Обсуждается идея установки памятника в исторической части города известному в Самаре-Куйбышеве городскому сумасшедшему Пинхасу Гофману.
Обсуждается идея установки памятника в исторической части города известному в Самаре-Куйбышеве городскому сумасшедшему Пинхасу Гофману.
30 августа. В Самаре завершили благоустройство сквера на пересечении улиц Ленинградской и Садовой, рядом с синагогой. Местные жители предлагают установить там скульптуру одного из самарских «знаменитостей». Голосованием был выбран городской сумасшедший Пиня Гофман.
- Пиня действительно стал самарской легендой, и скульптура в честь него может быть хорошим поводом для разговора между родителями и детьми на тему межконфессиональных и межнациональных отношений, об отношении к пожилым и нездоровым людям, - говорят жители Самарского района.
Идею поддержала Глава города Самары Елена Лапушкина. Она сказала, что это предложение нужно детально проработать. Этим она попросила заняться главу районной администрации Романа Радюкова.
- Совместно с жителями займитесь изучением истории вопроса, посоветуйтесь с архитекторами, создайте дизайн-проект композиции, а мы в свою очередь поможем с реализацией, - поручила Елена Лапушкина на выездном совещании.
Пиня Гофман жил в Самаре в послевоенные годы (в 50-60-е года) при синагоге и был городским сумасшедшим. Он круглый год ходил в резиновых сапогах болотного цвета и в длинном сером плаще. С собой Пиня всегда носил камни и всем говорил, что это золото.
А что? Памятник городскому сумасшедшему Пине (Пинхасу) Гофману в чем-то даже оправданнее, чем понатыканные в Самаре памятники фантомным киногероям Деточкину из фильма «Берегись автомобиля», Сухову («Белое солнце пустыни») и совершенно не связанному с нашим городом, да еще пугающему своими размерами литературному персонажу Дяде Степе! Пиня хотя бы и правда был. И каким-то боком стал частью самарских преданий.
Мне о нем бабушка моя, Таисия Ивановна Тимофеева, рассказывала, про Пиню-дай-копеечку, не раз видела его на куйбышевских улицах в послевоенные годы. Городские сумасшедшие есть везде. И будут всегда. Но Пиня даже среди них выделялся чем-то. Чем? Может быть, своей библейской «инаковостью», принадлежностью к другому, великому древнему народу, живущему рядом с нами, но все равно в чем-то таинственному, в чем-то непонятному, уводящему куда-то то ли в Иудейскую пустыню, то ли и вовсе в Книгу Книг…
Пиня Гофман. |
А еще в Самаре чувствуется некий дефицит преданий. Город с едва ли не столичными амбициями заметно отстает (и знает это!) по части преданий, мифов, былей и небылиц, легенд и сказок. Вот и восполняем мы, журналисты, этот пробел, кто чем может. Я вот пишу книги про Стояние Зои. Это великое предание, основанное на совершенно реальных, хотя и чудесных фактах, уже нашло свое воплощение в бронзе у дома на улице Чкаловской, где происходили всем известные события.
А вот памятник больному человеку, в чем-то пусть и правда легендарному, не всегда такое уж правильное решение, как может кому-нибудь вначале показаться. Ведь памятник должен нам что-то же сообщать. О чем-то напоминать. Что-то важное провозглашать он должен! Иначе это будет фикция, фейк, какая-то пустая, в общем, диковинка для туристов, очередной «Дядя Степа милиционер»… Памятник такому вот человеку покажет только еще сильнее дефицит подлинных героев. Мнимый, я бы сказал, дефицит - просто мы подлинных героев не научились видеть. А у нас получится что? Вот, мол, посмотрите, и по части городских сумасшедших мы догнали и даже перегнали Америку… И вот ротозеи-туристы достают свои фотоаппараты. А экскурсовод заученным голосом передает полуправду-полуложь про этого самого Пиню… А вот и молодожены спешат уже к памятнику Пине Гофману (запустить еще миф, что он «помогает» в семейной жизни - известно же, как он смачно причмокивал да присвистывал при виде красивых женщин…). Ну а если серьезно, то зачем нам забронзовевший Пиня? Это он-то научит нас межнациональным и межрелигиозным отношениям? Но, наверное, есть все же примеры получше да попонятнее. И не станет ли Самара опять посмешищем, выставив напоказ своего изваянного «дурачка» (не в обиду Пине это пишу, он в этой всей возне возле памятника совершенно не виноват).
Почему же все-таки так запомнился городу этот самый Пиня? Наверное, потому что в его время был дефицит на блаженных, юродивых, которых в ту пору отправляли в места не столь отдаленные… В нем тоже вот пытались поэтому горожане разглядеть не столько городского сумасшедшего, сколько блаженного Христа ради… Религиозное невежество горожан, в ту пору доходящее до дикости, тому способствовало… И в безсвязной речи больного Пини тоже пытались услышать какой-то чуть ли не таинственный, потусторонний смысл… Ну хотелось тогдашней Самаре чего-то нездешнего! И больной еврей Пиня хоть как-то с этой ролью справлялся. Подмена, конечно, она и есть подмена. Но Пиня, опять же, в этом не виноват.
Я бы не возражал против памятника городскому сумасшедшему в месте его прижизненной дислокации - у самарской синагоги. Если бы не одно «но». В жизни мне довелось близко общаться с подлинной юродивой во Христе, великой старицей самарской - блаженной Марией Ивановной Матукасовой (+ 2000 г.). Она была младшей современницей Пини. Подвизалась, в общем, примерно в одно и то же время с ним. Если Пиня, как о нем сообщают, умер в 1976 году, то Марии Ивановне в ту пору исполнилось уже 68 лет. При некоторой внешней схожести двух весьма известных и необычных горожан были между ними весьма существенные отличия. Если Пиня, при всем уважении к нему как к городской легенде, был и правда обычным клиническим душевнобольным, убогим, то Мария Ивановна еще в молодые годы отказалась от плотского разума осознанно, ради Христа, чтобы стяжать «ум Христов», высший, духовный. И приняла на себя подвиг юродства, чтобы «посмеяться миру», обличить его скаредность, послужить Богу и людям. И на этом нелегком пути обрела такую духовную мощь, которая сделала ее настоящей подвижницей Православия. Так почему же мы обсуждаем памятник, в общем-то, давно забытому и мало кому и нужному Пине, но забываем о тех подлинных самарских юродивых Христа ради, которые стяжали такую же (и даже большую!) известность, но при этом несли подвиг свой на самарских улицах с осмысленной и высокой целью?
Интересно и внешнее сходство их облика. Пиня все время носил с собой камни, называл их «золотом», «бриллиантами», говорят, в прошлом он был ювелиром. И Мария Ивановна тоже носила с собой всегда неподъемные мешки с камнями, но говорила о них иначе: «Грехи ваши ношу». При внешнем сходстве - полная внутренняя противоположность…
Примерно в то же самое время в Самаре подвизался и тоже, можно сказать, жил на городских улицах, а в 1991 году скончался в самарской психиатрической больнице другой юродивый Христа ради, блаженный Василий Иванович Иванов, приехавший в Самару из новгородских Боровичей. И этот человек был подлинным подвижником духа. Представьте, он много лет собирал по помойкам газетные клочки, использованные для уборной (тогда ведь редко где было возможно приобрести туалетную бумагу). И складывал их бережно, расправлял, так как считал, что использовать газету с фотографиями людей в таких вот низких целях - это есть самое настоящее поругание образа Божия - человека! Безумие? Только внешне. А внутренне в этом скрыт подлинно глубокий смысл (хотя я никого не призываю к подобного рода занятиям). Да за это одно ему надо на территории психбольницы поставить памятник!.. А сколько он сделал предсказаний?! Например, предвидел известный пожар в Покровском кафедральном соборе в 1977-м году…
Нам просто не нужно путать кислое с пресным. Есть высокий подвиг юродства во Христе, вид святости, образ подвижнической жизни, который превосходит по своей сложности другие виды христианского подвижничества. И такой подвиг имеет все основания быть запечатленным в монументальном искусстве. И есть просто клиническое течение болезни, классическое слабоумие, которое тоже нужно уважать, больным этим недугом нужно оказывать всяческую помощь и проявлять к ним милосердие, но вряд ли стоит так уж сильно ими восхищаться. Передавать, как знамя, будущим поколениям.
Да, Пиня Гофман крепко запечатлелся в памяти пожилых самарцев. И уже это одно дает ему право на уважение, на приязнь. Но памятник всегда ведь символ. Чего же мы хотим сказать потомкам установкой такого памятника? А ведь монументальное искусство - самое долговечное из всех видов искусств (кроме слова). И запечатленное в бронзе достанется нашим детям и внукам. Какую же весть мы принесем им, изваяв в бронзе городского сумасшедшего, да - не причинившего никому никакого вреда, но ведь и ничего особенно хорошего для города не сделавшего?
Был в моем детстве (оно прошло на Пролетарской улице города Куйбышева) сосед - убогий Коля. Он жил в соседней квартире, на одной лестничной клетке с нами. Был он сильно хромой, скрюченный, передвигался с клюшкой. Любил он громко пукать, приподнимая от лавки одну ягодицу, и при этом всегда почему-то смеялся. Был добрый. Всех уважал. Его тоже любили. Махорку засовывал в нос и громко чихал. Пил редко, только когда наливали. Тогда он и со своей палочкой-клюшкой едва стоял на больных полусогнутых ногах. Он никогда не отлучался дальше нашего подъезда. Сидел на лавочке да покачивался себе с утра до вечера. Всех он знал, и его все знали. А когда однажды решил совершить «кругосветку», пробраться к соседнему дому, на него почему-то упал забор. И больше он ни ногой от своего подъезда. Все мое детство он был где-то рядом. И даже застал еще меня, приезжавшего к бабушке из Питера, вальяжным столичным студентом. Потом он тихо умер, никого ничем не утрудив. Вот бы кому памятник-то поставить!
А что?..
Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru