В прямом эфире

Страницы из забытого блокнота.

Ольга Ларькина у памятника Преподобному Сергию Радонежскому в Самаре.

Было дело, когда-то я один раз в неделю, вечером в четверг, вела по самарскому городскому безпроводному радио получасовую передачу «Пастырь добрый». Передача шла в прямом эфире, записи если и были, то достаточно редко. Так, после поездки на Крестный ход к месту явления Табынской иконы Божией Матери прошло и на радио мое интервью с тогда Епископом Уфимским и Стерлитамакским, а ныне давно уже Митрополитом Никоном. Ну а обычно приглашали на прямой эфир разных гостей: священников, писателей, именитых и незнатных (но непременно Православных!) людей.

Только не об этом речь.

В ходе передачи мы несколько раз называли телефон, по которому можно было дозвониться в студию, и нередко в прямом эфире звучали вопросы слушателей и ответы на них - гостей передачи или, если они (не священники, конечно) не могли с ходу ответить, отвечала я.

И вот однажды вновь прозвучал звонок, и судя по голосу очень немолодая женщина пожаловалась:

- Я хожу в Покровский собор, стою всегда на одном месте, почти у выхода. Так-то всё хорошо понимаю, давно ведь в Церкви, а когда во время службы читают Евангелие, ничего не могу понять, слова будто сливаются…

Не помню, кто был моим собеседником на том эфире, но что-либо отвечать он (или она) не стал, предоставил ведущей. Да и я как-то не нашлась с ответом. Только и сказала:

- Ну, у нас в Кирилло-Мефодиевском храме всё хорошо слышно и понятно…

- Так ведь он у вас маленький, Кирилло-Мефодиевский (в ту пору строительство величественного собора, одного из крупнейших в Поволжье, еще не закончилось и службы шли в маленьком деревянном здании, бывшей столовой давно закрытого пионерского лагеря). А наш Покровский храм старинный - очень большой, и когда читают Евангелие, до меня доходит уже что-то совсем неразборчивое.

- Значит, вставайте ближе к алтарю, - только и смогла я посоветовать.

И лишь потом, когда передача закончилась, по дороге домой до меня дошло: не то ведь я сказала! Женщина, привыкшая много лет стоять и молиться на одном месте, явно осталась недовольна моим «советом».

Надо мне было подсказать ей простой выход: готовитесь вы идти на вечернюю службу или на Литургию, загляните в Православный календарь на этот день. Там всегда указываются и Евангельские чтения дня, и другие тексты Священного Писания. Вот и прочитайте заранее то, что в ходе Богослужения будет читать с амвона батюшка или диакон. Тут-то эти святые слова и вспомнятся, и улягутся в душу. Да и вообще ведь нам каждый день читать Святое Евангелие заповедано.

Но я об этом не сказала. Самонадеянно порекомендовала вставать поближе к алтарной части храма.

…Вот и думаю теперь: а не за это ли свое нежелание как следует обдумать свои слова - по сути, немилосердие к старенькой женщине, и за подобные мои промахи и ошибки,- четыре года назад была наказана едва не наступившей глухотой?

Не услышала ее боль, не вникла и не помогла, когда просили об этом. Да еще и не покаялась именно в этом своем жестокосердии. Вот и поплатилась за это.

Знающий врач, конечно, помог - спасибо ему великое.

Теперь вот надо, пока опять не забылось, к иному Врачу… На Исповедь.

Не кланяйся… сребролюбию

Бегу, что есть сил тороплюсь на автобус! Если на этот не успею, следующий будет только через два часа, и я тогда крепко опоздаю на работу. Жила тогда в пригородном селе, один и тот же автобус ходил редко, по расписанию, а на попутки надежда - как на прошлогодний снег.

Стрелой перелетела через узенький мостик, теперь пересечь большой пустырь - и за обступившими дорогу гаражами будет автобусная остановка.

Только что это? В паре метров левее меня, чуть в стороне от дороги, целая горсть мелочи! Да не медяков. Это сейчас за рублем мало кто наклонится, а тогда - о! - на двугривенный можно было купить буханку хлеба, на копейку - коробок спичек или конверт без марки. А тут столько деньжищ! Пожалуй, хватит на полкило колбасы. Побалую своих деток.

И я кинулась к заманчиво поблескивающей горстке советского никелевого «серебра». Поспешно собрала монетки, глядь - еще две откатились на полшага влево, закатились в ямку. Так наклонилась за ними, что чуть на колени не встала. Пока, нервничая, расстегнула неподдающийся замочек сумки, пока достала кошелек и сложила в него нечаянно привалившее «богатство», пока, вернувшись на бугристую тропку, опять набрала утерянный темп бега… - автобус корабликом отплыл от остановки. Наверное, я и так не успела бы вовремя, но водитель, заметив бегущую опоздайку, подождал бы - не раз случалось такое, и не только со мной.

Теперь оставалось только горестно махнуть рукой и поплестись домой. Дожидаться следующего рейса.

А ведь говорила мама: «Не подбирай ничего с земли. Не ты положила, не ты обронила, не тебе и поднимать. Представь себя на месте потерявшего деньги - как бы ты расстроилась, если бы обнаружила, что уронила их, вернулась на то место - а там пусто. Кто-то опередил…»

Уж не помню, купила ли я вожделенную колбасу, но что за опоздание не похвалили на работе - это точно.

Через многие годы прочитала в духовной книге, что Оптинские старцы не благословляли подбирать даже гвоздик. Опять же права была мама - «не ты положила, не тебе поднимать».

И еще поняла, что наклоняясь за чужими деньгами, я одновременно совершала поклон! Не святому угоднику, не Ангелу Хранителю своему, а страсти сребролюбия. Тешила ее своей жадностью. Господи, прости!

Сейчас, бывает, тоже наклоняюсь за монетками - теми, на обороте которых изображен святой Великомученик Георгий Победоносец. Они и не в ходу уже, эти гривеннички, и на полтинник ничего не купишь. Но как оставить валяться в пыли, в грязи святой образ? А вот с молитвой святому Георгию поднять одну, другую монетку, подкопить несколько таких медяков и опустить в церковный ящик для пожертвований. Хоть капелька, да на благое дело.

Ольга Ларькина.