Страницы каменной книги

Из цикла «Капельки вечности»

Мой студенческий друг Михаил родом из Золотца. Это такой маленький поселок возле ГЭС под Беломорском, в Карелии. Друг давно звал меня к себе в гости, но как-то все не получалось. И вот летом 1986 года, в начале июня, мы все же к нему поехали из Питера. Это сравнительно недалеко — часов десять на поезде до Беломорска, а потом попутками до Золотца. Там я узнал, что такое настоящие белые ночи, а не бледное их питерское подобие. Это когда всю ночь не знаешь, то ли три часа утра, то ли семь вечера. Можно спокойно читать всю ночь напролет прямо на улице. А еще мы в Золотце прыгали в воду с гэсовского моста — не многие даже местные на такое решаются: стремительная турбинная река уносит тебя быстро-быстро, и важно сразу, еще под водой, начинать барахтаться к берегу, чтобы не угодить в воронку. К счастью, не угодил — потому и пишу сейчас эти строки. А услужливая кинокамера в руках друга (тогда это было редкость!) запечатлела мой маленький «подвиг».
Но больше всего запомнились и поразили наскальные рисунки древних «пещерных» людей — они там сохранились великолепно, словно сделаны были года три назад заезжим туристом (пресловутое «Здесь был Вася»). Там есть отгороженный музей под открытым небом, называется он странно: «Бесовы следки» — где этих самых наскальных изображений пруд пруди. Но туда мы почему-то не попали. Зато Михаил как местный старожил предложил провести меня на такие камни, где эти изображения, не учтенные работниками музея, также находились во множестве в естественных условиях. Мне было интересно, и мы пошли.
Кстати, о названии — друг утверждал, что ничего собственно «бесовского» в этих золотецких петроглифах (так называются древние наскальные «комиксы») — нет! Просто на одной скале изображены следы человека, все увеличивающиеся на пути к вершине и возле макушки достигающие огромных размеров… Ну и еще был там горбатый карлик — не то «злой дух», не то еще кто, но точно не добрый… Хотя на несколько сотен петроглифов два таких вот изображения все-таки капля в море. А вот местные язычники уже в наши времена повадились в Золотец, чтобы «поклоняться» этим языческим изображениям, но поклонились… «пляшущему человечку», единственной фальшивке на всей этой обширной территории! «Пляшущего человечка» в знак протеста или просто из озорства умело «выбил» на скале среди других петроглифов обычный золотецкий школьник, чуть ли не одноклассник моего друга. Потому и запомнил Михаил эту историю, что тогда из-за этого разгорелся нешуточный скандал. Видно, школьник-материалист оказался гораздо большим «язычником», чем древние люди — раз именно его картинке стали бросать деньги в надежде «задобрить духа» современные одичавшие туристы, во что бы то ни стало жаждущие «впечатлений»!
И вот мы пришли на Залавругу. Искупались в быстрой горной реке. Потом стали глядеть на творчество «пещерных людей». На камнях в разных местах белели довольно хорошо сохранившиеся рисунки. Вот охотники преследуют лося (как оказалось, самая крупная в Европе, многофигурная композиция) — гонятся за ним на лыжах (четко изображены двойные следы от лыж). А вот, чуть в стороне, эти самые охотники уже снимают с лося шкуру. Значит, догнали! Потом какая-то палатка-домик, рядом женщина на костре готовит еду. Наверное, из того самого лося. И десятки вот таких вполне бытовых, примитивных, словно бы сделанных детской рукой, но по-своему мастерски исполненных изображений. Лось рисуется схематично, как изображают дети: это скорее типаж лося, нежели какое-то конкретное животное. Специалисты так и не пришли к общему мнению, кто же это, лось или все-таки олень. Пропорции, как на иконе и как на детском рисунке, — совершенно не соблюдены, зато главное, суть схвачена очень верно. Зачем, с какой целью рисовались все эти простые обыденные дела? Охота, пир, рыбалка и прочее? Да, было еще и убийство — из-за добычи. Но оно явно не приветствовалось язычником-летописцем. Убийца изображен маленьким и вертлявым, а убиенный — большущим детиной, к которому проникаешься невольным сочувствием.

Был какой-то особый Промысл Божий в том, чтобы все это осталось на камне и добралось до нас сквозь века. Ясно, что люди эти изображали не все подряд, а только самое главное. Для них главным был лось (про ленивых людей у одного северного народа есть даже пословица: «Сегодня сыты, а завтра, может быть, к дому лось придет», — очень мудрая, между прочим, пословица, повторяющая слова Христа о том, чтобы мы не заботились о завтрашнем дне…), охота, рыбалка острогой на кита-белуху. В общем, частная жизнь, но освященная неким неземным, потусторонним светом. Ведь без помощи Свыше и лося не догонишь, и рыбу не пронзишь острой палкой… Все рисунки были проникнуты какой-то особенной благодарностью Богу (а может быть, и «богам», уж не знаю, во что и как верили эти «пещерные люди») и за лося, и за рыбу, и за снег (чтобы можно было на лыжах угнаться за быстроногим оленем). Затем и рисовались на скалах эти картинки — не чтобы похвастаться, а чтобы поблагодарить… Впечатление, как если бы о нашей цивилизации спустя несколько столетий потомки судили всего по нескольким случайно оставшимся детским рисункам на асфальте… Да и рисовалось все это, скорее всего, относительно недавно: не тысячу лет назад, как утверждают историки, а всего-то несколько сотен, когда в Москве, может быть, уже правили первые Цари из династии Романовых и строились на Красной площади величественные соборы… Это — моя догадка, научной ценности не имеющая. Но и наука ничего конкретно о дате этих петроглифов пока не может сказать, а только предполагает, раз путает даже рисунок мальчика-пионера середины семидесятых годов прошлого столетия с наскальным изображением «пещерного» летописца…
Потом в эти места на санях приехали лихие московские стрельцы в соболях, с алебардами, научили карел какой-никакой грамотешке, кого-то крестили, кого-то вытеснили дальше на север все так же нецивилизованно ловить острогой китов-белух и оставили после себя деревянный храм с добрым священником. А камни так и остались лежать на тех же местах, наполненные остросюжетным повествованием «о самом главном». Ибо что же на самом деле главнее самых обыденных дел?
А потом на эти места забредут купаться два «язычника»-студента времен перестройки, из которых спустя много лет один станет заместителем редактора газеты «Вера», а другой — редактором газеты «Благовест». Но это будет еще не скоро — должны пройти года (по сути — целые эпохи, столетия!), чтобы из нас, мало чем отличавшихся в ту пору от этих «пещерных людей», вышли бы хоть и грешные, но Христиане. А пока Мишина мама, провожая нас на Залавругу, где когда-то обитали древние люди, — осеняет нас крестным знамением. Словно бы машет нам рукой, окликает из Новой Эры…
Человеческая история гораздо короче и ближе к нам, чем внушают ученые-агностики. Для них картина мира подлинно мифологична. Ибо отказавшись от веры в Творца, они вполне «научно» верят любым кривляниям «пляшущих человечков». И те картиночки на камнях говорят нам о том, что любому народу до своего языческого прошлого — детства — рукой подать. Но там изображено еще пока чистое, незамутненное детство, хотя и испачканное первородным грехом (об этом — убийство из-за оленьей шкуры, да и тревожные следы, ведущие неизвестно куда…), не то что нынешнее «идейное язычество», как сознательный выбор, как двусмысленная улыбка Мефистофеля…
А теперь посмотрите на современные наскальные надписи — так называемые «граффити» — на заборах в больших городах! Вспомните (или просто выгляните в окно!) эти уродливые, до жути пестрые демонические изображения. Эти страшные рожи, эти жуткие слова! Вспомнили, увидели? Тогда вам стало понятно, как далеко мы «продвинулись» с тех пещерных времен… То мат-перемат, то какие-то безумные всхлипы или «наскальная» эротика (чего совершенно нет на Залавруге). Искаженные хари, искаженные души. Искаженные, злые слова… Нет, детство у человечества давно закончилось, и теперь вместо непосредственности и чистоты — тягучий кошмар зловещей и одичавшей без Бога души, извращенная злоба «цивилизованного варвара». Одно дело — мир до Христа, и другое — мир, от Него отказавшийся… В первом случае — с неба льется тихий свет от пока еще «неведомого Бога», во втором — все более сгущающаяся тьма как сознательный выбор. Вечером, усталый, бредешь домой с автостоянки и невольно ударяешься взглядом об весь этот отнюдь не тихий ужас. Вот где уж точно — «бесовы следки»! Подходя к дому, начинаешь не любить и город, в котором живешь, и людей, которые так вот грязно самовыражаются. И только возле остановки (да не одной еще, а сразу нескольких!) всегда с удовольствием натыкаюсь на эту обнадеживающую надпись: «Галюшечка, жизнь моя! Создатель нас соединит…» — написано крупными буквами на длинном заборе. И так удивительно читать на заборе это как будто упавшее к нам с Неба неожиданное светлое слово о Спасителе. Благую весть для этого летящего в бездну мира…

На снимках: петроглиф в Залавруге; а этот "пляшущий человечек" — обыкновенная фальшивка.

Антон Жоголев

28.09.2007