​Шихобаловские места

Восстанавливается храм на месте бывшего Свято-Троицкого монастыря.

За просфорой

Когда подъезжаю к своему домику в поселке Восточный Богатовского района Самарской области, всегда сердце невольно учащает свое биение. В поселке Центральный (два километра от моего дома) глаза, как магнитом, сами собой устремляются направо. Там на повороте, на въезде в поселок, уже с год лежат огромные блоки для фундамента будущего храма. Сколько еще им вот так вот лежать?

Но — лежат! И если опять не вступятся, как уже не раз бывало, читатели «Благовеста», будут тут лежать еще долго. Все деньги, что наши читатели послали на строительство Свято-Троицкого храма, уже давно потрачены — на запасы кирпича, который тоже лежит рядами на въезде в поселок под специальным навесом. И на блоки под фундамент. Но вот машина уносит меня за поворот, где когда-нибудь поднимет свой купол с крестом Свято-Троицкий храм, и мысли возвращаются в привычное деревенское русло. Надо полить огород, прополоть лук, пройтись с триммером по «зеленке»… А вот уже и моя калитка…

Думал, что этим летом отдохну здесь в полном деревенском безмятежии. Даже орудие труда — диктофон с собой не взял в деревню. У кого тут брать интервью? У косули, что недавно встретилась возле Самарки? Но она ведь быстрая, не догонишь. Или у бобра с нашего Кривого озера? Но бобер этот чего-то в нынешний сезон уплыл куда-то в другие, более спокойные заводи. А фотоаппарат я взял скорее в личных целях. Используя, так сказать, служебное положение. Мало ли, сфотографирую свою семью вечерком за рыбным шашлыком. Или к часовне в Федоровку сгоняю, воду из святого источника наберу. Там и сделаю на память снимки. Но вот не судьба была просто так поотдыхать… Слава Богу!

Просфоры у меня неожиданно закончились. И как это я так снова не рассчитал? Семья не большая, но все-таки. Пока в городе утрясал последние предотпускные дела, мама, жена и дочь почти все просфорки в деревне потребили. Я их довольно много привез из Самары и вовсе не думал, что через три дня всего уже возникнет такой вот неожиданный духовный дефицит. А без просфорки со святой водой по утрам, сами знаете, разве же это отдых?

Пришлось порыться в бумажных завалах. Отыскал телефон старосты строящегося в Центральном Свято-Троицкого храма (который будет воздвигнут на месте некогда славного Свято-Троицкого Шихобалова монастыря) и сделал звонок Татьяне Ивановне Кондратьевой.

Поговорили о том о сем: как идет строительство («медленно, тихо идет»), когда, наконец, будет заливка фундамента («хорошо, если к осени, но зато с бригадой отец Николай уже определился»), сколько денег осталось на возведение стен («да, почитай, нисколько не осталось»), и я приступил к своему. К просьбе о просфорах. Татьяна Ивановна тяжело вздохнула:

— Кончились, уж простите, Антон Евгеньевич, у нас просфоры… Теперь ведь служат у нас редко, последний-то раз хорошо еще, в ближайшую субботу служил отец Игорь Головлев. А до того он только на Троицу к нам приезжал служить, на престол. У него ведь теперь свой храм в Максимовке, в честь Архангела Михаила, там он настоятель. И к нам стал реже заглядывать. А у игумена Николая (Пашкова) теперь столько забот по монастырю в Богатом, что видим его у нас нечасто. Вот как построим храм, так и священник у нас будет, и службы будут уже регулярные. А пока — сами молимся, приходим в храм и вечернюю совершаем мирским чином… Так что уж простите, нет у нас пока что просфоры…

Повесил трубку с некоторой горечью. Нет, не только из-за просфоры. Хотя из-за просфоры тоже. Давно заметил (не первый год ведь отпуск в деревне провожу): сколько набрал из дома просфор, столько дней и удается отдохнуть в деревне. Это что-то духовное, необъяснимое. Вроде стараюсь всякий раз взять побольше, а получается как всегда. А как просфоры заканчиваются, и тут же сразу дела зовут меня в Самару. Значит, и сейчас (после такого года!) не удастся подольше в деревне отдохнуть. Вот кончится просфора, и — «труба зовет» в Самару.

Готовься, Антон Евгеньевич, хорошего помаленьку.

Царский день в Восточном поселке

Ну и ситуация вокруг храма меня огорчила. Лежат сваленные блоки под фундамент посреди села… И никто их будто и не замечает. Только дети центральненские преспокойненько на них играют себе в войнушку и в прятки. Стали эти блоки уже давно частью деревенского ландшафта. Да и сам я тоже хорош гусь, уже, почитай, год как про строительство церкви в Центральном не написал ни строчки. Последний раз писал о строительстве храма уже давно, ровно год назад. Статья та называлась «Царский день в Центральном». Словно и дела мне с тех пор не было до этой духовной стройки. Всё огурцы да помидоры, да триммером помахать…

Снова Царский день приближается, а службы в нашем храме временном, увы, на этот раз не будет… Но лето есть лето. Не до печалей теперь. Пост Петровский наконец-то закончился, а отпуск еще только начался.

И вот на календаре 17 июля. День памяти убиенных Царственных Страстотерпцев.

Обычно я этот день начинаю со звонка другу детства — моему однокласснику, в меру успешному церковному предпринимателю из Тольятти Николаю Оноприенко. У него в этот особый Царский день — день рождения, 52-й по счету. Позвонил ему, поздравил. И мне уже скоро свой день рождения отмечать, всего две недели разница. Он тоже обо мне не забудет: где бы я ни был, все равно дозвонится. Столько ведь лет дружим. Это уже у нас как рефлекс. Покряхтели, повспоминали былое… Пришли к выводу, что оба мы добры молодцы. И очень достойно «ползем на кладбище». Не хуже других ползем. И, может, еще долго (дай-то Господи!) ползти будем. Давным-давно, а на самом деле словно еще вчера, моя бабушка Таисия (Царствие ей Небесное!) во втором и в третьем классе водила нас с Колей через две дороги до школы (жили мы только двое в такой дали от школы). Так и подружились. Потом уже стали до школы добираться вдвоем, сами. Обсуждали ребячьи дела, строили планы, обменивались книгами про индейцев, иногда отбивались вдвоем от местной шантрапы, всякое бывало. Так и прошла жизнь. Впрочем, еще не совсем прошла. Еще ведь ползем…

Как-то особенно отмечать он свой день рождения не собирался. Вечером разве только выпьет шампанское с женой да с детьми. А так уже собирался было он на работу, когда я ему позвонил.

…Недавно к нему в гости приехали сразу три иеромонаха. И все в унынии пребывают (монашеская болезнь). Попросили его на катере их покатать. В этом году «не сезон» для плавания, то и дело дожди, и Волга все никак не нагреется, а воды в ней от дождей — словно в майское половодье! Ни на каком островке не припаркуешься, то есть не причалишь. Но поплыли, как можно троим сразу иеромонахам отказать? Покатал на катере, поразгонял он ихнюю монашескую тоску-печаль на волжских просторах. Но вот (как на дороге прямо!) на «главной улице России», на Волге, то бишь, остановил их гаишник, ну, то есть, речной полицейский патруль. «Техосмотр почему не прошли? Придется вам небольшой штраф выписать…» Но тут показались из-за борта катера сразу три бородатых иеромонаха… Полицейские протерли глаза. Нет, видение не исчезало…Три иеромонаха в подрясниках, с бородами до пояса… Что за напасть такая? «Вы уж, эта, простите нашего брата во Христе… А уж мы, эта, за вас помолимся… Он ведь, эта, ради нас без техосмотра, эта, поплыл». Полицейские тут же отдали Николаю права и попросили у отцов молитв о здравии. Назвали свои имена — и вскоре уже растворились в синеющей волжской дали. Иеромонах (один из троих) поднялся на корму и перекрестил их вслед: «Помоги, им, Господи, в нелегком труде!»

Поплыли дальше.

...Плыви дальше, мой друг Николай! Долго, долго плыви! И не уставай, не останавливайся…

Утром было хотел встать крепко на молитву в особый, Царский день. Ведь сейчас в это самое время в Самаре Крестный ход в честь Царственных Мучеников как раз ускоряет шаг на маршруте от одного Царского храма к другому. Ну а мне, если уж не там я сейчас, не под палящими лучами июльского солнца, да под хоругвями, да под иконами с ликом Святого Царя Николая, тоже надо молитвой своей хоть чуточку нашим крестоходцам пособить. Но только и успел, что поцеловать с молитвой профиль святого Царя на серебряном рубле 1897 года, который уже почти двадцать лет у меня на груди висит (подарок старца схиигумена Иеронима Санаксарского — с себя снял и мне на грудь, как медаль, повесил! В духе знал он, видать, как дорого мне потом обойдется написанная о нем книга!). Как вдруг к самой моей калитке подъехала видавшая виды «девятка». Это Татьяна Ивановна Кондратьева с мужем приехали меня навестить. В руке у нее — большая долгожданная Богородичная просфора! Вот так подарок от Царственных Мучеников! А еще пакет с крынкой молока, с кабачками первого урожая. Слава Богу за эти дары!

Сели в тенечке и стали говорить за жизнь. Тема понятная — храм. Общая наша забота. В руке у Татьяны Ивановны еще и листок, вложенный в файлик. На нем от руки написаны имена наших читателей, которые оказали помощь храму за последнее время. Я уже так давно не напоминал нашим сердобольным читателям об этой «благовестовской» стройке, а помощь от газеты, от читателей «Благовеста» и «Лампады» все равно еще идет. Это ли не чудо? Некоторые благотворители уже не по одному разу лепту свою присылают…

— Мы за всех, за всех молимся, ни одно имя жертвователей у нас не забыто, — говорит мне староста храма Татьяна Кондратьева. Русская женщина с ясным округлым лицом, с голубыми глазами, словно сошедшая с полотен художника Петрова-Водкина. Деревенских праведниц в Центральном раньше человек десять было. И это сила весьма немалая! Ну а теперь к вящей радости узнаю, что в их полку еще как прибыло! На праздник Покрова в Центральный приехала и здесь поселилась многодетная семья Мартемьяновых. Андрей иконописец, его супруга Елена — регент и уставщик. Чего еще желать строящемуся храму?! Один из их сыновей, Петр, алтарничает в церкви, а остальные всей гурьбой приходят в храм-времянку молиться. Когда на службе они всей семьей, небольшой храм весь заполняется молящимися. У Мартемьяновых ведь десять детей, и из них восемь живут с ними в Центральном. А две дочери уже взрослые — одна учится в столице китайскому языку, другая поступила на медицинский. Такие вот образованные прихожане.

— Вымолили вы себе помощников! — восклицаю я. Татьяна согласно кивает. Сажусь к ним в машину и, не забыв прихватить фотоаппарат, еду знакомиться с семьей Мартемьяновых. Подарки Царского дня только еще разворачиваются…

Монастырская трапезная

Путь до Центрального от моего дома совсем недолог. Если на машине, то всего за пару минут. А пешком все двадцать будет… Время засекли этим летом жена и дочь, когда по жаре без меня ходили туда в магазин.

Въезжаем в самую глубь поселка. Здесь некогда возвышался Свято-Троицкий Шихобалов монастырь. От него мало что уцелело. Храм, конечно же, первым делом разрушили. Он здесь был новым властям как бельмо на глазу. «Рассадник мракобесия» и всё такое. Одна только трапезная осталась. Мне ее еще лет пятнадцать назад старожилы показывали. Была она вначале двухэтажная, потом перестроили в одноэтажный большой дом. Тогда еще в нем был клуб. Потом его опять перестроили, на этот раз под жилой дом для председателя сельскохозяйственного производства от завода «Прогресс». Видный был дом! Таким и остался. К нему-то и едем — вот чудеса!..

— А в нашем доме, видите, напротив бывшей трапезной, игумения жила, — поясняет Татьяна Кондратьева. Оказалось, у нее полдома в бывших игуменских покоях. Ну что же, раньше здесь игумения жила, теперь староста строящегося храма. Логично!.. А что только полдома, а не весь дом ее семье принадлежит, так это «для смирения полезно». Все-таки ведь не игумения же пока еще. Как-то так все же удивительно получилось, что все помещения, что раньше принадлежали монастырю и пережили лихолетье, достались в удел церковным людям. Не случайно.

Вот машина останавливается у красивых ворот большого дома в самом центре поселка, у здания почты. Когда-то сюда на трапезу шли монахини, опустив глаза долу. Они вкушали пищу на втором этаже. Внизу подкреплялись трудники и богомольцы. Теперь у этого дома другая, но все равно благодатная судьба. Вскоре нам навстречу выходят радушные хозяева Андрей и Елена Мартемьяновы. Потом и дети их разных возрастов из дома по одному и по два выходят.

— Как только мы приехали сюда, вошли в этот дом, то сразу поняли: здесь мы ДОМА! — рассказывает Андрей. — Это удивительно, что мы на монастырской земле поселились. Промысл Божий! Отсюда мы никуда уже постараемся не уезжать. А помотало нас, ох, изрядно…

— Знаете, у меня здесь очень сыр пошел… Вот приходите на угощение… — вступает в разговор хозяйка, Елена. — Да, сыр стала я только тут по-настоящему варить. Никогда особенно не получалось, а тут такой сыр замечательный идет… У нас ведь и корова своя… Думаю, неспроста это: монахини шихобаловские мне незримо в сыроварении помогают. Ведь здесь же монастырская трапезная была!

Андрей — осанистый, крепкий, что называется, видный мужчина. Сразу понятно, что он и заботливый отец, и любящий супруг, и все в его руках горит: без куска хлеба его большая семья никогда не останется. А Елена ему под стать: так и хочется назвать ее «матушкой», и, в общем-то, неспроста. Правда, у нее не муж, а отец священник. Такая удивительная пара обосновалась в наших краях! Собирает Господь на святое место Своих людей…

Да, история переезда семьи Мартемьяновых в этот светлый дом удивительная, если не сказать чудесная. Губернатор Самарской области Николай Иванович Меркушкин выделил им изрядную сумму на покупку большого дома. Не поскупился для многодетной Православной семьи! Честь ему и хвала за это доброе дело! Сначала дом купили в неудачном месте, решили переезжать, но вышла заминка. А деньги, уже и выделенные, застряли в районной администрации, и ни туда, ни сюда. Догадались Андрей и Елена: надо к самому прорываться. Он верующий человек, хозяин Губернии. Он поможет, поймет. Но ведь к Губернатору попасть нелегко. Только не для большой семьи Мартемьяновых! Все — и дети мал мала меньше, и родители, и отец Елены, священник Василий Старкин, встали на сугубую молитву. И вот уже вскоре такая возможность встречи с Губернатором у них появилась. А Елена к тому времени поняла, как надо дальше действовать. Взяла с собой на встречу с Губернатором маленькую иконочку Николая Чудотворца. Когда она с Губернатором за руку здоровалась, эту иконочку ему в ладонь и вложила:

— На добрую память от семьи Мартемьяновых! — объяснила ему Елена. Он ведь верующий, наш Губернатор, и как увидит эту иконку, решила она, то перекрестится и о них сразу вспомнит и порадеет о них! Так все и случилось. Николай Иванович Меркушкин лично дал добро на приобретение именно этого дома и на переезд семьи Мартемьяновых в поселок Центральный. Это ли не чудо?

— Ой, ты только посмотри, Елена, и у нашего гостя такая же штука, как у меня, на локте! — с удивлением воскликнул Андрей. И показал жене на мой локоть, выглядывающий из-под рубашки с коротким рукавом (жара!). А на нем большая псориатическая бляшка виднеется. — И у вас эта болезнь?

— Да! — киваю, — не первый год уже. Это обычно от стресса начинается, а потом уже мучит всю оставшуюся жизнь. Стресс пройдет, а память о нем, вот такая вот, навсегда останется. Готовьтесь! — вижу и у него на локте такое же пятно, только поменьше размером. — Это болезнь довольно мучительная.

— Значит, я теперь что, вроде как мученик получаюсь? — пытается шутить иконописец. Но как-то не смешно ему от моих слов. Болезнь-то и правда серьезная. И кто знаком с ней, тот знает, да, в чем-то и мучительная.

— Вот меня захватил псориаз, когда все эти вопросы с выделенными деньгами на покупку дома решали. Легко и без нервотрепок такие большие дела не вершатся. Но теперь-то все утряслось. Может, теперь пройдет, — говорит он с надеждой в голосе.

— Вряд ли, — компетентно объясняю ему. — Придется и вам, скорее всего, с этим жить.

Сказал — и осекся. А прав ли? Вон у него как много молитвенников подрастает! Стеной стоят! Да я еще и не всех видел! Может, и отмолят они отца от такой напасти. Вон их сколько!..

Монастырский поселок

Андрей вынес из дома большую, почти в человеческий рост икону на необычный сюжет: «Венчание Пресвятой Богородицы». Бог-Отец и Бог-Сын возлагают Царский венец на главу Пресвятой Богородицы (тоже улыбка Царского дня!). «Вот, священник эту старинную икону недавно привез. Просит отреставрировать», — объяснил иконописец. Сюжет показался мне необычным. Никогда прежде не видел таких икон.

— Да, тут есть некое католическое влияние, — объяснил Андрей. — Но наша иконописная традиция его уже переработала, сделала своим. Теперь вот мне предстоит над образом потрудиться.

«Появился в Центральном свой иконописец уже!» — с удивлением заметил-подумал я. И работа вот сразу закипела. Андрей окончил художественно-графический факультет Магнитогорского пединститута, стажировался в известной Строгановке. Теперь вот взялся за иконопись в Центральном. Ничего просто так не бывает. Как уж глянулось это место самарскому храмостроителю купцу Антону Николаевичу Шихобалову, мне неизвестно. И почему именно здесь он построил себе дачу, тоже не знаю (сейчас там, возле самой Самарки, небольшой поселочек Петровский расположен). И почему здесь он решил создать монастырь… Но раз это случилось, раз праведник освятил своим жизненным подвигом эти места, этот выбор не сотрется из памяти, не уйдет прочь из истории. Обязательно будет иметь какое-то продолжение. И верю, теперь начнется духовное возрождение этих мест. Вот, семья Мартемьяновых сюда на подмогу приехала. Наверное, и сам я в этих местах восемнадцать лет назад тоже не зря, не случайно поселился. Хотя тогда о монастыре бывшем и помину тут не было еще никакого.

Вокруг обступили нас во дворе любопытные дети и не уходят. Им интересно, о чем разговаривает их папа с «корреспондентом». И моя дочь Анна тоже подошла. А мы говорили как раз о воспитании.

— Казак живет и по писаному закону, и по неписаному тоже, — говорит мне хозяин дома. — И потому казаку все главное в жизни видно как на ладони. Знает он, как радоваться и как грустить, как в бой идти и как праздновать победу, как свадьбу справлять и как проводить поминки… Все для него расписано, все в изустном предании сохранено. Только войди в эту радость, в этот жизненный строй, и живи — не тужи! Стараемся и мы казачьих традиций придерживаться. Мои корни с Дона, хотя и жил, и вырос в самарском Отрадном. Да и своего казачества я не выпячиваю, скорее наоборот, чуточку прячу от посторонних глаз. А жену себе взял с Урала. Мы уже верующими были, когда поженились. Решили жить правильно, по-казачьи. Родился ребенок, и сразу его крестим. Чего тянуть? Ведь в казачьих семьях всегда как можно быстрее детей крестили. Через неделю, две, как народился казак, несли его в храм. Год исполнился сыну — сажаю его на коня. Это у нас обязательно. Для этого у меня даже конюшня своя была в Отрадном. Лошади у нас остались, скоро их сюда привезу. Чуть подросли дети, и с нами в храм на службу. А постарше стали — учу их уже держаться в седле…

В мусульманских деревнях, посмотрите, там сохранились и кланы, и традиции, там сохраняется своя родовая жизнь. А у нас, у русских, у Православных, особенно у казаков, все это тоже было когда-то, но сейчас во многом порушено. Предстоит и нам восстанавливать такую вот коренную, правильную родовую жизнь. А ведь жизнь человеческая быстротечна! Только люди без рода, без племени этого порой не замечают. А когда в деревнях живут вместе сразу несколько поколений, то наглядно видится всем, постигается, как поколения сменяют одно другое.

Поселок Центральный! — я недавно в нем живу и все это время не перестаю удивляться. Это необычное, не знаю уж, село не село, скорее поселок городского типа. Тут нет устоявшихся родов, как в той же, например, соседней Федоровке или в Печинено. Тут всё как-то по-другому. Здесь всё еще городские, по сути, жители живут, их сюда завод «Прогресс» когда-то направил. Вижу здесь у нас интеллигентных старушек в шляпках, со шведскими палками гуляющих по полям… Такие вот поселки, они словно замороженное будущее нашей России. Пока что это будущее не проявилось, словно бы спит, находится в какой-то консервации. И поселок наш словно в полусне пребывает, ждет лучших времен. Но наступит час, и все тут оживет, поднимется. Дело не только в нашем строящемся храме. Храм — он должен быть воздвигнут в первую очередь в сердцах людей. И когда такой вот незримый храм появится в сердцах жителей поселка, будет легче и видимый, рукотворный храм в селе восстановить. Когда это будет? Надеюсь, что скоро уже.

— А мы ведь не останавливаемся, продолжаем деньги на храм по домам собирать, — вступает в разговор Татьяна Кондратьева. — Кто сто рублей даст, кто пятьсот, а кто — самое большее — тысячу. Так вот по копеечке и собираем. Но вижу — люди хотят, чтобы храм здесь был. Никто в помощи не отказывает. Просто денег у людей сейчас мало. И в магазине церковная кружка уже третий год стоит, в нее все сдачу бросают. Но без читателей «Благовеста» пришлось бы нам очень туго…

Подарок старца Иеронима

Спрашиваю у Елены:

— Это вы помогаете прихожанам в Центральном вечернюю службу мирским чином служить?

— Бывает... — скромно отвечает она. — Это когда священник долго не приезжает. Ну, тогда уж мы сами молимся. Знаете, мне рады в храме в Бобровке, а Татьяну Ивановну всегда ждут на службе в храме Малой Малышевки. Но мы с ней не сговариваясь почему-то всегда идем в наш храм, даже когда нет священника, и просто молимся там под иконами. Поем молитвы. И никуда не хотим ездить. Полюбили уже свой храм. Хотя я еще и в Печинено в храме регентую.

— А ваш отец, священник, он где служит?

— Родом мы с Урала, а служит отец Василий Старкин на четырех сельских приходах сразу. И все они находятся между Саровом и Дивеевом, в благодатных местах, которые освящены молитвой Батюшки Серафима. Папа мой был раньше главой города Верхнеуральска, и только потом стал священником. Ему давал советы известный старец схиигумен Иероним Санаксарский. Слышали о таком?

Улыбаюсь сдержанно. Словно показываю, да, мол, отдаленно что-то слышал такое… Потом признаюсь:

— Я ведь о нем книгу написал. О старце Иерониме!

Глаза у Елены и у Андрея сразу вспыхивают каким-то особенно приветливым огоньком.

— Мой папа после своего священнического рукоположения у отца Иеронима Верендякина в храме сорокоуст проходил… Вот ведь дивно, как, оказывается, мы связаны!

И тут я не стал так уж сильно скромничать и показал новым своим знакомым серебряный рубль с ликом Святого Царя.

— Это мне отец Иероним подарил в 1999 году, за год до канонизации Царя Николая. Царский рубль с Царским ликом. А сегодня как раз день памяти святого Царя!

Мы обнялись с Андреем на прощание и договорились обязательно встретиться… на освящении храма.

— И сыр наш попробовать приходите! — пригласила снова в гости Елена (вскоре мне от нее передадут этот дивный душистый сыр с травами!).

…А дома ждал меня под иконами стакан со святой водой, который я так и не успел выпить поутру в Царский день. Вспомнил, что хоть уже дело к полудню и самарские крестоходцы уже, наверное, дошли до храма Святых Царственных Мучеников на Бобруйской, у меня во рту еще не было и маковой росинки. Достал большую Богородичную просфору, каждому в семье отделил от нее по кусочку.

— Надолго мы здесь останемся. Вон сколько нам дней отдыха добавила эта дивная просфора! — сказал своим близким.

— А если экономить и не раздавать такие большие куски просфоры, то и вовсе здесь славно отдохнем, — добавила хозяйственная супруга.

Но я не захотел экономить благодать в Царский день.

Тем более что Бог нам дает ее не в меру.

Антон Жоголев.

Желающие помочь строительству Свято-Троицкого храма в поселке Центральный могут присылать пожертвования почтовым переводом по адресу: 446626 Самарская область, Богатовский район, пос. Центральный, ул. Центральная, дом 4, кв. 2. Кондратьевой Татьяне Ивановне.

Тел. 8-927-201-27-74.

Сообщаем имена читателей «Благовеста», кто в последние месяцы оказал помощь в строительстве Свято-Троицкого храма.

Из Самарской области: г. Самара: Николай Земсков; с. Кинель-Черкассы: Валентина Ванюхина; Кошкинский р-н, п. Привольный: Мария Баранова; г. Тольятти: Мария Бирюкова. Отовсюду: Башкортостан, г. Салават: Людмила Кириченко; г. Уфа: Ольга Десяткина; г. Пенза: Мария Обухова; Оренбургская обл., с. Тоцкое-2: Любовь Петрова; г. Саратов: Татьяна Медведева; Ставропольский кр., ст. Григорополисская: Раиса Паршина; Тульская обл., Богородицкий р-н, п. Товарковский: Александра Губарева.