О церковнославянском языке

Статья Директора Канцелярии Российского Императорского Дома кандидата исторических наук Александра Закатова.

Об авторе. Александр Николаевич Закатов родился 19 июля 1972 года в Москве. Директор Канцелярии Главы Российского Императорского Дома Великой Княгини Марии Владимировны. Кандидат исторических наук, доцент. Преподаватель на кафедре истории, философии и социальных наук Московского государственного университета геодезии и картографии. Член Императорского Православного Палестинского Общества и действительный член Международной Славянской Академии наук, образования и культуры. Член Союза писателей России. Живет в Москве.

В церковной, а чаще в околоцерковной среде нередко слышатся призывы к постепенному отказу от церковнославянского языка. Причем подобные мнения высказываются или поддерживаются не только откровенными модернистами и последователями идеологии обновленческого раскола ХХ века, но иногда и людьми с достаточно традиционным православным мировоззрением.

Главным аргументом является тезис о «непонятности» церковно-славянского языка для большинства верующих, а тем более, для только начинающих приобщение к жизни Церкви. Далее следует утверждение, что церковнославянский язык препятствует воцерковлению и якобы мертвит молитву, превращая ее в произнесение архаичных слов, смысл которых не доходит до ума и сердца. А молиться, дескать, нужно на том языке, на котором человек думает и говорит.

В качестве образцов приводятся наиболее трудные для понимания фрагменты Священного Писания и Богослужения. Вот, например, цитата из Книги пророка Исаии: «Судяй кийждо ближнему, и брату помощи, и речет: превозможе муж древоделатель и ковачь бияй млатом, вкупе проковаяй: овогда убо речет: спаяние добро есть, утвердиша я гвоздьми, положат я, и не подвигнутся» (Ис. 41: 6-7).

«Попробуйте, - говорят сторонники перехода на современный язык, - перевести этот текст без словаря, не заглядывая в Синодальный перевод! Да это же какая-то абракадабра для современного человека…»

Что можно сказать в ответ?

Да, проблема понимания существует. Вообще трудности встречаются в любых языках. А в священных и торжественных текстах сам строй речи бывает непривычен, и это препятствует мгновенному пониманию.

Но подобные тексты создаются для глубинного осмысления, поэтому и пишутся таким образом, чтобы их воспринимали не как sms или новости Авто-радио.

Да не упрекнут меня в пропаганде греха гортанобесия, но позволю себе такую аналогию: фастфуд можно проглотить для быстрого утоления голода, а изысканное блюдо следует распробовать и насладиться его вкусом, тщательно прожевав. Соответственно, блюда фастфуда и блюда «высокой кухни» готовятся по-разному, из различных ингредиентов, различного качества и содержания.

Если речь идет о пище духовной, то тем более следует различать утоление первичного духовного голода, с одной стороны, и приобщение к Божественной красоте, с другой.

Для первого нужны максимальная простота и краткость, употребление привычных повседневных образов, современность в подаче информации.

Для второго (а это, главным образом, Богослужение и келейная молитва) - изящество, возвышенность, одухотворенность, смысловая насыщенность и, не будем бояться этого слова, некоторая таинственность.

И первое не заменяет второго, и не может вытеснить одно другого.

Они всегда должны быть вместе, и каждое - на своем месте.

Нелепо и неплодотворно в наше время произносить проповеди для прихожан на церковнославянском языке. Но столь же нелепо приближать язык Богослужения к разговорной речи.

А если ввести нечто среднее («церковно-русский язык»), то это, скорее всего, окажется «ни Богу свечка, ни ч… кочерга». Для новоначальных такой язык все равно останется непонятным (они на нем не говорят и не думают), а для людей, уже погрузившихся в мир Церкви, он будет неполноценной подделкой.

Возвращаясь к тексту из Книги Пророка Исаии: этот фрагмент действительно непрост. Особенно на слух. Я честно постарался его перевести на современный язык без подсказки. Потом открыл Синодальный перевод, чтобы проверить себя. И убедился, что Синодальный перевод беднее передает смысл, чем церковно-славянский текст.

Итак, вчитаемся (смотри выше) в эти слова пророка Исаии (Ис. 41: 6-7).

Я понял для себя смысл этих стихов так: «Определяющий свое отношение к ближнему и желающий помочь брату скажет: плотник и кузнец достигнут успеха, действуя вместе: и тогда скажет: соединение [результатов трудов каждого] хорошо, скрепили их гвоздями, положат их, и будут они прочными».

Несколько коряво, далеко не так ритмично, как по-церковно-славянски, но понятно и с практической, и с духовной точек зрения. Ясная аналогия для обоснования необходимости сотрудничества.

А вот что гласит Синодальный перевод (перевод нормальный, именно «церковно-русский» для своего времени): «Каждый помогает своему товарищу и говорит своему брату: "крепись!" Кузнец ободряет плавильщика, разглаживающий листы молотом - кующего на наковальне, говоря о спайке: "хороша"; и укрепляет гвоздями, чтобы было твердо» (Ис. 41: 6-7).

Неужели это лучше, чем на церковнославянском? И понятнее? И назидательнее? Или ближе к современному пониманию? Но пониманию чего - технологии производства «спайки»?

Церковнославянский текст требует усилий для понимания, но он закладывает в сознание нечто ценное (пусть и не мгновенно уловимое и выразимое).

«Церковно-русский» текст (в данном случае - в Синодальном изводе) эту задачу решает гораздо слабее.

И выше был приведен еще не самый трудный случай. Иногда мы встречаем искажения смысла, вплоть до противоположных утверждений.

Вот один из примеров. В Первом Послании св. Апостола Павла к Коринфянам по-церковнославянски читаем: «Раб ли призван был еси; да не нерадиши: но аще и можеши свободен быти, болше поработи себе» (1 Кор. 7:21).

Это точный перевод с греческого.

То есть: если ты порабощен, не гнушайся своего положения и трудись добросовестно, но и если освободишься, то чем больше у тебя свободы, тем больше ты должен добровольно ограничивать сам себя.

Что же мы читаем в Синодальном переводе? «Рабом ли ты призван, не смущайся; но если и можешь сделаться свободным, то лучшим воспользуйся».

Церковнославянский текст отражает христианское понимание жизни.

«Церковно-русский» текст выглядит как социально-политическая инструкция, причем с конечным выводом, фактически не совпадающим с истинным смыслом фразы.

* * *

Много копий сломано в полемике об отношении христиан к власти - «всякая» ли власть «от Бога»; это ли утверждает Апостол Павел в Послании к Римлянам? И здесь опять церковнославянский текст ясен и соответствует всему тому, что сказано в Священном Писании о власти. А Синодальный перевод создает идеологическую почву для сервилизма, оправдывая порой чрезмерное соглашательство с любыми политическими требованиями.

Церковнославянский перевод, наиболее близкий к греческому подлиннику, доносит до нас истинный смысл слов Апостола Павла: «Несть бо власть аще не от Бога» (Рим. 13:1). А в Синодальном переводе фраза звучит так: «Ибо нет власти [которая] не от Бога»

Однако славянское слово «аще» означает не «которая», а «если». Сравните с греческим оригиналом, а также с латинским переводом Библии (Вульгата): «Omnis anima potestatibus subjecta esto, non enim est potestas nisi a Deo» (Romanos, 13:1); со староанглийским переводом (Библия Короля Иакова): «Let every soul be subject to the governing authorities. For there is no authority except from God» (Romans, 13:1). Во всех переводах соответствующее словосочетание означает «если не», а вовсе не «которая».

Апостол Павел предписывает повиноваться «властем предержащим», то есть имеющим высшую власть от Бога. Власть же не предержащая, власть, не основывающаяся на Богоучрежденном порядке, - ложное подобие власти, высшим проявлением которой в конце истории человечества станет временное торжество антихриста, которому христианам отнюдь не положено повиноваться.

* * *

Замена церковнославянского языка на что-то новое в Богослужении - неверный и крайне опасный путь. Не потому, что церковнославянский язык «Божественный», «сакральный по сути» и т.п. Эти утверждения по меньшей мере спорны. Но церковнославянский язык ОБЪЕКТИВНО богаче, насыщеннее, и дает гораздо больше возможностей выразить смыслы Божественного откровения. Именно потому, что на нем не говорят и не думают в повседневной жизни, а применяют для разговора с Богом и для выражения самых дорогих и важных мыслей и чувств. Это не минус, а несомненный плюс церковнославянского языка. Усвоение его для носителей русского языка точно не труднее, а существенно легче, чем изучение иностранных языков, так как большинство корней являются общими с корнями современных слов.

О пересчете дат Российской истории

Мнение, что, якобы, для каждого века нужно пересчитывать дату в соответствии с разницей между юлианским и григорианским календарями, имевшей место в момент события - это распространенное заблуждение, навязываемое для того, чтобы разорвать связь исторических событий с церковными праздниками и в значительной степени уничтожить их духовно-культурное осмысление.

Фрагмент памятника «Тысячелетие России», Великий Новгород.

До 1918 года юлианский календарь был в России ОСНОВНЫМ, и он, в соответствии с научным принципом историзма, должен оставаться ОСНОВНЫМ при пересчете всех дат до этого года.

Например, годовщину Куликовской битвы следует отмечать в праздник Рождества Пресвятой Богородицы 8/21 сентября, а не 16 сентября; день рождения Императора Петра Великого - 30 мая/12 июня, в праздник св. Исаакия Далматского, а не 9 июня; годовщину Бородинского сражения - 26 августа/8 сентября, в праздник Сретения Владимирской иконы Божией Матери, а не 7 сентября; день рождения св. Императора Николая II Страстотерпца - 6/19 мая, в день памяти св. Иова Многострадального, а не 18 мая и т.д.

В противном случае ради мнимой и условной «календарной точности» приносится в жертву безценный духовно-культурный пласт, уничтожается осмысленное восприятие огромного количества исторических связей. Например, при пересчете дат «на каждый век» утрачивается понимание религиозных ощущений, испытываемых воинами, отдававшими жизни за Родину в Куликовскую и Бородинскую битвы именно в Богородичные праздники; смысла сооружения в Санкт-Петербурге одного из главных соборов России именно в честь св. Исаакия Далматского; важных составляющих мировоззрения св. Императора Николая II, придававшего значение тому, что родился в праздник св. Иова Многострадального.

В XX-XXI вв. разница между юлианским и григорианским календарем составляет 13 дней, независимо от того, в каком веке произошло событие.

Это в Российской Федерации закреплено, в том числе, законодательно Федеральным законом от 13 марта 1995 г. № 32-ФЗ «О днях воинской славы и памятных датах России».

Все исторические даты до 1918 года в этом Законе указаны правильно по григорианскому календарю, с разницей в 13 дней по отношению к юлианскому календарю, независимо от века.