‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Три столетия Православного Петербурга

Необычный взгляд на юбилей родного города петербуржского писателя Николая Коняева.


Когда мы ставим рядом слова «Санкт-Петербург» и «Святая Русь», разговор об истории становится неизбежным. Слишком многое стоит между этими словами. Слишком многое искусственно пытаются втиснуть между ними…
С легкой руки Александра Сергеевича Пушкина, сказавшего, дескать, «на берегу пустынных волн, стоял Он дум великих полн», в общественном сознании сложилось довольно устойчивое убеждение, будто земли вокруг Петербурга в допетровские времена представляли собою неведомую и чуждую Православной Руси территорию.
И вот что странно…
Мы твердо помним, что свет Православия воссиял над Ладогой задолго до крещения Руси, и это отсюда, из древнего уже тогда Валаамского монастыря, отправился крестить язычников ростовской земли преподобный Авраамий. Всем известно, что и первая, самая древняя столица Руси — Старая Ладога — тоже находится всего в двух часах езды на автобусе от нашего города…
Со школьной парты знаем мы и то, что всего в нескольких километрах от городской черты современного Петербурга, в устье реки Ижоры, в 1240 году произошла знаменитая Невская битва, в которой святой благоверный князь Александр Невский разгромил шведов, и тем самым предотвратил организованный Римским папой крестовый поход на Русь…
И все равно, хотя мы знаем и помним это, но помним, не связывая эти факты с Петербургом. Веками намоленная русская земля, что окружает наш город, как бы отделена от него.
Впрочем, почему «как бы»?
Если мы сомкнем линиями Валаам и устье Ижоры, Старую Ладогу и устье Ижоры, получится наконечник стрелы, точно нацеленной на Петербург, но еще не долетевшей до города, который был основан по благословению Святителя Митрофана Воронежского…
Это поразительно, но в этом — вся суть петровских реформ. Они накладывались на Россию, нисколько не сообразуясь с ее Православными традициями и историей, и вместе с тем были благословлены униженной и оскорбленной в петровскую эпоху Русской Церковью.
Возможно, подсознательно, но Петр I выбрал для нашего города именно то место древней земли, которое было пустым, которое и не могло быть никем населено в силу незащищенности от природных катаклизмов.
Сюда уводил Петр I созидаемую им империю, здесь, на заливаемом наводнениями пространстве земли, пытался укрыться он от нелюбимой им Святой Руси.
Но было святительское благословение городу, сюда была нацелена стрела русской Православной истории и — вот оно, Божие чудо! — спасая и отмаливая невский Вавилон, является здесь величайшая русская святая — блаженная Ксения Петербургская…
Словно ангел, откуда-то из самых сокровенных глубин Святой Руси возникает святая блаженная Ксения Петербургская в душноватой и мутной атмосфере царствия Анны Иоанновны… И хотя и жила она в городе, устроенном по западному образцу со всей положенной регулярностью, хотя ее подвиг святого юродства и совпадает по датам со свирепыми указами о борьбе с бродяжничеством, но не улавливалась в полицейские, бюрократические сита — из молитв и чудотворений сотканная — жизнь блаженной Ксении… Настолько могущественной силой была защищена Ксения Григорьевна, что сама была самой надежной опорой и силой…
И если продолжить сравнение Православной истории Петербурга со стрелой, если продолжить на карте полет ее, мы увидим, что острие стрелы упрется в Кронштадт — город, где предстоит просиять святому Иоанну Кронштадтскому, которого, единственного из святых, еще при жизни величали Всероссийским батюшкой.
Петр основал Петербург.
Петр преобразил Русь в Российскую Империю. Укрепил своими реформами страну и тем защитил ее от иноземного вторжения и завоевания.
Еще? Еще он нанес сокрушительный удар по национальному самосознанию.
Порабощение и унижение Православной Церкви; расправы над всеми, кто выказывал малейшее уважение к русской старине; злобное преследование русской одежды; окончательное закрепощение русских крестьян — это тоже Петр.
А в противовес — неумеренное, незаслуженное возвышение иноплеменного сброда, хлынувшего со всех сторон в Россию, обезьянье копирование заграничных манер и обычаев…
Все это привело к тому, что в общественном сознании постепенно укрепилась мысль о предпочтительности всего иностранного, о безконечной и дремучей отсталости всего русского. Быть русским стало не только не выгодно, но как бы и не совсем культурно...
И не это ли и создавало благоприятную для действия темных разрушительных сил среду? Не здесь ли и кроется источник всех бед и трагедий России, пережитых ею на склоне второго тысячелетия?..

И тут нужно заметить, что сами представители Царской Династии Романовых гораздо лучше нынешних монархистов понимали роковую противоречивость петровского устроения Российской империи.
Самый замечательный памятник Петру — не «Медный всадник» (это символ Екатерининской эпохи). Памятником Петру скорее можно назвать стоящий рядом Исаакиевский собор.
Особенно отчетливо осознаешь это, когда слушаешь в Соборе акафист Исаакию Далматскому. Как-то ясно открывается тогда, почему с таким упорством и затратами строился Исаакиевский собор.
Конечно же, чтобы искупить грехи Петра I, рожденного в день памяти Исаакия Далматского. Ведь судьба преподобного словно бы вместила в себя «чертеж» судьбы Петра I и наследовавших ему Русских Императоров... Читаешь житие этого святого и кажется, что это не с императором Валентом, а с Петром I говорил блаженный Исаакий:
— Царь! Отопри храмы для правоверных, и тогда Господь благопоспешит пути твоему.
И кто это (царь Валент или Петр I?) не отвечал ему, «презирая его, как простеца и безумца; не придав значения словам его, он продолжал путь свой…»
Совпадений так много, что трудно уйти от мысли, что строительство гигантского храма в память преподобного, которого не слишком-то хорошо знали на Руси — это попытка потомков Петра Великого вымолить прощение первому русскому императору.
Трудно и долго строился этот храм…
Есть даже такая пословица: слава Богу, вот и Исаакиевский собор построили!
И она не только о строительстве здания, но и о том тайном и гораздо более важном примирении, которое состоялось у династии Романовых с Православной Церковью…

О том, как «державная воля Петра» победила и продолжала столетие спустя побеждать, и так до конца и не сумела победить стихию русской природы и русской истории, рассказал еще в «Медном всаднике» А.С. Пушкин. Мы же ясно видим сейчас, что каторжным трудом всей России, гением Пушкина и Гоголя, Достоевского и Лескова, Блока и Ахматовой; молитвами просиявших здесь святых Ксении Петербургской и Иоанна Кронштадтского; подвигами Священномученика Митрополита Вениамина и подвижническими трудами нашего современника, Митрополита Иоанна, мучительно трудно и все-таки ликующе-победно срасталась новая послепетровская история с прежней русской историей.
И вот вдумаемся в очень простой, но вместе с тем исполненный неземного величия факт… Санкт-Петербург один из немногих русских городов, на улицы которого никогда не ступала нога чужеземного завоевателя… И вместе с тем наш город, тоже, наверное, единственный во всей России, так легко доступен для победы внутренних, деструктивных, антирусских сил… В этой внешней несокрушимости и внутренней незащищенности нашего города скрыт великий мистический смысл…
Иногда возникает ощущение, что Православному, патриотически-настроенному человеку вообще нечего делать в Санкт-Петербурге. Но вглядываешься в события давней и совсем близкой истории и ясно видишь, что главные, пусть и незаметные для не желающей замечать их Москвы, события и победы Православного сопротивления тоже происходят в нашем городе. Так было в мае 1922 года, когда завербованные ГПУ обновленцы захватили руководство Церковью. Это ведь не в Москве, а здесь, в Петрограде, отлучил их от Церкви Священномученик Митрополит Вениамин, безстрашно принимая мученический венец. А другой Митрополит, Иоанн, уже в наше время из города на Неве возвысил свой голос в защиту Святого Православия и России!
Вот такие не совсем юбилейные
мысли одолевали меня, когда 25 мая, в первый день юбилейных торжеств, шли мы за карнавальной толпой по Невскому проспекту.
Я не против веселья, но от обилия рогатых людей в фиглярских колпаках становилось не по себе. И от неестественного (впрочем, достаточно серого) многообразия «императоров Петров» тоже коробило, ну, а смесь музык и наречий напоминала о Вавилоне... И уже с каким-то ужасом думалось о привезенном из Японии лазерном шоу Хиро Ямагато, о выступлениях вейкбордистов и прочих юбилейных потехах. Вот тогда-то, не выдержав, и свернули мы с заполненного шумом, карнавальным жаром и мусором Невского проспекта к колоннаде Казанского собора.
Казанский собор Санкт-Петербурга — тоже памятник Империи, устроенной Петром. Трудно отыскать еще один такой же прекрасный и вместе с тем такой же нелепый архитектурный шедевр. Все внимание сосредоточено на величественной, развернутой на Невский проспект колоннаде. Как сказал поэт, Казанский собор словно бы обнимает этой колоннадой город… И все прекрасно тут, только руки эти, если соотносить их с телом собора, неестественно вывернуты на одну сторону. Вход в Собор с Невского проспекта через колоннаду находится на одной линии с алтарем, а настоящий вход — с Думской улицы. И такое ощущение, что сам Казанский собор как бы пристроен к своей величественной колоннаде… Но входишь в Собор и забываешь о смысловом уродстве величественной архитектуры… Внутри Казанского Собора все исполнено величия и торжественности. И не такой уж и гигантский это собор, но, сколько бы ни собиралось здесь народа, всегда кажется, что может вместиться еще столько же.
Так было и на этот раз…
Издалека, от входа, вполне можно было подумать, что идет обычное богослужение. Необычным было присутствие Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира и ректора Санкт-Петербургской Духовной Академии и Семинарии Архиепископа Тихвинского Константина… Необычным было и присутствие настоятелей почти всех крупных храмов города…
Конечно же, это было не обычное богослужение. Встречали привезенные с Афона святые мощи Апостола Андрея Первозванного… И эта встреча, и крестный ход со святыми мощами через Дворцовую площадь в Исаакиевский собор — вдруг сразу перевернули, наполнили духовной красотой и осмысленностью трехсотлетний юбилей. Предание утверждает, что еще задолго до крещения Руси Апостол Андрей Первозванный побывал на днепровских холмах, где стоит сейчас Киев, а потом, проплыв на Север, попал на Ладогу и установил на месте языческого капища на Валааме крест, дабы свет Православия озарил и северные края. Историки девятнадцатого века обыкновенно подвергали этот факт сомнению. Как последний и самый веский аргумент приводили они рассуждения, дескать, очень уж удален Валаам, как это мог Апостол попасть туда. Но это историки. А вот наши святые преданию верили. «Почему не посетить ему (Апостолу — Н.К.) место, освященное для богослужения народного и там не насадить богопознания и богослужения истинного? — говорил Святитель Игнатий (Брянчанинов). — Почему не допустить мысли, что сам Бог внушил Апостолу это высокое, святое намерение и дал силу к исполнению его? Дикость, малоизвестность страны, дальность, трудность путешествия — не могут быть достаточною, даже сколько-нибудь сильною причиною, чтобы отвергнуть это предание. Немного позже времен апостольских ходили путями этими целые воинства, почему же не пройти ими Апостолу, водимому десницею Божиею и ревностью апостольскою?» Верил в пребывание на Валааме Апостола Андрея Первозванного и игумен монастыря Дамаскин. Завершая молитвенно-архитектурное восстановление Валаамского монастыря, он заказал в 1873 году, когда был устроен скит святого преподобного Авраамия Ростовского, отлить для монастырского соборного храма тысячепудовый колокол. В память святого Апостола, водрузившего на Валааме крест, назван был этот колокол Андреевским.
Дивной была работа литейщиков...
На колоколе разместились барельефы Святой Троицы, Преображения Господня, Успения Божией Матери, Святителя Николая, Преподобных Сергия и Германа и самого святого Апостола Андрея Первозванного с крестом, который он установил на Валааме.
Когда колокол подняли на колокольню, услышали и его голос.
«Как от Апостола Андрея во всю землю изыде вещание и в концы вселенной глаголы его, — восхищенно записывал современник, — так и от колокола этого не только на всю Валаамскую землю исходит вещание, но и за пределы озера: в Финляндии и Карелии, за сорок верст слышится звон его, причем всякий верующий, огласившись благодатным звуком его, молитвенно сердцем и умом славит Бога!»
И откликнулись апостольскому колоколу колокола Никольского скита, этого маяка и стража Валаама, вставшего на островке, на отлете, у входа в Монастырскую бухту…
И откликнулись колокола похожего на крепость скита Всех Святых.
А следом зазвенели колокола в скиту на Святом острове, где подвизался преподобный Александр Свирский...
В Коневском скиту...
В Авраамиевом скиту, строительство которого только что завершилось...
Неземной гармонией и подлинным величием был исполнен замысел монастырского строительства, затеянного Дамаскиным. Теперь, когда зазвучали колокола, это стало явно всем. Говорил «Апостол Андрей Первозванный», и откликались на его голос святые ученики и последователи. Ликующе звенели над Валаамом колокола...

Теперь уже никто не будет утверждать, будто Апостол Андрей Первозванный никогда не бывал на Валааме. Появление Апостола, наверное, и надобно считать самым главным событием трехсотлетнего юбилея Петербурга.
Событие это замыкает двухтысячелетний промежуток истории.
Стрела, что была вставлена в натянутый от Валаамских островов до Старой Ладоги лук; стрела, которая летела грозной дружиной святого благоверного князя Александра Невского, чтобы у стен будущего Петербурга пресечь первый поход стран НАТО на Святую Русь; стрела, что пронзала неверие и бездуховность невского Вавилона шепотом молитв святой блаженной Ксении Петербургской; стрела, что испепеляла безверие и уныние жаром молитв всероссийского батюшки, святого праведного Иоанна Кронштадтского, кажется, вобрала сейчас силу апостольской проповеди, чтобы поразить маловерие и теплохладность, поселившуюся в наших сердцах…
И знаменательно, что происходит это в трехсотлетний юбилей города, соединившего в себе Святую Русь и Российскую Империю, — Православного города Санкт-Петербурга.

Николай Коняев, писатель, г. Санкт-Петербург
Коллаж Алексея Щербатюка

На снимке внизу: Часовня святой Блаженной Ксении, Смоленское кладбище г. Санкт-Петербурга.

06.06.2003
755
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
2
Пока ни одного комментария, будьте первым!

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru