Белый город

Путевые заметки паломницы, побывавшей в древней столице Руси — Владимире.

Во Владимир я прибыла вечером. Стемнело по-осеннему рано, и город встречал приезжающих россыпью вечерних огней. Ярче других выделялись два белокаменных собора — Успенский и Дмитриевский. В ночной подсветке храмы выглядят чудо как хорошо. Собственно, Успенский собор, отметивший в прошлом году 850 лет, и был одной из целей моего приезда. Но о нем чуть позже.
Гостиница, где я разместилась, находилась при Паломническом центре Владимирской епархии. Номера там, надо сказать, для настоящих паломников. Условия самые аскетичные — минимум отдыха и никаких возможностей для лени, расслабления и праздности. И проспать полдня тоже не получится: прямо за окнами — храм в честь Архистратига Божия Михаила, служба в котором начинается ровно в восемь утра громким колокольным звоном.

Голуби на счастье

Храм Архистратига Михаила стал первым местом, которое я посетила во Владимире. Он не такой древний, как другие Владимирские храмы, был освящен осенью 1863 года. Храм достаточно необычен для Владимира, поскольку построен в византийском стиле и вовсе не белокаменный — из красного кирпича, увенчан черными куполами. Михаило-Архангельская церковь тоже имеет свою легенду. Говорят, когда хан Батый осадил Владимир, он расположился с шатром на одном из холмов, откуда весь город ему было видно как на ладони. Единственное место, где мог быть этот холм — сегодняшняя улица Студеная гора (в те времена это была территория за городскими стенами), на которой и стоит храм. Словно доказывая, что победа все-таки осталась за русским Православным воинством.
В 1929 году Михаило-Архангельский храм был закрыт. И до 90-х годов прошлого века там располагался музей часов. Однако музей сослужил и хорошую службу — теперь колокола в храме звонят всегда точно в одно и то же время, по колокольному звону можно сверять часы.
Во дворе храма обитают голуби. Их было видно из окна моего номера. Конечно, самые красивые — белоснежные, без единого пятнышка. Но и другие по изяществу и благородству не уступают им — есть и с «мохнатыми» лапками, и с рыжими крапинками на крыльях — самых разных пород. А когда взлетят в воздух — то все цвета сливаются в красоте полета. Оказывается, и у них здесь тоже есть «работа». Эти голуби предназначены для венчания. Молодожены, венчающиеся в Михаило-Архангельской церкви, запускают их в небо. На счастье…

Золотые ворота

Открывают центр города Золотые ворота. Когда-то — оборонительная крепость, построенная для защиты от врагов. Сегодня — один из символов Владимира, куда приезжают фотографироваться молодожены, откуда начинаются экскурсии для туристов. От древнего здания сохранилась лишь его основа — две мощные белокаменные стены. Снаружи ворота прикрывали валы, остатки одного из них сохранились до сих пор и находятся с южной стороны Золотых ворот. Это Козлов вал.
Я, конечно, понимаю, что умный в гору не пойдет, но упрямый и любознательный обязательно на нее полезет. Лезть, впрочем, оказалось не так уж и трудно, тем более что и дорожка протоптанная имелась. Зато жалеть не пришлось. С остатков древней насыпи город открывался во все стороны. Вот, по левую руку от меня — пунцово-красная, с яркими белыми окошечками Троицкая старообрядческая церковь. Когда проходишь мимо — и не видишь ее почти, только красный кирпич. И вывеску «Музей хрусталя». Прямо вижу вдалеке очертания изящной зеленой церкви, справа от меня — улица Большая Московская, ведущая к Соборной площади. А вот чуть позади — несколько странное строение виднеется, напоминающее башню. Все, сначала иду туда.
Строение и впрямь оказывается башней. Водонапорной. Построена она в «псевдорусском стиле» и похожа на крепостную башню. Что позволило ей органично вписаться в архитектуру города. Судя по табличке, здесь — тоже какой-то музей.
Вокруг народ встречает местная банда кошек. Кошки — милые и загадочные существа. Даже бродячие и дикие, они все равно добавляют окружающему миру некоторую долю домашнего тепла и уюта.
Чуть слева от водонапорной башни куда-то вглубь ныряет узкая улочка. Иду по улочке, спускаюсь по лесенке — и передо мной открывается такой вид, что дух захватывает. Вот, впереди — Успенский собор, как игрушечка, которую поставили на поднос. Выглянуло солнце — и купола его заиграли радостным блеском.

Соборная площадь

На Соборной площади полно народу. Стоит несколько туристических автобусов. Вокруг них стайками кружатся школьники — приехали на экскурсию. Фотографируют друг друга, галдят, задорно ерошат ногами опавшие листья. А буквально через несколько минут — стихнут, едва войдя за ограду Успенского собора. Яркие, шумные, неуправляемые за короткое время станут тихими, внимательными и серьезными.
Прежде чем отправиться за ними в собор, я обхожу площадь. И наталкиваюсь на первую странность. На площади установлен прекрасный памятник преподобному Андрею Рублеву. Святой иконописец сосредоточенно пишет икону. И все бы хорошо, да только прямо напротив Андрея Рублева, через дорогу, стоит с кепкой в руках Ильич. Владимирцы грустно шутят: Андрей Рублев как будто пишет портрет Ленина с натуры… Такие разные эпохи уместились на этой площади!
В другом конце Соборной площади стоит монумент в честь 850-летия города. Установлен он был в 1958 году (тогда годом основания Владимира считался 1108 год, а не 990-й, как сейчас. Поскольку в атеистическом государстве не любили упоминать князя Владимира Святославича, крестившего Русь. Поэтому взята более поздняя дата, также встречающаяся в летописях, и основание Владимира было возложено на Мономаха, которого также звали Владимиром). До него на том же месте сорок лет «красовался» обелиск, посвященный первой годовщине революции. Почему-то среди местных жителей сложилось не самое доброжелательное отношение к монументу. В народе его называют «Три ленивца». Может быть, отчасти и потому, что здесь странным образом сошлись фигуры русского воина в шлеме и кольчуге, русского зодчего и советского рабочего с трактором в руках, символизирующего строителей коммунизма.

Древний храм

Успенский собор... Его сравнивают с могучим богатырем в золоченом шлеме, возвышающимся над рекой Клязьмой, на берегах которой стоит Владимир.
Богатырь, правда, пока весь в лесах — идет внешняя реставрация храма.
Во дворе, едва я захожу за церковную ограду, меня окутывает плотным облаком сладкий, невероятно приятный, медовый запах. Настолько сильный, что я невольно оглядываюсь: откуда? Откуда взялось столько меда? Кажется, что даже стены собора благоухают. Но тут же нахожу источник аромата: это невзрачные мелкие белые цветочки, плотным ковром цветущие на клумбе возле храма. Невольно вспоминаю строки Александра Солодовникова, навеянные поэту Евангелием:
Цветок на лугу зеленом,
Струящийся звон в высоту,
Прекрасней одежд Соломона
Всегда казался Христу.
И пусть Господь не наградил этих скромняг богатым обликом, как розы и лилии, зато подарил им по-настоящему королевский запах.
Между колокольней и северной стеной собора в XIX веке был выстроен теплый кирпичный храм в честь Георгия Победоносца. Внутри он немного темноват, строг и скромен. А вот сам Успенский храм изнутри просто ослепителен. Он поражает своей высотой и великолепием. Иконостас с золотой резьбой, скульптурными изображениями ангелов напоминает Петербургские храмы. И неудивительно. Когда-то на его месте находился иконостас, писанный преподобным Андреем Рублевым. Но в 1770-х годах Владимир посетила Императрица Екатерина II. Войдя в Успенский собор, она увидела иконостас, посчитала его ветхим и приказала заменить на новый. Новый был написан и изготовлен в типичной для XVIII века манере — иконы напоминают работы западных художников. Иконостас Андрея Рублева, увы, ныне уже не собрать — иконы разошлись теперь по музеям и частным коллекциям.

Но сохранилась часть фресок, писанных преподобным. В 1408 году Андрей Рублев и Даниил Черный с учениками прибыли во Владимир расписывать Успенский собор после одного из пожаров. Общая площадь рублевских фресок составляет около 700 квадратных метров. К сожалению, увидеть сегодня можно далеко не все — были пожары и после, фрески подновляли, а то и вовсе писали новые поверх старых. Но те, что сохранились — производят неизгладимое впечатление. Это картина Страшного суда. Которая не пугает, а даже наоборот, дарит надежду на Милосердие Божие. Работы святого Андрея всегда можно узнать, потому что они как бы светятся изнутри. И Спаситель у него — Судия не только Строгий, но и Милующий. И Ангелы не грозные, а ликующие.
Князь и его свита во время Богослужения находились на хорах в западной части храма. То есть как бы над всеми остальными. Возможно, именно отсюда пошло выражение «высокопоставленная особа». Потому что стояли-то эти люди и впрямь высоко.
История собора — удивительная. Мне удалось с ней познакомиться, побеседовав с молодым администратором паломнической службы Владимирской епархии Георгием Диковым.
— Первый храм в честь Успения Божией Матери был заложен еще святым равноапостольным князем Владимиром, — говорит Георгий, — который приехал крестить местных жителей в 990 году. Именно этот год считается годом основания Владимира. Храм был деревянный, построили его на месте старого языческого капища, и простоял он больше 150 лет. Белокаменный собор был построен святым благоверным князем Андреем Боголюбским, когда он привез во Владимир чудотворную Владимирскую икону Божией Матери (теперь хранится в Третьяковской галерее в Москве, а во Владимире — чудотворный список иконы XVII века — Т.Г.). Князь, когда приехал во Владимир, подходящего храма для чудотворной иконы не нашел, только обветшавшую деревянную Успенскую церковь. Тогда князь приказал строить новый храм, привез мастеров, как говорит летопись, «из всех земель». Ныне Успенский собор — главный храм Владимирской епархии, где служит Архиепископ Владимирский и Суздальский Евлогий. В прошлом году у нас были торжества по случаю 850-летия собора. К юбилею была приурочена внутренняя реставрация и часть внешней. Были расчищены фрески, все, кроме рублевских, которые трогать нельзя. Собор посещают все именитые гости. После того, как Екатерина II прибыла во Владимир и посетила Успенский собор, она установила две стасидии. На одной сидел Правящий Архиерей, а на другой — Государь. Начиная с Екатерины II, в Успенском соборе побывали все Государи России.
Собор задумывался как храм-усыпальница. Там находятся мощи святых благоверных князей — Андрея Боголюбского, почти всех его сыновей. Там находится частица мощей святого князя Александра Невского, потому что он венчался на Владимирское княжение после получения ярлыка в столице Золотой Орды именно в Успенском соборе. Здесь покоятся мощи многих Святителей — Владимирских, Суздальских (княжество дробилось, объединялось в разное время). Покоятся там и женские мощи, что удивительно для кафедрального собора. В 1238 году, когда хан Батый вошел в город, в соборе укрылись вместе с Епископом Митрофаном жены, матери и дочери владимирских защитников. Враги обложили храм бревнами и подожгли. Чувствуя, что смерть близко, Агафья, жена князя Юрия Всеволодовича, упросила Архиерея совершить над ними постриг. Она получила в постриге имя Марфа. Все укрывшиеся в храме погибли. И именно здесь их и погребли.
С мужем Агафьи, князем Юрием Всеволодовичем, погибшим от татарского меча и тоже причисленным к лику святых, связана еще одна интересная история.
— Собор в советские годы был закрыт, — рассказывает Георгий Диков. — Там была музейная экспозиция. Туда сносили инвентарь со всех храмов и мощи со всех монастырей. Был такой процесс по вскрытию мощей… Вот там как раз находилась та самая группа НКВД, которая этим и занималась — вскрытием, медицинским освидетельствованием, «доказательством» того, что нетление мощей — никакое не чудо. Вскрыли мощи святого благоверного князя Георгия (Юрия Всеволодовича), четвертого сына князя Всеволода Большое Гнездо. Татары ему отсекли голову. И когда тело было положено в гроб, то отсеченная голова сама по себе приросла к телу. И вот следственная группа от НКВД решила опровергнуть это чудо как вымышленную и ложную историю. Вскрыли мощи, провели медицинское освидетельствование. И выяснили, что чудо все-таки было! Резолюция об этом до сих пор хранится в Краеведческом музее. Там записано, что здесь действительно имело место чудо, потому что есть шрам на месте сращения, само же сращение произошло в течение не более двадцати четырех часов! Согласитесь, не часто богоборцы признают свою полную неправоту…

Владимирская жемчужина

Я иду дальше, к Дмитриевскому собору. Увидеть своими глазами это чудо древнерусской архитектуры мне хотелось класса так с седьмого. Именно тогда мне попала в руки книжка по истории Древней Руси. Книжка была с хорошими иллюстрациями. Увидев единожды собор святого Димитрия во Владимире, с его уникальной резьбой, трудно было оторвать взгляд. Неудивительно, что его называют «жемчужиной Владимира».
Прохожу через скверик, через стайки школьников-экскурсантов, мимо «голубиного» фонтана (где вместо струй воды сидели голуби) — и вот он. Беленький, аккуратненький. Вот она — красота! Резные узоры — растения, животные, мифические персонажи (чего стоят одни грифоны — полульвы-полуптицы), люди (и Царь Давид-псалмопевец, и Александр Македонский, и князь Всеволод Большое Гнездо, прозванный так за большую семью, — основатель собора). Все сливается в одну историю, единое полотно, которое можно смотреть или даже читать как сказание о тех временах.
Но надо же зайти и внутрь. Накидываю на голову палантин — храм же! — открываю дверь, захожу… «Здесь музей!» — предупредительно и строго звучит голос справа. Покров с головы моей тут же сам собой соскальзывает, точно испугавшись предупреждения. Внутри пусто, отдельно друг от друга стоят редкие экспонаты. «Здесь вход платный!» — все также строго продолжает напоминать сотрудница музея. Покупаю билет и захожу внутрь.
Внутри — тоже резьба на стенах. Вот два льва притаились рядом с тем, что  осталось от фресок. Возле входа — две иконы святого Димитрия Солунского. Вернее, их копии. В центре храма под стеклом — сразу несколько экспонатов. Это и медный голубь с верхушки Креста собора XII века. И нательные кресты XIII века, и печать князя Всеволода Большое Гнездо, и жалованная грамота Василия III Дмитриевскому собору 1515 года.
Экспонаты интересные, храм красивый, но — пустой. Здесь не идет молитва, не совершается Евхаристия, и оттого здесь пусто. Конечно, эти стены помнят многое, но кажется, что от собора осталась только внешняя оболочка. А дух его не здесь, а где-то далеко.
небо и Небо
Иду дальше. Вижу старую, со следами разрушения церковь. Наверху — купола и кресты. А на двери табличка, говорящая о том, что здесь планетарий. И что-то в этом не просто странное, а даже глубоко непонятное. Небо невещественное, необозримое, То, что пишется только с большой буквы, здесь заменили небом материальным — звезды, планеты, спутники. Рядом с Николо-Кремлевской церковью (такое имя носит храм, переделанный в планетарий) стоит памятник Александру Невскому. Взгляд святого устремлен куда-то даже не вдаль, а  словно внутрь себя. Кажется, что он с грустью созерцает происходящее. Впрочем, говорят, что грустить ему осталось недолго — город строит новое здание для планетария, а храм будет возвращен Церкви.
Покидая Владимир, я думаю о том, что этот древний город — некий символ постоянства и верности. Проходит время, сменяются эпохи и власти, начинаются и заканчиваются войны, а белокаменные храмы, устремленные к Небу, — стоят. Напоминая нам о Том, Кому они посвящены.

На снимках: Успенский собор; Золотые ворота; внутреннее убранство Успенского собора; Дмитриевский собор.

Татьяна Горбачева

22.10.2009