​Репортаж из глубинки. Июль

Столичный приход Святителя Николая на Берсеневке взялся за возрождение храмов в Тверской области.

Игумен Кирилл у поклонного креста на месте разрушенного Вознесенского храма в с. Кава Тверской области.

Наш путь в дальнее Подмосковье в июле лежал через «землю Иосифа-Питирима» (преподобного Иосифа Волоцкого - Митрополита Питирима (Нечаева, † 2003 г.). Преподобный Иосиф († 1515) - основатель Волоцкой обители, Владыка Питирим уже в наше время 40 лет был Волоколамским архиереем.

Первый храм, который мы посетили (он был запримечен во время прошлой поездки), был деревянным, во имя святых равноапостольных Кирилла и Мефодия на территории храмового Молодежного православного оздоровительного центра в селе Кутьино (приписан к церкви Знамения в Кунцево). В храм, стоящий у дороги, вошли безпрепятственно - в дверях был ключ. Большая территория, ощущение некоторой заброшенности - и это в середине лета, в разгар сезона, так сказать. Деревянные церкви отличаются большой теплотой и уютом, в тоже время они уязвимы для пожаров.

Подъезжая к поселку Теряево, слева видишь потрясающую панораму Иосифо-Волоцкого монастыря со множеством золотых куполов, а слева голубые купола Покровской церкви в с. Покровское. Построена церковь в 1792 году на средства прихожан. В начале нулевых годов по просьбе Владыки Питирима в течение нескольких лет я опекал этот храм. Он был закрыт в 1965 году, после чего в нем устроили склад ядохимикатов. За несколько десятилетий стены храма деформировались, сильно пострадала роспись. Мы заранее договорились с настоятелем, что приедем. Здесь тоже в дверях торчал ключ, и никого из людей не было (уже выйдя из храма, мы заметили видеокамеры). Вспоминали свои приезды сюда, радовались, увидя те предметы церковной утвари, которые сюда привозили, в частности, завесу с пришитыми на ней крестом с копием и лжицей. Жаль почти погибшей росписи, но, честно говоря, она была далека от канонических норм (храм расписывал местный житель - художник). Когда в алтаре рассматривал «Моление о Чаше», вспомнил увиденные в Почаевской Лавре в подземном храме преподобных Антония и Феодосия большие в рост изображения святых, оставшиеся от униатского периода (1720-1833). Эти изображения были плотяными, непропорциональными - и не производили должного впечатления. Да, уровень иконописи очень четко характеризует духовный уровень эпохи, в этом смысле он является своеобразным барометром. За алтарем появился ряд захоронений насельников обители, в том числе сравнительно молодого иеродиакона.

Введенская церковь в соседнем селе Спирово (получило свое название в честь Святителя Спиридона Тримифунтского) никогда не закрывалась, но ее настоятель протоиерей Димитрий Лебедев (его мозаичное изображение находилось на стене храма, а в самом храме была икона) вместе с настоятелем Вознесенской церкви с. Теряево Николаем Виноградовым в 1937 году были расстреляны в Бутово и там же погребены в общей могиле. Оба канонизированы. Боковые приделы здесь, как и в Покровском, посвящены Николаю Чудотворцу и Святителю Димитрию Ростовскому. Главная святыня храма, наряду с Семистрельной иконой Богородицы - деревянный резной образ Святителя Николая в рост. Ежегодно перед Троицей с этим образом проходит большой Крестный ход. Запомнился в храме пол из металлической кованой плитки с выпуклым орнаментом и несколько массивных хоругвей - да, это не новодел, всё основательно. Выйдя из храма, спускаемся в низинку к знаменитому источнику, обустроенному двумя отдельными купальнями - мужской и женской. Окунуться в ледяную воду даже в середине лета - это испытание. Что касается погружения в источник - моя метода такова: растереть тело руками, сделать вокруг купели первый круг и войти в воду по колени. После второго круга войти по пояс. Совершив третий круг, войти в воду по грудь и, держась за поручни, трижды окунуться. Само собой перед началом трижды перекреститься на иконы (и по окончании тоже), и в течение всего процесса усердно читать Иисусову молитву. И в Спирово, и в Покровском считают, что преподобный Иосиф родился именно на их земле.

Как обычно, помолились у мощей преподобного Иосифа в Иосифо-Волоцком монастыре. Зашли в Надвратный храм обители, посвященный Апостолам Петру и Павлу. Сейчас здесь ведутся реставрационные работы. Своей расцветкой он напомнил наш родной храм.

В придорожном кафе в Эммаусе увидели двух бородатых мужчин: кто они? Священники? Подходит один из них, представляется: «Архидиакон Феофил». Оказалось, что он когда-то пел в нашем храме. Сейчас служит в Абхазии; с братом (протоиереем) возвращаются из Оптиной пустыни с праздника, посвященного Достоевскому (там в монастыре установили памятник великому писателю в память о его посещении обители). Вспомнили общих знакомых - отцов Виссариона, Игнатия и Гавриила. Отец Гавриил был насельником Троице-Сергиевой Лавры. Подвизался в горах Абхазии. Четверть века назад мы с о. Гавриилом поднимались на место, где произошло Третье обретение главы Иоанна Крестителя. Отец Гавриил был сухоньким, небольшого роста и очень подвижным. Чистый, кроткий взгляд, негромкая речь. К сожалению, по словам о. Феофила, он трагически погиб - сорвался в пропасть.

После службы в Скорбященском храме с. Залазино - сытный обед у старосты (особенно понравились блины с рыбой). Помощники не доглядели - не дали деревенского молока, хотя и квас тоже был хорош.

Вечерня под воскресный день была намечена у Поклонного креста в пос. Приозерный. Последний приезд туда порадовал - на молитву пришло до тридцати человек. На сей раз не было никого. Наверное, смутил накрапывающий дождь. Мы и сами колебались - как быть? Но разве можно остаться без вечерни в канун воскресного дня?! Стали молиться под зонтиками. Стихиры на «Господи воззвах» не пели, а читали. Минут через десять дождь перестал, и мы благополучно завершили службу. Поскольку завершили раньше, чем предполагалось, да и беседу не с кем было проводить, на утреню в с. Первитино в Троицкий храм прибыли за полтора часа до начала службы. По дороге заехали в д. Холм, где, согласно справочнику, должна быть часовня во имя Архангела Гавриила и святых мучеников Флора и Лавра. К сожалению, ничего выяснить не удалось, если часовня и была, то она не сохранилась.

Казалось бы, можно прогуляться, посидеть на лавочке, но полноценного отдыха это не дает - его я ощутил только тогда, когда прочитал повечерницу и растянулся на лавке «аки бомж», положив часослов под голову. 25 минут - и свежесть, прилив сил. Служба проходила в непростых условиях, сильно лил дождь. Он заливал алтарь через несколько дыр в крыше. В самом храме было не лучше. Войдя внутрь, я увидел, что Царские врата были раскрыты. Оказалось, что это сделал один из прихожан, ссылаясь на сырость («Проветриваю», мол). Пришлось объяснять, что открывать и закрывать Царские врата может только священник, и что я сам буду это делать после Литургии. На службе мешали разговоры - а ведь сколько раз объяснял, что после того, как переступили порог храма, рот надо держать на замке. Женщина на клиросе подзывает своего мужа и что-то ему объясняет. Говорю ей, что это можно было бы сделать после службы, она в ответ: «А вдруг я забуду». Глуховатый пономарь прямо в храме объясняет глуховатому прихожанину, как звонить на «Честнейшую». Их разговор слышен во всём храме, а ведь можно было выйти из храма и за дверью всё объяснить. Во время службы заходит в храм мужчина средних лет, неуверенно крестится, причем неправильно (слева направо). Оказалось, что это сотрудник подрядной организации, которая планирует заниматься реставрацией храма. Стал всё тщательно фотографировать. Помощники стали его расспрашивать: «Будет ли храм реставрироваться?» - ведь это памятник архитектуры конца XVIII века. Он: «Чтобы провести реставрацию, нужен проект». Помощник: «Пока его будут делать - храм окончательно рухнет. Нужно финансирование». Он: «Есть контролирующая организация по охране памятников. Например, если вы займетесь оконными проемами, то их задача - следить за соответствием оригиналу того, что вы будете делать. Для этого мы занимаемся фотофиксацией». Диалог - по сути, он ни о чем. Скорее всего, всё будет оставаться по-прежнему, храм будет разрушаться.

Одна старушка сказала, что ее в детстве крестила верующая бабушка. Такие случаи нередко встречаются в глубинке. Советую ей обратиться к священнику в храм райцентра, чтобы пройти довершение (миропомазание и прочее). Старушка переживает, нервничает. Потом оказалось, что ее все-таки крестили в храме, а в храм ее принесла бабушка. Староста сетует по поводу малочисленности прихожан, говорит, что «в селе сомневаются по поводу вас» (то есть меня). Предложила пригласить благочинного или его помощника, чтобы люди видели, что мы такие же православные. Советую ей сначала наладить контакт с благочинным, поздравить его с каким-нибудь праздником, например, с Успением (именно этому событию посвящен храм, в котором он служит). Благочинный спросит, как дела, слово за слово, и постепенно контакт наладится. Староста: «А о чем я буду с ним говорить?» Я: «Например - вот один из жителей села прокосил траву вокруг храма, приезжал подрядчик и т.д.» Она: «Нет, я сразу его приглашу». Я: «А он скажет, что у него тоже служба». Так ни о чем и не договорились.

На обратном пути дорогу нашей машине преградило стадо коров. Впритык к машине бодались молодые бычки. Рассказывали, что однажды корова бросилась к машине и рогами пробила лобовое стекло. Спрашиваю: «А где же пастух?» - «Он сам по себе, коровы сами по себе, а в конце дня они друг друга ищут». Вспомнил, как в детстве на малой родине отца в Воронежской области летом пас на лошади коров - за ними мы постоянно тщательно присматривали.

Дорога после дождя в лужах, много грязи - это сильно изматывает. Пошли дожди - отключился свет. Говорят, что так бывает по нескольку дней, доходит до недели. Продукты в холодильнике, забитом до отказа, под угрозой. Большинство телевизионных каналов работают по нескольку секунд, а потом прерываются. На улице ветрено, мокро. Я подумал: «Уже по этим причинам деревенские жители стремятся покинуть родной очаг и переселиться в город». В моем деревянном доме проблемы с санузлом - все удобства на улице. Выходя, можно «обобрать» очередной куст вкусной красной смородины (позже мне сказали, что окончательно она поспеет в августе).

Лекарств в дорогу помощники положили в изобилии - около 30 наименований. Вроде всё основательно, но вот закавыка - то, что требуется в первую очередь - днем с огнем не найдешь. Несколько тюбиков не обозначены - неизвестно, что в них. Другие совершенно не нужны. Назначение трех было передано устно - естественно, это было тут же забыто. Вот так - без душа, частично без света и лекарств, с телевизором, работающим с большими дефектами, с удобствами во дворе - протекали дни в деревне. Полтора дня из-за низкого давления я был выбит из колеи. Несмотря на это полунощницу и повечерницу, а также иноческое правило читал неукоснительно. Как всегда, проходя через мостик на пути к своему деревенскому домику (год его постройки - 1905), останавливался у быстротекущего ручья, вслушивался в мелодику его звуков, умиротворяясь душею.

Прочитал две книги: иеромонаха Антония Святогорца - «Жизнеописания афонских подвижников благочестия XIX века», и Митрополита Иоанна (Снычева) - «Очерки церковной смуты».

На кладбище в с. Сергиевском (здесь мы служили вечерню в канун памяти Преподобного Сергия Радонежского - престольный праздник села) привлекла внимание трогательная эпитафия: «Дорога без тебя пуста и холодна, острым лезвием боль ранит в сердце меня. Без тебя свет померк, целый мир - пустота». Вдова безутешно плакала, причитала. Умерший оказался сотрудником полиции, скончался от инфаркта в 52 года.

Приятным было общение с протоиереем Сергием, настоятелем Знаменской церкви в с. Ильинское. Храм не закрывался в лихое время благодаря тому, что народ стал на его защиту. Только самый большой колокол был сброшен с колокольни накануне войны на переплавку для нужд обороны. В храме находится чтимый образ Богородицы «Знамение». Он был взят из запасников Софии Новгородской. Несмотря на то, что храм не закрывался, народу на службы, по словам батюшки, приходит немного. В 90-е годы храм неоднократно грабили. Прекращению разбойных нападений помогло ружье, приобретенное о. Сергием. Дробь, вылетающая из него, напоминала вой сирены, отпугивала врагов. Икону Апостолов Петра и Павла украли из алтаря. Убедившись, что оклад на иконе не из серебра, воры бросили ее во дворе. На втором этаже находится зимний храм с двумя приделами - в честь Пророка Илии и святой Параскевы Пятницы. Здесь обратил на себя внимание большой образ Тихвинской Богоматери. На территории храма находится полузаброшенное здание церковной школы. Здесь учился известный Валаамский старец Иоанн (Алексеев, † 1958 г). Отец Сергий дал ценные советы по поводу укрепления колонн - для нас это актуально, так как в Скорбященской церкви с. Залазино несколько колонн находятся в аварийном состоянии. В росписи храма заметны карельские мотивы: один из них - четко очерченные большие глаза. Еще и скульптурные фигуры ангелов. Признаки незакрывавшегося храма - наличие в нем старинных хоругвей и окладов на ряде икон. В село направляли тех, кого выселяли за 101-й километр. Отец Сергий рассказал поразительный случай, когда неподалеку в с. Дмитровском в 30-е годы разрушали церковь - тогда под рухнувшими приделами погибло 10 человек. Батюшка заканчивал мединститут в Твери. Духовного образования у него - 2 курса Свято-Тихоновского Университета (он был вынужден оставить учебу, чтобы ухаживать за престарелой матерью). Выехав из села, мы были приятно удивлены большими полями, на которых растет картофель, пшеница, овес, гречиха.

Посетили несколько карельских деревень, где молились у установленных нами Поклонных крестов. Первый Крест был нами установлен в 2005 году на месте разрушенной Тихвинской часовни в деревне Райки. К настоящему времени часовня практически восстановлена - в ней мы совершили вечерню. После службы я окунулся здесь в речку Сельница - первый раз в этом году. Никакие морские пляжи у нас и за границей не сравнятся с тем удовольствием, которое я ощутил. Вокруг вековой лес, зеленые луга, звенящая тишина, не считая пения райских птиц.

Праздник Казанской иконы Богородицы - последний день нашего пребывания в глубинке. Накануне в Казанской часовне деревни Иваньково совершили вечерню. В начале службы было всего две женщины. Ближе к окончанию в часовню ввалились три местных жительницы с красными мясистыми лицами. Громкие эмоции - «Ну, здравствуйте!», перебранка между собой с выкриками «задолбала!», «отстань!». Часовня враз наполнилась густым перегаром. Я подумал: «Похоже, что они уже начали отмечать предпразднество престольного праздника». В самый день праздника служба совершалась с 9 до 12 часов (часы, обедница, молебен с каноном, водосвятие и Крестный ход по деревне). Обратил внимание, что всего 5-6 домов в деревне жилые, и примерно столько же заброшенных. Во время Крестного хода одна из его участниц отлучилась в свой дом, в часовню она пришла с пакетом, в котором была банка молока и десяток яиц. Похоже, что в это же время она еще хлебанула - хряпнула водки. Возмущенно кричала, когда помощник фотографировал меня, осенявшего народ крестом во время пения многолетия, а ей казалось, что фотографируют ее. К сожалению, обычная беседа по окончании службы получилась непродолжительной по времени, так как эта женщина постоянно перебивала, не дожидаясь окончания беседы задавала вопросы, постоянно повторялась. Потом вообще стала кричать: «Смотрите не в книгу, а на меня, и отвечайте на мои вопросы». Несколько раз, уставившись на водосвятную чашу, громко требовала объяснить, что это такое - и всё это происходит во время службы. Я был вынужден прервать беседу и вышел из часовни. Потом мне рассказывали, что она искренне удивлялась тому, что я прервал беседу, не ответив на ее вопросы. Когда мы уезжали, она активно махала нам рукой.

Перекусив на опушке леса, мы встретились с нашим давним знакомым, сельхозпредпринимателем Игорем Михайловичем. Он нам поведал, что в последнее время количество гектаров полей, которые он обрабатывает, уменьшилось в два с лишним раза, техника морально и физически устарела. Главная проблема - нехватка рабочих рук. В этой связи, по его мнению, неплохо было бы реанимировать закон о тунеядстве. Немногочисленным работникам в его хозяйстве в основном за 60. Игорь Михайлович сетовал, что электричество, обустроенное за счет колхозов, сейчас в руках тех, кому оно досталось даром, и которые не обезпечивают должной эксплуатации, а только собирают налоги. Горючее стало очень дорогим, что ставит под удар рентабельность производства. Мы побывали на двух полях - на одном специальным агрегатом (прессом, который тянет трактор) собирают сено в валики, другим агрегатом (большими круглыми «граблями», прицепленными по бокам трактора) распушивали скошенный козлятник, чтобы он лучше просушивался. Игорь Михайлович показал яблоневый сад, который перед войной посадил председатель колхоза - его отец. После развала колхоза сад был передан сельской школе, а после ее закрытия оказался заброшенным. По словам нашего собеседника, расцвет деревни пришелся на 70-е годы, а в последующие десятилетия она только деградировала. Парадоксально, что та продукция, которую он выращивает и производит без всяких искусственных добавок - не востребована, так как не может конкурировать с продукцией, напичканной пестицидами, но ярко рекламируемой. Смены для себя наш добрый труженик не предвидит. Горько нам было слышать эти слова. Прощаясь с нами, Игорь Михайлович передал нам трехлитровую банку молока и большой пакет зелени.

Игумен Кирилл (Сахаров),
настоятель храма Святителя Николая на Берсеневке, г. Москва.