Голодный год

Я представляю на суд читателей интернет-версии газеты «Благовест» свою статью о самарском голоде почти десятилетней давности. В то время, понятное дело, ни о каком интернете и помину не было. Но почему я решил вернуться к давнишней публикации? Наверное, потому, что срока давности эта страшная тема не знает. А знать правду о том далеком уже (но и таком близком от нас!) времени мы обязаны.
Хочу предупредить, что в этой статье приводятся факты настолько страшные, что людям со слабыми нервами лучше об этом не читать. Но тем, кто отважится на это нелегкое чтение, все же скажу: вряд ли имеем мы право хоть в чем-то «превозноситься» в помыслах над теми несчастными, кто от страшных, нечеловеческих испытаний сломался, не выдержал, переступил через какую-то невидимую черту, отделяющую ЛЮБОГО человека от управляемого лишь слепыми инстинктами хищника… Нам ли осуждать трупоедов и людоедов, когда современные русские, живущие в достаточно комфортных (а по сравнению с голодным годом — так просто в «райских») условиях продолжают по всей стране неистовое истребление в абортах ни в чем не повинных своих же детей?! И при этом не имеют даже тех жалких «извинений», которые выставляли обществу обезумевшие и потерявшие человеческий облик трупоеды… Ведь только за прошлый год, по утверждению главного акушера-гинеколога России, в стране насчитывалось 1,6 миллиона зарегистрированных абортов! А это пострашнее даже и безпрецедентного по масштабам самарского голода (ведь ничего подобного в новое время Россия не знала). Все это говорит о том, что причины, вызвавшие из бездны такие страшные грехи, как трупоедство и людоедство, до сих пор нами не изжиты. А изживаются они лишь всенародным покаянием и жертвенным служением Богу и людям.
Многое изменилось с тех пор, как мной на основании старых газетных статей и архивных данных писалась эта статья-исследование. Канонизированы Царственные мученики с сонмом Новомучеников и Исповедников Российских. Проводится в разных городах Чин покаяния в грехах богоотступничества и цареубийства. Но события в нашей стране и в мире развиваются с все увеличивающейся скоростью, и несут они нас к таким рубежам, о которых не хочется и думать… И все же тот опыт, тот страшный, кровавый опыт, который обрел наш народ в годы ПРОКЛЯТИЯ, не может остаться втуне. Он должен работать на нас, пододвигая к единственному, что может спасти и Россию, и весь мир. Покаянию. И потому я решил вернуться к той давней статье.

А о том, что все те события все еще близки к нам, напомнило мне недавно поступившее в редакцию письмо Екатерины Анисимовой из села Мосты Пестравского района Самарской области:

«Я живу на юге Самарской области, где в 1920-е годы был страшный голод и в нашем селе, по рассказам бабушек, было людоедство. Мой дедушка со стороны отца всю жизнь был верующим. Помню его ежедневные коленопреклоненные молитвы перед домашними иконами. Я со своей двоюродной сестрой часто подражала дедушке скорее из детской шалости. Но дедушка был очень добрым, и глядя на нас, детей пяти и трех лет, улыбался в усы. При жизни дедушка был очень похож на Николая Угодника, такие же добрые голубые глаза, борода и кудрявые волосы, как на его иконе. Дедушка слыл молчуном, трудно его было разговорить. Только однажды он сказал, как тяжело было хоронить в голодные годы старых и малых. Мужчины трудоспособного возраста воевали на гражданской войне, устанавливали советскую власть. Сказал нам дедушка Миша, что все село наше — сплошные могильники невинных жертв голода».
…И эти-то «сплошные могильники» едва ли не в каждом самарском селе вопиют к нам — не забывайте! Помните! Поминайте!..

Антон Жоголев.

«Так говорит Господь Бог: за то, что вы умножили беззакония ваши… Я Сам произведу среди тебя суд перед глазами язычников. И сделаю над тобою то, чего Я никогда не делал… За то отцы будут есть сыновей среди тебя, и сыновья будут есть отцов своих… И совершится гнев Мой, и утолю ярость Мою» (Иез. 5, 7-13). И ты будешь есть плод чрева твоего, плоть сынов твоих и дочерей твоих, которых Господь Бог твой дал тебе, в осаде и в стеснении, в котором стеснит тебя враг твой» (Втор., 28, 53). В Библии голод не раз называется ПОСЛЕДНИМ, самым страшным наказанием избранного Богом народа иудейского. Наказанием, за которым должно последовать или глубокое раскаяние, или окончательная гибель. «Умерщвляемые мечом счастливее умерщвляемых голодом, потому что сии истаивают, поражаемые недостатком плодов полевых. Руки мягкосердых женщин варили детей своих, чтобы они были для них пищею во время гибели дщери народа моего» (Плач Иеремии, 4, 9-10). Все это убеждает нас в том, что голод со всеми ужасными его последствиями не есть что-то случайное, исторически изжитое, а постоянный спутник согрешившего в Адаме рода людского, одно из крайних средств «воздействия» Бога на людей, а значит, и на ход истории. Ведь в конце времен, уже при воцарившемся «сыне погибели», человечеству придется тоже пережить страшный голод.
История России уходящего столетия обращает нас вновь к страницам Ветхого Завета. Цареубийство, революция, богоотступничество, голод, война… Все пришедшее словно повернуло историю вспять. И вновь мы оказались, как когда-то израильтяне, пред Лицом Грозного, Карающего Божества. И как ранее народ иудейский, теперь наш народ избран Богом нести крест истинной веры. И за несоответствие этой мессианской задаче Бог, как и во времена Моисея, сурово наказывает Свой народ.
Ибо Им сказано: «Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю» (Откр., 3, 19). И потому неудивительно, что в кровавой хронике русской жизни запестрели библейские слова: голод, землетрясение, мор…
Во время работы над статьей-исследованием «Голодный год» (см. NN14,15 «Благовеста» за 1995 г.), посвященной истории изъятия большевиками церковных ценностей, я столкнулся с поразительными, трудно умещающимися в сознании фактами. Во время самарского голода 1921-22 гг. людоедство было явлением массовым, повсеместным, охватившим значительную территорию с проживающими на ней миллионами людей. Об этом неоспоримо свидетельствуют архивные данные. Около двух лет я старался найти какие-то объяснения случившемуся. Понять явные и скрытые причины этого поистине нечеловеческого явления.
Изучив все доступные источники, и в первую очередь документы, хранящиеся в Самарском краеведческом музее и в Госархиве Самарской области, я пришел к выводу, что это массовое одичание не поддается рациональному объяснению, оно имеет глубокие мистические корни.
К тому же в ноябре 1994 года известная самарская блаженная Мария Ивановна Матукасова говорила мне о голоде, который в скором времени обрушится на россиян (см.: «Грозное пророчество», N23 «Благовеста» за 1994 г.). О каком голоде говорила мне старица? О том ли, о котором сказал пророк Амос: «не голод хлеба, не жажда воды, но жажда слышания слов Господних» (Ам., 8, 11)? Или о голоде в «классическом» его понимании? Мне это неведомо. Но ясно другое. Бог не оставил Россию. И, стало быть, нам не удастся «устроиться поуютнее», оставаясь нераскаянными грешниками — богоборцами и цареубийцами… Вот почему, я считаю, есть смысл в том, чтобы еще раз перелистать пожелтевшие архивные страницы. И вспомнить о том, какую дорогую цену заплатил наш народ за попытку устроения безбожного «рая на земле».

«Опора извечная — вера»

Россия и голод. Эти слова-понятия никогда не были взаимоисключающими. Россию называли «житницей Европы», и тем не менее голод на просторах великой империи, раскинувшейся на двух континентах, не был чем-то невиданным, небывалым. В огромной стране, занимавшей шестую часть света, бывали неурожаи в каком-то из регионов. Люди там голодали. Но вся страна приходила на помощь страдающим соседям. Незадолго до революции, в 1891 году, в Среднем Поволжье был голод. Здесь же, в Самарской губернии, был голод в семидесятых годах XIX века. Но никогда неурожай не распространялся на такую огромную территорию, как это случилось в 1921 году. Причем дело было вовсе не в разрухе и гражданской войне. Деревня была еще крепка, становой хребет крестьянству сломят гораздо позже, коллективизацией тридцатых годов… И тем не менее — голод!
Удивительная особенность тех страшных лет. Никогда раньше, быть может, с времен дохристианских, Россия не знала каннибализма. В самые страшные годы русские люди предпочитали голодную смерть поеданию себе подобных. И это в то время, когда на рынках «цивилизованной» Европы свободно продавались человеческие туши! И вдруг — массовый каннибализм!.. Народ, у которого сохранились духовные ценности, не должен был перейти последней черты, за которой — ад на земле, черная месса… В этой связи интересен факт, что и в блокадном Ленинграде, пережившем страшный голод, унесший тысячи жизней, людоедство как МАССОВОЕ явление не наблюдалось. В чем же причина? Ведь голодали и там, и тут русские люди. Почему же так по-разному вели они себя в сходной ситуации? Вот как отвечают на этот вопрос авторы известной «Блокадной книги» А. Адамович и Д. Гранин: «У старой женщины, которая умерла в эвакуации в Ярославле, опора в дни блокады была простая, извечная — вера. Нам принесли ее дневники, найденные в Ярославле. Женщина была верующая. Вот что она пишет: «Думаю, что если Бог хранил меня среди стольких ужасов, то, очевидно, моя жизнь еще для чего-то и для кого-то нужна». А рядом с ней живет обезумевшая от голода молодая женщина — страшное напоминание о бездне. Человек не выдержал навалившихся на него испытаний, сломался, обрушился. С безумными глазами выхватывает хлеб у собственного ребенка. Но нет, что-то происходит там, во тьме сознания, какими-то внутренними усилиями зажигается свет. И вдруг восстанавливается человек, и старая женщина записывает: «18.III. Сегодня о радость! Вдруг ночью Наташа будит меня и радостно говорит: «М. Е., дорогая, ведь я совсем здорова, я все понимаю, какое счастье!». Я даже плакала от радости. Слава Богу, она пришла в себя. Оказывается, она НИЧЕГО не помнит из того, что было; ни как отнимала у ребенка хлеб и продукты, ни что мы говорили, ни кто ее навещал. «Мне все казалось, что это во сне, а не наяву, и все казалось, что это я сплю». Господи, какие необычайные бывают эти психические расстройства! От радости она не могла спать и все время говорила, вспоминая свою болезнь» (А. Адамович, Д. Гранин, «Блокадная книга», М., 1982 г.). На протяжении всей книги, где в леденящих душу историях недостатка нет, о людоедстве НИГДЕ НЕ УПОМИНАЕТСЯ. Вот чем объясняют мужество ленинградцев авторы книги: «Общее у них у всех было, пожалуй, вот что: каждый имел или искал (и находил) точку опоры не только в самом себе, но и еще в каком-то деле или интересе. Главным делом для большинства была борьба с фашистами, защита Ленинграда — это держало прежде всего. У каждого были свои непосредственные обязанности, долг, ответственность». То есть от скатывания в бездну отводила любовь к ближним, к России, тогда как холодный эгоизм тянул в пропасть… В «Блокадной книге» не говорится о вере, Церкви. Но между строчек авторы дают нам понять, что и этот «мотив» звучал в блокадной симфонии: «В эти три дня тяжелые я одну ночь почувствовала — умираю. У меня длинная слюна бесконечная была. Рядом лежала моя дочка. Я чувствую, что в эту ночь должна умереть. Но поскольку я верующая (я это скрывать не буду), я встала на колени в темноте ночью и говорю: «Господи! Пошли мне, чтобы я до утра дожила, чтобы ребенок меня не увидел мертвую. Потом ее возьмут в детское учреждение, а вот чтобы она не увидела меня мертвой». Пошла на кухню и — откуда взялись силы — отодвинула столы. И за столом нахожу (вот перед Богом говорю) бумагу из-под масла сливочного, валяются еще там три горошины и шелуха от картошки. Я с такой жадностью это поднимаю: это оставлю, я завтра суп сварю. А бумагу себе запихиваю в рот. И мне кажется, что из-за этой бумаги я выжила» («Блокадная книга»). В этих двух отрывках мы видим: люди, даже умирая, думали не о себе, а о несчастной соседке, о своей маленькой дочери… Как же не похоже это на жуткие свидетельства самарского голода!

«Людоедство принимает массовые формы…»

12 января 1922 года в самарской «Коммуне» появилось первое сообщение о том, что в голодающих районах имеются случаи людоедства и трупоедства. Скрывать это было уже невозможно.
«В Большой Глушице, Пугачевского у., в правление потребительского общества доставлено вареное человеческое мясо — голова и бедра, весом 10 ф., коим питаются 10 семей, добывая трупы с кладбища».
«В с. Славянке, Пугачевского у., крестьянка Анна Головкова разделила между оставшимися своими тремя детьми тело умершей дочери Елены, 13 лет. Дети съели тело своей сестры, мать же труп дочери в пищу не употребляла».
«Из слов членов волисполкома с. Любимовки видно, что дикое людоедство по селу принимает массовые формы и что в глухие полночи идет варка мертвецов».
«В с. Ломовке, Пугачевского у., гр. Алмазова, ее сестра и еще одна женщина зазвали к себе в дом двух женщин ночевать; те были не истощены, поэтому у Алмазовой и сожительницы явилась мысль съесть их. Ночью этих двух женщин зарезали и съели».
В архиве Самарского краеведческого музея им. П. Алабина, куда переехал бывший в те годы в Самаре Музей голода, можно найти еще более жуткие подробности людоедства в нашем крае. Все это даст верное представление об искаженной грехом, но все же сотворенной Богом душе человеческой.
«Акт. Жидиловский сельсовет. Март 1922 г. Случаи людоедства уже имелись. Так, последний случай поражает своим ужасом: мать была зарезана детьми: дочь — 19 лет, сын — 17 лет, дочь — 12 лет и дочь — 8 лет. Причем дочь начала перерезать горло матери тупым ножом, но не могла дорезать ее, и уже сын 17 лет добил мать топором, и мать была съедена. Этими же детьми был съеден и маленький братишка трех лет».
«12 января 1922 г. агентом угрозыска Бугурусланского отделения Аверкиевым установлено, что у умершего Кокорина Ивана выеден левый бок до ребра и левая рука до локтя. Установлено, что ел своего сына сырым, от голода, его родной отец, от роду 60 лет, Кокорин Борис. На другой день, как отняли у него труп, то Кокорин Борис помер и лежит со своим сыном Кокориным Иваном во дворе в бане».
«Докладная записка инструктора АРА Масловой. 10 марта 1922 г. Первый случай людоедства в с. Сухие Аврали был еще в январе месяце, как раз в дни праздника Рождества Христова. Гражданин с. Сухие Аврали Иван Арсеньевич Жандаров заколол своего брата 15 лет, который от истощения был уже при смерти. Иван Жандаров дошел до того, что ел уже все без разбору. Украсть что-либо у других крестьян он не решался, так как за воровство в Сухих Авралях карали убийством. И вот старший заколол младшего. Он еще ел старый полушубок, опаливая на огне шерсть, а кожу съедал.
…Пришлось посетить несколько семей, где людоедство считается установленным. Очень многие вспоминают об этом с каким-то тупым равнодушием, как будто есть приходилось не человека, а действительно падаль с большой дороги. Только одна женщина, съевшая своего умершего 10-летнего сына, говорит об этом со слезами на глазах. Когда он умер, другие дети плакали от голода и просили есть. Кроме того, почти умирал и 12-летний сын. Вопли его были настолько сильны, что она решилась разрубить труп на части и варить. Почти все ребята ели очень много, только 12-летний сын, хотя и умирал с голода, не ел ничего. Все время плакал и говорил, что на братишку своего у него не поднимется рука.
…Людоедство размножается и превращается в охоту: встречают на дороге прохожих, или в домах режут живых людей, — как это установлено в с. Большая Глушица, а потому представители местной власти вооружили всех своих служащих для самообороны от людоедов».
«Крестьянин Моргачев вспоминает: «Зимой 1922 г. голодающие Поволжья, женщины с детьми, шли по направлению к Москве. Я встретил одну женщину, она рассказала про свою сестру. Они жили в селе под Самарой. Где голод, там и болезни. Муж умер. Соседи затащили мертвого в подвал, а его жена лежала в безпамятстве и все время просила есть, и соседи стали отрубать от мертвого мясо, варить и кормить им жену. Та стала поправляться и уже стала ходить и наткнулась на останки своего мужа, поняла, чем ее кормили, и сошла с ума».
Людоедство венчает шкалу человеческого зла. Посягая на «образ и подобие Божие», видя в нем лишь биологическую массу и средство насыщения, человек опускается до уровня животного. Становится фауной. Снимает с себя тяжкий груз богосыновства. Здесь предел «глубин сатанинских» — ад на земле.
Отказавшись от «Плоти и Крови» Христовых, ТЕЛЕСНО соединяющих людей с Богом, народ в ослеплении и безумной ярости принялся рвать и грызть плоть себе подобных. Только поняв масштабы этой трагедии (а людоедство в те годы было массовым явлением), мы можем понять глубину греха, легшего на совесть русского народа. Вот почему таким страшным было возмездие.
«Так говорит Господь Бог: за то, что вы умножили беззакония ваши… Я Сам произведу среди тебя суд перед глазами язычников. И сделаю над тобою то, чего Я никогда не делал… За то отцы будут есть сыновей среди тебя, и сыновья будут есть отцов своих… И совершится гнев Мой, и утолю ярость Мою… И когда пошлю на них лютые стрелы голода, которые будут губить… и усилю голод между вами, и сокрушу хлебную опору у вас, и пошлю на вас голод и лютых зверей, и обезчадят тебя, и язва и кровь пройдет по тебе, и меч наведу на тебя; Я, Господь, изрек сие» (Иез., 5, 7-17).

Окончание

На снимках: так выглядели в голодный год самарские дети; трупоеды были пойманы во время "дьявольской трапезы"; смерть не щадила и детей…

Антон Жоголев

09.09.2005