Музыка русской души

Гениальность уходит из мира. Мир все глубже погружается в сатанинские бездны зла, в какофонию массовой культуры. Но гений и злодейство, как известно, — "вещи несовместные".
Георгий Васильевич Свиридов — один из последних гениев русской культуры, еще не вполне оцененный, не понятый современниками, загадочный и — неизвестный. Огромная часть его творческого наследия до сих пор даже не издана, тем более — не услышана.
Свиридов жил уединенно, даже замкнуто, никому не открывая свой сокровенный духовный мир, в его безмолвии зарождались высокие чистые звуки, которые принято называть музыкой русской души. Он не был культовым и модным. Он просто был выше сиюминутной славы. Таким и останется — навсегда.
"Россия — страна просторов, страна песен, страна печали, страна минора, страна Христа", — так чутко слышал композитор свою Родину. Он родился в маленьком уездном городе Фатеже Курской области, в трехэтажном старинном доме с колоннами. И неслучайно, конечно же, именно Курск был избран местом проведения первого Всероссийского открытого конкурса вокальной музыки имени Г.В. Свиридова в декабре 2001 года.
Звуки музыки Георгия Свиридова рождают новые имена; недавно их услышал Курск, узнала вся Россия. Молодые, талантливые, а главное, любящие творчество великого композитора. Ведь в той традиции, в которой жил и творил Свиридов, не может быть музыки без любви.

— В 2001 году мы начали издавать тридцатитомное Полное собрание сочинений Г.В. Свиридова, — сообщил заместитель председателя оргкомитета конкурса, Президент Национального Свиридовского фонда, племянник композитора Александр Сергеевич Белоненко. — Дядя думал, что во время блокады Ленинграда пропали многие сочинения, а оказалось, что они хранились в архиве его младшего брата, который не был музыкантом и не знал, что это ноты — музыка Георгия Васильевича. Кое-что из считавшего утраченным я нашел в театре музыкальной комедии Санкт Петербурга, а в общем получилось так что едва ли не половина собрания сочинений — произведения, которые никогда не публиковались и не исполнялись. "Песнопения и молитвы на слова из Православного обихода" — последнее его произведение, грандиознейший цикл, 26 хоров в Православной традиции. Я безконечно признателен Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Алексию II, который в личной беседе благословил меня на издание этого шедевра русской культуры.
А в будущем году в московском издательстве "Молодая Гвардия" планируем опубликовать добрую половину толстых тетрадей композитора. Это дневниковые и деловые записи позднего Свиридова; порой они противоречивы, как все гениальное. — Знаешь, я прожил долгую жизнь, — сказал он мне однажды, — и моя музыка — это история метаний русской души.
Он прошел духовный путь, характерный для лучших русских художников, и, как Достоевский, как Мусоргский, которого он очень любил, пришел к Православию. В его записях есть очень устойчивая мысль о судьбе России в XX веке: все, что происходило с нами, начиная с революции 17-го года, — религиозная война, которая продолжается до сих пор, — война с Православием. Это его главная историческая идея. 1991 год он воспринял как новый страшный натиск зла на Россию, с начала 90-х годов его записи обрываются. Как мыслитель — он, несомненно, русский мыслитель, — Свиридов не видел возможности нашей победы в битве. Но как художник — он совершенно ясно пришел к "Песнопениям и молитвам". Его творческая идея родилась в нем давно, еще в те кошмарные полуголодные послевоенные годы, когда к нему пришла тема знаменитого хора из трагедии А.К. Толстого "Царь Федор Иоаннович": "Любовь святая, кровью политая", — слова, которые Свиридов взял из статьи Блока, а тот, в свою очередь, очевидно, из писем Клюева.
Георгий Свиридов, из "Разных записей": "Мы не выбираем себе ни родителей, ни времени своего появления на свет, ни места, где родиться. Мне суждено было родиться в России. Я здесь и живу. И хотя в жизни людей и моего Отечества бывали трудные и, я бы сказал, даже крутые времена, мне никогда не приходило в голову сменить место жительства, данное мне судьбой.
Я не хочу менять на иное место моего бытия, но я хочу сделать это место лучше, краше для своей жизни и для общей жизни!
Воспеть Русь, где Господь дал и велел мне жить, радоваться и мучиться!
Я ХОЧУ СОЗДАТЬ МИФ: "РОССИЯ". Пишу все об одном, что успею, то сделаю. Сколько даст Бог! Я хочу, чтобы меня прежде всего понимали те, кто понимает мой родной язык. Стучусь в равнодушные сердца, до них хочу достучаться, разбудить их к жизни, сказать о ней свои слова, о том, что жизнь не так плоха, что в ней много скрытого ХОРОШЕГО, благородного, чистого, свежего.
Но слушать не хотят, им подавай "Вальс" из "Метели".

— Не скрою, в конце 80-х — начале 90-х годов, когда в стране правила бал "перестройка", его дневники становятся безумно мрачными, — вспоминает доцент Санкт-Петербургской государственной консерватории А.С. Белоненко. — Я вспоминаю наши беседы с ним: дядя считал тогда, что дело идет к уничтожению России как носителя Православной государственности, России как Православного общества, еще держащегося, как он считал, на Православной традиции. Меня поразило то, что в беседе со мной Его Святейшество Патриарх Алексий II припомнил слова известного "ястреба" США Бжезинского о том, что после того, как американцы расправились с советской властью, их главный враг теперь — Русская Православная Церковь. Откровенно признаюсь, я этих слов раньше не знал. Но в записках Георгия Васильевича эта мысль проходит красной нитью. Мысль, к сожалению, очень тревожная.
В его "Песнопениях и молитвах" — литургическое время. Но нет Воскресения. Наверное, не дописал, не успел... Все события заканчиваются Тайной Вечерей, Великим Четвергом. Но у Свиридова есть еще более грандиозный замысел, который он назвал "Из литургической поэзии", и в нем хор, оркестр и солисты, всевозможные комбинации, всего 43 номера. Так вот там есть произведение со словами Господа Иисуса Христа, обращенные к Его Пречистой Матери Деве Марии, из канона Великой Субботы, песнопение обнародовано здесь и сейчас в Курске: "Не рыдай Мене, Мати, зряще во гробе, восстану бо и воскрешу верою и любовию Тя почитающия". Трагические слова прощания. В его записях осени 1991 года есть и такие слова: "Россия — как Христос Распятый..."
У нас была очень религиозная семья. Я помню, дядя рассказывал мне, как бабушка водила его по курским храмам, он все их знал. Ученик Шостаковича, он всегда отмечал Пасху Христову. И когда я работал проректором Ленинградской консерватории, вел Пасхальный фестиваль и просил дядю: дай мне что-нибудь для Пасхи, у тебя же есть... "Знаешь, — говорил он, — нет Пасхи в душе". Это поразительно, потому что Свиридов — композитор идеи Пасхи, в его музыке так много Пасхи, светлого торжества Воскресения. Даже в его патетической оратории на слова Маяковского скрыт глубочайший сакральный смысл, которого нет у автора стихов. Но это не все понимают. Ведь Пасхальный цикл стихиры Пасхи у Свиридова все-таки есть! Он сохранился в диктофонной записи, композитор порой не записывал ноты... В конце концов он просветлел. Он понял, что на земле надеяться больше не на что, что все упование — на Божие Произволение.
Георгий Свиридов, из "Разных записей": "На своих волнах музыка несет Слово и раскрывает сокровенный тайный смысл этого слова. В чем сила Русского искусства, Русской литературы (кроме таланта самого по себе)? Я думаю, она — в чувстве совести.
По всей вероятности, возврат к национальной традиции, не только в смысле интонационного языка, но и по существу, в смысле преемственно-этического содержания, вот — истинное, новизна для нашего времени.

Надобно понимать музыку как составную часть общей духовной жизни нации, а не как обособленное ремесло".
— Свиридов полагал, что ценен тот художник, который понятен своему народу в
самой сакральной сущности своей. И это та сущность, которую не может понять человек другого народа, другой культуры. И это самое ценное, — убежден А.С.Белоненко. — Есть люди всеядные, они считают, что любят и французскую, и немецкую, и русскую музыку. Свиридов же считал, что такие люди ничего сокровенного ни во французской, ни в русской музыке не понимают. Поэтому он не раз говорил, что "мировая слава" — это совершенно пустые слова. Никакой "мировой славы" нет, и он сам к пустоте никогда не стремился. В мире, если хотите, начинается война культур, война культурных миров, она прикрывается конечно, рассуждениями о "борьбе с терроризмом"... Но это — религиозно-культурные войны. Идет война миров. И Свиридов это прекрасно понимал. Он был предельно искренен в своем творчестве, и западная культура последних лет вызывала в нем безконечное отторжение. Глобализацию он просто терпеть не мог. Слово "глобализм" для него было ругательным. В конце концов, наш народ выстрадает свой особый оригинальный духовно-культурный путь, сохранит или вновь обретет свое самостоятельное лицо или — умрет. Он знал, что мир интересен исключительно разнообразием культур, что в этом разнообразии — жизнь и гармония мира.

Георгий Свиридов, из "Разных записей": "Часто я вспоминаю свою родину — Курский песенный край. Россия была богата песней, курские края особенно. Дивные старинные напевы — как они прекрасны, как они оригинальны, своеобычны, какая радость слушать их! Теперь уже так не поют. Жизнь неумолима!"

Фото Дмитрия Фомичева

Евгений Муравлев, г. Курск

28.12.2001