‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Воля и неволя (окончание)

Корреспондент «Благовеста» побывалa в следственном изоляторе.


Начало см.

Суд человеческий и суд Божий

Священник Михаил Гордеев совершает путешествие по тюрьме вместе со мной. Вот выдается небольшая пауза, и отец Михаил рассказывает:
— Когда меня назначили ответственным по взаимодействию с ГУИН (Главное Управление исполнения наказаний — прим. авт.) в Сызрани и я в первый раз шел в тюрьму, у меня было душевное смятение, потому что с зоной я не сталкивался никогда в своей жизни. Поначалу были опасения, что все это выглядит так, как порой представляют в средствах массовой информации: грязь, вонь, сидящие в камерах страшные люди с наколками, которые на всех бросаются. Оказалось, что здесь нет ни грязи, ни отвратительных запахов, а в камерах — обычные люди, которые совершили правонарушения. У кого-то из них, конечно, психика сломана, кто-то не понимает общепринятых человеческих норм, но в основном люди сознают, что они совершили, и к тому же заинтересованы в своем скорейшем освобождении. То, что зачастую рассказывают о тюрьме, и то, что я увидел на самом деле, — это огромная разница. Конечно, здесь своя особая среда, особые взаимоотношения, особая речь, но отношение к людям точно такое же, как и на воле. Да, это жизнь в заключении, но от этого она не перестает быть жизнью, не становится более грубой…
Многие осужденные не подозревают о том, что им еще предстоит попасть на суд Божий помимо людского суда; многие из них хотя и крещеные, но ничего не знают о Православии. Поэтому приходится объяснять им, что важнее суда человеческого, который происходил над ними, когда они совершили преступление, суд Божий, который будет в конце их жизни. Но даже для совершившего преступление покаяние возможно и Царство Небесное открыто…
— Много ли желающих исповедаться, причаститься из числа осужденных?
— За эти два месяца, что я прихожу сюда, только один осужденный, уже пожилой человек, настойчиво требовал исповеди. Ему сразу же предоставили такую возможность. Я сказал, что он может и причаститься, но желания такого у него не возникло. Может быть, еще не готов к этому. А может быть, его уже увезли отсюда… Если кто-то из осужденных желает окреститься, исповедаться, причаститься — пишут заявления, и мы сразу откликаемся.

Пожизненное заключение

Между тем на спецпосте № 6, где содержится «пожизненник», идут приготовления. Это особый пост, здесь работают наиболее подготовленные сотрудники. К тому же здесь стоят дополнительные отсекающие решетки, имеются дополнительные запоры. После выполнения сотрудниками необходимых мер предосторожности я в сопровождении охраны захожу в камеру-одиночку.
Осужденный на пожизненное заключение Вячеслав К. в этой камере уже семь месяцев. Вячеславу всего 26 лет, но выглядит он гораздо старше. За плечами у него нелегкий багаж: несколько убийств, разбой, кражи, попытка изнасилования. Последнее преступление, согласно следственному делу, произошло в Самаре на улице Буянова в 2002 году. Тогда Вячеслав с сообщником проникли в квартиру супругов К. и с целью завладения их имуществом убили не только мужа и жену, но и их квартиранта, и даже малолетнего внука. Впрочем, сам Вячеслав свою причастность к этому делу оспаривает, но судить об этом, конечно же, не мне…
Родился Вячеслав в Приморском крае, жил в Азербайджане. Первую кражу совершил лет в одиннадцать-двенадцать — украл продукты из колхозного магазина. Родители его к тому времени уже развелись, мать только что родила от сожителя ребенка, а сожитель по случаю угодил в тюрьму. В доме не было ни молока, ни какой-то другой еды. Поэтому начал воровать… Такие воспоминания остались у Вячеслава о своем детстве.
По-человечески вполне можно понять, отчего во время нашего разговора иногда вдруг наполняются слезами его глаза. По ту сторону наглухо зарешеченного оконца — легкий морозец, искрящийся на солнце снег, манящая, влекущая, многообещающая свобода. По эту — холодные стены камеры-одиночки, безконечное однообразие замкнутого пространства, гнетущая душу тоска. Здесь для Вячеслава как будто уже наступила вечность…
Как мне говорили сотрудники следственного изолятора, осужденные-«пожизненники» по-разному относятся к своей незавидной участи. Бывают среди них и оптимисты. Дело в том, что за примерное поведение в местах лишения свободы для таких заключенных тоже предусмотрено условно-досрочное освобождение. Через 25 лет…
Но Вячеслав К. считает по-другому:
— Да лучше бы меня прямо в здании суда расстреляли после того, как сказали, что пожизненно… Освободиться? Какой смысл — в 50 лет?
— Вы не видите смысла в дальнейшей жизни?
— Не вижу. У нас в стране законы такие: один раз оступился — и все. Если по освобождении тебе никто не протянул руку помощи — значит, ты пропал…
Вячеслав оказался человеком некрещеным. Как сам рассказывает, в роду у него половина мусульман, половина — христиан.
— …Но христиане такие, что я о Церкви не знал ничего. До последнего момента я о Боге мало знал. Иногда я обращался к Нему, знал, что есть Бог. Как бывает: мы обращаемся, когда тяжело. Тяжело — обращаешься, легко — забываешь… Надо во что-то верить. Без смысла просто нельзя жить. А задумываться о вере я начал в Дагестане, когда у меня жизнь немножко сложилась, семья появилась, люди мне помогли. Я стал читать Новый Завет и Коран. И то, и другое.
— Ваша мама кем была по вероисповеданию?
— Никем. Она из мусульманской семьи, но ни во что не верила. Кроме водки, ни во что. А отец был из христианской семьи. По национальности я метис. А по документам, конечно, русский…
— Вы к какой религии больше тяготеете — к Православию или к мусульманству?
— Я в Дагестане обрезание сделал. Не то что я открыто принял ислам, но больше мне по душе Коран. Может быть, потому, что помогли мне люди-мусульмане. Они первыми подали руку надежды… Тогда я еще не знал, что я в розыске.
Коран у Вячеслава лежит рядом, на столике. Прислали знакомые из Дагестана.
— Здесь у вас достаточно времени для раздумий. Вы задумались о том, что совершили? Какие-то выводы сделали для себя?
— У каждого есть жизненный выбор. Когда я совершал разбойные нападения, я просто был в отчаянии. Боялся пропасть, глядя на нищету, на людей, которые на вокзалах живут, вшами кишат…
— А по профессии работали сколько-нибудь на воле?
— Нет. Да кто возьмет меня, у меня туберкулез… Поваром не возьмут, на тяжелую работу тоже не возьмут. Когда приходишь устраиваться на работу официально, нужно иметь паспорт и медкарту.
— Но вы сознаете, что во всем происшедшем была и ваша вина?
— Конечно, сознаю. Раскаиваюсь, что вступил на неправильный путь. Может быть, как-то надо было иначе…
— Вы хотели бы что-то сказать для тех, кто еще находится на воле, но уже встал на скользкий путь?
— Чтоб задумались, пока они еще не понюхали запаха камеры, пока не знают тюремной жизни, людей этих… Молодежь же как портится? Мы попадаем сюда и знакомимся с людьми, которые уже отсидели лет по сорок в тюрьмах. Ты с ними живешь, они — твоя семья, учишься всему у них… Когда выходишь отсюда, у тебя уже взгляды другие. Душа грязная становится.
— Что больше всего здесь угнетает?
— Одиночество.
— А что служит утешением, если оно вообще есть?
— Религия…

«Без Тебя и на воле тюрьма»

Выйдет ли когда-нибудь Вячеслав на свободу или дни его закончатся в тюремной камере? Бог весть… У других узников, в отличие от Вячеслава, более радужные перспективы. Срок их рано или поздно закончится. Как дальше сложится жизнь — будет зависеть в первую очередь от них самих, но в какой-то степени и от тех, кто рядом. Поэтому священнику очень важно сотрудничать с социальными центрами, которые занимаются реабилитацией, соцзащитой людей, вышедших из тюрьмы, — считает отец Михаил. И это правильно.
…В молебной комнате следственного изолятора есть, кроме канонических, большая необычная икона. Написал ее один из осужденных. На иконе — католическое изображение страданий Христа, рядом с Ним — Матерь Божия и Апостол Иоанн Богослов. Видимо, заключенный где-то нашел такое изображение, и что увидел, то и воплотил в своей иконе, не учитывая Православных традиций. В верхней части образа идет полукругом надпись: «Господи, в тюрьме мы с Тобою свободны, а без Тебя и на воле тюрьма».
— Конечно, на иконе такое писать не положено, — говорит батюшка, — но тем не менее для уверовавших заключенных, у кого в сердце уже что-то посеяно, эти слова являются знаковыми…
С Богом жить легче. Но чтобы это понять, порой приходится попасть за решетку…
Прощаясь со мной, Вячеслав согласился взять несколько номеров газеты «Благовест». По глазам увидела — прочтет… Как бы хотелось, чтобы через месяц или год, или даже через двадцать лет (но еще до вечности!) к священнику поступило письменное заявление от Вячеслава К.: «Хочу окреститься…»

Фото автора.

На снимке: слева направо: Е. Ю. Наумов, заместитель начальника следственного изолятора №2; священник Михаил Гордеев; начальник отдела Самарского ГУИН Д. В. Павличенко.

Татьяна Трубина-Гусельникова
25.02.2005
854
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
2
Пока ни одного комментария, будьте первым!

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru