‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Хранимая Богом родная земля

Из цикла «Капельки вечности».

Из цикла «Капельки вечности».

Совсем недавно по телевизору дважды попадал я на то, как слушают гимн своей страны зарубежные спортсмены. Какая-то африканская футбольная команда перед матчем буквально со слезами на глазах хором подпевала во время звучания гимна. Чувствовалось, это звучит для них как гражданская молитва. А вчера по Евроньюс увидел, как перед матчем слушали свои гимны женские команды (хоккей на траве) Китая и Японии. На лицах девушек — искреннее, не наигранное волнение. Китаянки слушали молча, но чувствовалось, что каждое слово отзывается в их сердцах. Японки подпевали, положив правые ладони каждая себе на сердце. Молодые симпатичные девушки с раскосыми глазками с трепетом проговаривали знакомые с детства, дорогие для них слова… Было понятно: никто не «натаскивал» их на такое поведение под телекамерами. Все шло от сердца, просто и естественно для тех, кто любит свою страну. И готов за ее честь бороться — на корте, на батуте, на траве…

У американского велосипедиста Ленса Армстронга стоит поучиться тому, как надо всем сердцем воспринимать гимн своей страны. На велогонке в Париже он занял первое место.

Не скажу, что наши спортсмены с каким-то «не таким» выражением лица слушают свой гимн. Конечно, и наши во время исполнения гимна не позволяют себе никаких вольностей, не перешептываются, стоят руки-по-швам. Но такого единодушного почти что моления, к сожалению, не чувствуется. Не знаю, как было бы, исполняйся у нас «Боже, Царя храни». Может, его бы слушали с большим чувством. Не знаю…

В 1983 году ко мне в комнату в студенческом общежитии факультета журналистики поселили сокурсника Геннадия Л. Он приехал в Питер из Прибалтики. До поступления в университет три года ходил «по морям, по волнам» — служил в морфлоте. Был он неказистым, худеньким, «с принципами» человеком. С такими людьми нелегко жить под одной крышей разболтанного студгородка. И мы как-то не очень ладили (наверное, потому, что я тоже был «с принципами», только совсем другими). Но и не ссорились особенно. Только я иногда жестоко подшучивал над его «несуразной» любовью к одной нашей сокурснице. Была она явно из другого теста, чем он. Но, как часто бывает, это понимали, кажется, все вокруг — кроме него одного! Да и сама та девушка тоже с нескрываемой иронией относилась к его неумелым знакам внимания (сейчас она пишет сценарии к детективным сериалам). Прожили мы с ним рядом почти два года. Пару раз едва не подрались. Несколько дней обиженно не разговаривали. А в общем, его было за что уважать. И потом мы ничего, привыкли друг к другу.

Однажды, еще в первые недели соседства, как-то заигрались мы в шахматы допоздна. В комнате были еще пара ребят. Радио тихонько мурлыкало про «социализм с человеческим лицом», «экономную экономику» и т.д. Мы не прислушивались. Но вдруг заиграл… гимн! И что-то случилось в нашей небольшой комнатенке. Гена прямо в майке, трико (в чем был, по-домашнему) вскочил из-за стола и вытянулся по струнке. Поднял подбородок вверх и стал куда-то в потолок таращить глаза… И так простоял он все время, пока звучал гимн СССР. Мы были этим попросту сражены. Если бы он перед кем-то вот так вы-страивался, это-то мы бы прекрасно поняли. Ухмыльнулись бы про себя, но не удивились. А он вот так сам для себя стоял во фрунт. И было ему совершенно наплевать на чье-то там мнение. Это чувствовалось, что наплевать. А когда гимн кончился, Гена как ни в чем не бывало сел за стол продолжать партию…

Вскоре партия завершилась и гости стали расходиться.

— За три года в армии мозги промыли! — заключил я по поводу увиденного. Ведь нужно же было дать хоть какое-то объяснение. Ребята со мной согласились.

А я стал об этом думать. Почему он вскочил тогда? Это ведь не показуха дешевая, а какие-то принципы. Но какие же принципы в этой идеологической сфере могут быть у «советского человека»? Когда чуть ли не всеми, кого я знал, говорилось одно, думалось другое, а делалось третье. И все, кажется, к этому давно привыкли. И никого, в общем, это «растроение» и не напрягало особенно. Ну, одна девушка на первом курсе ляпнула где-то, что «комсомол — это понарошку». Ее сразу и выгнали с «идеологического факультета», и собрание комсомольское ее обличило. Записные наши идеологи пафосно вразумляли «заблудшую» (скоро они полезут из комсомола прочь, но тогда еще для оглядки изображали из себя «идейных»). А она смотрела на нас синими наивными глазами, несколько округлившимися от удивления, и все повторяла: «никакого комсомола нет!..»

Я, кстати, встретился с ней двадцать лет спустя. Вполне состоявшаяся провинциальная журналистка. Зато те, кто ее тогда «воспитывал», сейчас в основном в рекламе. Если не спились.

…А тут вдруг Геннадий прямо в майке вскочил из-за стола и застыл по стойке смирно…

К следующему разу я уже подготовился. Предупредил ребят, что будет нечто из ряда вон выходящее. Гимн тогда звучал по радио в определенные часы. И вот мы уселись за шахматы. Ребята уже ждали: такой «цирк» редко где увидишь! И вот, наконец, заиграл гимн. Как только Гена его услышал, он сразу вскочил и опять застыл в гражданском оцепенении. То-то мы нагляделись тогда на «стойкого оловянного солдатика». А потом рассказывали на факультете про нашего Гену, который таращит глаза под «Союз нерушимый республик свободных…»

Из-за этого случая мы с Геной едва не подрались. И я вынужден был прекратить подначивания. Ну и усовестился все же: представил, каково ему было тогда стоять под наши усмешки. А главное, понял: с этим шутить нельзя.

Больше я не видел его стоящим по стойке смирно. Просто мы как-то больше не попадали на гимн.

Потом он уехал жить к тетке. А вскоре и вовсе ушел с факультета. И оканчивал его уже заочно. Затем работал в Прибалтике, в республиканской молодежной газете.

А через двадцать лет на вечере выпускников мы встретились и обнялись. Первым делом я попросил у него прощения. За тот случай с гимном. Он сказал, что простил еще тогда. Но мне все равно было важно перед ним извиниться.

Сейчас-то я вижу, что Гена был в чем-то прав. Да, жили тогда мы в странной стране. «Великий, могучий Советский Союз», как пелось в Гимне, доживал последние месяцы. И спустя несколько лет всего Геннадий вдруг оказался для нас иностранцем. В том, что именно он, стоявший навытяжку под звуки гимна, оказался за границей, была какая-то особенная черная ирония.

Живет он на теперь чужой уже земле. Так и не женился. Работает не по специальности. Несколько располнел, но в целом изменился не сильно. В ту пору как раз прошумели известные события вокруг памятника Неизвестному солдату в Таллинне. Пролилась кровь… Геннадия это особенно печалило. Словно эта кровь подвела какой-то трагичный итог всех лет независимости. «Теперь между нами и ими — кровь того парня. Это может продлиться десятилетия», — с болью сказал он мне. А я подумал: под какой же гимн теперь встает из-за стола и застывает навытяжку мой сосед? Неужели под эстонский?

— Ты крестился? — спросил я бывшего моряка.

— Нет, не крестился еще, — предсказуемо ответил он. – Мама меня об этом просит. А я всё никак… Хочу принять крещение, но ведь это же ответственность какая? Я не всерьез не могу. Приму крещение, и значит надо всю жизнь менять. А это в наши годы непросто.

Футболисты Берега Слоновой Кости позвали на поле своих детей, чтобы вместе с ними слушать свой гимн. В этом матче они проиграют.Но их дети со временем должны подняться на пьедестал…

Да, не всерьез он не может. Потому и стоял тогда под гимн обреченной Империи. И если бы мы встали вместе с ним — может, это продлило жизнь Союзу. Но мы иронично улыбались, продолжая сидеть на своих табуретках. Не встала и страна, когда начала разрушаться Держава. Потому что чувствовали мы какую-то несправедливость всего того строя жизни, надеялись на лучшее. И… не ошиблись. Только потерь было уж очень много на этом пути. Больших и маленьких. Вот и Гену мы, можно сказать, потеряли…

Сейчас уже звучит перед матчами сборной России новый Гимн, хотя и на прежнюю мелодию. И в этом Гимне есть слова, для меня особенно дорогие: «Россия — священная наша держава…» «Хранимая Богом родная земля».

Хранимая Богом! Но многие ли из нас встанут сейчас, как Гена тогда, когда услышат звучание нашего гимна? А ведь Гимн — это не просто мелодия. Это музыкальный символ родины. Выражение национальной идеи, народного духа. Надо нам заново учиться на некоторые вещи смотреть по-детски просто, но всерьез. Как китаянки, японки. Как наш Геннадий из Прибалтики. Ведь когда-то же умели?

Василий Розанов в своих «Опавших листьях» рассказывает такой случай: «Однажды ввечеру Государь Николай Павлович проходил по дворцу и услышал, как Великие Княжны-подростки, собравшись в комнату, поют «Боже, Царя храни». Постояв у отворенной в коридор двери, он, когда кончилось пение, вошел в комнату и сказал ласково и строго:

— Вы хорошо пели, и я знаю, что это из доброго побуждения. Но удержитесь вперед: это священный гимн, который нельзя петь при всяком случае и когда захочется, «к примеру» и почти в игре, почти пробуя голоса. Это можно только очень редко и по очень серьезному поводу».

Усвоен ли этот царский урок?

А вот из дня сегодняшнего. Недавно вышел на экраны зарубежный фильм «Шпион, выйди вон», про английскую разведку в «холодные» 1970-е. Все они там очень стильно ищут русского разведчика, затесавшегося в их ряды. Борются со своими шпионскими коллегами из Советского Союза. И вот в кадре появляется такое: на какой-то их шпионской «тусовке» на сцену выходит актер, загримированный одновременно под Ленина и Деда Мороза. И начинает петь… гимн СССР! Ясное дело, кривляется. Но шпионы почему-то все разом встают из-за своих столов. И начинают подпевать ему стоя. Даже враги, даже глумясь, не могли не встать, когда звучит гимн, пусть и вражеской, но Державы!

— Когда крестишься, обязательно мне позвони, — сказал я на прощание. Геннадий кивнул. Ответил, что обязательно позвонит.

И я вот все жду от него звонка. А он не звонит.

Антон Жоголев

1163
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
0
0
Пока ни одного комментария, будьте первым!

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru