В междугорье залегло в Жигулях мое село…

К столетию кончины поэта Александра Ширяевца.

Поэт Александр Ширяевец.

От Самары до Ширяево на «метеоре» вверх по Волге минут сорок всего и плыть. Только успеешь вглядеться в дивные волжские пейзажи, как вот уже пристань. Сходишь на берег словно в другой мир. Кому-то такая суровая красота в диковинку. Раньше, бывало, в Ширяево возил я приехавших погостить друзей. И откуда бы они ни прибыли в Самару, всегда был один эффект: восторг, удивление, желание приехать сюда еще.

Между гор жигулевских притаилось старинное это село. Хранит свою тайну. Здесь Репин писал своих Бурлаков. Он, может, первым оценил великолепие наших мест. «Волга представилась мне какой-то музыкальной пьесой, вроде «Камаринской» Глинки, - писал художник. - Она начиналась заунывными мотивами тянущихся безконечно линий до Углича и Ярославля, переходила в красивые мелодии в Плёсе, Чебоксарах до Казани; волновалась, дробилась, уходила в безконечные дали под Симбирском и, наконец, в Жигулях разразилась таким могучим трепаком, такой разбирающей камаринской, что мы сами невольно плясали глазами, руками, карандашами и готовы были пуститься вприсядку. Как в хороводе, заплясал один, другой, больше и больше - вот уже пляшет весь хоровод, выделывая самые животрепещущие коленца...»

В дивном уголке Жигулей увидел свет поэт. В 1887 году здесь родился Александр Васильевич Абрамов. И взял псевдоним Ширяевец в честь родного села. Память о Ширяевце если и сохранилась в литературе, то благодаря его дружбе с Сергеем Есениным. А если еще точнее, благодаря есенинскому шедевру «Мы теперь уходим понемногу// В ту страну, где тишь и благодать». Эти строки Есенин посвятил Ширяевцу… Теперь они всегда рядом - на Ваганьковском кладбище столицы. Их могилы почти соседствуют, как того и хотел Есенин.

Жизнь Александра Ширяевца начиналась счастливо, пока был жив отец, а потом стала тяжелой и печальной. Это когда отец скоропостижно скончался, и сыну с матерью пришлось горе мыкать в поисках насущного хлеба. Трудился Ширяевец на незавидных писарских и мелких почтово-чиновничьих должностях в Самаре, Ставрополе. Потом и вовсе в Ташкенте. Но песенный дар проявил себя, несмотря на нужду. А может и благодаря ей (с детства же помним: «талант должен ходить голодным»).

Давайте хотя бы в год столетия его смерти († 14 мая 1924 г.) вспомним о земляке-поэте не в связи с Есениным, а все-таки в связи с его стихами.

Давний наш товарищ, самарский писатель Эдуард Константинович Анашкин в этом юбилейном для поэта Ширяевца году подъял важный издательский проект. Его трудами, а также стараниями составителя книг Ширяевца Елены Григорьевны Койновой, в Тольятти был издан сборник стихов волжского поэта. Помимо его стихов, в издание вошли статьи-исследования о творчестве Ширяевца за авторством составителей книги.

Особенно запомнилась статья Койновой о романсе на стихи Александра Ширяевца «Гвоздика». Несколько поколений с упоением пело любовный романс, как сейчас бы сказали шлягер, совершенно не подозревая о том, кто его автор. И если автора популярной мелодии так и не удалось установить, то стихи уж точно Ширяевца. Он их опубликовал в Ташкенте. Не проследить путей, как стоустая стихия народная в ворохе газет и журналов отыскала, подхватила и запела (!) эти простые и легкие поэтические строки… Бывает, самую популярную песню напишет не классик, а как раз поэт довольно-таки малоизвестный. Как это было с мало кому известным Евгением Гребенкой, автором жгучего романса «Очи черные…» Однажды такое случилось и с самарцем Василием Алфёровым, автором простых и всем известных строк: «Ивушка зеленая, над рекой склоненная, ты скажи, скажи не тая, где любовь моя». То же и с Ширяевцем произошло. Поэт, чье имя не на слуху, «не заслоняет» собой песню. И она становится народной! Несколько поколений россиян в минуты любовных волнений мурлыкали его «Гвоздику». Для поэта такое настоящий успех!

Книга Александра Ширяевца «У Волги взял я дар» издана весьма достойно. Подробно рассказано о его пребывании в Ставрополе-на-Волге, в Самаре… В нашем городе на некогда Всехсвятском кладбище (ныне на этом месте пресловутый парк Щорса) была похоронена горячо любимая поэтом его мама Мария Ермолаевна. Ей он посвятил немало стихотворений. (В скобках замечу, что на этом же бывшем кладбище похоронена мать Шаляпина, а также упокоился известный историк Сергей Платонов.)

Пришла эта книга в нашу редакцию (подарок Эдуарда Анашкина) и легла мне в руки точнехонько в самый тот день, когда поэту Александру Васильевичу Абрамову-Ширяевцу исполнилось сто лет со дня кончины. Такое совпадение, посчитал я, не может быть случайным. Конечно же, молитвой помянул приснопоминаемого раба Божия Александра. И раз уж так «звезды сошлись», решил познакомить читателей с его стихами.

Ширяевец был, как и пристало поэту, «слепком» и отражением своего сложного и бурливого времени. Порой плыл по течению, уступал стихии. Но все же сохранил себя, и для Бога сберег свою душу. Потому и так полюбил Есенин самарского поэта, что он разительно отличался от многочисленных прихлебателей и подпевал. Ширяевец был прям и прост, говорил в глаза то, что думает. Его и назвали «при всех обстоятельствах правдивый».

Метавшийся между верой и неверием, Александр Ширяевец, застигнутый революционным лихолетьем, порой днем мыслил и писал одно, а ночью смотрел на звезды и пел совсем иные песни. Отступал от веры, отталкивался от нее, но всё равно, как бабочка на свет, душой устремлялся к храму. Некоторые его стихи звучат как молитвы.

Лучшие его строки стали достойным венком в его честь.

Антон Жоголев.

Читайте здесь стихотворения Александра Ширяевца.

В Пасхальную ночь

Книга о поэте Ширяевце с его стихами издана в Тольятти в 2024 г.

Красный звон, святые песнопенья,
Вера в чудо - сколько красоты
В этой ночи! В сердце воскресенье,
И мечты младенчески чисты...
- «Будет радость!» - кто-то светлый шепчет,
Чую шелест светозарных крыл...
Воскресаю... - Обними же крепче!
Мир и жизнь я снова полюбил!

*  *  *

О, сколько их, просящих хлеба
На тротуарах, папертях!
Зачем вас осудило Небо
Влачиться у нужды в когтях!
Или к молитвам вашим глухо,
Или не видит, как толпой
Ребята, старики, старухи
Стоят с протянутой рукой?!
А тут же рядом блеск богатства,
Веселый говор, сытый смех...
Одним - утонченные яства
И ряд утонченных утех,
Другим - скитание до ночи
Из-за гроша, из-за куска,
Всегда заплаканные очи,
Всегда голодная тоска!..

Песня жизни

Кто-то тихим, грустным голосом поёт, -
Песня льется, надрывается, звенит...
Грусть неясная волнует и гнетёт,
Много сердцу эта песня говорит.

Как во сне, я вижу сгинувшие дни,
Молодые, улетевшие года...
Не зажгутся снова прошлого огни,
Не вернутся дни былые никогда.

В вихре жизни мчусь к желанному концу...
Отчего же злая грусть меня томит?
Смутный призрак наклоняется к лицу,
Песня стонет, надрывается, звенит...

Памяти матери моей Марии Ермолаевны

Есть ли что чудесней
Жигулей хребтов!
А какие песни
С барок и плотов!
А какие сказы
Ходят с голытьбой!
Услыхал и сразу
Закипел гульбой!
Жемчуг пьяных вёсел!
Паруса - суда!
Всё бы кинул-бросил
И махнул туда -
С озорной волною
В эту синь и ширь!
Добывал бы с бою
Новую Сибирь.
...Пенные осколки
До небес летят...
Матери и Волге
Мой последний взгляд!

Ширяево

В междугорье залегло
В Жигулях мое село.
Рядом Волга... плещет, льнёт,
Про бывалое поёт...
Супротив Царёв Курган -
Память сделал царь Иван...
А кругом простор такой,
Глянешь - станешь сам не свой.
Всё б на тот простор глядел,
Вместе с Волгой песни пел!

Благовест

Благовест радостный долго звучал,
Чуткая тьма далеко разносила…
Чудо как будто душе обещал
Благовест дивный, - и радостно было
Слушать гудящий могучий призыв,
Горькие думы земли позабыв…

России

Давно-давно на подвиг славный
Богатыри не мчатся вскачь,
И горше плача Ярославны
Твой заглушённый тихий плач...

Не злым врагом, не в поле ратном
Твой щит старинный дерзко смят, -
В краю родном ножом булатным
Сыны любимые разят!

Как зверь, метнувшийся из чащи,
Бегут они, и дик их зов,
И отдают рукой дрожащей -
Дары отважных Ермаков...

Да что дары: твой крест нательный
Они заложат под галдёж!
И плачешь ты в тоске смертельной,
И клича мининского ждёшь...

- Ужель не будет светлой яви,
Ужель последний час настал?..
- Избави, Господи, избави!
Спаси, Угодник, как спасал!

Пасха

Воскрешен весь люд бездольный
Словом властным,
И запели колокольни
Звоном красным.

Солнце весело всходило,
Светит яро...
Мать-Земля в цветы рядила
Зипун старый...

Наряжался лес шумливый
В изумруды...
Всюду к светлому призывы...
Вера в чудо...

- «Пасха! Пасха!» - стонут птицы
У оконца...
Думы ярки, как зарницы,
В сердце - солнце!

Угоднику

Пусть безумствую, кощунствую,
И кляну свои пути, -
Суждено мне - сердцем чувствую
Вновь с мольбой к Тебе прийти...

Перед ликом встану благостным
Хлынут слезы, что ручьи,
Пусть по-детски будут радостны
Дни последние мои...

6 декабря 1918 г.

Гвоздика

Гвоздики пряные, багряно-алые,
Вдыхал я вечером, - дала их ты…
А ночью снились мне сны небывалые,
И снились алые цветы… цветы...

Мне снилась девушка, такая странная,
Такая милая, а взгляд - гроза…
И душу ранили мечты обманные,
И жгли лучистые ее глаза…

И снилось, будто бы на грудь усталую
Склонила голову - на грудь мою,
Гвоздику пряную, багряно-алую,
Благоуханную с тех пор люблю.

Впервые опубликовано в газете «Туркестанские ведомости» 7 октября 1912 года.

*  *  *

Колокола гудят повсюду
И стонут хоры: «Он Воскрес!»
Но для себя не жду я чуда
Ни от людей, ни от небес…

Я долго ждал в горячей вере,
Но вместо света темный рок
Мне нёс обиды и потери
И глубже, глубже в бездну влёк.

Я гибну… Разомкнуть нет силы
Судьбы суровые тиски,
И навсегда душа застыла,
И онемела от тоски…

…И слышу клики я повсюду,
Колокола поют, звеня…
Скажи: Ты явишь ли мне чудо,
И воскресишь ли Ты меня?!

Китеж

Долго плелася на ноженьках старых…
Вот и лазурная гладь Светлояра…
- «Силы небесные, милость явите ж!
Дайте мне узреть схороненный Китеж!»
Крепит иконку на тонкой березке,
Теплит свечу самодельного воску…
Молится истово, глядючи зорко,
Чудо не явит ли Божье озёрко…
…Явлена милость душе голубинной…
Так и метнулася: лепый, старинный
Град показался… И церкви, и башни…
Вот и хоромы высокие княжьи…
Люди не в нонешних - баских кафтанах,
Вои с колчанами, в доспехах бранных…
Звон колокольный и древлее пенье,
За землю Русскую слышно моленье…
- Китеж!..
Всплакнула… И вот всё пропало, -
Только лазурь Светлояра сверкала…
- «Слава Угодникам! Слава Те, Спасе!»
И в деревеньку опять поплелася…

Христу

Барахтаюсь то ласковый, то грубый,
Гневлю Тебя, Великого отца.
Что мне сказать, когда поднимут трубы
И брызнет свет Господнего Лица?

Не страшен огнь безжалостного ада,
Безропотно я двинулся б к нему, -
Сгорю, сгорю от Твоего я взгляда!
Лишь пред Тобой всё, всё пойму!

1922 г.