‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

«Занесло тебя снегом, Россия…»

Дневники Павла Сергеевича Горсткина за 1923-1924 гг. Париж, Франция.

Дневники Павла Сергеевича Горсткина за 1923-1924 гг. Париж, Франция.

Мы уже познакомили читателей с «Тюремным дневником» Павла Сергеевича Горсткина, написанным им в Пензенской губернской тюрьме в 1921-22 годах. В № 3 с.г. газеты «Благовест» был опубликован Дневник Павла Горсткина, в котором рассказывается об обстоятельствах его бегства из «красной» России. Публикация озаглавлена «Прощание с Родиной». И вот мы приступаем к заключительной части Дневника Павла Горсткина. В этой части автор Дневника знакомит нас с условиями жизни русской эмиграции в Париже. Рассказывает о политических и духовных устремлениях русских людей, которые по большей части не по своей воле оказались за рубежом. Все помыслы, все чаяния Павла Горсткина устремлены на потерянную Родину. И, конечно же, в сердце автора по-прежнему живет горькая, неразделенная, губящая его любовь к девушке, оставшейся в Петрограде…

Редакция благодарит Алексея Михайловича Олферьева за возможность познакомить читателей с этим важным историческим документом. Все сноски и примечания, кроме специально оговоренных, подготовлены Алексеем Михайловичем Олферьевым.

Павел Сергеевич Горсткин умер 10 января 1969 года. После его смерти дневники находились у Прасковьи Петровны де Мазьер, урожденной Шереметевой, в ее доме в Рабате, Марокко. В июне 2017 года она передала их через протоиерея Максима Масалитина в Москву племяннику Павла Сергеевича, Алексею Михайловичу Олферьеву, для сохранения в семье и, по возможности, их издания. Курсивом выделены редакционные дополнения, а в квадратных скобках - воспроизведение сокращенных слов.

Дневник 1923 год. П. Горсткин

Среда. 14 Марта. Париж, Франция.

Дни текут незаметно и интересно. Я немного устал от этой шумихи - еще не привык после пустынных улиц Петрограда. Мало-помалу забывается прошлое, и новое парижское незримо вливается в обиход. Изредка сомнения приходят в голову, но стараешься откинуть их, а незнакомый еще красавец Париж на каждом шагу способствует их замиранию, и я живу как эпикуреец, живу прожитым днем, как учил Сенека. Их много, этих сомнений, все больше политических, но кажется мне, что просто я еще не очухался от России и той жизни, а новое, что встречается на каждом шагу, - смущает меня и подчас даже непонятно. И особенно непонятно это совсем другое мировоззрение людей, другие взгляды и стремления, открытая жизнь и работа, подчас даже в большинстве безсмысленная и глупая.


Павел Горсткин - моряк Балтфлота. 1921 г.

Что делать? Как быть? Где найти применение своих взглядов и мыслей? Кому отдать то, что мне дорого, что составляет мой долг перед Родиной? Темно и непонятно! - Как много их - и все разные, одни противоположнее и отрицательнее других. Никто ничего не знает, почти не делает, не имеет никакого понятия об том, что сейчас делается в России. И все болтают, болтают, без конца болтают. Болтовня болтовню болтовней погоняет. А дела нет! Строят Россию, предрешают законы, сажают на престол, говорят об строительстве, торговле, предполагают, утверждают, агитируют утопии - Боже, ну разве разобраться тут?

Прав папа, так отрицательно относясь ко всему и никому не доверяя, прав и в том, что ждет, пока не настанет время. Но я, могу ли? Молодые силы слишком кипят во мне, а привычка постоянной работы требует своего - и ничего! Это бездействие утомляет меня. Как еще жалок и слаб я, и главного что здесь, как я понял, надо, у меня-то и нет - это терпение и выжидание. И для меня это больше всего тяжело, потому что я не привык к этому, не привык к такой тактичной политике и тонкому дипломатизму. Я человек прямой и только в прямости своей, в своем приказе исполнительности понимаю себя и нахожу свое место.


Павел Сергеевич Горсткин в последние годы жизни. Марокко, г. Рабат.

Но будет. Мне бы хотелось описать Париж, и что было со мной за эти дни. А впрочем, к чему? Ведь все это заключается в гулянье, жратве, рассказах тех, кто якобы что-то делают. Я не говорю про папу - мы с ним одинаковы во всем, почти до мелочей, сливаемcя душой, и я так рад, что приехал сюда, но из других лишь Marquis[1] меня интересует, и я сразу как-то полюбил его. Это хороший умный и деятельный человек, с волей и с любовью к своей Родине. Я так рад, когда сижу с ним и говорю.

Сегодня был у ДВ. Дал мне кое-какие разъяснения и приказания. Вот они:

1 - Образование тайного филиального отдела среди монархических организаций, со временем, для будущей связи с Россией, который в будущем может слиться с организациями МД (монархического движения) России, внутренней монархической связи объединенной и возрожденной России.

2 - Содействие образованию центрального монархического комитета как главы эмиграционных монархических кругов с центром в Париже.

3 - Настоять на привлечении в комитет именно В.К. Н.Н.[2], к которому имеется доверие французских кругов, и имя которого популярно среди населения России.

4 - Узнать, возможен ли блок между комитетом и офицерскими организациями Франции и Бельгии для углубления Союза и получения моральной, материальной и экономической поддержки.


Великий Князь Николай Николаевич.

Я думаю в скором времени начать работу, но пока хочу осмотреться и привыкнуть к новым условиям, в которых мне придется работать. Чувствую себя превосходно, но почему-то сильно устаю. Вероятно, еще не привык к этой жизни…

Четверг. 22 Марта.

Папа немного болеет, у него болят ноги - ревматизм, сонливое состояние, слабость, часто озноб и испарина - лихорадка. Сегодня ему лучше. Со вчерашнего дня он не выходит, поэтому я завтракал сегодня один с дядей Колей и господином Галлиевским[3].

Вчера обедал у Маркиза с Дмитрием Шереметевым[4] и редактором газеты Le Journal[5]. Было большое разногласие между мной и Шереметевым, на которого Маркиз за это очень рассердился, говорилось об работе, между прочим я дал Шереметеву данные ВМД, прося Шереметева рассказать, что бы он сделал, - он не ответил. Маркиз уверяет, что он понял больше, чем следовало, и посмотрел на меня. Дядя Коля горячился и сердился, в общем, ничем не кончили.

Все эти дни я жил, как и прежде. Был у Бориса[6] и страшно рад. Мы оба мало изменились и смотрим одинаковыми глазами. Был в Шале[7] на собрании офицерской лиги. Чествовали Кутепова[8] (слабо-жалко). Третьего дня был на общем собрании монархической молодежи, слушали доклады Эндена[9] и Ширинского[10]. Впечатление вынес скорее хорошее, но в общем делают не то, что надо - все больше болтают и спорят с другими партиями.

Мне страшно досадно, что я много пропустил времени и не писал, но положительно нет возможности вспоминать все, что было. С сегодняшнего дня начинаю писать точно и по возможности подробнее.

Суббота. 24 Марта.

Вчерашний день прошел для меня довольно интересно. Во-первых утром были с папой у тети Зины, где был Брюн[11], только что приехавший из России. Он дал мне кое-какие дельные сведения, которые могут быть полезны, а также в еще более ярких красках, чем я, описал положение России и власти.

Вечером наши уехали в «Очаг»[12] чествовать Кутепова, а я был у Бориса. Говорили с ним очень откровенно, и он даже не ожидал, что сейчас делается на Руси. Вполне солидарен со мной и обещал помочь работать. Пришел от него в 11 с половиной часов. Папа сидел у Траси и я пошел туда же. Рассказывал о чествовании; конечно, были и тосты, и спичи, и вино - в общем, милая болтовня, но Кутепов сказал, что армия есть, вооружена и ждет приказа, и что теперь «пора». Папа также говорил, что на днях В.К. Н.Н. назначит кого-нибудь действовать.

У Траси сидели по обыкновению долго, много говорили, строили планы и, кажется, папа решил действовать…

Сейчас 2 часа дня, сижу и жду Гембекера, чтобы решить одно дело и поговорить об тайной организации.

Воскресенье. 25 Марта.

Были утром в церкви, оттуда я с Борисом поехали завтракать к Arno, где уже нас ждал папа. Весь день прошел в беготне и суете, особенно для меня. Он твердо решил действовать. Говорил с Траси, Гендриковым[13] и Кутеповым, кажется, дело идет на лад. Мои дела идут неважно, но в общем ничего.

Понедельник. 26 Марта.

Папа решился и уже разработал план. Траси достал и дает в наше пользование газету и печать. Дай Бог. Решили организовать «Общество возрождения Франко-Бельгийско-Русского отдела»:

I часть. Явная.

Заинтересованность французского и бельгийского правительств в необходимости Белой России, для помощи против Германии и Англии.

5) Постепенное подчинение всех русских монархических организаций.

II часть. Тайная.

1) Связь с Россией.

2) Тайная слежка во всех партиях.

3) Охрана В.К.Н.Н. и лиц, им поставленных в будущем.

4) Секретное сношение с французским правительством.

Дело решено. Деньги для начала, кажется, есть. Папа думает ехать на юг к В.К. Н.Н. и Наумову[14]. А также хочет заинтересовать крупные промышленные круги и главное Чемберса[15]. Предполагает главарями Балашева, Гендрикова, Tracy, Чемберс, Карташева[16] и себя. Что же будет?

Вторник. 27 Марта.

11 с половиной ч. вечера. Сидим с папой и беседуем. Вопрос об организации немного изменился после вечернего совещания папá, Балашева и Гендрикова, т.к. последний оказался страшно узкого мировоззрения и считает почему-то, что Россия не нуждается ни в каких помощах союзников. Конечно, это дело не расстраивает, и лишь только он съедет рангом ниже. Балашев считает, что нужно больше обратить внимание на экономические вопросы, т.к. вывеску под этой маркой будет гораздо легче сделать, чем политических, т.к. все-таки в последней будет более важной тайная работа. Балашев считает также, что здесь совершенно нет людей могущих играть первенствующее значение, и поэтому считает нужным лучше выписать из Сербии генералов Семенова[17] и барона Штейнгеля[18]. Конечно, пока это лишь одни предположения и будущее само покажет. Принципиально же Балашев не только согласен, но и считает необходимым начать работать, даже хоть тайной организацией.

Гендриков, между прочим, рассказывал, что генерал Кутепов был вызван В.К. Д.П.[19] по наущению Половцева, который стремится выдвинуть Д.П., т.к. В.К. Н.Н. пока не желает выступать и, будто бы, до тех пор, пока сам народ не позовет его. Это ужасно грустно! Кутепов ответил Д.П., что он первый, а также вся армия не пойдет за ним, и что для этого ему сначала надо показать себя войскам. Завтра папа и Балашев будут звонить по телефону В.К. Н.Н.

Четверг. 29 Марта.


Пьер Жильяр.

Вчера был очень интересный день, вернее. вечер. Жильяр[20] читал лекцию об жизни царской семьи и их гибели. Лекция была очень интересна и поучительна для французов, к несчастью, которых было не очень много. Мы хотели во время лекции устроить овацию, кричать ура, и может быть даже спеть гимн, и я моих уже подговорил к этому, как вдруг получил извещение от Эндема, что Половцев отдал приказ ничего не предпринимать. Этот акт ему удался как нельзя лучше, и таким образом он провел свою линию. Это было так неожиданно, что и папа, и я, и другие, кажется, растерялись и ничего не предприняли. Провал, провал полный, но и к лучшему. Этим он показал себя, и теперь его карта будет бита. Масонам нет места среди нас.

После все пошли к Траси, где просидели до 2½ ч ночи. Балашев начинает работать с папой, и уже вчера Траси передал в «Paris centro» статью Петра Николаевича (Балашева). Вероятно, на днях организация начинает существование легально и надо надеяться, что не провалится.

Суббота. 31 Марта.


*Путилова Екатерина Алексеевна, Катуня, Кут (1901-18.04.1926). Замужем за Амеловым. Похоронена на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры. Неразделенная любовь автора дневника, ей он посвящал многие стихотворения, последнее - на ее смерть.

В четверг вечером была 6-ая годовщина февральской революции, которую провели милюковцы[21]. Наши отправились туда и сорвали собрание, выгнав всю эту шатию. Гембекер дал знак, и все его подхватили как один. Милюкову[22] кричали, что его будут бить, и он залез на стол, Чайковскому[23] приказали идти спать и не забыть принять касторки, а князь Горчаков[24] назвал в лицо Гронского[25] евреем. Первый шаг удачен, жалко еще этого нет во французских газетах. Вчера в 5½ часов было первое собрание «Совета», так сказать, знакомство, а сегодня в 10 ч. вечера первое заседание. Во главе тайного комитета встанут Балашев, Траси, Львов и папа. А затем будет создан вывесочный комитет, в который войдет много лиц. Борис, я, Орлов-Денисов [26] и Гембекер будем вести охрану тайного комитета и передавать на исполнение их приказания, кроме того, мы создаем дружины молодежи, которые вероятно будут находиться под покровительством Camplots du roi, и уже из них будет выбор людей для тайной работы. Фактически же тайный комитет будет неизвестен.

Мое настроение неважное. Во-первых, нервничаю и тоскую, во-вторых, страшно боюсь, что папа не даст мне серьезно работать, т.к. я его сын. Но самое главное, что меня злит, это что я опять возвращаюсь мысленно к старому, и опять что-то большое давит грудь, словно иногда хочется разрыдаться. Очень тяжело и очень больно. Зачем это? Так дальше оставаться немыслимо, а утопить все это тем, чем я топил в России, тоже нельзя. Здесь нет совершенно пока риску и опасностей жизни.

Вчера, когда я ложился спать, я опять спросил себя, зачем я живу, и не нашел ответа. Это слабость. Она знакома мне и я умею уже с ней бороться силой своей воли, но до сих пор эта воля безсмысленна, и зачем я это делаю, я не знаю. Это ужасно делать без смысла, но, увы, я его не знаю. Она* была права, говоря, что лучше жить просто и не «копаться», и я это чувствую, но не знаю, как применить, и поэтому стараюсь вообще не думать об этом, а жить так, как живется. Может быть даже, что и лучше не иметь вообще никаких привычек и желаний, кроме одного - работать для России. Но к несчастью раз одно уже есть, то и являются другие, т.к. все это связано друг с другом. За Родиной следует я сам, мое счастье и покой, и наконец, эта глупая, вероятно ни к чему не приводящая любовь. Но раз это есть - это все - и этим все сказано. И лишь иногда очень тяжело.

Среда. 4 Апреля.

Я давно не писал - лень было, да и особенно пока ничего не было, разве только, что вчера ругался с Горчаковым. Я говею, и сегодня или завтра утром буду исповедоваться. Исповедь меня очень смущает. Я как-то не думал никогда серьезно о ней, а теперь в первый раз приступаю к ней осмысленно, стараясь понять ее смысл и цель. Я волнуюсь и в то же время какое-то странное полусчастливое, полужуткое чувство овладело мной…

А потом Причащение. Толстой говорил, что ему было дико, когда священник говорил, что это кровь и тело Христа**, и вот я, думая сейчас об этом, нахожу, что Толстой был глуп и в своем многознании ничего не знал.

**в романе «Воскресение», за который, в том числе, Толстой был отлучен от Церкви в 1901 году - ред.

Вечер сошел идеально. Резанов читал плохо и скучно, но дал много ценных и интересных истин об февральской революции и вполне доказал связь между большевиками и нашими революционерами. Мне только не понравилось, что он как будто защищал большевиков. После него читал я об настоящей духовной жизни русского народа. Говорил громко, вначале путал и очень волновался. Ведь это мое первое выступление политическое.

Публика осталась довольна и даже не хотела расходиться.

Писем нет, я волнуюсь и нервничаю. Странно - неужели же это все до сих пор не прошло. Неужели я люблю, как глупо!!!

Последние дни я вообще как-то чувствую себя не ладно. Что(-то) горькое, большое снова начинает давить грудь. Но это что-то очень тяжелое, очень большое, как будто кто-то издали все время твердит об ней.

Боже, неужели же вся моя жизнь, она, моя вера в Него, может и странная немного, и все остальное, - напрасны? Неужели и здесь вырвала меня судьба из могилы, чтобы снова без конца издеваться и смеяться надо мной.

Может быть лучше было бы…, если тогда это бы вышло и она не помешала мне. Зачем?

Мне не надо предаваться слабости, надо быть человеком и побороть в себе все сомнения, весь ужас и всю тяжесть существования. Ведь зачем-нибудь да я родился и живу. И смерть придет сама тогда, когда это будет нужно Ему.

Четверг. 5 Апреля.

Сейчас вернулся из церкви от 12 Евангелий. Пришел один. Папа поехал на вокзал проводить дядю Колю. Он хотел, чтобы я ехал с ним обедать и даже рассердился на меня, что я не поехал, думал, что я остался там для политики. Бедный, это первый раз, что я не пошел за ним, и он рассердился. Боже, прости мне, если бы он знал, что со мной сегодня, если бы он знал, как тяжело. Ведь я старая, пустая, драная, безцельная и безсмысленная, одинокая калоша, которая еще живет, заплатанная во многих местах моей волей. Но ведь швы разлезаются, лопаются, вечно штопать нельзя, и, в конце концов, ее придется выкинуть. Если бы найти где новую. Забыть бы все прошлое, уничтожить эти старые заштопанные дыры…

Сегодня утром я исповедовался и причащался. Тяжело и больно. Я пошел не с чистой душой, и даже больше, я не сказал про нее священнику. Зачем я это сделал, теперь я раскаиваюсь, но уже поздно. Я обманул, скрыл от Бога, Который все знает. Да, мне было больно, тяжело говорить об этой, легче было сознаться в убийствах. А я мог у Него лишь и просить помощи, и не просить. Отчего - странно. Я верю в Него и верю, что человек берет все сам, а Он ничего не дает земного, а лишь духовное***.

***ошибочное мнение автора дневника, объяснимое ригоризмом молодости. В Молитве Господней есть прошение: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь…». Это прошение в том числе и о «земном», - ред.

А потом, когда я причащался, что-то смутное, тяжелое лежало на душе, мне было стыдно, и я чтобы это скрыть, паясничал и дурачился. Боже, прости меня. Потом весь день я просил мысленно простить меня и поддержать мое духовное равновесие и силу в этой одинокой, без личных стремлений жизни, которая теперь для меня лишь существует в том, чтобы все оставшееся отдать на пользу людям. Говорят - это подвиг, но ведь и я человек, и я хочу счастья, своего, хочу своей духовной тишины, хочу своей семьи.

Прости меня, Всевышний, я ропщу, но зато теперь после Причастия мне легче как-то душой, а с другой, земной своей половиной еще тяжелее. Душа нашла свой приют, но еще не подчинила тела.

И вот сегодня вечером я был у 12 Евангелий. Как-то тихо было, когда ударил первый колокол. Полутемная седая мгла, где-то в выси сквозь стекла купола еще блестели последние темно-синие нити неба и дня. Зажженные свечи кругом, коленопреклоненная толпа, с такой любовью слушающая великие страдные дни Господни. Я вспомнил позапрошлый год. Мы были с ней у Мирония[27]- стояли вместе и молились. Она повесила свой розовый мешочек на перильца у образа Богоматери. Мы молились вместе, и так легко, так чисто было кругом. А потом - зачем это было?

Я вспоминаю этот день и многое другое, и так тяжело, так больно было. Разрыдаться хотелось, кричать от боли. А душа хотела молиться, просить, что-то тянуло меня к этому, а это так редко бывает. Я мучился этим двойственным состоянием. И только потом, когда пропели «Разбойника», я стал молиться и просить Господа. И все кончилось, надо было идти домой, т.е. опять все то же. Что-то оборвалось в душе и так пусто, тяжело теперь.

Сейчас вернется папа, ему тоже тяжело, он не выдержал и плакал, что я не был с ним и дяде Коле тяжело было уезжать.

Эх! Жизнь! - Кому, зачем ты служишь. За кого так часто наказываешь людей.

«Ибо иго Мое (благо) и бремя Мое легко». (Евангелие от Матфея 11: 30).

Где же это легкое бремя?

У детей есть, да, а у взрослых?

В монастыре? - Но зачем? Где?

Суббота. 7 Апреля.

Порыв прошел и опять все то же и то же, опять пустота и безсмыслица. Душа болит, вот что, и кто знает это, тот поймет. Да, душа болит, тоскует сердце, пусть сердце любит. И разум, и сознание умышленно работают, стараясь добить все оставшееся, уничтожить все старое, все чувства.Хочу этого, стараюсь, добиваюсь, часто злюсь на себя, что это не удается, и не могу. Я теперь признаю, что есть и «не могу», а не только «не хочу». Чем же кончится все это? Что сильнее? Пожалуй, если бы я еще прибавил к своему «хочу», «хочу жить как все», т.е. жить, веселиться, знать женщин и т.п., т.е. всю безсмыслицу и пустоту житейскую, которая существует для того чтобы развлекать и отвлекать человека от глубокого познания жизни, и относиться ко всему поверхностно, то я, пожалуй, уничтожил бы свое «не хочу». Но ведь это же безсмыслица! Что значит жизнь тогда? Не могу же я в самом деле закрывать глаза на существо вещей и видеть в жизни либо ничего, и тогда быть эпикурейцем, либо плодить и размножать «глупость» и все-таки немного верить по-церковному, что потом умрет, тебя зароют, тело сгниет, а душа пойдет либо в рай, либо в ад.

Нет, папа прав, я должен наконец сознаться себе, все это мое страшное и глупое, все сомнения, безсмыслица и пустота, происходят от того, что я ее люблю, да, в этом надо сознаться. А дальше? Что может быть?

1) Либо мы сойдемся - и я живу.

2) Либо ждать месяцы, года, десятки, может быть, когда любовь забудется, улетучится, и тогда как папа говорит, я в кого-нибудь влюблюсь, женюсь, обзаведусь семьей и, может быть, буду счастлив, но во всяком случае буду жить.

Сколько же времени ждать? Я боюсь что очень, очень долго. А пока? Что поделать, ходить в театры, заводить романы, полюбить жизнь и жить так, как живут все эти Дима Умнов и т.д. Дело делом, а жизнь жизнью.

Мне все это не только не интересно, но и противно, глупо и пошло. Не далее как вчера мы стояли во дворе церкви с Умновым, и вот он меня спросил:

- Ну что же, ваши прыщи прошли?

- Да, - говорю.

- Ну конечно, кого-нибудь подцепили, это самое лучшее лекарство.

И я с блаженной улыбочкой, мне приходится соглашаться, говорить, что я подцепил! Мерзко, глупо и пошло, да еще в церковном дворе.

Вот их характеристика и мировоззрение, все они таковы, все на один лад. Я должен быть таким же, чтобы жить как они, - а я не хочу и не могу.

Это мерзко, пошло и глупо.

Я сознаюсь, что тогда бы я меньше был грешен, т.к. постоянные умственные и духовные сомнения куда хуже этой житейской грязи, ведь это же необходимо для человека, даже и церковь узаконивает разводы. Но тут я не знаю что делать. Пройдет, образуется, говорит папа.

Дай-то Бог!

Воскресенье. 8 Апреля.

Христос Воскресе!

Хороший, счастливый день сегодня. Пасха. Воскрес Господь, Воскреснет и Россия. Буткевича[28] расстреляли. Предают суду Патриарха. Что-то будет. По всей России волнения. На юге 12 и 17 дивизии взбунтовались, их перевели в центр. В Москве должны скоро начаться возмущения на религиозной почве, конечно, их подавят. Прольется кровь, как она лилась до сих пор, может, расстреляют и Патриарха, но все они сделают свое дело, все погибнут жертвой за Родину. Но близок час. И снова Крест заблестит над миром и уничтожит служителей дьявола.

А собой очень недоволен.

Слаб еще. Надо же было писать такие глупости, как я писал на этих днях.

Четверг. 12 Апреля.

Эти два дня, третьего дня и вчера, были очень интересны. 10-го мы, молодежь, срывали празднование 6 годовщины революции. Нам удалось пробраться 22 человека в зал и там устроить ужасную химическую обструкцию, т.е. по приказу навоняли сероводородом и другими соединениями. Хотя собрание и не сорвали, но те чувствовали себя неважно, а мы своего достигли, т.е. показали, что сильнее их.

Вчера читал доклад об состоянии сельского хозяйства в обществе сельских хозяев, после которого были вопросы и прения.

Сегодня иду в Сорбонну, куда решил поступить. Экзамены буду держать на аттестат зрелости при русской гимназии.

Пятница. 20 Апреля.

Вчера был довольно интересный вечер. Слушали концерт М.А. Спиридович[29] в zal Gaveau[30] и затем ужинали у Траси узкой компанией, куда была после концерта приглашена сама М.А. Пела она плохо, была не в голосе, аккомпаниатор был также плохой, так что мне ее пение не понравилось. У Траси был хороший ужин, но составлен безвкусно и безыдейно. Борис тоже был там и мы с ним больше пили и жрали. Вообще как-то у Траси всегда не то что скучно, а нудно, нет веселия и смеха от души, и все как-то натянуто и не просто.

Настроение мое хорошее, в душе скверно, но борюсь с собой, а главное стараюсь не подавать виду. Меня очень волнует, что ни от кого нет писем. Что-либо случилось или просто забыли? Это да, когда я все это вспоминаю, так бешеная злоба охватывает меня и хочется мстить и мстить, а когда думаю просто, вспоминаю все хорошее, жалко и больно на душе и тогда сознаю, что еще не все прошло.

Когда ж исчезнут эти тени

Былой любви в груди моей?

Когда? А пора бы, надоело. Думать даже не хочется, ан все думается, думается. - Глупо.

Воскресенье. 22 Апреля.

Уф! Плохо - и как хорошо. Что за денек. Так не хотелось ехать на этот Монмартр, а вышла такая штучка, что и - Боже мой.

Было утро. Свежий воздух врывался в грудь, кружа голову, и наша орда пошла на ресторан «Кавказ», пошатываясь и разговаривая, а Бужинский даже плясал на улице и чуть не упал в мусорный ящик. Если бы кто видел его уморительную фигуру старого человека, с такой комичной ловкостью идущего вприсядку под руку с дядей Колей. Умора просто.

Ну, наконец и «Кавказ». Входим. Папа и дядя впереди уже прошли вперед, а мы с Ханом шли сзади. И вдруг навстречу какая-то большая напудренная женоподобная морда. Отчего я не знаю, но Хан взял и начал мазать рукой по лицу, приговаривая: «напудренная каналья».

Чуть не вышел скандал, но т.к. Хана там все знали, то всё успокоили. Кто это был, мы узнали впоследствии, а до этого мирно сидели у столиков и пили кто пиво, кто вино, а я воду. Как всегда бывает, наступила краткая передышка веселия, и все навеселе что-то примолкли и пригрустнули.


Сергей Есенин и Айседора Дункан.

Вдруг подходит певец и говорит:

- Вот ведь что такое, повадились сюда большевички, и ведут себя очень нахально. Вон там сидит с Фростом поэт Есенин, муж Дункан[31], и говорит, что скоро настанет время, когда эту помещическую и всю офицерскую мразь убьют. Сумцов вскочил и пошел к Есенину, уже надевшему на фрак пальто и цилиндр, мы все также пошли туда. Как это вышло, я не знаю, но в один момент Сумцов ударил его по цилиндру и по морде, я успел по шее, хотя этого и не помню сам, помогли еще служащие и наконец измятый и избитый он был выброшен по лестнице вниз головой полковником Лавровым[32]. Цилиндр и калоша остались на поле битвы, и мы торжествовали.

В самый момент драки Фрост схватил руку Сумцова и стал удерживать его, тогда папа отдернул Фроста со словами: что вы делаете. Фрост что-то нагрубил ему и, кажется, толкнул. После этого папа стал открывать его двойную игру и переписку со Слащевым, а дядя Коля сказал, что т.к. он осмелился в кабаке сидеть и говорить с большевиком Есениным, то он обязан выйти из Лиги офицеров как шпион и мерзавец. Фрост бледнел, злился, кричал, но ничего не мог сказать в свою защиту. Наконец, предвидя скандал, что его могут избить, дядя Коля велел ему уйти и считать, что он больше не в Лиге, если не оправдается. Ему назначили день сегодня утром в 11 ч., но он не пришел.

Вернулись домой в 9 ч. утра, немного поспали и встали, так пока и кончился день.

Среда. 25 Апреля.

Сижу один, грустно, писем нет. Что-то там? Неужели забыли и все, все прошло прахом. Я мучаюсь и поэтому недоволен собой, говорю всякие глупости, что в голову придет, и ничего не делаю, не могу заставить себя, как это ни глупо. И, конечно, раз без дела, так еще больше нервничаю, а главное извожу папу. Это нехорошо. Кончаю все, беру себя в руки и учусь.

Муки муками, а ученье ученьем.

Господи, хоть одно бы письмо.

Как я глуп. Баста.

Папа сидит у Траси, иду туда.

Воскресенье. 29 Апреля.

Сегодня было первое заседание вновь организованного Союза Национального Русского Студенчества. Общее собрание было из 18 человек, и выбрали всю инициативную группу 7 человек в правление, причем меня конечно провалили. Я отчасти доволен, т.к. меня бы связали делом, и потом у нас совсем другие взгляды.

Тем не менее теперь пора работать, и я думаю сделать отделение молодежи при офицерской лиге, что будет крайне полезно и свяжет нас с французами, если конечно господа Ширинский и Кº не помешают.

Деньги и связь с Россией у нас, а это самое главное. Пора бросить эту канитель. Надо не играть в политику, а делать ее и работать.

Надо завоевать Россию и свое положение в ней. Война остается войной, как бы она ни велась, и только сила и ум могут победить, а не болтовня и агитация. Монархизм не партия и ей никогда не будет, это жизнь страны и желание народа. Партии же представлены эс-эрами, демократами и т.д.

Понедельник. 30 Апреля.

Сегодня папа обедал у Траси, а мы с д. Колей у Renauld. Было очень шикарно, играли румыны и т.д., был Воронцов со своей дамой. Мне как-то грустно стало, больно, что я и тут один, вспомнилась особенно ясно Катя, и горе давило грудь. Хотелось, чтобы она была здесь со мной, слушала бы тех же цыган и была бы мила, нарядна, лучше всех их, хотелось бы многого, многого, но видно не судьба, что делать, может и к лучшему, может я нужен буду для другого, для дела.

Вообще я всегда грущу и мне тяжело, когда вижу что-нибудь красивое, интересное, и всегда мне хочется, чтобы и она была здесь со мной, тоже бы все это видела, слышала.

На днях мы гуляли с папой по Champs Elysee (Елисейские поля), которое было залито светом, а также Concorde (Площадь Согласия), такая была красота, а ее (Кати Путиловой) здесь нет - грустно.

Хоть бы одно письмо о ней. Нет, молчат, повторяется старая история, когда я был в тюрьме, - боятся. Ну что же, пусть и кончится все это через 8 месяцев. Как и тюрьма.

Воскресенье. 6 Мая.

Сегодня общее собрание офицерского союза, на котором папа оказался победителем, и ему были устроены аплодисменты. Теперь союз принял определенно монархическое направление и поднял флаг «За Веру, Царя и Отечество».

Пятница. 11 Мая.

Только что вернулся с собрания нашей молодежи, куда ездил после обеда у Маркиза. Членов было сравнительно мало, но повестка была интересная. Конечно, был «большевик справа» - князь Горчаков, которого выбрали, оказывается, почетным членом. В первый раз видел Маркова II-го[33], который приехал из Берлина. Странное и неприятное впечатление произвел он на меня, и я не могу умолчать об этом, хотя и знаю его как прекрасного и верного человека.

Понедельник. 14 Мая.

Сегодня состоялся большой бал, устроенный нашей Лигой. Он был блестящ и очень удачен. Говорят, было очень весело и удачен подбор публики. Словом, был весь свет, весь Париж, вся аристократия и знать. Мне было скучно, во-первых, потому, что я не танцую эти новые танцы, во-вторых, вспоминал, мечтал, словом, было тяжело.

Вторник. 15 Мая.

Сегодня был концерт, устроенный для «пажей»[34]. Было идеально, с глубоким подъемом. Особенно мне понравилась сцена «LaFrance a la Russie», где на сцену вышли Сен Сердце и Политехник [35], и говорили речь России, которую играла артистка Modeleine Poch, вся в белом. Особенный эффект произошел, когда она после речи обнялась с Saint Сердцем и Политехником. Кричали Ура.

Очень хорошо и захватывающе пела Лидарская[36] «Замело тебя снегом, Россия»****

****Замело тебя снегом, Россия,
Запуржило седою пургой
И печальные ветры степные
Панихиды поют над тобой.

Ни пути, ни следа по равнинам,
По равнинам безбрежных снегов.
Не добраться к родимым святыням,
Не услышать родных голосов.

Замела, замела, схоронила
Всё святое родное пурга.
Ты, - слепая жестокая сила,
Ты, - как смерть, неживые снега.

Этот легендарный романс русской эмиграции стал широко известен благодаря исполнению певицы Надежды Васильевны Плевицкой (1884-1940). Автор слов романса - Филарет Иванович Чернов (1878-1940). Уроженец Перово Владимирской губернии, послушник монастыря Флорищева пустынь. В монастыре пережил острый религиозный кризис, в результате которого покинул стены обители. Первая публикация стихов - в журнале «Светоч» (1907 г.). Его «простые, искренние стихи» из цикла «Русь» похвально отметил М. Горький. В 1917-1918 гг. выходила газета «Свобода». Чернов поместил в газете более десяти стихотворений. В одном из последних номеров газеты, 18 марта 1918 года, появилось и стихотворение «Замело тебя снегом, Россия». Чернов не был принят в Союз писателей СССР. Был подвержен пьянству. Умер в психиатрической больнице.

Я даже прослезился, и так было больно в душе.Словом, спектакль сошел идеально, как и вчерашний бал, про который французы говорят, что это был лучший этого года. Средства собрали хорошие.

Воскресенье. 20 Мая.

Тревожные слухи все более и более начинают приобретать правду. Дай-то Бог, пора и кончать с большевиками. Как будто дело налаживается и можно ожидать выступления Николая Николаевича, а следовательно и войны.

Убийство Воровского[37] и вероятно разрыв англо-советских отношений еще больше усугубляют положение, и можно считать, что следует готовиться к чему-то. Не понимаю лишь Николая Николаевича, отчего он не хочет выступать. Но на днях даже не принял Трепова [38] и Маркова. Странно. Предполагать же, что у него есть определенное итоговое соглашение с Французским правительством, тоже не особенно основательно.

Я живу понемножку, учусь, хотя и не много, скучаю, тоскую - словом, все по-старому. Писем нет ни от кого, и это меня волнует.

Среда. 23 Мая.

12 часов. Полночь. Постепенно замирает Париж. Кое-где слышны звуки автомобиля да грохот трамвая. Люди ложатся спать или расходятся по домам из гостей или театров, и лишь на Монмартре начинается разгул. Ну, он далеко. Здесь, на Champs Elyzee, в это время тихо и спокойно. Пора бы и мне спать, завтра рано вставать идти зубрить к Григорию Ивановичу, а мне не спится.

Кончил уроки. Сижу отдыхаю, а мысли уносят вдаль, так далеко, далеко, что кажется - конца краю им нет. Все мчатся и мчатся они. Куда, куда, не угомонятся. Мчитесь вперед, развивайте, разрабатывайте будущее - нет, они мчатся назад к прошлому, к далекому и недавнему, но к тому, что прошло.

Вот думают они: сегодня, на днях, не все ли равно когда, получили письмо от мамы, отчего же оттуда нет? Забыли? Не хотят писать? Боятся? Все ли благополучно? Полно, зачем вспоминать старое, ведь то прошло, ушло безвозвратно; ведь прошлое лишь тревожит, мучает и безпокоит, зачем же вспоминать его?

Не хотят, не хотят покориться.

Яркими, причудливыми, четкими красками рисуют они «прошлое», рисуют несвязанные картины детства, юности, рисуют деревню, Лицей и, наконец, что-то черное, мрачное, кровавое, в середине которого так ярко горит чудный мигающий и призрачный свет. Что это? Жизнь и Любовь. Жизнь человеческая, забывшая Бога, руководимая дьяволом и страшная кровавая борьба за свет и правду, стоившая столько крови, столько слез. Любовь человеческая и любовь Божеская чистым пламенем мигает там и зовет к себе страшной, могучей непонятной силой. Любовь человека к человеку, чистая любовь - может, и нет, но согревающая, успокаивающая и дающая смысл той жизни, и славящая торжество Отца Всемогущего.

Все прошло. Все умчалось в безконечную даль. Свет и мрак меняли друг друга, и там часто мрак побеждал Свет, и все это ушло, умчалось.

А что же осталось, что стало настоящим. Пока туманные пятна бродят кругом и не видно торного, хотя бы тернистого пути. Есть тоска, есть боль о потерянном, страданье и ужас порой, есть надежды и тусклый свет впереди. И все это туманно, так неясно пока.

Да, перелом есть, но не полный, брусок надломился, но не сломался, и пока мало дал нового.

А мысли вернулись на миг и снова умчались туда, назад, в свое прошлое, где была борьба, было горе, но было и счастье.

И кажется прошлое так полно, так действительно в сравнении с настоящим. И мысли, страшные мысли вызывают все новые и новые картины из прошлого.

Грустно, больно, зачем? К чему? Не все ли равно. Будущее темно, настоящее пусто, прошлое полно.

Так пойте же прошлые песни, надрывайте больную усталую грудь, терзайте сердце - все равно здесь нигде не забьется, здесь нового нет.

Ну что же вы встали, зачем? Что смутило вас, пьяные мысли?

Дрожат, колеблются тени…

Летняя июньская ночь спустилась на землю, и черные тени лежат на ней. Где-то вдали светится огонек в маленьком домике, кто-то сидит на балконе и страшится спать. А кругом темная непроглядная ночь, и старые липы свесились вниз, слиплись на небе своими ветвями. И бьется чье-то сердце рядом с другим, и чья-то головка прижимается к груди, и чьи-то холодные руки обвивают тело, а губы ищут поцелуя.

Боже, что это, где?

- Милый, я ждала тебя, я отчаялась, думала, не приедешь.

И чувствуются слезы в глазах, и крепко прижимают руки стройную фигуру…

Довольно… прошло… ушло безвозвратно… нет, нет, не надо.

Поздно, не мучается, не страдает душа, какой-то осадок остался - и только. А разум холодный, спокойный и властно зовет к дому, к людям, к старым заветам родным, зовет на путь страдный к тому алтарю, к Руси…

Стучит в висках, дышится тяжело. Борьба, и ты снова здесь. Но с кем же, с собою самим борешься ты, человек, стараясь изгнать, победить эту «слабость», эту любовь - дар Божеский. Слабость или нет, кто знает!

Всесильное время, лишь ты одно виновник всему, ты переменило человека, вынув из его души острую боль, сгладив прошлое горе. А чем заменило… Ничем.

Настоящее пусто. Нет ясности в мыслях, нет твердой уверенности в пути жизненном. И долг, и Честь, и Совесть - все туманно, все неясно.

И Вера - и та постоянно колеблется, тщетно пытаясь поверить в себя.

Так что же есть в тебе, человек? Мысли - страшные, непонятные, порой необузданные и глупые, мысли прошлого без настоящего, без будущего - мысли тупые, рыдающие как струны, оборванные и заброшенные. Кому, кому нужны они - тебе ли, человек, или другим. Другой забыл их, уничтожил. А ты, ты тоже от скуки, от безделья лишь говоришь с ними. Так что же, отбрось их, забудь.

Любовь, скажешь ты, осталась, она одна лишь мучает тебя. А любовь ли это?..

Любовь долготерпит, милосердствует, все прощает, всего надеется, всему верит. А ты? - Долготерпишь - …нет. Милосердствуешь - …нет. Прощаешь - …нет. Надеешься - …нет. Веришь - …нет.

Так что же есть у тебя? Где ж любовь у тебя? Откуда мысли твои, мечты и желания, что смущают тебя, человек? Не знаю.

Победи в себе это зло, займись делом серьезным и полезным, уйми гордыню и зависть твою. Молись Отцу твоему Небесному, и пошлет Он тебе и радость, и счастье, и познаешь ты жизнь, и будет легко тебе.

Ибо иго Его благо, и бремя Его легко. Аминь.

Продолжение следует.


[1]. Маркиз Жак де Траси, довоенный знакомый семьи Горсткиных, один из учредителей и благотворителей союза «комбатантов» - ветеранов Первой Мировой войны, поддерживал семью Горсткиных в эмиграции.

[2]. Великий Князь Романов Николай Николаевич (младший) (1856-1929), генерал от кавалерии, Верховный Главнокомандующий русской армией 1914-1915, наместник Императора на Кавказе 1915-1917. Имел большой авторитет среди русского офицерского корпуса, думские заговорщики предлагали ему занять императорский престол в январе 1917, на что он не имел легитимных прав. Эмигрировал в Геную в 1919 году из Крыма на крейсере «Мальборо». С 1922 года жил во Франции в Антибе под фамилией Борисов, а с 1923 в замке Шуаньи под Парижем. 16 ноября 1923 года принял руководство Русским Общевоинским Союзом. Похоронен в Каннах. В 2015 году его прах был перенесен на Братское кладбище села Всехсвятского в Москве (возле метро «Сокол»).

[3]. Голеевский Николай Лаврентьевич (1878-1958), полковник, участник Русско-японской войны, военный агент в США в 1912-1916, генерал-квартирмейстер при Временном правительстве. Член-основатель ряда российских масонских лож (Северное сияние, Золотое руно), участник Рейхенгальского монархического съезда в 1921, член Высшего монархического совета (ВМС). Жил во Франции, где читал лекции на политические темы.

[4]. Вероятно, Шереметев Дмитрий Сергеевич (1869-1943), граф, флигель-адъютант, друг детства Императора Николая II, женат на Воронцовой-Дашковой (1872-1959). Либо Дмитрий Александрович (1883-1963), граф, поручик Кавалергардского полка, камер-юнкер, с 1920 года в эмиграции во Франции, известный масон ложи Астрея, Золотое Руно, Северное сияние.

[5]. Одна из массовых газет Франции с 1892 по 1944.

[6]. Вероятно, Шереметев Борис Петрович (1901-1989), граф, лицеист.

[7]. Вероятно, Le Chalet des Iles, на острове в районе Булонского леса.

[8]. Кутепов Александр Павлович (1882-1930), боевой полковник Российской Императорской армии (РИА), с 1917 командир ЛГ Преображенского полка. В Добровольческой армии с начала ее существования и Ледяного похода, в 1918 - генерал-майор, в 1919 - генерал-лейтенант, командующий 1-й Русской Армией в 1920. Командующий Первым армейским корпусом в Галлиполи и в Болгарии. С 1922 жил в Сербии, а с 1924 - в Париже как помощник Главнокомандующего Русской Армией и Великого Князя Николая Николаевича. Председатель Русского Обще-Воинского Союза. Пользовался большим авторитетом в армии. Похищен разведкой ОГПУ и убит.

[9]. Вероятно, фон Энден Николай Михайлович (1876-1961), полковник ЛГ 1-й Артиллерийской бригады. Во время Гражданской войны в Вооруженных силах юга России (ВСЮР) и РА, в эмиграции во Франции, заместитель председателя Общества офицеров ЛГ.

[10]. Ширинский-Шихматов Георгий Алексеевич (1890-1942), князь, сын камергера и гофмейстера, видного государственного и церковного деятеля князя Алексея Александровича (1862-1930). Правовед, во время Первой Мировой войны в ЛГ Конном полку вместе с братом Кириллом (1894-1972), ротмистр Добровольческой армии, с 1919 - военный агент в Польше, с 1920 в Германии, а затем во Франции. Идеолог национал-максимализма (национализации революции), организатор Объединенного съезда русских националистов в 1931. Участник французского Сопротивления, погиб в концлагере Освенцим (Аушвиц).

[11]. Возможно, Брюн-де-Сент-Ипполит Борис Анатольевич (1879-1942), прапорщик ЛГ Уланского полка, бежал из России не ранее 1921 г. Жил в Каннах, работал чертежником и преподавателем математики. Брат тайного советника начальника департамента полиции Валентина Анатольевича, убитого в 1918. Другой брат Лев Анатольевич (1874-1942) умер от голода в блокадном Ленинграде.

[12]. Русский клуб, созданный в декабре 1920 года Объединением русских за границей.

[13]. Вероятно, Гендриков Петр Васильевич (1883-1942), сын тайного советника графа Василия Александровича (1857-1912) и Софьи Петровны (1856-1916), урожденной кн. Гагариной, коллежский советник, Курляндский и Орловский губернатор, участник Белого движения. Активный политический деятель в эмиграции, товарищ Председателя Центрального совета Русской монархической партии, один из организаторов «Национальной организации русских разведчиков (НОРР)». Его первая жена, фрейлина Ольга Николаевна Звягинцева (1892-1987), - автор мемуаров, опубликованных в 2013 г. Его сестра Анастасия Гендрикова (1888-1918), фрейлина Императрицы, была зверски убита на полях орошения под Пермью, канонизирована как святая мученица в 1981 г. Русской Православной Церковью Заграницей. Его брат Александр (1885-1962), ротмистр кавалергардов, в Первую мировую войну был прикомандирован к 5-му Гусарскому полку, в котором проявил мужество и храбрость в боях, полковник сводно-кавалергардского полка в Белой Армии. Их племянница София Александровна (1906-1998) была замужем за главой французского Объединения русской молодежи Георгием Станиславовичем Гартингом (1899-1972).

[14]. Вероятно, Наумов Александр Николаевич (1868-1950), землевладелец Самарской губернии, учился (сидели за одной партой) в Симбирской гимназии вместе с В.И. Ульяновым-Лениным. Юрист по образованию, Самарский губернский предводитель дворянства, д.ст.с., егермейстер, член Государственного совета, министр земледелия 1915-1916. Автор воспоминаний, которые после смерти издала его вдова, Анна Константиновна Ушкова, дочерь известного промышленника и мецената.

[15]. Чемберс Александр Яковлевич (1870-1947), инженер, статский советник, акционер и представитель Московского промышленного банка, управляющий делами в Главном комитете государственных сберкасс и отделом промышленности Министерства торговли и промышленности. Член Русского Торгово-промышленного союза. 1918-1920 в ВСЮР, член Делового комитета. С 1920 во Франции. Делегат Российского зарубежного съезда. Женат на Софье Алексеевне Ахматовой, родственнице автора. Брат, Владимир (1877-1934) и сестра Мария (1874-1962), в замужестве Билибина, известные художники, члены объединения «Мир искусства». Племянник, Иван Иванович Чемберс-Билибин (1908-1993), журналист и политик.

[16]. Карташёв Антон Владимирович (1875-1960), окончил Санкт-Петербургскую Духовную Академию, профессор богословия, историк Русской Церкви, председатель Религиозно-философского общества, кадет, последний обер-прокурор Святейшего Синода и Министр по делам вероисповеданий Временного правительства. В 1919 возглавил министерство исповеданий в правительстве Юденича, председатель Русского национального комитета в Финляндии и во Франции. Один из основателей и профессоров Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже. Непримиримый враг большевизма.

[17]. Вероятно, Семенов-Мерлин Иосиф Владимирович (1870-1942), полковник с 1910 г, участник Первой Мировой войны в составе ЛГ 4-го стрелкового Императорской Фамилии полка, с 1916 генерал-майор, командир ЛГ 3-го стрелкового полка, в 1917 командир 154 пехотной дивизии, с 1918 в ВСЮР, с 1919 в Ставке Верховного Главнокомандующего, комендант Владивостока 1921-1922. В эмиграции в Югославии, председатель полкового Объединения ЛГ 3-го стрелкового полка.

[18]. В эмиграции оказались 11 представителей рода баронов Штейнгель, участвовавших в Белом движении.

[19]. Великий Князь Дмитрий Павлович Романов (1891-1942), воспитанник Царской семьи, участвовал в Олимпийских играх 1912 г., поручик, воевал в составе ЛГ Конного полка, участник убийства Распутина. Друг Коко Шанель, в 20-е годы поддерживал «Младороссов». Женат на Одри Эмери и имел сына Павла (1928-2004), светлейшего Князя Романовского-Ильинского.

[20]. Жильяр Петр Андреевич (Pierre Gilliard) (1879-1962), учитель французского языка детей Императора, наставник Цесаревича Алексея, сопровождал Царскую семью в ссылку в Тобольск. Вернувшись в Европу, жил в Лозанне, преподавал языки. В 1921 году опубликовал книгу «Тринадцать лет при русском дворе: Трагическая судьба Николая II и его семьи». После полного разоблачения в 1958 году Жильяром авантюристки Анны Андерсон, выдававшей себя за убиенную в Екатеринбурге Великую Княжну Анастасию, на него было совершено покушение.

[21]. Приверженцы либеральных преобразований в России и конституционно-демократической партии.

[22]. Милюков Павел Николаевич (1859-1943), историк, приват-доцент, в конце XIX века жил в Болгарии и в США. В 1905 был одним из создателей конституционно-демократической партии (кадеты), а с 1907 - ее лидером. Депутат Государственной Думы всех созывов, редактор газеты «Речь», сторонник войны «до победного конца», активный деятель государственного переворота февраля 1917 г. Министр иностранных дел Временного правительства. С 1918 года в эмиграции.

[23]. Чайковский Николай Васильевич (1850-1926), «дедушка русской революции». В революционном движении с конца 1860-х годов, в 1874 эмигрировал в США, затем жил в Европе, в 1904 вступил в партию социалистов-революционеров (эсеры), поставлял оружие из США в Россию, пытался организовать партизанское движение вместе с полковником армии США Купером. В 1914 вступил в масонскую ложу «Восходящая звезда», член Вольного экономического общества. В 1917 депутат Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, и Учредительного собрания. Противник большевизма. Председатель Временного правительства Северной области. С 1919 в эмиграции в Англии и во Франции, где создавал ложи «Астрея» и «Северное сияние», Лигу борьбы с антисемитизмом, председатель конспиративного Центра по борьбе с большевизмом.

[24]. Горчаков Михаил Константинович (1880-1961), Светлейший Князь, внук канцлера, один из ведущих борцов с масонской идеологией, член-учредитель «Монархического издательства» во Франции и основатель Русского патриотического издательства «Долой Зло!». Женат на Наталии Павловне Харитоненко, дочери харьковского промышленника и создателя парка «Наталенька».

[25]. Гронский Павел Павлович (1883-1937), землевладелец Весьегонского уезда. Специалист по государственному праву, депутат IV Государственной Думы, член ЦК «Партии народной воли», в 1917 - комиссар Петроградского телеграфного агентства. После арестов ЧК бежал к Деникину. В 1919 возглавлял делегацию ВСЮР в США. В эмиграции в Париже, член масонской ложи «Северная звезда» Великого Востока Франции и организатор ложи «Свободная Россия». Активный политик и ученый правовед, после трагической гибели его сына в 1934 были опубликован сборник его стихотворений и поэма «Белладонна».

[26]. Граф Орлов-Денисов Георгий Васильевич (1903-1965), окончил в 1932 году Парижскую унтер-офицерскую школу, вольно-определяющийся ЛГ Казачьего полка (в эмиграции), занимался переводами. Член Русского студенческого христианского движения. Женат на графине Марии Петровне Шереметевой (1910-1971), племянница которой, Прасковья Петровна де Мазьер, хранила дневники автора после его смерти.

[27]. Церковь во имя Святого великомученика Мирония с приделами во имя апостола Павла и благоверного князя Александра Невского Лейб-Гвардии Егерского полка. Построена по приказанию Императора Николая Павловича, по проекту архитектора К.А. Тона на набережной Обводного канала СПб, между Введенским каналом и Рузской улицей и освящена 17 августа 1855 года как дань памяти подвигу полка в сражении при Кульме в 1813 г. В 1914 году в храме был устроен склеп, в котором хоронили офицеров полка, погибших на полях сражений. В 1934 году решением советских властей церковь была взорвана.

[28]. Будкевич Константин Ромуальд Юлианович (1867-1923), священник Римско-католической церкви, кандидат богословия, настоятель прихода Святой Екатерины в С.-Петербурге, прелат Римского папы. Активный общественный деятель. В марте 1923 осужден за контрреволюционную деятельность и 1 апреля расстрелян.

[29]. Возможно, Мария Александровна, вторая жена генерал-майора Отдельного корпуса жандармов и начальника Императорской дворцовой охраны Спиридовича Александра Ивановича (1873-1952), автора многих работ по истории русского революционного движения, в том числе: «Великая война и февральская революция 1917 года».

[30]. Salle Gaveau - Зал Гаво, один из лучших концертных залов Парижа.

[31]. Есенин Сергей Александрович (1895-1925), прекрасный русский поэт, в 1922 году женился на американской танцовщице Айседоре Дункан (1877-1927) и путешествовал с ней по Европе и США. «15 апреля мы вернулись в Париж… Потом Есенин уехал из отеля, Айседора и Мари тоже. Утром, вернувшись, они нашли Есенина в углу за кушеткой в салоне. Он спал. Выяснилось, что он отправился в русский ночной ресторан, заявился туда без денег и стал оскорблять хозяев ресторана. Но бывшие генералы царской армии знали, как писала Мэри Дести, как обращаться с пьяным русским крестьянином. Они отобрали у него часы и костюм, сняли с него ботинки и били по подошвам. Потом они вышвырнули его в канаву. Таксист, который привез Есенина в этот ресторан, подобрал его и водворил назад в отель. Этот эпизод доставил немало радости просмаковавшей его русской эмигрантской прессе» - из воспоминаний Мэри Дести, подруги Айседоры Дункан.

[32]. Возможно, Лавров Владимир Николаевич (1869-?), организатор контрразведки в Российской Империи, полковник разведочного отделения Главного Управления Генерального Штаба, с 1911 - генерал-майор в отставке.

[33]. Марков-второй Николай Евгеньевич (1866-1945), инженер по образованию, Председатель (с 1910) Главного совета «Союза Русского Народа», депутат III и IV Государственной Думы, убежденный монархист и патриот. За сходство с Петром I имел прозвище «Медный всадник». В Белой армии Юденича. Участвовал в организации освобождения Императора Николая II, член братства «Белого Креста Единой России». Жил в Германии, поддерживал законные права на престол Великого Князя Кирилла Владимировича, на съезде в Бад-Райхенхалле был избран главой Высшего Монархического Совета. Принимал участие в Соборах РПЦЗ. С 1935 года сотрудничал с нацистским режимом Германии. Умер в Висбадене.

[34]. Союз пажей - объединение русских эмигрантов - выпускников Императорского Пажеского корпуса.

[35]. Вероятно, аллегория: христианской души Парижа - базилика Святого Сердца (Sacre-Coeur) и современной, технической души - Политехнический институт (Ecole Polytechnique).

[36]. Лидарская-Ульянина Мария Александровна (1891-1941), урожденная Сорокина, русская певица, сопрано, исполнительница русских народных песен и романсов. Выступала в основном в кабаре «Prado» и на многочисленных концертах русских обществ. Ее исполнение «Песни ратника» всегда встречали овацией.

[37]. Воровский Вацлав Вацлавович (Waclaw Worowski) (1871-1923), русско-польский социал-демократ, участник двух революций. Член Заграничного ЦК РСДРП(б). Был убит в Лозанне 10 мая 1923 года русским офицером и кавалером ордена Св. Георгия IV ст. Морисом Морисовичем Конради (1896-1947).

[38]. Трепов Александр Федорович (1862-1928), сенатор, Член Государственного Совета с 1914 г., Министр путей сообщений в 1915-1916, Председатель Совета Министров в 1916, монархист, один из лидеров Белого движения, участвовал в работе Русского Зарубежного Церковного Собора в 1921. Жил и умер в Ницце.

114
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
-1
1
Пока ни одного комментария, будьте первым!

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru