‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Голубиная душа

Царицынский Православный фестиваль запомнился и благодатными встречами…

Царицынский Православный фестиваль запомнился и благодатными встречами…

Городецкий крест

Бывает же: первый раз видишь человека, а кажется — и лицо это, и голос хорошо знакомы. Тем интереснее потом уже узнать, что чувство это было не вовсе обманчивым — просто были мы знакомы заочно, мельком и давно. Впервые я услышала о Валентине снежной осенью 2003 года в командировке в Нижнем Новгороде, когда брала интервью у Православного писателя и священника, наместника Михаило-Архангельского храма, что на территории Нижегородского кремля, протоиерея Владимира Гофмана. Он упомянул тогда, что вместе с журналисткой Валентиной Романовной Ереминой ведет на нижегородском телевидении Православную программу «Свете тихий».
И вот довелось нам с Валентиной Романовной встретиться в Волгограде, на VII Царицынском Александро-Невском Православном фестивале. В самый первый день и выяснилось, что у нас на Нижегородчине множество общих знакомых, и те люди, которых я успела полюбить за недолгие денечки, дороги и Валентине.
На фестиваль Валентина приехала не только с отснятым Православным фильмом «В силе и правде», но и с прекрасной иконой святого благоверного князя Александра Невского — подарок Митрополиту Волгоградскому и Камышинскому Герману в связи с его 70-летием. А еще с удивительной историей, которой она поделилась со всеми участниками фестиваля:
— Как известно, святой князь Александр Невский, возвращаясь из ордынского становища Сарай-Берке, завершил свои дни на нижегородской земле, в Городце. Город этот — ровесник Москвы, хотя многие историки считают его старшим братом столицы. В мужском Свято-Феодоровском монастыре князь принял монашеский постриг и отошел ко Господу как смиренный схимонах Алексий. 8 сентября 2007 года на месте, где стоял Феодоровский монастырь, был установлен и освящен Поклонный крест — такие кресты отметят скорбный путь тяжелобольного князя из Орды.
Был воздвигнут крест — и примерно в это же время в селе Высокая Рамень близ Городца произошло самое настоящее чудо! Людмила Федоровна Лебедева решила расколоть на дрова кусок ствола старой ели, лежавший в ее сарае. Но древесина оказалась твердой, как камень, женщине с большим трудом удалось колуном расколоть чурбачок надвое. И тут ее изумленному взору предстало диво дивное. В середине ствола образовался правильный восьмиконечный Православный крест из янтарной еловой смолы-живицы. Узнав об этом чуде, Владыка Георгий благословил поместить животворящий крест в специально изготовленный киот. Сейчас этот крест находится в городецком храме, у него служатся молебны, к нему едут люди…
Уж конечно, не только мне после этой истории захотелось поехать в Городец и поклониться чудесному Кресту Животворящему.

Бахоря

В автобусе долгой дорогой зашел у нас с Валентиной разговор о старообрядцах.
— Знаешь, я очень тепло отношусь к ним, — призналась Валентина. — Это ведь такая трагедия, что люди русские, Православные, оказались расколоты в самом главном — вере. Как жаль их, отколовшихся от спасительной Матери-Церкви! Хорошие, добрые, умные люди — и вот такая беда…
Сколько чудных жемчужин чистой премудрости удалось сохранить старообрядцам… Они и одеваются строго: чтобы мужчина заправил рубаху в брюки, а женщина блузку в юбку — ни в жисть! Потому что рубашка символизирует небо, а нижняя часть одежды — землю. Негоже землю поверх неба напяливать…
А слова какие — родниково-чистые, из забытой старой Руси. Я как-то сижу, говорю о чем-то, а одна старообрядка молча слушала, слушала, да и молвила: «Эх ты, бахоря… Голубиная душа…» Я потом у Даля в словаре прочитала и другие значения слов бахоря и бахарь — рассказчик, сказитель, речистый говорун, — но мне (хоть я, конечно, ничем не заслужила такого) вот это по сердцу пришлось: голубиная душа. Она ведь и сказала это как-то сердечно, с любовью…
Мне же после этого Валиного рассказа сразу вспомнилось, как после благословения у Митрополита Германа она подошла ко мне, пунцовая от смущения:
— Ох, как стыдно-то, как стыдно! Подхожу сейчас к Владыке, а он и скажи: «Какие люди хорошие к нам на фестиваль приехали!» И я аж целых две секунды так и думала, что это обо мне… Нет же, конечно, — Владыка это обо всех участниках фестиваля сказал. А я только на глаза ему в это время попалась…

Крещение

— Я ведь к Богу через большое горе пришла, — рассказала Валентина. — Была секретарем парткома на нижегородском телевидении, жила по мирским меркам вполне благополучно. И вдруг умирает отец. Но мы-то с ним были — одна душа! И вот эту душу надвое раскололи… Как я рыдала, на гроб падала от тоски. И тут одна пожилая, не шибко грамотная соседка мне и говорит:
— Валя, а ведь ты, видать, некрещеная. Не по-христиански — так убиваться по умершему. И ты отцу своими рыданьями не поможешь, только в слезах его топишь!
Я вскинулась: как же можно отцу — умершему — помочь?
— Молись, — говорит, — о нем. И первым делом сама окрестись.
В семье у нас о Боге не говорили. Правда, отец был такой тихий, как сейчас бы я сказала, богобоязненный. Когда слышу, как о ком-нибудь скажут: «Мухи не обидит!» — я об отце вспоминаю. Он в своей жизни в самом прямом смысле ни одной живой твари не обидел. У нас даже — стыдно сказать — куры умирали своей смертью, от старости. Жили сколько жилось и не боялись угодить в суп. Одна, как собачонка, за отцом так и бегала…
Из живущих в наших краях единственные существа, которых он на дух не переносил, были змеи. Я и в этом в него удалась: не то что гадюку — ужа чуть не до смерти боюсь!
По молодости отцу (тогда еще молоденькому пареньку) часто приходилось ночевать в стогу, караулить сено от лихих людей. Вот раз так он ночевал, утром раненько проснулся, встает из стога. А к нему сосед идет. Как вскрикнет:
— Ромка, что это у тебя!
Глядь — а у него под мышкой змея клубком свернулась, угрелась и спит, довольная. Так и встал он столбом, побелел. Шепчет:
— Убери…
Сосед отшвырнул ее палкой, замахнулся:
— Щас я ее, заразу, прикончу!
А отец схватил за руку:
— Не тронь! Пусть ползет, она ведь живая!
Так потом сосед смеялся, на всю деревню ославил:
— Наш-то тихоня в стогу со змеюкой ночевал! Я хотел отбить — не дал…
К чему это я: отец-то мой тихий был, смирный. Но дерзостей говорить о Боге не дозволял. Они-то с мамой были крещеные, верующие, но и вера их была тихой, потаенной. Со мной о духовном не говорили. Видно, боялись, что мне — партийной, успешной — вера помешает в жизни.
И вот теперь надо мне креститься. А как? Времена-то какие были, сама знаешь. В городе меня знают, я еще в церковь не зайду, уже могут настучать, найдутся добровольцы. И подсказали мне, что далеко от города в лесной глуши есть действующая церквушечка, батюшка в ней хороший служит.
К нему я и поехала. Приезжаю — церковь маленькая, на дверях замок, окна темные. Хорошо, подсказали деревенские: батюшкин дом рядом. Постучалась я, вышел священник. Услышал, с чем я к нему, и… отказал:
— Не могу сегодня! Сын у меня только что из армии приехал, мы тут посидели, выпили. В другой раз приезжай — окрещу.
А я в слезы:
— Нет, отец В., если сейчас не окрестите, я ведь больше не приеду!
Это сейчас я понимаю, какое искушение батюшке создала, а тогда я о канонах и понятия не имела. Он уговаривает: что ты, неразумная, не могу же я выпимши в святой храм идти, да еще и Таинство совершать! А до меня, невежи, все это не доходит. Одно знаю: надо мне окреститься! Или сейчас — или никогда! Не знаю, может, кто и осудит батюшку: как это он — «выпимши» был… Да ведь сын из армии пришел, после нелегкой и опасной службы — тут и трезвенник устроит праздничный пир, созовет родных разделить эту радость…
Пожалел он меня. Вздохнул тяжело, пошел, облачился и повел меня в церковь. В церкви споткнулся и еще больше смутился: грех-то какой! Так и вздыхал то и дело: ох, грех какой!..
Ну и о моих — самых тяжких — грехах неожиданно спросил. А какие у меня, партийной «праведницы», грехи? Нет у меня грехов! Как вдруг вспомнила о себе такой тяжелый грех (правда, многие его тогда и за грех не считали… Дело житейское, да и только…). Назвала его. Батюшка и откликнулся:
— Какая же ты счастливая! Тебе ведь сейчас Господь такой страшный грех простил! Крещение ведь все грехи снимает…
А уж после крещения Сам Господь за меня взялся. Стала я в церковь ездить — сначала за родителей требы заказывала, а там и не заметила, как и о себе молиться стала, исповедоваться и причащаться.

Жил-был Кот…

— У покойного Митрополита Нижегородского и Арзамасского Николая (Кутепова) в его покоях жил Кот. Его так и звали: Архиерейский Кот. Большущий, толстый, зайдет в приемную, окинет важным взором — а там священники сидят, ждут приема у Владыки. Кот под стулья прошествует и уляжется, не видный под широкими рясами. Вытянется — как раз под двумя стульями, дремлет.
Иной раз собачонка бочком проскользнет со двора в приемную — и приляжет в проходе, у ног батюшек. Тут-то Кот и выплывает из-под стула, и прямиком к нахалу, обеими лапами — раз, раз! — по мордасам отлупит собачонку и растянется на ее месте. А та хвост подожмет — и бегом во двор!
Когда Митрополит Николай умер, Кот ушел из дома. Пропал, и только через месяц нашли его в саду, уже мертвого. Тосковал по хозяину…

Случай в Архызе

Не наговорились за день: чуть ли не ночью вернувшись из поездки по епархии, поднялись на пятый этаж гостиницы, в номер к Валентине и ее соседке Зое, журналистке из волгоградского города Котово. Подруги позвали нас с Риммой Хохловой (она, как и Валя, телевизионщица — из Астрахани) попить чайку за утешной беседой. А за компанию с нами напросились на чай и двое наших мужчин, участники фестиваля. Валерий Москаленко читал стихи, рассказывал о своих опытах в Православной журналистике. Николай Лунев у себя в Суровикино учит ребят азам Православия. Любит паломничать, у многих святынь побывал.
— Были, — рассказывает, — мы в Архызе, у Нерукотворного Лика Господа на скале. Там надо взбираться по крутому склону, чтобы приложиться к Образу. Еще взобраться — ладно. А спускаться оттуда и того труднее! Ну хорошо мы, крепкие мужчины, собрались подняться по скале. Так с нами увязалась довольно габаритная женщина, в годах.
— Уж как-нибудь, — говорит, — доберусь с Божией помощью!
Мы с товарищем, конечно, помогли ей залезть наверх. Помолились у Образа, а глядим — темнеет так быстро! Тут наша попутчица забезпокоилась:
— Братья, родненькие, не бросайте меня, я ведь сама не слезу!
Мы так решили: сначала сами спустимся, свои и ее вещи вниз отнесем, потом за ней вернемся.
Камни из-под ног осыпаются, руки-ноги дрожат — ни уцепиться, ни встать… Еле-еле спустились. Ставим баулы: ну что, назад полезем? А наша попутчица уже рядом с нами стоит, отдувается. Удивились:
— Да как же вы смогли сойти с горы?
— Ой, да мне парнишечка помог. Увидел, что я пыхчу, не знаю, как с этой верхотуры слезть, и подал мне руку: «Давайте помогу!» Да так легко, хорошо он меня свел — как на крылышках! Парнишечка такой светленький, в белой маечке…
Мы оглянулись, но рядом не было никакого парнишечки. И уйти незамеченным он никак не успел бы. Поневоле вспомнишь: «Яко Ангелом Своим заповесть о тебе сохранити тя во всех путех твоих» (Пс. 90, 11).
Уже в Самаре я выбрала минутку — дай прочту, что за стихотворение написал Лунев. И пожалела, что не взяла и других его стихов. Стихи-то оказались хорошие:

Моя молитва

Живет во мне Святая Русь
С ее истоками крещенья.
Я вместе с ней всегда молюсь:
Подай нам, Господи, терпенья!

Подай нам, Господи, покой — 
Так часто мы его теряем!
Подай нам, Господи, любовь,
Которой мы совсем не знаем…

Спаси нас, Господи! Прости
За все грехи, за маловерье.
Святым распятьем осени
И приведи в покой смиренья.

Помилуй, Господи, прости
Лукавство душ и отверженье.
Не погуби Святой Руси
Хотя бы только за Крещенье,

Пусть по молитвам всех святых
Придет на Русь благословенье,
И только ради их молитв
Подай нам, Господи, прощенье!

Однозвучно гремит колокольчик…

Первой из нашей неразлучной четверки уехала домой Зоя, следом и я засобиралась на вокзал. А Валентине с Риммой еще ночь отсыпаться перед дальней дорогой, каждой — в свою сторону. На прощанье Валентина протянула мне на ладони маленький белый колокольчик с трехкупольным храмом и славянской вязью букв: «Городец».
Поднимешь за золотистую петельку, внутри на ниточке горошинка ударится о стенки — и колокольчик отзовется серебристым звоном, совсем как те колокольцы, что извечно звенят под дугой над волнистыми лошадиными гривами. И летит, летит птица-тройка…

На снимке: Валентина Еремина с иконой святого благоверного Александра Невского.

Ольга Ларькина
01.02.2008
1548
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
18
Пока ни одного комментария, будьте первым!

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru