‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

«Ангел Златые Власы»

Главы из романа.

Главы из романа

Журналистка Людмила Петровна Мамонова живет и работает в Сызрани, она — редактор сызранской газеты «Красное Приволжье». Людмила Мамонова написала роман «Ангел Златые Власы», в центре повествования которого — непростая судьба девушки с ангельским именем Ангелина. Первая любовь девушки стала для нее серьезным духовным испытанием, и Ангелина с честью выдержала его.    
Предлагаем вашему вниманию главы из романа, повествующие о детстве Лины.

«Солнушко приходило»

Мать не раз наблюдала за маленькой Линой. Девочка, запрокинув голову в светлых пушистых завитках и протягивая кому-то невидимому свои ручонки, заливисто смеялась.
Антонина не боялась оставить малышку одну в комнате, занимаясь хозяйственными делами. Она догадывалась, кто был источником радости ее ребенка, и боялась помешать этой игре.
На вопрос: «Кого ты, доченька, сейчас видела?» — услышала ответ: «Солнушко приходило».
Родители решили, что Лина до школы будет находиться дома под бабушкиным присмотром. Антонине как передовой работнице место в яслях дали бы не мешкая. Однако она сама не хотела отдавать дочку в казенные руки. Тревожилась за нее, уже потеряв двух своих дочерей. Старшая черноволосая и кареглазая Галина немного не дожила до девяти месяцев, а младшая Танюшка угасла в год с небольшим, и обе — от кори.
Лина, средняя из сестер, помнит, хоть и сама была «с ноготок», крышку маленького гробика, обитую красной материей, прислоненную к завалинке влажного от весенней капели дома. Ошалев от яркого солнечного света, метались воробьи. Остро пахло свежим деревом. В прозрачных лужицах плавали желтые завитки стружек. Убитый горем отец сам сладил маленькую, похожую больше на ларец, домовинку. Уже вторую за какие-то небольшие лета.
— Иди, Линушка, простись с сестренкой, — тихо позвала бабушка Паша.
Лина смотрит на огонек тоненькой свечи и не понимает, почему все сидят вокруг спящей Танюшки, всхлипывают и так жалостно смотрят на вошедшую Лину. Не понимает, почему сестренкина кроватка стоит совсем в другом месте, где Лина любила играть со своими куклами, под высоким фикусом с большими гладкими листьями, похожими на отцовские ладони.
Танюшка и сама была как куколка. Вот она сидит у бабушки на руках, гулит, тискает в рот свой кулачок, а когда Лина подходит ближе, тянет к ней ручки и радостно смеется…
— Она проснется? А когда мы будем играть? — Лина приближается к гробику, тормошит Танюшку и натыкается на что-то жесткое и холодное, отдергивает руку, и ей становится страшно. Мама и бабушка утирают бегущие ручьями слезы, причитают, а соседка тетя Аня утешает скорбящих:
— Слезами горю не поможешь. Душа Танюшкина в Раю обитает, среди Ангелов. Даруй, Господи, Царствие Небесное младенцу Татиане, и прости нас, грешных.
Повернулась к Лине:
— Твоих сестренок Господь забрал, а тебя жить оставил. Значит, и спрос с тебя будет особый. Молись, дочка. С молитовкой день начинай, с молитовкой и ко сну отходи…

«Они летают вокруг и светятся»

— Давай посмотрим, что моя девочка тут изобразила?
Мать заглянула на мятый разграфленный листок. Незатейливый с виду детский рисунок заинтересовал ее. Она увидела неровный диск солнечного круга с расходящимися во все стороны лучиками. По одному из них спускался человечек с ножками и ручками в виде палочек, а на волосах «шедевра», изображенных в живописном безпорядке, красовался бант.
— Какая забавная куколка, — оценила работу Антонина.
— Это не куколка, а ты, когда была маленькой, — вполне серьезно отвечала дочка. — Разве ты не помнишь, как по лучику спустилась сюда?
Антонину слова дочери озадачили, и она замолчала, сразу и не сообразив, что имела в виду юная художница.
— Как же, помню, — тем не менее ответила она, стараясь поддержать эту игру. — А потом куда же, интересно, уйду?
— Как ты не понимаешь? — по-взрослому, с покровительственными нотками в голосе рассуждала девочка. — Когда я вырасту большая, а ты будешь старенькая, поднимешься опять по лучику в небо.
— Я что-то не пойму, — и Антонина в этом случае вовсе не притворялась, — куда я поднимусь?
— Куда, куда — домой, — заявила Лина.
— А откуда ты, дочка, об этом узнала?
— Мне сказали, — больше Лина ничего не могла объяснить.
Антонина задумалась. Ведь об этом отец Анатолий на проповеди говорил: здесь, на земле, мы — гости, а настоящий дом — высоко на небесах…
Лина не боялась оставаться одна в комнате. Наблюдая часто за ее играми, Антонина не могла не заметить, что девочка с кем-то невидимым общается, показывает баночки, стекляшки и другие незамысловатые игрушки.
Иногда она закрывала голову руками и смеялась. Когда мать интересовалась, что ее так веселит, Лиина отвечала: «Они мягкие и цепляются мне за волоски».
— Кто они?
— Ну шарики, они летают вокруг и светятся…

…Через много лет, уже взрослой девушкой, Ангелина уедет работать и учиться в Петербург — и вскоре запишет в своем дневнике:
«Один из выходных решила посвятить Русскому музею. Очередь не такая большая, как в Эрмитаже. Шла в предчувствии встречи с недавним и таким дорогим прошлым. С иконой, признанной шедевром мирового значения. Посмотреть ее посоветовал человек, которого до сих пор люблю, но он предал меня. И вновь зашевелились в душе щупальца обиды, которую пытаюсь вытеснить, но не всегда удается.
Присоединяюсь к группе экскурсантов, дружной стайкой передвигающихся по залу вслед за экскурсоводом — женщиной средних лет с модно взбитой прической, в модном приталенном костюме.
— Обратите внимание на этот шедевр, — и все поворачивают головы вслед за ее указкой.
Эти глаза я увидела сразу, как только вошла в зал. И узнала их, хоть и не видела никогда ранее.
— Среди дошедших до нас самых ранних новгородских икон имеются уникальные творения, — продолжает дама с высокой прической. — Одно из них — икона «Ангел Златые Власы», которая сейчас перед вами. К сожалению, авторство не установлено. По всей видимости, написана она в конце XII века. Вглядитесь внимательно: какая высокая, лучезарная красота в этом незабываемом образе. Чувствуется влияние Византии, и нечто подлинно эллинское сияет в прекрасном овале лица с нежным румянцем под волнистыми волосами, разделенными золотыми нитями. Но печаль, таящаяся в огромных бездонных очах, вся эта милая непосредственность, вся эта волнующая красота… Не есть ли это отражение русской души, готовой осознать свою особую миссию и грядущие трагические испытания?..
«Этого Ангела рисовали с тебя, точно говорю», — помню эти Мишины слова. Встреча с «новгородским» Ангелом стала одним из волнующих событий. В этих глазах в пол-лица, кажется, отразилась наша русская «самость», национальный характер и духовность —  основа нашей земной жизни». 

Странный незнакомец

…В десять лет Лина стала посредницей между читающим взахлеб отцом и библиотекарем, приносила домой новые книги, а в библиотеку — прочитанные.
В этот раз, выдавая Лине два тома Александра Беляева, Дина Олеговна строго предупредила ее не задерживать, в библиотеке целая очередь на эти произведения.
Отец не выходил из комнаты несколько дней, забывая даже поесть. Эти книги с захватывающими рассказами он очень быстро прочитал и дал почитать племяннице Оксане — той, что жила с бабой Пашей за речкой. В очереди среди читающих родственников она была первой. Пообещав дяде Федору вернуть книги через три дня, она пропала на неделю.
Поклонники Беляева стали возмущаться и как-то под вечер пришли к Федору домой, требуя возвратить книги. Отец снова обратился к «палочке-выручалочке»:
— Линок, сбегай по-быстрому к Оксане за книжками!
— Да темно уже. Снегу вон сколько навалило — давай завтра, пап.
— Не бойся, успеешь вернуться дотемна. Пока мать в магазине пропадает, ты уже дома будешь.
Спорить с отцом она не стала. Завязав потуже шарф и сунув ноги в валенки, вышла на улицу. Легкий морозец пощипывал щеки. До настоящей зимы — как до морковкиного заговенья, но первый снежок уже запорошил крыши домов, пушистым покрывалом укутал все дорожки.
В эту пору день угасает быстро, и вот на смену уже спешат сумерки в прозрачной серой вуали. Предвечерье… Незаметная смена декораций, и в воздухе будто кто-то разлил фиолетовые чернила. Люди, дома, машины — все оказалось под таинственным покровом ночи. На улицах загорелись яркие фонари. Они словно подмигивали девочке: «Не бойся, дружок. Мы не спустим с тебя глаз. Беги!» И она быстро зашагала по хрустящему снежку. Показалась школа, залитая ярким электрическим светом — вторая смена занималась. Лине стало веселее, и дальнейшее путешествие казалось заманчивым. Кругом спешили прохожие, голосистые малыши катались на санках. А она шагала дальше. Главное — одолеть горку, а это уже половина пути.
Лина вспомнила, как впервые без мамы отправилась к бабушке по этой дороге. Захотелось почувствовать себя взрослой и свободной как ветер, вот и убежала без спроса. Она быстро спустилась с горки, раскинув руки в стороны, и представила себя маленькой частичкой окружающего мира, расстилающегося перед ней. Девочка летела как птица под высоким голубым небом, потом превращалась в одну из диких красных гвоздик, затерявшихся в высокой траве. Или в камушек на берегу быстрой речки, который омывала ласковая волна.
Беглянка тогда здорово напугала бабушку, и внучка дала ей слово не ходить одной, пока не подрастет.
Теперь эту горку занесло снегом, и она не казалась такой крутой, как в раннем детстве. Лина быстро сбежала вниз. Фонари остались где-то позади, и стало совсем темно. В этих местах не встретишь даже редких прохожих. Идти среди снежной равнины одной стало жутковато. Путешествие уже не было таким увлекательным.
Лина подошла к речке и почувствовала ее дыхание. Но как найти мостик, по которому летом переходили через быструю своенравную речушку? Постояв в раздумье несколько секунд, Лина уже хотела повернуть обратно, но сразу отогнала эту мысль: не могла подвести отца. Потом осторожно двинулась вперед. Сделала шаг, другой… — и вдруг под валенками раздался звук лопающейся яичной скорлупы. Она не успела отступить назад и мгновенно оказалась в ледяной купели. Тело пронзило тысячами острых стрел.
Безпомощно озираясь по сторонам, как зверек, попавший в западню, девочка могла лишь выдавить из себя: «Ма-ма!.. Ма-моч-ка, помоги!..» Она пыталась опереться о кромку льда, но он с хрустом ломался на куски, и только черная вода окружала ее со всех сторон. У берега было не так глубоко, но вылезти девочка не могла.
Не зная, что делать, она отчаянно закричала, потом заплакала. Когда слезы иссякли, Лина вдруг припомнила теплый вечер и тетю Катю, учившую ее молиться. Непослушными губами она проговорила: «Отче наш, Иже еси на Небесех, да святится Имя Твое…» Прочитав до конца, повторяла снова и снова.
Сколько прошло времени, она не знала, только прошептала еле слышно: «Кто-нибудь… вытащите меня отсюда». И уже не верила, что когда-нибудь увидит свет фонарей, которые обещали освещать ей дорогу. Холод заковал тело в ледяной панцирь, заморозил мысли и желания. Все стало безразличным.
— А мы вот фонариком посветим, и будет светло, — вдруг послышалось ей.
«Фонари-великаны, — промелькнуло где-то в глубине сознания, — все-таки не обманули…»
— Что же ты, милая, перепутала зиму с летом и в валенках купаться вздумала?
Лина как сквозь сон услышала хруст под чьими-то шагами, и добродушный старческий голос продолжал:
— Сейчас, купальщица моя, я тебе подсоблю… Держись, дочка, за мой посошок. Крепче хватайся ручонками-то. Замерзла, поди, сердешная. Работай, работай, не ленись.
Негнущимися пальцами девочка пыталась ухватиться за протянутый посох. Она механически делала то, о чем говорил этот невесть откуда взявшийся человек.
— Рыбка ты моя золотая, — все не унимался ее спаситель, — выплывай на берег. Не смотри, что я стар и сед, а силенка есть, — покряхтывая, шутил человек и вытащил девочку из воды. 
— Что за нужда привела тебя сюда, в это безлюдье? — справился незнакомец.
— Так, глупости… — с трудом выговорила Лина.
— Нет, это не глупость, а разгильдяйство родителя твоего. Но за это взыщут, — уже серьезно произнес незнакомец.
Как-то непонятно говорил старик, он будто все мысли ее видел насквозь. Лина разглядела его: небольшого роста, седобородый, лицо светилось даже в темноте, а голос был мягким и задушевным.
— Куда ты путь-то держишь? Ведь не ответила старику, — все допытывался он.
— На поселок я шла, к Прасковье Сергеевне и Оксане Грачевым.
— Так и я туда же. Идем вместе, — он взял девочку под руку, и она, почти не чувствуя ног, медленно пошла рядом.
— Дедушка, я там всех хорошо знаю, только вас ни разу не видела. А как ваше имя?
— Зови меня, дочка, дедом Николаем. Я в соседях у твоей бабушки живу.
На удивление быстро они дошли до знакомого дома. Лина почти успокоилась от пережитого на речке. Казалось, одежда почти высохла от доброты и участия ее сердобольного спутника.
— Вот и дом твой, — он дотронулся до ее руки. — А мне в другую сторону. Не забывай дедушку Николая. Позови, если что… Ну, мое почтение, — и по-молодецки скорыми шагами удалился, словно растаял в темноте.
В жарко натопленной комнате, под причитания бабушки, Лине казалось нереальным ее приключение. Только чуть влажные валенки, рукавицы и пальтишко говорили о том, что все случилось в действительности.
Лина рассказала, как она молилась, сидя в ледяной воде.
— Это и спасло тебя, дочка. Как, говоришь, дедушку звали? — переспросила баба Паша.
— Дед Николай. Говорил, у вас в соседях живет.
Бабушка задумалась:
— Так ведь у нас сосед один — дед Иван, но он старый и со двора никуда не выходит…
Бабушка вдруг замолчала на полуслове, словно ее осенило.
— Уж не Николай ли Угодник тебя спас? Не зря его помощником скорым называют. Благодари всю жизнь, внученька, этого святого. Ну, намаялась ты сегодня, ложись спать. А отцу твоему я выскажу…
Уже засыпая, Лина услышала голос отца, тихий, оправдывающийся, и бабушкин, строгий и сердитый. Каким не раз отчитывала в детстве непутевого сынка своего за легкомыслие и безрассудство. «Но если бы я не пошла за книгами и не попала в полынью, ничего бы удивительного со мной не случилось», — успела подумать Лина, прежде чем провалилась в сон.
Удивительным было и то, что после купания она не схватила даже обычного насморка. О необыкновенной встрече со старцем никому из подруг не рассказывала. Люди все равно бы не поверили, что такое бывает.

На снимке: икона «Ангел Златые Власы» (Архангел Гавриил) из собрания Русского музея, г. Санкт-Петербург.

Рис. Германа Дудичева

Людмила Мамонова
г. Сызрань
07.11.2008
1127
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
1
4 комментария

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru