылаю Вам на отзыв и жду Вашей профессиональной критики.

Ваша ЮНВ.

4 марта.

Дорогая Юлия Николаевна!

Ваш литературный сценарий прочитал внимательно.

Идея сценария хорошая. Особенно хорошо начинается. Очень кинематографично и сразу захватывает зрителя. Начало класс!!!

Все остальное, с моей точки зрения, требует тщательной доработки. Некоторые замечания по ходу разместил в тексте.

Юлия Николаевна, я прошу прощения, что не могу похвалить сценарий в целом, но хочу оставаться для Вас честен в дружбе. Пока это только заготовка, так сказать болванка, из которой можно выточить красивую вещь. Но надо снимать стружку и что-то менять. Чувствуется, что история надумана, как желанная идея. Согласен с тем, что писатель и есть выдумщик, сочинитель, но его выдумка должна выглядеть правдоподобней самой жизни, чего я при всем желании не увидел в этой красивой, но нежизненной истории.

Неизменный поклонник Вашего таланта прот. Н.А.

4 марта в 19:28.

Спаси Господи, дорогой батюшка, за Ваш труд и Вашу нелицеприятность! Конечно, я огорчена, но Ваше мнение для меня очень веско. Буду думать, что можно сделать с этой «болванкой».

Прошу Ваших святых молитв!

Ваша ЮНВ.

5 марта в 08:53.

Ага, кажется, я поняла, в чем дело, батюшка! Это я литературных сценариев начиталась, где ремарки длиннее, чем действия. Отложу в сторону на время, а потом, может быть, буду дорабатывать.

История с крестом — это, как ни странно, подлинная история. Я, конечно, знаю, что в жизни полно совершается совершенно неправдоподобных историй, но этой я дорожу, потому что она произвела на меня впечатление на всю жизнь. Я расскажу.

В Питере в городском архитектурном управлении были некогда люди, которые буквально спасали город от произвола малограмотных властей. Им удавалось спасать здания, уже обреченные на снос, спасать парки, которые уже начали вырубать. С ними работал мой друг, искусствовед, а в прошлом топограф, путешественник, бывалый и храбрый человек. И вот однажды эти люди решили сделать дело, в те годы даже теоретически невозможное: восстановить кресты на храме. Это был храм при Екатерининском дворце в Петродворце (Петергофе). Для убедительности была написана чуть не диссертация о том, что кресты — это особое искусство, это, дескать, архитектурная деталь, без которой здание храма не может считаться полностью отреставрированным. И решение об изготовлении крестов по старым фотографиям и восстановлении их было получено. А дальше почти по тексту. Мой друг, смотревший снизу на попытки вертолетом поднести крест, не выдержал, бросился наверх — и «крест его поймал», и спустился он вниз уже верующим. Это было лет сорок тому назад.

А над сценарием, наверное, буду работать. Или переделаю его в повесть. Как получится. Пока просто отложу и займусь чем-нибудь другим. В любом случае большое-пребольшое Вам спасибо, что не уклонились от обязанности друга предупредить о провале, потому что в тысячу раз легче не выпустить в свет халтуру сегодня, чем стыдиться ее завтра.

Обнимаю и благодарю! С любовью Ваша ЮНВ.

5 марта.

Дорогая Юлия Николаевна!

Я и не сомневался, что Вы меня поймете. Предлагаю Вам сделать повесть, она почти у Вас готова, а над сценарием работать еще. Но главное помнить, что Вы должны написать сценарий так, чтобы читающий увидел Ваше кино. Меньше «говорящих голов», а больше действия с короткими репликами. У Вас это получится. Ведь первая Ваша часть сценария просто захватывает. И не бойтесь отойти в сценарии от сюжета Вашей литературной повести.

Надо побольше зарисовок из раздумий о жизни самого героя. Их можно показать не только через сны, но его мелкие наблюдения за жизнью монастыря. Нужно ярче показать его личный мотив к перерождению. Различные обстоятельства (Промысл Божий) все время мешают герою уйти со спасительного пути. Но эти обстоятельства как бы не зависят от самого героя, у него нет выбора. А надо, чтобы выбор был, и выбор мучительный — или-или. И этот выбор должен хоть в какой-то мере зависеть от воли самого героя. Тогда ярче проявится его характер, а значит, зритель ему больше будет сочувствовать и сопереживать, а это уже гарантированный успех фильма.

Поклонник Вашего таланта прот. Н.А.

5 марта.

Надо подумать... Можно даже развернуть «военные действия» между двумя нищенскими мафиями — таджикской и цыганской: Владлен побирается в электричке, которая идет по ветке «барона» Миши...

А «ряженый» иеромонах — это находка! Но бедный о. Агапит должен все принять кротко и смиренно — чем и поразит всех дьяволов в душе Владлена.

Ох, спасибо, батюшка!

6 марта.

Дорогая Юлия Николаевна!

Я уверен, что нагружать сюжет фильма «военными действиями между двумя мафиями» — было бы ошибкой. У Вас история не о «нищенских мафиях», а о преображении заблудшей души. На этом и надо только сосредотачиваться, все остальное от лукавого.

Концовка фильма очень важна. С ней зритель уйдет из кинотеатра. Это должен быть поступок не слабее уловленного Креста, а еще сильнее. Это сошествие героя в ад и его воскресение.

Ваш друг и коллега прот. Н. Агафонов.

6 марта в 07:27.

Мне историю с крестом жалко, батюшко-о-о!!! Я ее так давно люблю...

Надо, наверное, все отложить и крепко подумать.

А Вам — огромнейшее спасибо: столько времени потратили на «разбор полетов».

С еще большим, чем всегда, почтением

Ваша ЮНВ.

6 марта в 13:51.

Выбросили моих героев из поезда, по Вашей милости, дорогой батюшка! Бредут они по темному лесу, аки два гренадера из русского плена: батюшка на костылях, а Владлен замотан батюшкиным шарфом. Представляете картинку?

Ничего не могу поделать ни с собой, ни с моим героем, все меня на юмор тянет! Ну точно как и в жизни: кабы я не смеялась всю жизнь над своими бедами, так я бы уже давно и не жила.

Закончу главу — пришлю Вам, можно?

Я теперь Ваша должница надолго: как буду расплачиваться за Ваш заочный сценаристский семинар? Которому, говоря по совести, просто цены нет, полный переворот у меня в мозгах произошел.

Должница, поклонница и любящий друг

Ваша ЮНВ.

11 марта в 10:05.

Доброе утро, дорогой о. Николай!

Вот, дочитала повесть. Замечательная повесть! Вся история тяжкого столетия, как дуб в желуде. Очень полезная книга для молодых получилась. Между прочим, дар сценариста ощущается очень сильно — большинство эпизодов при чтении легко представляются еще и зримо.

Придраться мне не к чему. Разве что трудновато разбираться в клубке воспоминаний Анны о репрессиях, но, возможно, если писать все в хронологическом порядке, то это утяжелит повествование.

Поздравляю Вас с еще одной удачной книгой! А что у нас будет дальше?

Остаюсь Ваш друг и поклонница Ю. Вознесенская.

4 июня 2010 г. в 23:57.

Вечер добрый, дорогой батюшка!

Сегодня получила письмо от моего хорошего друга, писателя Юрия Лигуна, а в нем следующие строки: «Два дня наслаждался творчеством о. Николая Агафонова: слушал «Плавучий храм» в МР3 (диск мне подарили в «Деонике»). Блеск! Там есть рассказ в авторском исполнении. Так здорово батюшка читает, что профессионалы бледнеют. Вот бы его проповедь послушать! При случае передай поклон. Я его очень люблю. Честный писатель! Сижу на балконе. Липы шуршат. Красота! Спокойной ночи и Ангела-Хранителя! ЮЛ».

Очень люблю передавать такие отзывы, а поклоны — тем более.

Ваша ЮНВ.

5 июня.

Дорогая Юлия Николаевна!

Спасибо. Прочитал письмо в дороге. Я путешествую на своем автомобиле по Уралу. Это моя давняя мечта. Приеду и отвечу подробнее.

Ваш прот. Н.А.

6 июня.

Завидую!!!!!!!!!! Ваша ЮНВ.

К 5-летию дружбы[2]

Примите, дорогая Юлия Николаевна, эту книгу, в которой Вы принимали участие. За мои неумелые стишки, посвященные Вам, не взыщите.

Ваш иронично-добрый взгляд
В душе моей хранит тепло.
И вот уже пять лет подряд
Твержу: О! Как мне повезло.

Наверно, Ангел Ваш и мой,
Увидев пользу от того,
Договорились меж собой -
И мне небесно повезло.

И от «Зеленых башмаков»
Я долго плакал, отлегло.
Теперь не надо больше слов,
Мне просто крупно повезло.

3 августа 2010 г. в 18:25.

Дорогой о. Николай, благословите!

Полчаса назад закончила повесть «Сто дней до потопа» и сразу же посылаю на отзыв! За любые замечания и критику, как всегда, буду глубоко благодарна. Устала... Трудно шла повесть.

Жду продолжение «Адаманта».

Ваша ЮНВ.

4 августа.

Дорогая Юлия Николаевна!

Прочитал Вашу повесть. Написано, без сомнения, талантливо. Она отражает реализм нашего времени. Я воспринял историю с ковчегом как мифологему, задача которой показать сегодняшнее развращение мира и отдельной души. Нефилимы и рефаимы уже среди нас. Они успешно эксплуатируют греховные страсти и генную инженерию. Они ловко уловляют наши души через рекламу и поп-культуру, а люди, ослепленные индустрией развлечений, смотрят на Церковь, как Ваши допотопные герои на ковчег. Можно поглазеть на этих странных людей, призывающих ко спасению, но и только. Чудаки они, эти современные Нои, а жизнь прекрасна и скоро ученые придумают такие лекарства, что можно будет жить очень долго — и жить в свое удовольствие.

Спасибо Вам за эту повесть, хотя предвижу, что найдутся наши «православные рефаимы», пожелавшие отрубить Вам руку за то, что Вы осмелились сушить фрукты вместе с Ноем и его сыновьями.

Советую сменить название, Ваше вызывает невольную улыбку при воспоминании известной повести Полякова «Сто дней до приказа».

Ваш до гроба прот. Н. Агафонов.

Недавно было заседание Синода, и меня определили в Палату попечителей Патриаршей литературной премии. Вот и недоумеваю, что все это может значить.

Ваш прот. Н.А.

7 августа в 09:43.

Доброе утро, дорогой о. Николай!

Я думаю, что это означает всего лишь давным-давно заслуженное признание!

У нас есть целый взвод батюшек, пишущих чудесные «батюшковские рассказы», но по-настоящему профессиональный литератор среди наших пастырей пока только один. Попробуйте с трех раз догадаться, кто это?

С любовью Ваша верная поклонница ЮНВ.

7 августа.

Спасибо, дорогая Юлия Николаевна, за скрытый под Вашим «ребусом» комплимент. Сам я не считаю себя того достойным. Знаю, что многим нравятся мои рассказы и романы, и это очень отрадно для писателя. А хочется все время расти и совершенствоваться. Может, это от гордости. Есть один такой критик — правда, у него не критика, а одни лозунги типа фамусовских: «Собрать бы все современные Православные художественные книги, да и сжечь». Этот критик, священник из Волгограда Алексий Плужников[3], причислил меня к графоманам, с чем я, конечно, не могу согласиться. Однако с другим его высказыванием о том, что у меня провинциальный стиль, я не могу поспорить, так как сам толком не знаю, что это такое. А серьезных, настоящих критиков, готовых конструктивно разбирать произведение, к сожалению, нет. Потому единственный критерий — тиражи, с этим пока все в порядке. Вообще, по моему глубокому убеждению, объективной литературной критики быть не может, она вся субъективна, даже если отражает мнение большинства.

Литература — это все же дело личного вкуса и личных симпатий. Одним нравятся филологические изыски, даже если нет смысла и сюжета, а другим сюжет и идея произведения, способная возвысить душу человека над сиюминутным и преходящим. Я отношусь к таковым, потому мне и нравится Ваша проза, и особенно «Утоли моя печали», «Старушка в зеленых башмаках». Читал и плакал от счастья, что есть такие книги. Сколько же людей, прочитав эти книги, захотят и сами стать лучше и чище? Уверен, что много, вот и вся критика.

Пишите, дорогая Юлия Николаевна, пишите. Еще добавлю, что Ваши «Макароны»[4] пробили главную брешь — юношескую индифферентность. Никто до Вас о вере для современной молодежи не писал так интересно и хорошо. Ваши книги для детей «Юлианны» — настоящая детская Православная литература. Все после Вас будут лишь подражатели более или менее успешные, но сделали это Вы, и сделали очень талантливо. Спасибо Вам, возвращаюсь к своему «Адаманту».

Ваш прот. Н.А.

7 августа в 20:43.

Ой, милый батюшка отец Николай, да нешто Вы на о. Алексия Плужникова всерьез среагировали? Он же петрушничает — окромя сана, естественно. У меня тоже есть такой личный присяжный критикан, о. Александр Пикалев, он на мне прямо карьеру делает. Однажды аж с критикой моих «Посмертных похождений» на Рождественских чтениях выскочил, чем очень насмешил моих поклонников. А на курайнике за одно только упоминание моего имени сразу бросаются рвать форумчан, как тузик грелку. И Вы думаете, меня это хотя бы огорчает? Да ни на грош!

Настоящая критика дорогого стоит и редко встречается. Настоящему критику простишь, даже если он тебе скажет: «Вот этот рассказ ты просто убери подальше и никому не показывай, потому что он ниже того, что ты умеешь писать и пишешь». А вообще я Вам скажу, отец Николай, что, по моему скромному разумению, священники могут стать писателями, а вот критиками — нет. Писатель — он от полноты сердца пишет, у него это продолжение пастырства и миссионерства. А чем, скажите мне Бога ради, может быть движим литературный критик в рясе? Цензор — это да, это, наверное, нужно, с этим видом послушания я могу согласиться, но критик с крестом — это что-то для меня невообразимое. Зачем? Кому он нужен? Что ему нужно? А уж пишущие в фельетонном стиле, как отцы Алексий и Александр, — это что-то уже ближе к о. Иоанну Охлобыстину. Но тот хотя бы потрясающе талантлив и никому не завидует, от него никто злобных выпадов в сторону киношных коллег никогда не слышал, а уж в кино ли не завидуют. Посмеяться, проехаться — это он большой мастер, так он и себя не щадит в первую очередь.

Батюшка, НИКОГДА, очень прошу Вас, не давайте своему таланту обижаться на завистников. Они помрут и в Рай пойдут, и на земле о них забудут, а книги Ваши будут еще до-о-о-олго служить и Богу, и людям. Вы представляете, отец Николай, какое счастье нам выпало? Мы уже будем райскую морковку грызть, как все наши ровесники, — и в то же время будем продолжать служить Господу на земле!!! Это я вот сейчас придумала Вам в утешение — но и себя заодно обрадовала! Мне-то еще важнее, потому как в Рай я не очень гожусь... Но вдруг хоть через тысячу лет мне скажут: всё, давай с вещами на выход — миллиардный твой крестник за тебя помолился, вымолил. Вот такое очень даже могу себе представить!

Не давайте своему таланту обижаться на завистников.

А Вы мне про критиков...:(

Храни Вас Господь, батюшка! Молитесь обо мне, я что-то нерадивая на молитву стала. То ли по старости, то ли просто по лени.

Ваша ЮНВ.

10 августа.

Дорогая Юлия Николаевна!

Я с Вами согласен, что такая критика — это несерьезно, потому я о. Алексию Плужникову и отвечать не стал. Но такие критики, как о. Плужников, нужны хотя бы для возбуждения интереса к самому предмету. Полезно лишний раз поразмышлять о своем творчестве и самому проанализировать свои недостатки или просто не стоять на месте, а совершенствовать свой стиль. А вот по поводу литературных критиков я с Вами не согласен. Просто у нас в обществе сложилось представление о самом предмете «критика» как о чем-то только негативном. А ведь истинная литературная критика — это научный анализ произведения с выявлением его достоинств и недостатков. Критика может быть ПОЛОЖИТЕЛЬНОЙ, а может быть и ОТРИЦАТЕЛЬНОЙ. Такой именно критики и не хватает сейчас в наших литературоведческих трудах. Вот таким критиком священник может быть, если он имеет соответствующее образование. Я недавно читал разбор произведений А.С. Пушкина одним священником-филологом, мне очень понравилось.

Остаюсь Вашим преданным другом и почитателем прот. Н.А.

11 августа.

Так ведь в том и дело, дорогой мой отец Николай, что классическая критика теперь редкость величайшая! У нас принято считать, что главным ее жанром является фельетон. А это жанр опасный, то и дело соскальзывающий в злословие и пошлость. Конечно, и в этом жанре написаны яркие произведения, тем же Ильфом и Петровым или Михаилом Зощенко, но все-таки, но все-таки... серой от него тянет.

Еще бы не хватало о. Плужникову отвечать! Вот бы он обрадовался-то! Даже если бы Вы его статейку построчно раздраконили — а все равно ведь лестно! Нетушки, пусть они и не ждут.

У Вас прекрасные книги, одна другой лучше. Они развивают совершенно новое явление — Православную художественную литературу, которой, по существу, не было и до революции. Мережковский, к примеру, просто использовал христианские сюжеты, что не делает его книги христианскими, а уж тем более Православными. Этак в христианские писатели еще и Дэна Брауна запишут. Православные книги — это книги о любви к Богу, вот вам и критерий.

Храни Вас Господь, дорогой батюшка!

Всегда Ваша ЮНВ.

11 августа.

Спасибо, Юлия Николаевна! Вы замечательно поставили точку в обсуждении этого вопроса. Меня подмывало разнести о. Плужникова по всем статьям, но шестое чувство подсказало, что не надо этого делать...

«Адамант» движется пока медленно, но уверенно, слишком часто приходится запрашивать справочный исторический материал. Хочется написать книгу основательную и в то же время интересную, как закончу пару-тройку глав, так пришлю.

С дружеским писательским приветом всегда Ваш

прот. Н. Агафонов.

13 октября.

Дорогая Юлия Николаевна!

Давно не имел от Вас весточки. Все ли у Вас благополучно? Поминаю за службой у престола Божия Вас и Андрея. 25 октября состоится презентация моей новой книги, где Вами одобренная повесть «Да исправится молитва моя». Если можете, то поддержите сообщением о презентации нашим (Вашим) московским друзьям.

Всегда искренне Ваш друг и поклонник Вашего литературного таланта прот. Н. Агафонов.

17 октября.

Батюшка, помолитесь о моем бедном Андрее… Очень боюсь за него.

Поздравляю, дорогой отец Николай, и с удовольствием исполняю поручение!

Особо благодарю за Ваши молитвы, а если можно, то добавьте и младших моих, Адриана и Надежду.

Всегда Ваша ЮНВ.

21 октября.

Милая, добрая Юлия Николаевна!

Большое счастье иметь такого друга, как Вы. Конечно, я присоединю имена Ваших младших к моим скудным молитвам. Я не лукавлю. Молитвенник из меня никудышный. Поминаю перед Престолом Божиим в ряду других для меня близких имен и вынимаю частицу в просфоре. В этом заслуги большой нет. Но если мысли о Вас и Ваших близких доходят до Бога и зачтутся молитвой, то я был бы счастлив.

Недавно прочитал «Орфографию» Быкова и был неподдельно восхищен его языком и стилем. Мне стало стыдно за свой простенький стиль. Но сетовать не пристало, такое от Бога, а мне выше головы не прыгнуть, буду писать как умею, раз читатели ждут моих книг, это тоже великое утешение и смысл моего бытия.

Остаюсь всегда Вашим искренним другом, прот. Н.А.

21 октября в 20:36.

Батюшка, помилосердствуйте! Вы мне еще Пелевина попробуйте продать... Да разве Быков писатель! Ну разве что он вышел в этом романе за обычные свои рамки трепача, стебальщика и фельетониста. Для меня у него единственная вещь, которую я могу читать — это непритязательная сказочка про животиков, да и ту, по слухам, в основном жена писала. А стиля у него отродясь не было, одна игра слов. Девушки с «Эха Москвы» вот точно так же говорят, как он пишет. Нет, не куплю и читать не буду. А вот о. Николая Агафонова — любую книгу беру не глядя и знаю, что не ошибусь. Но лучше сразу две, потому что одну все равно уведут и зачитают. Я уж умоляю: «С автографом-то хоть верните!» Устыдятся, притащат... И главное, хоть бы читали там медленно или знакомым давали — расставаться, мазурики, не хотят! Так что не суйте мне Быкова, не надо. И помните: поклонникам о. Николая Агафонова быковых уже не надо ни в каком виде. Переросли. Нам бы единое на потребу, и юмор — подобрее.

Спаси Господи за молитвы, сто тысяч раз спасибо!

Ваша ЮНВ.

21 октября.

Ну, Вы неисправимая юмористка. Я не читал других книг Быкова. Меня поразил его образный язык. Насчет тумана или сырых дров. Вот я и позавидовал.

После московской презентации уеду в свою деревню Брусяны. Там тишина и благодать. Из окна моего кабинета видна Волга. Задумчиво мычат коровы, блеют безтолково-пугливые овцы, важно гогочут жирные гуси, лениво брешут соседские собаки. Эти звуки деревенского быта нисколько не отвлекают меня от работы, скорее наоборот, вдохновляют. Городская суета, отрадная для меня в более молодом возрасте, теперь только наводит скуку и желание как можно скорее убежать в свои Брусяны. Там подобие Рая, если эта мысль не покажется Вам кощунственной.

С писательским приветом Ваш Н.А.

Дорогая Юлия Николаевна!

Давно не имел от Вас весточки и рад бы узнать, что все у Вас СЛАВА БОГУ. Уже почти неделю болею простудой и по слабости телесной ничего не пишу. Посылаю Вам начало своего нового романа. Работал над ним все это время. Уж больно хотелось все хорошо начать, а как закончить, я уже знаю.

Ваш временно больной друг прот. Н.А.

17 ноября.

Батюшка, значит ли это, что я зря на запятые внимание обращаю? У меня это слабое место, мне по пять раз приходится вычитывать свои рукописи на этот счет, ну вот я и решила вам подсобить незамыленным глазом. Я тоже когда пишу, ничего не вижу, кроме действия, все чистки на потом оставляю.

А так мне придраться не к чему, текст крепкий и все идет, как это сразу видно, по задуманному плану. А дерзновение Ваше оправданно прежде всего тем, что никакие жития и даже патерики не заменят живого художественного повествования о нашем Православном прошлом. В наше время роль Православия в становлении Руси даже и интеллигенцией мало понята, что уж говорить о простых людях и о молодежи. Тем дерзновение Ваше и оправданно.

Пошла читать дальше.

Ваша ЮНВ.

Ноябрь.

Спасибо, милая и добрая Юлия Николаевна!

Я не рассчитывал на запятые, а так хотел Вашего одобрения или замечаний по тексту. Но запятые в первой главе, присланной Вами в прошлом письме, я исправил. Буду ждать и другие главы. Еще раз сердечно благодарю. У меня были сомнения, увлекателен ли сюжет для чтения, но раз Вы прочитали так быстро, да еще и наслаждались, то я спокоен. Моя цель создать не просто исторический роман, а прежде всего церковно-исторический. То есть показать в развернутом плане повествования жизнь Русской Церкви XVI-XVII (начало) веков. Как вы относитесь к этой моей затее, не слишком ли дерзновенно с моей стороны?

Ваш прот. Н.А.

17 ноября в 18:08.

Дочитала. Вы у нас, батюшка, прям Шекспир: начинаете такой уютной и забавной интерлюдией между Саввой и Починком, проходите через драматическую глубину мыслей и страстей государя, а кончается уже замыслами великими и фигурами исполинскими. Да все хорошо. Взятие Казани блокбастер еще тот.

17 ноября в 20:59.

Не, дорогой батюшка, Вы мне друг, писатель и поп! В самом дорогом смысле — в смысле молитвенник.

Пишите дальше, а я читать буду. Ну а если у вас корректор грамотный, то я не буду обращать внимания на запятые. У меня такие корректоры, что еще сами не туда запятульки пихают, приходится самой все выискивать, а потом еще и гранки за них править.

Поправляйтесь! Ваша ЮНВ.

17 ноября.

Милая Юлия Николаевна!

Простите меня ради всего святого, но Вы, наверное, забыли прицепить еще 2, 3 и 4 главу. Могу ли я рассчитывать на них?

Неблагодарный поп Николка.

17 ноября в 21:05.

Вот старая лошадь! Письмо послала, а телегу прицепить забыла.

Напишите, все ли теперь ладно?

17 ноября.

Все дошло хорошо. Спасибо. Моих легких гончиков не успел полчаса назад НАПРАВИТЬ с грамотами, а они, то бишь все приглашенные, уже прибыли в Москву на Собор. Вот какое могущество сокрыто у писателя. Мы с Вами самые счастливые люди. Писать книги — это великое наслаждение.

Ваш прот. Н.А.

18 ноября.

Ну, это когда как, милый батюшка! Когда пишется — это да, а вот когда не идет...

И не пишется,
и осень на дворе...
А не пишется — 
и все не ко двору!

Спокойной ночи!

Ваша ЮНВ в ожидании Собора.

27 ноября.

У кого просить совета, как не у автора «Иоанна Дамаскина», батюшка дорогой?

Вот, начала писать «Эдесское чудо» — историю с чудом святых Самона, Гурия и Авива. Очень прошу Вас о критике.

С уважением и почтением

Ваша ЮНВ.

2 декабря.

Милая Юлия Николаевна!

Начало повествования, на мой взгляд, требует переработки. Читать становится интересно только с беседы за столом. А Ваша задача захватить внимание читателя с самых первых строк. Может быть, лучше вообще просто через мысли диаконисы рассказать читателю прямо о Эдессе, без намеков, ведь многие не знают? Или что-то другое.

У Вас всегда отлично получается интрига, ведущая к занимательному сюжету. Начало — очень важный ключ ко всему повествованию, и Ваш ключ надо заточить под непростой замок. Пока же я увидел не «ключ», а лишь заготовку для ключа. Неплохую, но все же заготовку.

Я думаю, что если бы я ограничился замечанием, что «в общем-то неплохо написано», то это было бы нечестно по отношению к нашей дружбе. Мне хочется от Вас большего. Текст с некоторыми замечаниями отсылаю Вам прицепом.

Всегда искренне Ваш друг прот. Н.А.

13 апреля 2011 г.

Вчера был в Москве на заседании экспертного совета Патриаршей премии, ведь я его постоянный член. С радостью увидел заявку на Вас и поддержал ее двумя руками. Теперь Вы внесены в «оффшорный» лист, или как там он еще называется? Шорт-лист... Утверждать окончательно его будут 27 апреля, и тогда же будет публикация. А уже потом тайным голосованием члены Попечительского совета будут выбирать одного лауреата.

Слава Богу, я и там состою. То, что Вас выберут, надежда маленькая, там есть литературные тузы, коих хорошо знают члены Палаты. Но то, что Вы вошли в короткий список, уже победа. Все вошедшие в список должны быть 26 мая в Храме Христа Спасителя в Москве. После оглашения и награждения будет банкет с Патриархом. Там на празднике я и надеюсь с Вами увидеться.

Ваш покорный слуга член Союза писателей России, член Палаты попечителей Патриаршей литературной премии, член Экспертного совета той же премии, короче говоря, «трехчлен в одном лице». Смешно, но ничего не поделаешь, может, и меня кто выдвинет, хоть в списке покрасоваться.[5]

Молитвенно помнящий Вас прот. Н. Агафонов.

14 апреля.

Доброе утро, дорогой батюшка!

Спасибочки за добрую весть, Вы настоящий друг! Ой, как здорово!

На премию я и не рассчитывала с самого начала: это вообще все без меня делалось. Это О. с А. подсуетились, а я уже потом только согласие написала. Но побывать среди номинантов в Храме Христа Спасителя и на банкете с Патриархом — это ли не честь для меня!

Последняя честь, возможно — ведь уже восьмой десяток пошел, надо быть готовой ко всему. Хоронить меня будут где помру, не в Москве и не в Питере — кому я в России нужна, кроме читателей? — так что порадуюсь 26 мая, если Бог даст. А Вам — еще раз спасибо, понятно, что без Вас не обошлось при составлении списка, а то бы Вы мне тайну сию великую не открыли. Конечно, я не проболтаюсь, молчать я умею.

К сожалению, я и в ремесле своем что-то молчалива стала — не идет моя Эдесса, хоть ты лопни! Начала попутно детскую книжку, а еще роман о самоубийствах — это, увы, острая тема, а будет, похоже, еще острее. А вот роман об Эдессе... Я его чувствую, у меня даже музыка этого романа постоянно в голове, я ощущаю воздух и свет Эдессы, особенно когда нахожусь в храме — а не пишется, хоть ты лопни! Я и не тороплю себя, не хочется портить, но и мыслишка толчется — успеть бы...

С благодарностью, любовью и надеждой на скорую встречу в Москве

Ваша ЮНВ.

14 апреля.

Дорогая Юлия Николаевна!

Коли не пишется Едесса, не надо пока себя насиловать, пишите что пишется. Еще очень важно оставить воспоминания неофита, то есть Ваш приход в Церковь, Ваши первые ощущения, первые радости и первые испытания в вере. Это очень важно для осмысления целой эпохи. Ведь только творческие люди, такие как писатели, способны выразить чаяния и мысли целых поколений. Уже мое неофитство очень отличается от неофитства послеперестроечного времени. Надо об этом обязательно писать. Ведь у Вас были встречи с очень интересными людьми, которые повлияли на Вашу судьбу. Я знаю, что все это распылено в Ваших художественных произведениях, например в «Макаронах», где отразилась Ваша любимая Леснинская обитель, и т.д. Но теперь надо все описать просто и искренно, простым русским языком. Начиная с Ваших самых ранних впечатлений детства и юности.

Простите, если говорю не о том, это мое видение. В общем, желаю Вам творческого вдохновения.

Ваш прот. Н. Агафонов.

14 апреля 21:18.

Спаси Господи за добрые советы, о. Николай! Но думаю, что я не решусь писать что-то вроде мемуаров. Я близко знала очень многих талантливых и интересных людей, писавших о себе, и пришла к выводу, что написать о себе правду совершенно невозможно. А ложь о своей жизни — это почти то же самое, что ложь жизнью. Я своей жизнью совсем не горжусь, далеко не горжусь, но это я Вам могу сказать как священнику, а начну книгу писать — обязательно все приукрашу. Да и не верю я вообще в возможность искренней публичной исповеди, не в том мы веке живем... Но как приятно читать какие-нибудь мемуары XVIII-XIX века, когда жизнь была простая, а мысли чистые и ясные.

А всё ценное, что было мне дано испытать и познать в жизни, я, может быть, еще успею раздать героям своих книг: не все ли равно читателю, от чьего имени он их узнает?

Прочла уже две Ваши главы, мне очень нравится: как всегда, всё достоверно и убедительно, герои очень живые-живые.

Ваша ЮНВ.

15 апреля.

Прочла первую часть, отец Николай! Замечательно написаны сцены обретения Казанской иконы Богородицы! И чудеса прозрения — тоже. Но не хватает мне каких-то простеньких чудес,
ВСЕГДА окружающих такие события: праздник ли большой, крупное ли церковное событие — всегда что-то происходит и в окружающей стихии, и в окружающих мелочах.

Ну вот, скажем, такое простенькое и трогательное чудо с Иверской-Монреальской иконой Божьей Матери в США. Привез брат Иосиф икону на съезд русской Православной молодежи в Сан-Франциско, или в Джорданвилль, не помню уже. Принесли ее в храм, отслужили молебен, а все это происходило поздно вечером. Накануне же был праздник, храм был украшен цветами, но за день они все повяли от жары. Все так устали в дороге, что решили убрать увядшие цветы утром и принести новые — к тому же
поздно, место незнакомое, где чего взять, не знают. Утром открывают храм — благоухание от иконы волной навстречу, а все цветы стоят и лежат СВЕЖИЕ, будто только сорваны! Простите, но вот еще чего-то такого не хватает, а?

Помолитесь за меня, дорогой батюшка!

Ваша ЮНВ.

15 апреля.

Я Вас понимаю, дорогая Юлия Николаевна!

Но в описании чудес я исходил из реальных событий, происходивших при обретении иконы и описанных самим Ермогеном, а потому не посмел добавить что-то от себя. А так всё Вы верно заметили. Будем надеяться, что детали у меня выплывут в дальнейшем повествовании.

Ваш прот. Н.А.

16 апреля.

Ой, да это же так просто, отец Николай! Вы же кинематографист!

Вот представьте себе, что Вам нужно написать в сценарии сценку: служка выходит из сельского храма вытрясти кадило... А теперь представьте себе, что режиссер просит Вас: «Отче, ну ты дай две-три детальки для нашего художника по декорациям, а то у него, вишь, фантазию заело!» — и Вы сразу найдете, какие «детальки» надо отметить в тексте сценария специально для художника — ЧТОБЫ ЕГО ФАНТАЗИЯ НАЧАЛА РАБОТАТЬ. Точно так и в любом тексте: два-три слова — чтобы фантазия читателя начала работать.

Кстати, дарю один подмеченный штришок, который мне не пригодится. В деревне, где у нас дача, сгорел дом пьяницы. Участок купил какой-то деляга и начал строить терем из калибровки. Тут пошли дожди, а новенькие лежат бревна на дворе. Он и велел рабочим-азербайджанцам сложить их на обгорелые бревна, оставшиеся после пожара — чтобы от земли не промокли! Догадываетесь, что получилось? Уголь со сгоревших бревен перешел на новенькие, и никакими силами его с этих бревен было не соскрести! Так и построил дом из золотых бревен с черными отметинами.

И не грешите на себя, Вы сами знаете, какой Вы крепкий писатель, не прибедняйтесь, пожалуйста. От «Иоанна Дамаскина» я до сих пор без ума.

Остаюсь ваша по-читательница ЮНВ.

16 апреля в 09:46.

С праздником, о. Николай!

Теперь все ясно. А в описании не говорилось, какая была ветка — сухая или свежая, от какого дерева?

Еще дополнение, или скорее вопрос: за время от пожара до дождя и затем обретения иконы на пожарищах могла вырасти свежая трава и цветы? Грустные пятна гари, необычайно зеленая трава, на ней свежие, пахнущие смолой стружки и щепки... Чего-то нарядного хочется... И вообще побольше бы легких касаний окружающей природы, деталей быта — чуть-чуть, двумя-тремя словечками. Это всегда так вкусно для ума и прибавляет достоверности.

Но, возможно, мне этого не хватает потому, что сама я погрузилась в мир Эдессы и все ищу «говорящих деталей». Простите!

Ваша ЮНВ.

25 июня.

Добрый день, дорогая Юлия Николаевна!

По поводу критики я стою на том, чтобы она была жесткой, но конструктивной. Если что-то не нравится, то почему? А если не знаешь, почему не нравится, то просто скажи: «Это место (абзац или глава) царапают мне душу, а почему, сам не знаю, попробуй-ка ты ее переписать».

Главное, чтобы критик не только указал, что плохо, но и указал, как было бы можно исправить положение. Критик должен подмечать и хорошие стороны произведения, чтобы у писателя не опустились руки, типа: «за столом вы чавкаете, это плохо, но зато даме место уступаете и зубы по утрам чистите. И вообще вы культурный человек, вам бы только следить за собой, когда жуете». — «А как мне не чавкать?» — спрашивает тот. «А вы рот не открывайте во время жевания, и все будет в порядке». Вот это и есть настоящая критика. В критике важна не только жесткость и конструктивность критика, но и его доброжелательность, то есть желание добра самому автору и его произведению.

Но все это действует только при добром расположении самого писателя к критике. То есть писатель должен по сути радоваться больше не похвале, а тому, что подметили у него отрицательного, чтобы это выправлять и расти как художнику. Ну, простите меня, Юлия Николаевна, что-то «Остапа снова понесло». В историческом произведении важны бытовые детали, но только для целей оживления повествования, его реалистичности. Если бы я сомневался, квасный хлеб или опресноки, то написал бы просто хлеб, а мука была грубого помола, на ручном домашнем жернове, который служанка с трудом поворачивала и вспоминала слова Христа: «А кто соблазнит одного из малых сих, тому лучше жернов на шею и в воду» (цитату привожу по памяти). То есть всегда исходите из Ваших возможностей. Например, если сомневаетесь, что у Вас получится разговор провинившегося патриция с императором, то просто напишите, что тот выскочил из покоев цезаря красный, вспотевший и смущенный. В таком гневе он еще не видел своего владыки. И не обязательно писать, в каких выражениях ругался император. Словом, отпустите себя с поводков, дорогая Юлия Николаевна, напишите вначале до конца весь сюжет, а потом наполняйте его деталями. Эти советы даю скорее не для Вас, а для самого себя, так как сам потонул в исторических справках.

Ваш навсегда прот. Н.А.

27 июня.

Милая Юлия Николаевна!

Я помолюсь о болящем Андрее и на 30 июня закажу служащему у меня священнику особое поминовение о болящем Андрее, сам же в это число уже буду на пути в Москву. Годовщина смерти моего друга. Всего на год меня старше и не болел, а вышел из спортивного зала после тренировки, позвонил жене, что скоро будет дома, и сразу умер, отказало сердце. Вот такая хрупкая жизнь человека.

Пришлите мне Ваши рукописи, я гляну свежим взглядом.

Ваш прот. Н.А.

30 июня.

Очень хорошо все идет, о. Николай! Этот текст мне нравится больше, чем прежний. (Речь о главах исторического романа «Еремей — поповский сын» — прот. Н.А.)

Есть там какие-то непонятки для меня по тексту, типа бобровых хвостов на шапке, но очень может быть, что и носила татарва такую гадость... Я отметила, а Вы уж сами смотрите. Мелочи типа Ваших любимых лишних запятых не отмечала, просто исправляла по ходу. Надеюсь, что в Москве встретитесь с Ольгой или Алешей.

Ваша ЮНВ.

4 июля.

Как вовремя Вы написали, о. Николай! Сегодня утром звонит мне Алексей Степанович и спрашивает, куда Вы пропали. Ну я ему все и доложила.

Помолитесь за меня и моих детей в Оптиной! А если вдруг отец Илий там окажется, спросите его, прочел ли он мою новую книгу, которую я ему в Берлине подарила.

Ваша ЮНВ.

8 июля.

Дорогая Юлия Николаевна!

Отца Илия я в Оптиной не застал, говорят, он живет в Переделкино на патриаршей даче.

Ваш прот. Н. Агафонов.

Окончание.

[1] Иерей Николай Блохин стал лауреатом Патриаршей литературной премии в 2016 году.

[2] Это письмо и стихотворение протоиерей Николай Агафонов прислал в редакцию несколько позднее, чем всю свою переписку с Юлией Вознесенской.

[3] Правящий Архиерей Волгоградской епархии Митрополит Герман в 2015 году за грубое нарушение канонических норм запретил в служении бывшего настоятеля Петропавловского храма г. Волгограда священника Алексия Плужникова.

[4] «Путь Кассандры, или Приключение с макаронами».

[5] Протоиерей Николай Агафонов стал лауреатом Патриаршей литературной премии в 2014 году.