Билет в Иерусалим

— Дайте мне, пожалуйста, один билет в Иерусалим… — худенький мальчик в легкой ветровке протянул в застекленное окошечко несколько скомканных купюр. Он очень волновался, хватит ли этих денег на такую дальнюю поездку, да еще на самолете, но это было все, что удалось скопить к Пасхе. Костик втайне от мамы надумал купить большую и очень дорогую — сорок пять рублей! — икону Воскресения Христова, и ради этого отказался от завтраков в школе. Ну что же, икону он купит в другой раз…
Кассирша изумленно вскинула брови:
— Мальчик, ты что — шутишь? Какой Иерусалим! На эти деньги два раза в кино сходить… Иди, мальчик, не мешай работать!
Стоявшие у соседнего окошка пассажиры удивленно смотрели на неудачливого путешественника: ничего себе придумал — в Иерусалим! А он, весь пунцовый от смущения, еле слышно прошептал:
— Ну пожалуйста, мне очень нужно!
Было в его дрожащем голосе что-то такое, что заставило суровую кассиршу отнестись к нему с сочувствием. Надо же — ему и впрямь так вот срочно необходимо лететь в Израиль. А зачем? И неужели он не знает, что билеты на самолет (да еще за границу) продают только взрослым, обязательно по загранпаспорту, с оформленной визой, и стоит билетик даже в один конец такую уйму денег, что не всякие могут себе позволить это путешествие.
Все это она со всей мягкостью, на какую только была способна, рассказала мальчугану. И еще («Наверное, смотришь телевизор?..») напомнила, что на Ближнем Востоке сейчас идет настоящая война между израильтянами и арабами, из-за этого туристические поездки в Израиль вообще отменены.
— Я не турист, — хмуро ответил Костик. — Мне надо к Гробу Господню…
— Паломник, значит? Верующий… Ну все равно, уж извини, ничем не могу помочь, — вздохнула кассирша.
А в Иерусалим Косте действительно нужно было — позарез. Вчера он на большой перемене рассказал о том, что услышал в воскресной школе. Оказывается, каждый год в Великую Субботу, перед Православной Пасхой, на Гроб Господень в Иерусалиме сходит Благодатный Огонь! Не от спичек или зажигалок, а сам собой, словно бы ниоткуда, а точнее — с Неба, после долгих молитв вспыхивает на пучке свечей у Иерусалимского Патриарха. И сотни (а может, тысячи) людей, приехавшие из разных стран, протягивают свои свечи и зажигают свои Благодатные Огни, и умываются этим чудесным огнем, как водой, и он первое время не обжигает…
— Я тоже слышала об этом, — подтвердила Нина. Она по праздникам ходила с мамой и сестренкой в церковь.
Но другие ребята не поверили.
— Скажешь тоже — сам собой, ниоткуда огонь загореться не может! Не-мо-жет! — веско произнес круглый отличник Валера. И даже троечник Степанов поддержал его:
— Конечно, не может!
А Лева сказал с ехидцей:
— Если бы этот твой огонь на самом деле загорался, все бы, наверно, стали Православными. У меня родственники в Хайфе живут, что-то они нам ни разу об этом не написали!
И тогда Костя сказал:
— Ну и ладно. Не верите — не надо. А я вам в субботу этот Благодатный Огонь принесу. Прямо в школу. Только, наверное, уже после обеда…
Он прикинул, что на поезде ему, пожалуй, не успеть, придется лететь самолетом. Хорошо, что касса Аэрофлота находится неподалеку от его дома, можно прямо сегодня по дороге из школы зайти и купить билет. Только бы денег хватило.
Не хватило… И нет у Кости даже обычного паспорта, нет этой самой — как ее? — визы. Значит, в Иерусалим он полететь не сможет и Благодатный Огонь не привезет. Ну ладно, он сам окажется вруном, но ведь они в чудо не поверят! А как было бы замечательно — принести зажженную свечу…
А что если… Да нет, это же грех — обманывать. Но я ведь не для своей пользы, я для Бога…
Целую неделю Костя боролся с искусительной мыслью: самому зажечь свечу — и принести в класс, как будто она из Иерусалима. Но в глубине души тонким колокольчиком билось одно и то же: «Грех! Обманывать нельзя!»
В Великую Субботу после Литургии он, подойдя к Плащанице, молча — про себя — попросил: «Господи, Ты же знаешь, что я обещал ребятам принести Благодатный Огонь. Прости меня, Господи, и помоги! Для Тебя все возможно!»
Он долго стоял на коленях перед Плащаницей и неустанно твердил свою простенькую молитву. Наконец, решившись, подошел к иконной лавке:
— Дайте мне икону «Воскресения Христова и большую свечу.
Дома Костя поставил икону на божницу рядом с освященными вербами. Мама так и ахнула:
— Какая замечательная икона! Дивная, благодатная!
— Благодатная? — Костя словно впервые услышал это слово. — А огонь в лампаде перед ней — тоже благодатный?
— Ну конечно. Все, что от Бога и для Бога, — благодатно!
Мама поспешила на кухню, где уже стояли изумительно красивые и ароматные куличи, а Костя подошел к святому уголку. И снова встал на колени.
— Господи, прости меня, и я Тебя очень прошу — помоги!
Он поднялся с колен и поднес к лампаде принесенную из храма свечу. Как ему показалось, свеча даже не успела коснуться фитильком огонька от горящей лампады. На кончике свечи мгновенно вспыхнул язычок необычного голубоватого пламени. Костя вставил свечу в самодельный фонарь из пластиковой бутылки (в нем он принес домой «четверговую» свечу) и пошел в школу, где должны были ждать его одноклассники. Уши и щеки его горели от стыда, а в сердце покаянно звучало единственное моление: «Господи, прости!
Ребята ждали на школьном крыльце. Уроков в эти дни не было, и в школу без особой нужды не пускали. Пришли, конечно, не все, но большинство учеников 2 Б были тут. А в руках у Нины Костя увидел собранные в пучок тоненькие восковые свечи — она принесла их, чтобы зажечь от Благодатного Огня.
— Смотрите, я принес, — сказал Костя осипшим голосом. — Это Благодатный Огонь. Нам знакомый привез его только что…
— Можно — я зажгу свои свечи? — робко попросила Нина. Костя молча протянул ей освобожденную из фонаря свечу, и Нина обрадовалась: все ее свечки зажглись прозрачным пламенем.
— Верьте вы ему! — презрительно буркнул Степанов. — Небось, дома сам зажег, а нам все врет.
— Ну это легко проверить, — усмехнулся Валера. — Если это, как уверяет нас Константин, и есть тот самый Благодатный Огонь, то он не обжигает. Ну-ка, Костик, подставь-ка ладошку к огоньку! Да ты не бойся — если он из Иерусалима, тебе ничего не будет…
У Кости на миг захолонуло сердце, но он, зажмурившись ( «будь что будет!») решительно поднес руку к самому пламени ярко горящей свечи — и… не почувствовал боли! Нина тоже несмело поднесла свободную левую руку к десятку язычков пламени на своих свечках — и радостно сообщила:
— Огонь — настоящий, Благодатный! Видите — ничуточки не больно, и ожогов нет.
Она даже сунула в самое пламя свою косичку — и ни один волосок не пострадал от огня. Ребята стали радостно «умываться» этим тихим благодатным голубеньким пламенем. Все радовались, крестились. Кто-то даже почему-то заплакал от радости. А Костя стоял растерянный и только шептал в Небо: «Господи, спасибо Тебе, Господи, я… я… больше не буду!...
А отличник Валера попросил:
— Костик, подожди минут десять, а? Я сбегаю за свечками в церковь. Тут близко…