Птички небесные

Светлая Пасха. В храме нет свободного места. Пахнет свечами, ладаном и ванилью. Вдоль стен и у ног теснящихся людей стоят коробки, корзины. Анечка с папой тоже принесли большую сумку с куличами и крашеными яичками для освящения. Анечка чувствует себя совсем большой. Она впервые пришла на ночную Пасхальную службу. Оглядываясь, девочка замечает, что и храм, и люди вокруг совсем не такие, как всегда. Храм как будто светится, все радуются, улыбаются. Покровом цветущего сада кажутся нарядные женские косынки. Анечка вдруг вспомнила про птичек, неизвестно как проникших Великим постом под своды храма. И в ней опять вспыхнуло томительное чувство ожидания маленького чуда. Этих птичек никто не видел, но многие слышали на каждой Литургии. Первое звонкое, но еще робкое “чвирк!” всегда раздавалось после возгласа священника “Святая святым”. Затем через мгновение второе, третье, еще... А когда хор запевал: “Един Свят, един Господь, Иисус Христос, во славу Бога Отца. Аминь”, — птичий небесный клирос звучал уже громко, радостно и уверенно до самого конца Причастия. Анечка слушала птичье пение и в умилении шла к Святой Чаше.
Сегодня птичек еще не было слышно. Анечка подняла головку вверх и вдруг громко зашептала, дергая папу за руку: “Папа, папа, смотри, вот они, птички!” Папа и стоящие рядом тоже посмотрели вверх. Под куполом стремительно перелетали с места на место несколько пташек. Неожиданно они сбились в небольшую парящую стайку и из-под сводов полились их звонкие трели. “Христос Воскресе!” — в это же время воскликнул священник. Анечка, забыв про пташек, вместе со всеми подхватила: “Воистину Воскресе!”
Под колокольный трезвон из храма к выходу потек Крестный ход. Аня с папой, увлекаемые потоком людей, тоже пошли к выходу. Ухватившись за папину руку, Аня опять постаралась увидеть птичек. Теперь они были уже почти над самыми головами людей. Выстроившись ровной цепочкой, птички тоже плавно тянулись к выходу. “Раз, два... пять”, — Анечка сбилась и начала считать снова. “Двенадцать”, — сосчитал папа. Птички, чуть нарушив свой строй, ловко подныривали под дверную притолоку, вылетая из храма. “Анечка, их двенадцать, как Апостолов”, — изумленно прошептал папа.
Крестный ход двинулся вокруг храма. После тесноты и яркого света все вокруг казалось огромным пустым пространством. Аня сердцем почувствовала, как в храме тепло и надежно, а здесь мир непознанный, таинственный, в котором ей предстоит жить. Анечка теснее прижалась к папе. Ночной небесный свод с мириадами ярких звезд казался совсем близким. Птиц не было видно, но их торжественный хор продолжал плыть над хоругвями, иконами и людьми.
Крестный ход возвращался в храм. Птички на мгновение появились над самым входом, покружились и исчезли где-то высоко в небе. “Папа, а мне жалко, что птички улетели”, — сказала Анечка. “Мне тоже, — ответил папа. — Но сейчас весна, скоро будет лето. Им нужна воля”.
Вот и кончилась служба. От жара свечей, людской тесноты и множества впечатлений Анечку совсем разморило, глазки слипались, но она продолжала удерживать в себе счастливую радость сопричастности всеобщему празднику. “Христос Воскресе!” — из последних сил старалась громко вместе со всеми кричать Анечка, подставляя миску с яичками под Святое кропление.
Резвый предутренний ветерок освежил уставшую девочку. Пасхальный благовест гулкой радостью отзывался в ее сердечке и уплывал высоко в поднебесье. Стараясь не отставать от папы, Анечка снова с надеждой посмотрела в небо. Небесный свод стал немного светлее и как бы отодвинулся. Вдруг в малый промежуток тишины между колокольными звонами Анечка опять услышала в ночном небе пение птиц. Они продолжали славить Воскресшего Христа. Анечка даже ахнула от избытка радости: “Папа, Пасха — самый, самый лучший праздник. Его даже птички празднуют!”

Наталия Тимофеева,
с. Кинель-Черкассы
Самарской области.

09.04.2004