Человек, прозревший тайну

Беседы с мыслителем Алексеем Лосевым.

Владимир Вениаминович Бибихин - кандидат филологических наук, ученик и помощник Алексея Федоровича Лосева. Долгое время он был его личным секретарем. Бибихин вспоминал: «Среди чтения и диктовки Алексей Федорович заговаривал неожиданно о другом. Его книги вмещали не всё, чем он жил, часто - только намеки на затаенные ходы мысли. Когда начинались его отступления, я записывал, что успевал. Получились всего лишь обрывки речей, но в них - его подлинный голос». Эти записи мы публикуем с сокращением по книге Лосева «Я сослан в ХХ век».

Не вода, воздух, элементы, а мы несем груз всего предыдущего человечества, взяли на себя все его заслуги, все пороки. Что делать мне лично, чтобы исполнилась воля Божия? Человек не знает! Поэтому Христос говорит на кресте: «Боже Мой, почто Меня оставил?»

Алексей Федорович Лосев в своем рабочем кабинете. 1961 год.

Человека Бог проводит через этот предел, через это последнее отпадение, через полный мрак и ужас. И человек должен через всё пройти. Поэтому христианин так страдает и бьется. Мы как в океане - кругом волны - буря бушует, - что же делать, куда пойти? Везде ужас, везде зло и гибель, страдание, и он на перепутье, один среди всего этого хаоса. Страшная жажда спасения, вечное волнение и безпокойство.

У индусов техника [так называемых духовных практик], видимо, была очень сильна, действительно погружались в «чистый ум». Но - ни малейшего сознания своего греха, ни малейшего сознания грехопадения. Плакать не о чем. Всё само собой сделается.

Потом с «судьбой» они тоже не умеют обращаться. Судьба у них высокая, выше богов, в конце концов. Язычество безлично, и [их] боги тоже должны управлять безлично - силою, которая сама не знает, что делает. Полный антипод Христианству. Для христианина судьба - то, что неожиданно, случайно, второстепенно. Да, есть судьба, может что-то неожиданно случиться, но на взгляд христианина - «такова воля Божия»; по существу никакой судьбы нет. И это недоступно Платону и Аристотелю. Это только в Христианстве.

21 мая 1972 г.

В воскресенье Пятидесятница, Троицын день, а в следующий за ним понедельник - Духов день. Между прочим, существует акафист Пресвятой Троице. Акафист - от cathidzo «сижу»; acathiston - «несидение». Во время службы давали возможность отдохнуть, на кафизмах разрешалось сидеть. А это - acathistos, несидельное время, в которое нельзя сидеть. Особо торжественные песнопения. Акафисты поэтичные, каждая строка начинается с «радуйся», haire. Например: «Радуйся, афинейские плетения растерзающая». Есть акафист Иисусу Сладчайшему. Акафисты святым. Но более потрясающего, чем акафисты Божьей Матери и Иисусу Сладчайшему, нет. Замечательное богословие и замечательная поэзия. Особенно если читать по-гречески.

Я вспоминаю молодость, ездил тогда по монастырям, где только еще мог застать. Монастырская служба полная, содержит то, что наши светские батюшки опускают. Нельзя не опускать. Мужики заняты, им надо спешить заняться делом, хозяйки полны забот о доме, мусор вымести, пищу приготовить, для Бога времени мало остается. А в монастыре - замечательно. Архиерейская служба особенно. Поют три мальчика, это не то что голоса женщин сорока-пятидесяти лет. Eis polla ete despota - звонкие, чистые голоса десятилетних мальчиков. Это многолетие - целая часть Литургии, когда присутствует архиерей; диакон кадит, и три мальчика поют. Чувствуется зримо благодать Епископа.

И вот я помню Акафист Пресвятой Троице, в службе на Троицын день. Ну я тебе скажу, ведь это проспект десяти богословских диссертаций. И с тех пор я этого не слышал.

Монастырская служба продолжалась шесть-семь часов. Литургия - тоже; начинают рано, в семь утра, и кончают к двум часам дня. Потом - монашеское пение другое, нету приемов светских, и нет женских голосов, которые слышишь в обычной церкви. Эта вычурность, это оперное пение...

Особенная служба в монастыре. И, конечно, теперь русский мужик ничего этого не знает. Но я тот мужик, который еще захватил конец. И с этим воспоминанием я живу всю жизнь. Теперь эта культура исчезла, ее нигде нет. А какое было величие! Недаром отец Павел Флоренский написал статью о православном
богослужении «Храмовое действо как синтез искусств».

Я был свидетелем того, как эта культура исчезла. При мне пятьдесят лет лиц духовного звания всё высылали и высылали. Как только начинает батюшка входить в жизнь своих духовных детей, как появляется кто чуть поумнее, постарательнее, - сразу высылают.

Начало декабря 1972.

Скажу по секрету, я христианин. Для меня величайшее достижение в смысле христианского подвига - исихазм. Это значит - не о теле думать, а о Боге. В исихазме мысль выше разума. Разум - разлагает. Я, хотя всю жизнь занимаюсь наукой, все же недостаточно воспитан. (Возможно, именно по этому самому, что занимаюсь наукой.) Как-то должно быть по-другому. Должны быть зачатки не-европейского типа. Опрощение: всё настолько становится просто, что [как будто] нет ничего. Также это и theosos, обожение. Человек становится как бы Богом, но не по существу, - что было бы кощунством, - а по благодати. Это возвышается над разумом, человек держится уже только верой. Ничего [мирского] не остается. И даже о самом Боге человек [как бы] перестает думать. Ведь Бог для нас обычно - это система богословия. А тут - полная неразличенность. Исихасты называют свое видение Божественным светом. В нем - ни чего-то более светлого, ни более темного, а один свет…

Но я думаю, что мы искажены - всей суетой, разными заседаниями, - так что психика не может добиться простоты. Если могла бы, то только от природы. Как от природы человек злой, или мягкий. Есть люди, которые способны [к исихии, к совершенному видению].

Флоренский? Я его мало знал. Человек тихий, скромный, ходивший всегда с опущенными глазами. Он имел пять человек детей. То, что он имел пять человек детей, кажется, противоречит отрешенности. Я видел его несколько раз, даже ночевал у него один раз, идя из Троицы в Параклит. Ночь. Некуда деваться. Пойду к отцу Павлу! Я был мальчишка, все равно где спать. Пришел. Отца Павла нет. Он ведь и инженер. На службе тогда было очень строго. Был уже Сталин, приучавший всех работать и по ночам. Анна Михайловна меня немного знала. «Простите, некуда деться, я как нищий за подаянием; иду в Параклит, подайте Христа ради, приютите; в Москву ехать не хочу». Пожалуйста. Положила меня на диван. «У меня пятеро душ детей». Думается, что наличие такого большого семейства должно озабочивать…

Надо сказать, что у него была идеальная семья. Эти пятеро человек детей, - я сидел в гостиной на диване, Анна Михайловна чай готовила, - [дети] баловались, но ни малейшего раздора я в течение почти часа не заметил. То пляшут, то играют. А старших нет никого. Дети вели себя идеально. Это я собственными глазами видел. Я и тогда удивлялся, и сейчас удивляюсь; этот рассказ у меня один из первых, когда спрашивают. Как так получилось, не знаю. Ведь родителей нет, один на работе, другая занята…

2 июня 1973 г.

…Бог воплотился в человеке, и потому Бог изобразим.

Изобразить человека дело маленькое, достаточно позвать портретиста. Другое дело - изобразить Богочеловека, потому что сама сущность Божия должна быть явлена в иконе.

Икона должна быть написана так, чтобы сущность явилась именно как субстанция. Поэтому икона праведника не просто изображение, но несет энергию этого человека [приблизившегося святостью к Богу]. Конечно, не та благодать, что в [живом] человеке, но все же. Потому и надо икону вешать в комнате, что от иконы благодать излучается, свойственная святому.

28 марта 1975 г.

[На краю жизни бывают] всякие предсмертные видения. Никто об этом не говорит. Мне о. Павел Флоренский говорил: незадолго до момента смерти глаза умирающего устремляются куда-то вдаль. Это, несомненно, приближение «смерти с косой». Это всегда - сознательный, упорный взгляд. Но люди ничего не говорят.

И я тоже стал наблюдать, расспрашивать, - ну, как умирал. Не настойчиво, стараясь, чтобы сами сказали. Знаешь, очень часто, почти в половине случаев, оправдывается это наблюдение о. Павла. А то, говорят, просто глаза были закрыты. Или: глаза добрые, прощался. Но если прощался - значит, не последние секунды жизни! А вот в последние секунды? Как-то мне одна знакомая говорит: «Александр Александрович перед смертью далеко-далеко куда-то посмотрел и ничего не сказал». Так что последняя минута - это тайна, которую никто не знает.

Да, еще о. Павел сказал: одни ужасаются от этого предсмертного видения, другие - радуются. Те и другие уже знают, но не говорят: нет смысла говорить, кто ж из живых поймет.

Для нас с тобой это едва ли выдумки. Тут что-то есть.

30 мая 1975 г.

Отец Павел Флоренский был замкнутый, со мной у него не было контакта, боялся меня как светского человека. Хотя должен был бы понять, что я также ищу. Да, правда, и времена закручивались… Приходилось прекращать знакомства, - только некоторые, немногие смелые люди находились, ходили ко мне, и я ходил к ним. Обо всем сразу становилось известно: а-а, собирались вдвоем-втроем, о Софии - Премудрости Божией говорили в квартире Лосева? Говорили? Тогда сразу становилось все известно, как по волшебству. Ты не знаешь, что значило встретиться вдвоем-втроем. Я чудом выжил. Классическая филология спасала… Не к чему было придраться. Теперь, конечно, всё легче, хотя времена другие… Вы не переживали, не страдали, дорогу прокладывали не вы, а мы; на наших плечах всё вынесено; кровь проливали не вы, а мы. Вот и занимайтесь теперь, переводите Паламу. А мне уже поздно. Переключаться сейчас на богословие - всю литературу нужно менять… Нет, я буду уж по-прежнему заниматься Плотином.

18 октября 1970 г.

Когда человек молится, он может становиться легким, и когда он погружен в созерцание, он может становиться даже невесомым. В одном монастыре был старец, про которого рассказывали, что он поднимался на воздух. Молодые монахи подглядывали в щелочку и видели, что он иногда поднимается несколько над своей постелью, когда лежит на ней, повисит - и опять опускается. Объясняли это тем, что в молитвенном состоянии его тело становилось невесомым. Ведь даже в физике известно, что тело, которое движется со скоростью света, не имеет объема. Не имеет объема! Мы ведь очень мало знаем, только нашу землю, а ведь есть еще… [очень выразительно махнул рукой вверх].

19 апреля 1971 г. …Невозможно оторвать относительное от абсолютного. В самом деле - туча летит. Почему? Родился человек - почему? Это абсолютно, абсолютное веление судьбы. Почему? Неизвестно почему.

Почему звездное небо - так разрисовано? Почему Ursus(лат. «медведь»), Большая, Малая Медведица - почему? Неизвестно почему.

Раз навсегда дано - но почему так, а не иначе? Неизвестно. Родился ребенок. Почему? Что родители в браке, не объяснение. Рождение ребенка, человек - нечто абсолютное, все-таки он есть.

При железной, при стальной логике всё пронизано относительностью. Вот цвета. Соединение цветов дает красоту - почему? Почему один цвет с другим соединяется, а с другим не соединяется?

Так же физиогномика. Скажем, пьяный дурак дерется и бьет смирного человека, который сидит себе в углу про себя. Что один пьяный и неразумный, а тот разумный и тихий, - это необъяснимо. Почему он разумный? Потому что его так воспитали, и он такой тихий, скромный. Но почему его сосед буйный дурак, а он разумный и скромный? Здесь никаких объяснений не хватит, это мойра, судьба, необходимость.

Это меня поражало. И так я прожил свою жизнь и не смог и не могу понять. И так и знаю точно - не могу понять. В конце концов всё приходит к вопросу о добре и зле. Бог Творец, Всемогущий - а здесь [на земле] что творится? Разве не может Он одним движением мизинца устранить всё это безобразие? Может. Почему не хочет? Тайна… Отпали ангелы. Дьявол, отпавший ангел… Неужели Бог не мог бы привести его в такое состояние, чтобы он не делал зла? И почему Бог этого не делает? Тайна.

А верующий тот, кто эту тайну прозрел. Другие впадают в безверие. Это рационализм, и дурачество… А вера начинается тогда, когда Бог - распят. Бог - распят! Когда начинаешь это пытаться понимать, видишь: это тайна.

Но если ты скажешь: как же это так, там у вас абсолютный ум, перводвигатель, который всем управляет, а тут такое [безобразие] творится? Как клоп, будет убегать от пальца. А был бы верующий, сказал бы: это - тайна.

Как же так? Вот если бы они этот вопрос задали и сказали это тайна, то они бы стали верующими.

Это соседство добра и зла необъяснимо - честный, хороший вдруг в неприятном, в безвыходном положении. Его даже убить могут, прекрасного, лучшего. Так - что же Бог-то думает? Тайна. Это - тайна. И когда человек эту тайну уразумел, ему уже не обязательно «вот ты крестик повесь, маслицем помажь»… Конечно, таинства облегчают положение. Но если и так - елеосвящение, и человек заболел и умер? Я не удивлюсь - значит, так и должно быть. Значит, это Божья воля такая.

А так, без веры - вульгарный оптимизм и рационализм. Конечно, помолишься - утешишься, болезнь пройдет. А если нет, если болезнь хуже, если ты помрешь - то да будет воля Твоя! Тайна неисследимая и невыразимая!

Так вот я, изложивши эстетику, подвожу итог, что там вечная красота, сияние, порядок, - все это у меня точно изложено. Но эстетика неба - абсолютная. Но если лопнет звезда, если эта эстетика лопнет - я не удивлюсь.

Так же цвета. Возьми простой букет. Ты говоришь: ах, красота. А другой человек, ему не нравится, он говорит, надо иначе расположить. А ведь это пустяки, вещь, которая вянет, цена ей три копейки. Так же внутреннее и внешнее физиогномики. Есть ведь внутреннее и внешнее, как знать о внутреннем, если не по внешнему? Откуда о человеке знать, как не по жестам, мимике, словам, строению тела?

4 января 1972 г. Газовщик выключил газ, потому что не было бумажки… И заметь, вся революция делается по бумажкам. В 19-20-м годах [ХХ века] я был в Нижнем Новгороде. Так ты знаешь, сколько нужно было документов! Десятки документов! Еду в поезде, идет проверочная бригада. Мой сосед вынимает целую колоду бумаг. Смотрят, возвращают: «Тут ничего нет». Тогда из другого кармана вынимает еще пачку документов. Тот проверяющий плюнул и ушел. Справка от домоуправления, на тифозность, справка на съестное, без нее отбирали картошку. Меня Бог спасал, - как-то я ездил в Нижний и не заразился тифом. Правда, мне давали на шею, на тело мешочек, умерщвлять вшей. Это ли помогло, не знаю, - но остался жив, хотя воспаление легких было в двадцатом году.

У меня такое впечатление, что всё - по бумажкам. А после 24-го съезда и вообще дохнуть нельзя [XXIV съезд КПСС проходил в Москве в апреле 1971 года].

Не знаю, доживешь ли ты до нормального человеческого общежития. Я-то не доживу. Да и не уверен, что ты доживешь.

16 января 1972 г. Вранье, что душу не знаете! А что, у вас душа в пятки не уходила? Душа у вас не радуется? «Душевный человек». Что же, не знаете, что это такое?

Люди знают, что такое душа, но делают вид, что души нету. И даже в учебниках запрещено слово «душа».

Ты, может быть, и мир не знаешь, что такое? Ведь если ты не знаешь, что такое душа, ты не знаешь и что такое мир! Солнце не мир, а часть; луна не мир, а часть, земля не мир, а часть мира; человек часть мира. Все знают и употребляют это слово, мир, но определить не могут и остаются на почве интуиции.

Так что все эти понятия прекрасно известны до всякого определения. Интуитивно понятно, как естественно больно, когда палец разрежешь. Словом, вранье сплошное: не знают, что такое душа… А если я ему скажу, что он бездушное существо, он обидится. Да ведь и обижаться же нечего! Ведь если я скажу, что ты круглый квадрат, на что тут обижаться? А «бездушный», «безсовестный» - ты обидишься. Совесть, правда, еще как-то признаётся. Всякий материализм хватается за совесть, за сознательность. А определить совесть как? Трудно определить.

Ты обидишься на «бездушного». Чего тебе обижаться, раз это всё ничего не значит? Нет, мы ценим и знаем, что такое душа. И нам обидно. Почему? Потому что это великие понятия, которые мы интуитивно очень высоко ставим.

Я обижаюсь, когда мне говорят, что я безсовестный, потому что совесть для меня очень важная вещь. Я могу грешить против совести - но сказать, что совести нет, что души нет, что мира нет, - это глупость, которая, как мне кажется, везде в Европе изживается и только торжествует в Советском Союзе. Бог, душа - эти слова у нас нельзя употреблять. Разве еще совесть как-то можно. Мир - тоже. Но определить не могут. Для этого надо думать, быть философски подкованным человеком.

Если он не понимает, что такое Бог, потому что безрассудные родители не употребляли слово «Бог», то он несчастный человек. Казуистика такая: мол, станет взрослый - сам решит, что такое Бог. Это чистейшая казуистика. Если ты в детстве не узнал, что такое красный цвет, то и в 18 лет не узнаешь.

«Дети не понимают слова "Боже"»… Вранье. Играют же дети в королей, принцев, «я принцесса», «я рыцарь», которых они никогда не видели. Так почему же они слова «Бог» не понимают, когда им говорят, что Бог накажет? Не бери чужого, а то Бог накажет. Конечно, поймет.

24 июля 1972 г. Ты не знаешь отца Всеволода Шпиллера? Священник, из обрусевших немцев, лет 70, что я считаю очень важным. Потому что молодые очень неопытны. Очень образованный человек, настоятель храма где-то в центре, за Красной Площадью. Как я себе представляю, это есть священник и духовное лицо специально для интеллигенции. - Конечно, все таинства и обряды совершаются Богом, а не священником. «Аз, недостойный иерей, властью, данной мне от Бога…» Образованность не имеет значения, священник - лишь свидетель. Интеллигентное мне всегда плохо импонировало, мне всегда было ближе монастырское старчество, хотя даже многие монахи его не любили. Но, конечно, сейчас этого ничего нет. А ведь была древнейшая традиция старчества, от Паламы и исихазма.

Отец Всеволод Шпиллер, очень образованный, очень духовный. Это сейчас в Москве - духовный отец всей интеллигенции. Он, между прочим, родной брат певицы, сопрано в Большом театре, тоже Шпиллер. Они, по-видимому, из интеллигентной семьи. Я знаю, что отец Шпиллер многих крестил.

Но я не думаю с ним знакомиться.

Он мирный, очень далек от политики, занят богослужением и своими духовными детьми. Только я уж махнул рукой. Все это мне очень интересно, но раз не посылается мне наставник - то уж, значит, надо так. Это дело духовное. Я, конечно, сам в этой литературе много читал и знаю не меньше их. Но, конечно, сколько бы ни читал, нужен наставник. Но я сам не ищу. Если будет мне послан - другое дело, как был мне послан 40 лет назад…

Сейчас пустынь нет, надо считаться со светской культурой. Нам, которые переели этой светской культуры, все-таки хочется иметь священника образованного.

15 августа 1972 г. Семинарист на экзамене, вопрос о чуде. Епископ присутствует, в комиссии. Задает семинаристу вопрос: звонарь с колокольни упал и остался жив - это чудо? - Счастье, Ваше Преосвященство. - А если второй раз? - Случайность! - А если десять дней подряд? - Привычка!

24 августа 1972 г. …Я знал афонских монахов, которые проповедовали исихию и обучали меня. Но я ведь пошел по части науки. А иначе надо было всё оставить. Добиваться сердечной теплоты путем сведения ума в сердце - это многолетняя практика.

Иисусова молитва, повторяемая безконечно, тысячи раз. Сначала вслух, потом замирают слова. Потом - они в этом океане божественного света, ничего не видят и не слышат. Но это монастырь, совершенно особая жизнь. А тут, в ученой жизни, - библиотека, суп на обед… Тут остается только приход, посещение церкви, путь светского христианства, тем более оно тоже благословлено. Светскость допускается церковью в очень сильной мере. Только надо, конечно, помнить Иисуса Христа, и заповеди - не воруй, не прелюбы сотвори… Более моральное, чем мистическое христианство. А в исихии исполняется завет: «Непрестанно молитесь, о всем благодарите, сия бо есть воля Божия о вас…»

Август 1972 года. «Как - Бог творец всего, и зло [есть] в мире?» - пока задается такой вопрос, человек не христианин. Нет: весь мир акт Божественной любви, - когда ты так видишь, с этого момента ты христианин. Кто-то скажет: как же так, у человека ногу ампутировали, а где Бог? На это нельзя ничего ответить - ведь человек не верует. Как слепому безполезно говорить о цветах. И пока не коснулась благодать Свыше, человек ничего не поймет. В глубине души должно что-то сказать: такова воля Божия.

19 января 1973 года. …Моя церковь внутрь ушла. Я свое дело сделал, делайте свое дело, кто помоложе. Я вынес весь сталинизм, с первой секунды до последней на своих плечах. Каждую лекцию начинал и кончал цитатами о Сталине. Участвовал в кружках, общественником был, агитировал… Все за Марра - и я за Марра (известный языковед - ред.)… А потом осуждал марризм, а то не останешься профессором. Конечно, с точки зрения мировой истории - что такое профессор, но я думал, что если в лагерь, то я буду еще меньше иметь… А сейчас - мне всё равно. Кругом доносчики, будьте доносчиками или нет, - мне всё равно. Вынес весь сталинизм, как представитель гуманитарных наук. Это не то что физики или математики, которые цинично поплевывали.

У меня не отчаяние, а - отшельничество… Как Серафим Саровский, который несколько лет (во время затвора - ред.) не ходил в церковь. Все знают, что Лосев не участвует в общественной жизни. Давно замкнулся. Потому что я когда-то выступил, а навстречу только клевета, использование моих мыслей. Делали на мне карьеру многие. Сколько меня не пускали в академию.

Дом А.Ф. Лосева в Москве.

А мне теперь всё равно. Как там сами хотите.

19 марта 1973 г. Шаляпин всех забивал. Хотя Петров прекрасно выполнял все шаляпинские роли, - прекрасный, мягкий, сильный, проникновенный голос. У него отнялась нога, ну, наверное, на нервной почве. Он дал обет петь по пятницам стихиры в Храме Христа Спасителя. «Разбойника благоразумного…» Когда он пел, в церкви была масса народу; когда он кончал петь, многие уходили. Митрополит Макарий заметил, что приходят в церковь не молиться, а слушать актера. В газетах было объявлено: «По указу Его Преосвященства Митрополита Макария запрещается петь Петрову стихиру в четверг». Что тут началось в газетах! Стали костить всех, тогда ведь критикуй хоть кого угодно (кроме Императора: Николая II, и Императрицу Александру Федоровну нельзя было хулить), поднялся шум, вопль и все атеисты даже восстали. Петров все же нашелся - продолжал петь в маленькой церкви. Так он до смерти пел по обету, который он дал Богу за исцеление ноги. Но этот пел прилично, не актерски, - я слышал. Пел не театрально, благоговейно. «Днесь будеши со Мною в раи»! Митрополит видит, что в храме накрашенные и надушенные дамочки, как в театре, иначе Митрополит бы и не заметил ничего.

Июнь 1973 г. Жить мало… Идей у меня столько!..

- А написать в ненаучной форме?

Могу; но времени нет! Утром я был на экзамене; потом редактирование Секста Эмпирика; потом еще редактирование. Так что не до афоризмов. «Ломовые лошади живут без афоризмов», - вот тебе, запиши первый афоризм.

28 октября 1973 г. Надо, чтобы страсть прошла так, как будто ты ничего и не переживал (Серафим Саровский и разбойники). Для мысли и разума это ясно, а для душонки - она возмущается, как же, меня обидели? Но для разума - тебя обидели, и ты сделай так, чтобы даже и не заметить этого.

11 ноября 1973 г. «Джоконда»… Тоже подозрительный портрет. Во-первых, явно блудливый взгляд, не улыбка, а как-то ощеривается, что-то страшное в этом есть, и на первом плане блуд, что-то блудливое, зовущее к наслаждению мужчину. И никакой духовности. Мещанину кажется, что загадочно. А главное, никакой таинственности нет. - Вот где настоящее Возрождение. Он понял, что если от Бога отказался, то можно многое себе позволить, - и вот он извращенно сочетает разные вещи. Вот действительно Возрождение настоящее в своем крайнем выражении. - Как Леонардо превознесен, а смотри какой ужас!.. Это, конечно, передовое, но вот какое передовое? Совсем не то, о котором думают обычно. - Как от Бога отказался, так потом дьявольщина началась. Это же дьявольщина всё.

Я думаю, что Бога здесь [у Леонардо, в Возрождении] нет. Или - неимоверный дуализм, что Бог одно, а мир, все эти чудовища и змеи - другое. Я думаю, Бога он не призывает, Бога он не хочет.

25 ноября 1973 г. Писать - это размышлять разумом, рассудком, поэтому некоторые строгие игумены у нас даже запрещали читать. На Западе - другое. Доминиканцы, например, это сплошь ученые. Это научное общество, почти в противоположность францисканцам. - А у нас эта потребность слаба. Я знал одного монаха, гостинника. Я туда приезжал, потому что мне очень нравилось богослужение в этом монастыре. Отец Ермолай. У него была книжечка «О любви» [преподобного Максима Исповедника]: «Иногда разверну, прочитаю, с меня и довольно». Есть, конечно, и такие, которые взяли своим послушанием науку, как Святитель Феофан Затворник. Но у нас это не так развито, просто из-за недостатка культуры. У нас хочешь нищенствовать - ходи в изодранных штанах. А хочешь нищенствовать с доминиканцами - пиши книги в Ватиканской библиотеке, и будут считать монахом.

К Богу могут и разные пути быть. Был монастырь под Москвой. Сначала молитвенник был игумен, потом - такой бойкий, кирпичный завод построил, кирпичи продавал… И то, и другое ведет к Богу, только бы быть с Богом, а пути безконечные ко спасению.

9 декабря 1973 г. …«Вечерю» Леонардо написал не как икону, а как картину. Он чувствовал, что он сделал ее хорошо, очень хорошо, но не сделал всего что хотел. Потому что христианские струнки в нем все-таки бились. Может быть «Вечерю» кто-нибудь и повесил бы, но лучше в Третьяковке, не в храме. - Возрождение, я тебе скажу, дело неудачное, и не могло удаться. «Человек царь природы»; и уже считает себя центром мира, еще бы, поднялся на целых 100 километров от земли. А дальше там - еще миллионы световых лет! Глупо радоваться.

30 декабря 1973 г. Аморализм растет и безпринципность. Не так было даже еще 10 лет назад.

- Зато поляризация…

Да, это я знаю, знаю, что русская земля на семи праведниках держится.

15 апреля 1974 г. …Атеизм лучшее доказательство бытия Божия. «У меня нет денег» - значит я знаю, что такое деньги. Иначе суждение безсмысленно. Так же и отрицание Бога - значит знают, что такое Бог.

10 апреля 1975 г. «Mehr Licht!» (нем. «Больше света!») - кричал Гете перед смертью. [Внезапно:] Ведь уже четвертая неделя идет поста, крестопоклонная… А там уже неделя Ваий, вход Господень в Иерусалим, воскресение Лазаря. А там уже Страстная неделя - о, Господи, как она продумана, как она прочувствована! Каждый день! «К Тебе, Господи, воззвах». Это великое произведение мировой литературы, которое мало кто знает. По-моему - мировое произведение литературы, даже литературно и психологически, не то что духовно; о нем если заговоришь, все смеются. Эта духовная глубина мало кому из богословов даже понятна. - Потом четверг, какой четверг! - а вечер, это уже под пятницу, Двенадцать евангелий. И там чудные стихиры. Это обычно не хор поет, а трио, чтобы выделить, - «Разбойника благочестивого о едином часе раеви сподобил еси, и мене грешнаго древом крестным помилуй и спаси». Ни один профессор литургики этого не может объяснить, это только верующая душа может понять. По-моему, вся эта служба на Страстную седмицу великое художественное произведение. А как же иначе! Это произведение верующей души, и это в замечательных художественных образах.

20 июля 1980 г. …Всю жизнь много работал, и вот вышел даже шестой том, Плотин, а нет радости. Совсем другое нужно, ласки человеческой [В голосе горечь]. В молодости брал темы непопулярные, за которые не брался никто, и так остался мало известен.

- Алексей Федорович, какое в Вашей жизни время и событие было самое счастливое?

- Ну что за вопрос, - быстро вступает Аза Алибековна. - А впрочем, Алексей Федорович сейчас скажет, что самое счастливое время у него было в гимназические годы, ведь правда, Алексей Федорович? [А.Ф. мрачно воротит голову]. Что же помнится вам, Алексей Федорович, как самое счастливое? Но ведь правда, что гимназическое время?

[А.Ф., после выразительной паузы.] Самое сильное счастье знал, когда отстаивал Всенощную, длившуюся несколько часов.

См. также