Подарите мне крылья…

Настоятелю нефтегорского храма в честь святой Варвары протоиерею Николаю Советкину исполняется 60 лет.

31 июля благочинному Нефтегорского благочиния Кинельской и Безенчукской Епархии Самарской Митрополии, настоятелю нефтегорского храма в честь святой Великомученицы Варвары протоиерею Николаю Советкину исполняется 60 лет. Время зрелости, время оглянуться на пройденный путь. И когда в гости к редакции заглянули наши давние друзья протоиерей Николай с матушкой Ириной, мы не могли упустить возможность побеседовать с ними.

- Дата, конечно, впечатляет, - согласился отец Николай. - Но я хотел бы провести такую грань. До 33 лет я жил светской жизнью. И после - поступление в Духовную семинарию, дальше служение - начинается второй этап в моей жизни. Многое было впервые, были удивительные открытия для меня. И то, о чем я прежде имел лишь смутное представление, уже стало более явным. С теплотой вспоминаю тех священников, которые были на моем пути. Многие из них уже ушли, и это прежде всего протоиерей Иоанн Гончаров - ему не только я, но и очень многие священнослужители обязаны своим приходом на церковное служение. Те, кто ходили в его воскресную школу для взрослых, - а это было потрясающее общение - находили ответы на многие вопросы. С его подачи я, будучи тогда прихожанином храма, во многом и определил свою судьбу. Хотя на тот момент была работа, было финансовое обезпечение. Но пришлось сделать выбор в пользу учебы в семинарии.

Семинария только открылась, не было заочного отделения, и первый год я очно учился. И мы все не просто конспектировали и запоминали, что говорил отец Иоанн, но и записывали на диктофон - у него была выразительная интонация, у него было прекрасное видение вещей, и это помогало формировать для себя образ пастыря как высоконравственной духовной личности. Думаю, что и мои сокурсники и через годы помнят его преподавание. Сказано же - «Поминайте наставников ваших»… След его в сделанном нами выборе очень и очень большой.

- У вас ведь уже в детстве были духовные наставники - глубоко верующие родители. Не всем было дано такое счастье.

- Безусловно, основные корни в семье. Помню себя пятилетним ребенком, отец брал меня - а потом и еще братья подрастали, - мы садились на электричку и ехали через весь город, и с железнодорожного вокзала шли в храм. Вначале это была Петропавловская церковь, несколько позже - Покровский собор, где служил на то время самарский Архиепископ, а впоследствии Митрополит Санкт-Петербургский Иоанн (Снычев). И его проповеди оказали большое влияние на меня. Более того, по ряду принципиальных вопросов, в том числе и поступления в семинарию, я обращался по телефону к Митрополиту Иоанну - он уже служил в Санкт-Петербурге - и он дал мне свое Архипастырское благословение. И трудные вопросы разрешались.

Когда возникли большие трудности со строительством храмов, вначале мы просили помощи у людей. А потом я задумался - уже обошел многих, но строить еще много нужно. И несколько раз ездил в Питер на могилу Митрополита Иоанна. На могиле служил панихиду, просил помощи - и помощь приходила. Причем в самое ближайшее время и в значительных суммах. Так что эта живая связь у меня существует, и это очень радостно.

Варваринский храм строился почти десять лет, были всякие сложности, но, слава Богу, мы построили. Сейчас в Нефтегорске два храма, а третий находится недалеко - за четыре-пять километров, в селе Семеновке, там деревянный храм в честь преподобного Александра Свирского.

Новому храму

Он как живой: становится все выше,
Растет на радость горожан.
Там нас скорее Бог услышит -
Считают те, кто любит храм.

Мы вспомним, что лишь покаяньем
Во Храме снова обретет
И смысл жизни, и призванье
Весь православный наш народ.

Когда войдем под своды Храма
Под колокольный перезвон,
Забудем все обиды, раны,
А души к Богу вознесем.

- Раньше в Нефтегорске ведь не было храма.

- Так ведь город молодой, всего на год старше меня. У первых наших прихожан и прихожанок даже татуировки были, вот такие комсомольцы-добровольцы…

Матушка Ирина Советкина: - Действительно, город молодой, никогда на той земле не было никакого Христианского благовестия, просвещения. И вот храм начали возводить. Сколько всего пришлось перенести за эти девять лет, сколько клеветы! Батюшка мне говорит: «Терпи, терпи». А мне какое-то телесное страдание легче перенести, чем клевету. Скорби были очень большие. Но как-то я прочитала, кажется, как раз в «Благовесте» - и это немножко утешило: некий старец говорил строившему храм священнику, что по мере того, как стены храма будут подниматься, так и скорби будут расти. Все в точности так и у нас было. Храм святой Великомученицы Варвары дался нам величайшим трудом.

- Да какой храм!.. Глаз не отвести, такая красота.

Матушка Ирина: - И вот сатана противодействовал всячески. Мы на своей, грубо говоря, шкуре почувствовали сполна всю бесовскую напасть. И я рыдала: «Что же это, должна же быть справедливость!»

Протоиерей Николай:

- Ну да мы же потом не раз видели, что бывало с клеветниками... Бог им судья.

- Большое ваше счастье, батюшка, и в том, что рядом с вами все эти годы - матушка Ирина. Это уже маленький кусочек рая в семье.

- Она тоже из верующей семьи. Ее папа в алтаре помогал в разных храмах. И когда в мои 33 года встал вопрос о выборе пути, она обеими руками была «за». Поддержала в этом решении, несмотря на то, что основной доход в нашей семье составляла моя зарплата. Благодаря матушке выстраивалось клиросное пение в храме. Ирина прекрасно разбирается в песнопениях, она ведет маленький хор. Без всяких нот может спеть правильно и любую службу знает в совершенстве. Плюс - наизусть знает очень много тропарей, величаний. Такой помощник - безценная находка для священника.

- Мы не раз писали в «Благовесте» о ваших паломнических поездках - в Иерусалим, на Святую Гору Афон и не только… В 9-ю пятницу по Пасхе я думала: не поехал ли отец Николай со своими прихожанами на праздник Табынской иконы Божией Матери…

- Не поехал. Но в нашем храме читал акафист Табынской иконе.

...Мы часто в первую очередь обращаем внимание на внешнее, то есть, допустим, приезжаем - старинные монастыри, старинные стены, старинные иконы, к мощам прикладываемся, Богослужения… Все это прекрасно. Но что остается в душе после этого?

Вот меня до сих пор поражает, как мы впервые - наверное, 97-й год - поехали в Троице-Сергиеву Лавру. Приехали очень рано, в автобусе подождали, пока открылись врата в Лавру. Заходим туда вместе с монахами, шедшими на молебен. После этого они прикладываются к мощам Преподобного Сергия Радонежского с открытой крышкой раки, то есть не через стекло, и мы тоже приложились. Один наш паломник, Вячеслав, мне говорит: «Батюшка, ты почувствовал?..» Я говорю: «Да, почувствовал». Я почувствовал какое-то особое состояние, которое длилось у меня минут пятнадцать-двадцать. Не знаю, как его передать, но - какая-то легкость, радость, такое всеобъемлющее счастье, какого прежде не знал. И Вячеслав тоже это почувствовал.

Другой момент мне запомнился. Мы не один раз были на Валааме, и когда отправлялись на Дальний скит (только мужчинам можно находиться в том скиту), нам оставалось очень мало времени. И вот однажды что-то там сдвинулось, по телефону позвонили, сказали, что надо побыстрее возвращаться. Вот обратно, я не знаю как, но я летел как на крыльях, чуть ли не в буквальном смысле: на мне были ряса и подрясник, полы рясы поднялись и разошлись в разные стороны, и я просто как будто летел оттуда, не то чтобы боясь опоздать, я не чувствовал какой-то нервозности, - а словно бы парил. Само это непередаваемое ощущение пребывания на Валааме, и вот - такой почти что полет… И мы успели, нас все равно подождали. Но я и сейчас помню, как будто летел, и это было безподобно.

Подарите мне крылья, пожалуйста.
И я буду летать над землей.
Людям всем раздавать без усталости
Радость веры, душевный покой.

Зло еще наступает сильное,
Но в нем нет основ бытия.
К нам вторгается делом и мысленно,
Ложью многих поймало в сетях.

Подарите мне крылья хоть временно.
Мне успеть бы помочь другим.
Мир сползает к бездне уверенно,
Всех толкая к краю могил.
Подарите мне крылья, пожалуйста…

И еще третий момент - в Италии, в Бари. Я там трижды был, служил у мощей Святителя Николая. И вот в первый раз самый я еще не знал, как и что там, подрясник надел, епитрахиль, поручи, а подризника не было. Остальное все было, но нет подризника - я не имею права служить Литургию. Причаститься можно, а служить нет. А более молодой батюшка успел вперед меня, оделся. И вот я стою, я все-таки постарше его, немножко было досадно - ну, молодой, опередил… Стою, служба идет, и вдруг смотрю - видимо, его матушка стоит в храме, и такая она счастливая, так смотрит на него, а он на нее… И я понимаю, что ему было нужнее служить в тот момент. Меня как-то отпустило всё, и я спокойно стоял, молился, и когда я причастился, и после этого два или даже почти три часа был в каком-то другом состоянии… Как будто я увеличился в размерах что ли… То есть не механически, это духовная радость так переполняла, но на всякий случай соседа попросил: «Ты посмотри - я не увеличился?» - «Нет». - «Сфотографируй меня». Сфотографировал. Вижу, я остался вроде бы тех же размеров, а самого что-то переполняло все это время. Кстати, такое же состояние было у одного из наших паломников, он чуть позже приехал, через какое-то время, то же самое мне рассказывал. Вот это, наверное, особо светлые, радостные моменты.

А как мы к преподобному Александру Свирскому попали!.. Знаете, во всех монастырях все очень строго. Я был руководителем группы и - да, для меня одного, священника, стеклянную крышку поднимут, я могу к руке, к ноге преподобного Александра приложиться. Но это же только я так могу, а мне хотелось, чтобы вся группа приложилась. Мы же строили храм в его честь, молились вместе о его возведении. И как же: они через стекло, а я так приложусь? И я не стал прикладываться до тех пор, пока не созвонились, не получили все нужные благословения на то, чтобы для всех нас открыть раку с мощами. И до нас и после нас все через стекло прикладывались, а вся наша группа приложилась непосредственно к мощам преподобного. Это, мне кажется, было очень здорово не только для меня, но и для всех тех, кто отправился в это паломничество. Да, паломничество многое, многое дает.

- Но ведь были не только благодатные моменты, которых, слава Богу, хватает. Враг жестоко мстит тому, кто делает дело Божие…

- На этот счет у меня много примеров, даже я рассказывал вам как-то, что когда-то у нас на трассе от Утевки до Нефтегорска стояли три тополя, около которых постоянно разбивались машины. Причем мне как-то принесли фото, на котором запечатлелось контурно изображение какого-то дракона. Это страшное фото! И пока у меня было это изображение, из храма поувольнялись чуть ли половина персонала, а я не понимал, в чем дело. И дочке так плохо было, сильно болела. Матушка мне говорит: «Ты сожги это изображение страшное». Я пошел и сжег эту фотографию. И вскоре вернулся и водитель, и еще кто-то вернулся.

Матушка Ирина:

- Люди думали, что зло в тополях, их срубили. А трагедии все равно на этом месте продолжали случаться.

- Есть предположение, что там, возможно, было когда-то языческое капище, либо какие-то могилы… - недобрые захоронения, - пояснил отец Николай. - Это была какая-то мистика, и после одной жесткой аварии, когда погибли сразу несколько человек, мы приняли решение поставить там крест. Высокий, метров девять над землей и метра три в земле, этот крест, и надо было его освящать. И вот один батюшка мне говорит: «Ты сам не освящай, а то бес тебе отомстит, позови монаха какого-нибудь, у которого семьи нет…» А я говорю: «Нет, сам освящу». И вот мы освятили. И действительно, произошло так. Четыре священника было на освящении, из четырех трое нас участвовали в самом чине, а четвертый просто присутствовал, молился. Через несколько месяцев недалеко от этого места я попадаю в сильную аварию, у меня переломы… Другой батюшка попадает в аварию еще ближе к этому месту, средь бела дня в него врезается машина, и ему потом вставляют металлический штырь в сломанную ногу. Врезавшийся в него водитель говорит: «Я тебя не видел». И вся семья священника ехала с ним, никому ничего не было, только сам батюшка поранился. И еще один батюшка поднимался на колокольню и упал, ребра себе сломал, но живой остался. То есть трое батюшек пострадали, ну а четвертый не пострадал.

Так что это один момент, когда бес мстит. Другой момент, когда сталкиваешься слюдьми, в которых, кажется, живет бес. Это не то что бесноватые - нет, вроде бы адекватные люди, но готовые говорить гадости про церковь, вообще не заходя в нее, про священнослужителей всякую чепуху несут, и вообще негативно относятся ко всему церковному.

Приведу простой пример. За один месяц у меня как-то, это уже давно было, четыре колеса прокололи на машине. Я оставлял на улице машину, вроде как на виду. Прихожу - колесо проколото. И так четыре раза за месяц. Поэтому я стал ставить уже в другом месте, под приглядом, под замком. Такое тоже было.

Духовная борьба - она и такой вот бывает… Проколотыми шинами… Но - «взявшись за плуг, не оборачивайся».

Года два назад мне позвонила мать одной девушки: «Дочка кричит, привезти в храм?» Я не понял о чем. Говорю: «Привозите». Привозят девушку, ей лет 16-17, наверно, было, она явно беснуется. В храм ее привели, она там и матом ругается, и плюется, ее три человека, родственники, не могут удержать, еле выдерживают. Я и еще один батюшка, отец Александр, он молодой и впервые такое видел, наверное, испугался. Ну а я видел на отчитках. У нас нет благословения отчитывать бесноватых, поэтому здесь была не отчитка, мы читали просто молебен о здравии, читали акафист, окропляли болящую святой водой. Вот как только начинаем окроплять, вся злость в ней замирает, и реально видно действие святой воды. Все, девушка обмякла. Через какое-то время - опять. Плюется, плюется; подносим крест - она целует и затихает. У нас есть частица мощей Варвары Великомученицы, тоже мощевик к ней подносили, чтобы она поцеловала, она затихала. Вот три часа мы так боролись, сами уже были как выжатый лимон, очень много сил потеряли. Естественно, мы храм закрыли на ключ в это время, потому что люди приходят в храм свечку поставить, а тут лежит какая-то девица и матом орет… Брыкается, рвется из рук, а трое родственников ее удерживают, и мы, два священника, простые молитвы читаем. Она как-то поутихла и ее увезли. А ведь она прошла освидетельствование в психбольнице - ничего подобного, ей выдали справку, что она нормальный человек. Здесь явно было беснование. Все случившееся с девушкой было ответной реакцией на ее неблагочестивую жизнь. Кстати, надо сказать, после этого она причащалась, но, к сожалению, некоторое время спустя исчезла из поля зрения. Это, конечно, смотреть страшно, ты понимаешь, что за те грехи, которые человек совершает, бесы вселяются. Так что реальность пребывания беса в людях - мы это все видели. Не то что неприятно, все это ужасно зреть, красивая девушка искажается злобой, и голос не ее, мужской. Как-то это неестественно.

- Но вот недавно у вас произошло радостное событие. По благословению Епископа Кинельского и Безенчукского Софрония вышла книга «Лучик света на ладони», очень хорошее стихотворение дало эту строчку в заглавие.

- Книга с моими стихами - это плод двадцатилетних стараний. Знакомая женщина, профессиональный литератор, работающая в нефтегорской газете, сказала мне: «Я знаю все правила, как надо составлять стихи, но не умею». А я, наоборот, не знаю никаких правил стихосложения, но стихи как-то сами льются. В них какое-то отражение ощущения, которое через тебя проходит… Самые первые, начальные, они, может быть, не очень яркие, не сильно такие ладные. Но дальше уже, когда работаешь со словом, что-то оттачивается, и некоторые вещи мне самому нравятся. Уже находишь что-то, чтобы слово и вызывало эмоции, и было просто каким-то притягательным, заключая в себе важную мысль. Есть строчки и написанные словно бы к близящейся дате:

…Вот и годы сложились стопкою.
Есть зеленые, есть и зрелые.
А душа стала очень тонкою
И живет она только верою.

- Происходит и ваше литературное возрастание, стихи становятся более глубокими...

- Ценить это читателям, конечно, но мое мнение, что все-таки некоторые навыки приобретаются и какое-то еще и мастерство, может быть, приходит. И матушка многие стихи иногда поправляла.

Матушка Ирина:

- Говорю: «Так, а где здесь духовность? А где здесь духовный подтекст? Почему ты пишешь слишком как-то по-мирскому? Нужно духовности добавлять». Он: «Понял». Идет, чего-то исправляет.

- Да, самый первый редактор, даже цензор - моя матушка, - говорит отец Николай. - И в книге я поместил стихотворение матушки, которое похоже на песню.

- Многие ваши стихи прошли через нашу газету и полюбились читателям «Благовеста».

- Да, мы сотрудничали с вами и будем продолжать, безусловно.

О чем обязательно надо сказать. Сейчас есть храмы, есть возможность идти к Богу, но, к сожалению, в последнее время очень резко уменьшилось количество прихожан. Во многом это связано с известными событиями, пандемией ковида, - понятно. Но есть ли у людей понимание того, что дороже этой временной земной жизни? Дороже - наша вечная жизнь. Похоже, что у многих людей этого понимания нет. Они вцепляются в жизнь чисто физическую, забывая о том, что вечную жизнь предстоит каждому. Но как и где? Вот это краеугольный камень, самый главный вопрос. Нет - об этом не заботятся. Главное - здоровье телесное. Но вот ведь недалеко от Нефтегорска Утёвка, где жил всем известный Григорий Журавлев. Не было у него ни рук, ни ног, тем не менее, понуждал себя и к чтению молитв, и на клиросе подпевал, и писал иконы. Он славил Бога так, как мог.

- Может быть, даже больше, чем мог.

- Ну да, больше, чем мог бы обычный человек.

А ведь задача каждого человека - славить Бога. Просить Его о своих нуждах - это мы можем. А славить Бога как-то забываем. А ведь за все, за каждый день прожитой жизни мы должны благодарить Бога. И когда на Богослужении звучит: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение…» - все молящиеся в церкви едины в этом Великом славословии. Наше предстояние перед Богом предусматривает всемерное Ему доверие. А доверие предполагает послушание. Ну хоть в самой простой заповеди: шесть дней работай, а седьмой посвяти Богу. А человек, который не ходит в храм, уверен: уж я-то безгрешный! Как же безгрешный, если даже такую нетрудную, необременительную заповедь не выполняешь. И та живая связь с Богом, которую имели наши благочестивые предки, во многом утрачена…

- «Порвалась связь времен…»

- Но все-таки хотя бы и не так, как нам хотелось бы, что-то меняется. И иные из тех людей, которые в советское время были гонителями Церкви, сейчас тоже обращаются к Богу. Пусть не все. Пусть уже на пороге вечности. Пусть как-то по-своему… - но обращаются. Господь призывает и никого приходящего не отвергнет: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф. 11:28). Церковь всегда ждет приходящих в покаянии. Да даже если человек для начала просто придет не на Богослужение - он может просто постоять пред ликами многочисленных икон, открывая свое сердце Богу, и просто, может быть, покаяться в том, как неправильно проходит его жизнь. Может быть, Господь и коснется его сердца и даст ему возможность обрести настоящее покаяние. Церковь - это тот свет, который нас с вами и согреет, и утешит. Но надо к нему идти. А то что же: вот он, свет, есть - а некоторые к нему не идут. И какое утешение им в далекой от Бога жизни - порой лишь самообман…

Свет Евангельский давно известен.
Только как по жизни пронести
Огонек любви и благочестья,
Если ветры злые на пути?

Со страниц безценного Завета
Слышим вновь зовущего Христа.
От соблазнов многих в мире этом
Сохранит лишь в сердце чистота.

И когда исполнимся смиреньем,
Преуспеем в нетвореньи зла,
Свет Евангельский в одно мгновенье
Приоткроет тайну бытия.

Так что здесь работы еще очень много, чтобы призывать людей, обращать их к Богу. Чтобы им самим Бог был ближе. Не как некоторые говорят: «Бог у меня в душе», - но в Таинствах. Ведь через Таинства человек проявляет свою веру, доверие Богу. И вкушая Тело и Кровь Христову, он действительно становится Христовым. А как иначе!

Записала Ольга Ларькина.