Заноза в сердце

...Прошу: наберитесь терпения прочитать мое письмо — покаяние великой грешницы-душегубки.
Родилась я в поселке Моховое Кошкинского района в большой и бедной батрацкой семье. Родители мои оба верующие, родили нас 14 детей, девятеро были живы — до Великой Отечественной войны. Война взяла отца и двух братьев. Я в семье была старшей (семеро ребятишек и больная мать, двое детей от голода умерли в войну). Жизнь была тяжелейшая, просто убийственная, и все-таки выжили, все превозмогли. Восстановили военную разруху.
Пришел мой час — Бог дал неплохого мужа. Вырастили и вывели в люди троих хороших детей. Два сына здесь, в Самаре, дочь в Нижнем Тагиле Свердловской области. Восемь отличных внуков, один правнук. Дочь очень верующая, часто ходит в Божий храм, ездит по святым местам. Слава Богу, муж не препятствует ей в этом. У нее и у сыновей грамотные, замечательные дети... Вот ведь сколько благости дает мне, грешной, Господь. Жить бы и радоваться, да занозой в сердце — великие мои грехи!
Я сделала семь абортов — убила своих детей. Хотя в ту послевоенную пору аборты были строго запрещены, вплоть до тюрьмы (одна девушка была у нас осуждена на семь лет за аборт. Отсидела в Магадане, вернулась, вышла замуж, родила трех девочек... Слава Богу! Она хотя бы здесь, на земле, понесла наказание за свой грех...). Тем, у кого были большие семьи, давали помощь, а для неродивших был налог «бездетный» (мы называли его «безстыжий»). И все же ухитрялись, делали аборты. Находились нам пособницы в этом черном деле — и бабки, и врачи, и медсестры. Не боялись ни Бога, ни закона. Так вот, на подруг глядя, боясь большой семьи, а стало быть, и нищеты, я убивала своих детей.
Со мной жила свекровь, в соседях мама. Они, конечно, не знали, да ведь не скроешь — потом все равно слышали от людей. Как же меня ругала мама, как просила не убивать детей! Она мне говорила: «Ты змея! Только змеи родят на дереве. Как родить, так их Бог зовет ввысь, и их детеныши падают с веток и расползаются по земле».
Поселок наш стоит в лесу. Мы ходили в лес безбоязненно — все было для нас, море всяких ягод и плодов. Не было случая, чтобы заблудились, лес знали, как свой дом. Только однажды мама видит сон, будто она заблудилась в лесу. Слышит — детский плач. Она — туда, бежит на детский плач и прибежала к глубоченному оврагу. Заглянула туда, а на дне клубок червей гомозится, и оттуда неутешный плач ребеночка. Ох уж и плакала она, проснувшись, уж как просила она меня, Христом Богом молила не делать аборты! «Это ведь твои деточки там мучаются!» — сказала она мне.
В другой раз сама я вижу сон. Подметаю полы и подняла половичок у порога, а под ним — безголовые мышата. Мама опять мне говорит: «Смотри и казнись: это — твои дети!»
Однажды я сильно заболела и лежала дома. Днем, в обед, сморил меня тяжкий сон. И вижу, будто ползу я по снегу головой вперед, ползу — и замерзаю. А по небу, словно косяк журавлей, летят Ангелы, сияют золотом. Я кричу: «Возьмите меня с собой, возьмите, замерзаю!» Летящий последним Ангел спускается надо мной и говорит мне: «Раба Божия, молись за грехи свои!» Я ползу дальше, и вот передо мной ручей глубокий, а через него перекинута лодка вверх дном. По этой лодке я переползла на ту сторону и подползла к чуму, у которого играли ребятишки и взрослые — не наши. Они заволокли меня в чум, где горел огонь, и я разогрелась, мне стало жарко. Проснулась, откинула одеяло, а возле кровати стоят две старушки и муж. Спрашивают, что это я так кричала. Сон мой, как картина, встал передо мной. Я рассказала его, и старушки сказали мне, мол, не умру я, но должна молиться за грехи свои!
Только слишком поздно я одумалась. Мне уж было сорок восемь лет, и деточек убитых не вернуть. С тех пор я стала молиться. Тяжкие хвори одолели меня. Стенокардия, ишемия, два инфаркта, три инсульта, склероз мозга, склероз сердца... — долго пришлось бы перечислять все мои недуги. Ходить не могу — падаю: сердце не дает из-за невыносимых болей.
Книг Божественных у меня много, все я их читаю. Держу среды и пятницы и все посты, исповедуюсь и (правда, по немощи очень редко) причащаюсь. Приезжает ко мне на дом батюшка. Все Божии заповеди стараюсь выполнять. Но уже поздно, поздно. В грехах увязла, как в тине. В церковь ходить я не могу, совсем отказала левая нога. Даже кланяться не могу — падаю. Вверх поднять голову не могу — падаю. А ведь говорила мне мама: «Накажет тебя Господь, будешь плакать». Теперь я все время плачу, днем и ночью. Не дает мне Бог сна, вся моя грешная жизнь проходит перед взором. А ведь мне скоро будет 75 лет. Все ближе день, когда предстану пред Господом. Как дам Ему ответ за свои грехи, что отвечу малым чадам, которых сама отдала на растерзание? Одна надежда — на милосердие Божие. Господи, прости меня, окаянную! Прости всех нас, не отвергни моления грешниц, не пожалевших собственных детей! Помилуй нас, Боже, по велицей Твоей милости!

Раба Божия Валентина

15.06.2001