Притча о милосердном самарянине

См. также

Из «Записок матушки».

Мы завершаем публикацию глав из воспоминаний матушки Марины Захарчук. Матушка Марина живет в селе Новенькое Ивнянского района Белгородской области, где служит в Михаило-Архангельском храме ее супруг, священник Лука, они воспитывают пятерых детей. А еще матушка сотрудничает с «Белгородскими епархиальными ведомостями» и пишет глубокие и поэтичные рассказы, воспоминания…

Николай, названный по просьбе брата Бориса в честь Государя-мученика, родился с пороком сердца. Узнали мы об этом не сразу. Из роддома его выписали без осмотра врачом (вернее, врач на него взглянула, но тщательно осматривать не стала, заметив: «Положено кардиограмму делать, да что там у такого маленького может быть?»). А когда в пятилетнем возрасте мы стали оформлять его в детский сад, та же врач обнаружила у Ники шум в сердце. Врачи областной больницы изрекли приговор: стеноз лёгочной артерии, срочная операция.

Нет, не бывает в жизни случайностей! Такие пороки сердца не оперируют раньше четырёхлетнего возраста. И то, что первые годы жизни ребёнка мы прожили в неведении о его недуге, — явная милость Божия к нам. Дальнейшее же было просто чудом. Когда через месяц, собрав необходимые документы и пройдя полное обследование, я привезла в областную больницу папку с бумагами для направления в Бакулевский кардиохирургический центр, мне сообщили, что как раз на днях из Бакулевки приехал кардиохирург, который, возможно, останется в Белгороде работать.

Доктор медицинских наук, молодой, энергичный и полный оптимизма Станислав Геннадьевич Мальцев предложил прооперировать Нику в Белгороде (тогда там было небольшое «взрослое» отделение сосудистой хирургии в областной больнице имени Святителя Иоасафа — чуть позже от него отделилось отделение кардиохирургии, которое возглавил С. Г. Мальцев). Не без страха мы согласились, рассудив, что дома и стены помогают.

Была запланирована безкровная операция: под контролем рентгеновской установки в артерию ввели зонд, который дошёл до сердца. Через него «стреляли» специальным расширителем, который должен был раскрыть клапан лёгочной артерии. «Стреляли» дважды — но клапан так и не раскрылся. Отпуская нас из больницы, доктор сказал: «Только на два месяца, иначе будет поздно».

Эти два месяца показались вечностью! Мы писали на сайты кардиохирургов, которые так же, как и наш доктор, не могли понять, почему не получилась операция. Писали друзьям в Москве, у которых были знакомые врачи — и они не советовали нам ехать в столицу («Даже если вы продадите всё, вам не хватит денег на хорошего врача!»). Писали в Бакулевский центр — и оттуда пришёл вызов на обследование за два дня до назначенной нам в Белгороде повторной, теперь уже настоящей, «большой», как говорят кардиохирурги, операции. Пришлось снова мучительно решать — и мы всё же поехали в Белгород.

После операции. Ника и доктор Станислав Геннадьевич Мальцев.

В селе нашем отношение к предстоящей операции тоже было неоднозначным. Большинство, конечно же, сочувствовало, некоторые даже собирали и отдавали нам деньги на грядущие расходы. Но были и такие, кто считал, что делать операцию не следует: мол, раз Бог попустил такую болезнь, то нужно смириться и ждать естественного исхода… Пришлось напоминать примеры святых-целителей, которые бывали спасительными орудиями в руках Божиих. Да и притча о слепом, которого Господь исцелил, «чтобы явились на нём дела Божии» (Ин. 9, 3), подкрепляла уверенность в правильности решения.

И вот настал день вторичного возвращения в кардиохирургическое отделение Белгородской больницы. Наш Ника уже не доверял врачам, которые, как ему казалось, обманули его. Привязался он лишь к главному нашему доктору, которому и предстояло провести новую операцию. Даже кровь на анализ наш доктор брал у Ники лично: других людей в белых халатах малыш к себе не подпускал.

Как раз в те дни Станислав Геннадьевич принял заведование отделением и начал работу в новом статусе с того, что попросил нашего батюшку освятить отделение. Врачи, медсёстры, нянечки, повара и больные стояли на молебне. А на следующий день маленький Николай стал первым пациентом, отправившимся в операционную. Батюшка с утра молился у мощей Святителя Иоасафа, а я полдня сидела у входа в операционный блок.

Операция затянулась, так что даже пришлось отменить вторую, планировавшуюся на этот же день. Старшая медсестра периодически наведывалась в операционную и сообщала мне новости. Надо сказать, персонал отделения оказался необыкновенно внимательным и приветливым ко всем, тем более — к маленьким пациентам и их родственникам, которые, ввиду уникальности операций, жили прямо в отделении (их устраивали на ночь на диванчиках, кушетках, носилках, мне же выделили кровать рядом с сыном в палате). Если случалась — впрочем, это бывало крайне редко — смерть пациента, медсёстры не могли сдержать слёз.

Пока я ждала исхода операции, меня всё время кто-то опекал, не давая остаться одной. Наконец, долгожданное: «Сердце запустили». Но после этого сообщения прошло ещё около трёх часов, прежде чем в коридоре появился улыбающийся доктор Мальцев.

— Всё в порядке, — сказал он мне. — А предыдущая операция не могла получиться: на УЗИ не было видно, там оказался врождённый двустворчатый клапан вместо трёхстворчатого. Ну я и вырезал створочку из перикарда и пришил её… на работающем сердце.

Я опешила. Представить себе крошечную створочку клапана и иглу в могучих руках доктора было невозможно. «Зачем же на работающем?» — только и спросила. — «А чтоб не порвалось, когда станем сердце «включать», — улыбнулся он.

Я тут же вспомнила старичка, который лежал в палате в день нашего поступления. На второй день ему сделали операцию, но безуспешно: сердце лопнуло в момент запускающего его электрического разряда.

Единственная дочка в семье Захарчук, Люда, в четыре года.

Потом я узнала, что в таких случаях, как наш, врачи меняют «бракованный» клапан сердца на искусственный — это означает неоднократные последующие операции по замене батареек и самого клапана. Недавно по телевизору сообщили: врачи Бакулевского центра научились менять больной клапан на клапан, взятый из сердца свиньи. А наш доктор решил проблему иначе: взял да и пришил лепесток створки из родной сердечной оболочки. И даст Бог — никакие повторные операции уже не понадобятся.

От какого бы то ни было вознаграждения за свой труд доктор Мальцев отказался. Согласился лишь принять в подарок икону Святителя Николая. И с тех пор стал другом нашей семьи.

Правда, пробыл он в Белгороде недолго — всего два года. Успел за это время открыть перинатальный центр, завезти с помощью немецких коллег-приятелей новое оборудование для своего отделения, построить кардиохирургический комплекс. И почти достроить собственными руками дом для своей семьи (всё время работы в Белгороде доктор жил в общежитии и ездил на редких выходных на стареньком «жигулёнке» в Краснодар к семье).

Одного не сумел — научиться жить как все, по общим, далеко не всегда благородным, правилам. Так и уехал с полюбившейся ему Белгородчины. Вынудили уехать.

Больница и область лишились уникального специалиста, и вот теперь снова отправляют больных детишек на операции в Москву. Имена людей, вынудивших Доктора на переезд, известны. Только стоит ли их называть? Как и тех, кто, казалось бы, по долгу службы должен был оказать в те тяжёлые дни, когда я с сыном лежала в больнице, моральную да и материальную поддержку. Но никто из сотрудников, среди которых я работала и продолжаю работать, никто из сослуживцев батюшки Луки не только не пришёл в больницу — даже не позвонил. Лишь одна женщина, коммерсантка и к тому же иноплеменница, у которой приходские батюшки покупают для продажи в своих храмах серебряные крестики и иконки, не осталась в стороне от наших тревог. Белла Яковлевна каждый день приносила нам в больницу домашние завтраки-обеды, книжки и игрушки Нике, а когда не могла прийти сама, присылала родственников и знакомых. Невольно вспоминалась мне в те дни притча о милосердном самарянине. Во все времена находились люди, не умеющие равнодушно проходить мимо чужой беды. Хотя и фарисействующие «священники-левиты» не переводятся.

Золотым рукам доктора Мальцева найти применение нетрудно. Прежде чем попасть в Белгород — словно специально для того, чтобы спасти нашего маленького Нику, — он успешно работал и в Москве, и в США, и во многих кардиохирургических центрах нашей большой страны. Сегодня он лечит и оперирует детишек в самом отдалённом уголке нашей страны — работает главврачом детской областной больницы города Калининграда. Дай Бог ему здоровья и крепости на многая лета.

Марина Захарчук, Белгородская область.