Справедлив Господь, да милостив

Мир вам, родные о Господе!
В канун памяти Ефрема Новоторжского еду в соседний райцентр на Архиерейскую службу, приуроченную к дню памяти Святого. Настолько благодатно место расположения древнего монастыря, находящегося на берегу Тверцы, что, приехав, не хочется уезжать. У подножия монастырской стены — домики, река, через реку — Торжок во всей своей красе. Буйство зелени перемежается блеском куполов восстанавливающихся храмов, печально смотрят на мир руины разрушенных. Красота такая, что дух захватывает! И невольно поется: «Царице Моя Преблагая, Надеждо Моя, Богородице…» Пока не напоешься — не уйти. Вот туда и спешу я.

Агитацией душу в храм не приведешь

Господь по чьим-то молитвам посылает мотоцикл, Николай доставил меня на автовокзал. До автобуса много времени, читаю «Пасху красную». Читаю, перечитываю, переношусь туда, в Оптину, к заветным могилкам трех братьев-новомучеников. Мимо проходит женщина, ищет попутчиков до Торжка. Называет цену, которая меня не устраивает: на разницу я могу подать две записки, тем более что деньги на поездку занимала. При окладе в 1012 рублей не очень-то разбежишься. Но она все же вынуждена взять меня, согласившись на предложенную мной цену. В дороге разговорились. Узнав, что еду в храм, тут же заявляет: «У нас на работе есть сектантка, так она всех агитирует. Значит, и вы будете!» Я улыбнулась: «Нет! Совсем недавно я была такой же, как вы». Смешно, разве агитацией душу в храм приведешь? Пока человек не созреет для разговора с Отцом, ничем его не затащишь. Отец — Истина. Настанет время, и те, у кого есть потребность в Истине, придут к Отцу. И я поведала своей попутчице, как когда-то мне, неверующей и некрещеной, явился Отец в Истине.
После окончания десятилетки я работала в школе: не хватало на селе учителей. А вот поступить учиться не смогла, так как нужна была московская прописка. При этом конкурс в пединституте — двенадцать человек на место, для абитуриентов из села — еще выше. На следующий год нас, иногородних, даже по направлению от РОНО не принимали. А мне так хотелось работать с дошколятами.
Вышла замуж, родила, и об учебе пришлось забыть. Подала заявление на увольнение и ушла в отпуск, точно рассчитав, чтобы после отпуска не возвращаться. Но не тут-то было. Так просто уйти мне не удалось. Прежде довелось пережить немало неприятностей и несправедливого к себе отношения, после которых в душе остался горький осадок.
Поменяла работу. И буквально через полгода узнаю, что того директора школы, с которым произошел конфликт, выгнали с позором из партии, сняли с должности без права ведения преподавательской деятельности. Я была в шоке. И тогда задумалась о той силе, которая встала на защиту правды. Сколько же потом, еще до моего крещения Господь являл мне примеров торжества Правды. А я оставалась глухой и слепой.

По грехам и наказание

…За разговором дорога пролетела незаметно. С Надеждой мы расставались тепло. «Знаешь, будет плохо, приди в храм, расскажи Отцу о бедах. Хотя Он везде тебя услышит», — сказала я ей на прощание. Верю, что эта женщина, одна воспитывающая сына, придет к Богу. Было в ней что-то такое, что выдает Божьего человека. Я теперь воцерковлена. Конечно, вера очень и очень слабая, как росточек. Но опытно познала, что за все в жизни надо платить.
…В 30-е годы на отца Василия Плетнева был донос, его арестовали. Блаженный Мишенька встал за правду, его тоже арестовали. Но деревенские Мишеньку защитили. Тогда его отправили в больницу в город, где кто-то зверски убил, отрезав голову. А отец Василий безследно исчез. И лишь в 90-е годы его дочери удалось узнать, что он потоплен с баржей в Волге вместе с другими священниками. А всему виной ложный донос.
Впоследствии люди, подписавшие эту гнусную бумагу с доносом, плохо закончили. Знаю родственников женщины, поставившей подпись. Они неумехи, ленивые, скандальные, завистливые, во всех своих бедах кого-то обвиняют. Сын их, женившись, через неделю погиб; внуков не осталось. Дочь ждала четвертого ребеночка, но в огне погибла вся семья. Знаю, что и их близкие — двое родственников — детей не имеют вообще. Вот сколь велика была вина той, что пошла на преступление. Во имя чего? Знают ли эти люди, почему, по какой причине происходят с ними эти бедствия? Почему не осталось никого для продления рода? К сожалению, вместо покаяния они пристрастились торговать спиртом. Сколько соседей спилось с их помощью! Алкоголиком стала многодетная мать. Отказа не было никому ни днем ни ночью, спирт продавался даже детям и подросткам.
Господь пытался вразумить этих людей. Среди ночи пришли к ним за спиртом две молодые мамы, одна из них — многодетная. Отправился хозяин разбавлять отраву, а тут с ним инсульт! Сделали выводы? Нет! Поправился и опять — за наживу. И ведь не бедствующая семья, не нуждающаяся! Божие терпение кончилось, чаша переполнилась, вот и погибли дети и внуки в огне. Родителям боль до конца дней, а погибшие, хочется верить, в Божиих селениях. Сурово. А каково тем, кого спаивают! У родных слезы день и ночь, не говоря о детях. А разве Господь и Матушка-Богородица не плачут о гибнущих своих чадах?
В шестидесятые годы разобрали наш храм на дрова. Часть старинных образов осела у местных жителей. И вот один мужчина попытался продать иконы. После этой попытки у него не было ни одной спокойной ночи. К нему пробовали забраться воры. Так и сидел он в страхе за свою жизненку у телефона, опасаясь, что убьют или ограбят. Страшна смерть и председателя сельсовета, что дала добро на слом храма на дрова для пекарни. Умерла она от рака, но прежде искупалась в позоре от своей несовершеннолетней дочери… Еще один из трех ее детей — инвалид. И вот когда у нас восстанавливали святой источник, по совету дяди председатель сельсовета выделила лес, а брат ее сделал сруб для часовни. Господу было угодно это деяние, и в то же лето жена дяди — врач, увидев инвалида, сказала, что ему сможет помочь операция, после которой он перестанет хромать. Операцию провели, но его мама не захотела принести покаяния, и ребенок (а теперь ему уже 17 лет) до конца не исцелился. Увы!

Забирали последнее

В середине 60-х мой отец ушел из колхоза, где работал по договору. Денег ему не платили, а семью надо было содержать. Сразу же наши пятнадцать соток выросли до сорока, а что сверх — за это надо платить в пятикратном размере. Корову нашу сам председатель выгонял из стада, косить сено участки не давали. Даже то сено, которое сами заготовили, высушили, купив участок у пенсионеров, попытались увезти в колхоз. Помню, мне было лет пять-шесть. Я лежу на печи. В дом входят толстопузые дядьки с папками. Описывают имущество за долги. А имущество: железная кровать-полуторка, где спим с мамой, оттоманка, где спит папа с братом, и корова. Благодаря этому прессингу мама в пятьдесят три года ушла из жизни. Но у маленькой память острая. Помню того, кто присылал безчисленные комиссии, а фамилия председателя райисполкома до сих пор в голове.
И вот я стала ходить в храм. В стране уже вовсю гремела перестройка. Однажды шла я с одной женщиной по улице, и она во время нашего разговора стала яростно защищать коммунистов. А я рассказала ей, как жили при советской власти мои родители, я. О том, что мне не давали разрешения подработать, хотя мое личное время это позволяло. Так и жили, считая каждую копейку. И лишь на одно пожаловалась моя спутница: что как только у кого-то в семье день рождения — в доме покойник.
Позднее я узнала, что она — жена того самого председателя райисполкома, по приказу которого описывали наше имущество. Сколько же кровавых слез пролито по его вине, коль так страшны дни рождения в их семье! Прости их, Господи, не ведающих, что творят!
И всех нас прости, Господи!

Рисунок Германа Дудичева

Тамара Калинина

д. Ново Тверской области

24.08.2007