​Пережить свою смерть

Протоиерей Игорь Макаров из самарского поселка Прибрежный пишет письма своим прихожанам.

См. также...

Об авторе. Протоиерей Игорь Анатольевич Макаров родился в 1967 году в городе Потсдам, Германия, в семье военнослужащего. Окончил Благовещенское высшее военное командное училище. С 1991 до 1995 года работал заместителем редактора Православной газеты «Благовест». В 1996 году рукоположен в сан священника. Настоятель храма в честь Новомучеников и Исповедников Церкви Русской поселка Прибрежный г. Самары.

Здравствуйте, мои дорогие!

Часто слышу от вас: «Во мне нет любви». Ужасная мысль. С ней жить очень трудно.

Отсюда уныние, мнительный страх, нераскаянность… Ведь если я не могу исполнить эту (главную!) заповедь, тогда всё напрасно.

«Легкость слога», «проникновенность слов»… Многим нравятся мои письма своей «задушевностью». А меня эта похвала смущает. Современного человека уже безсмысленно утешать. А порою и вредно.

Во время Божественной литургии, перед самым Причастием, в потир вливается теплота (теплая вода, освященная специальной молитвой). Архиерейский чиновник (не путать с чиновником как должностным лицом, здесь речь идет о чинности, то есть о порядке священнодействий) содержит указание, что вливать теплоту следует с рассуждением: «дабы вину свойственного вкуса не изменити в водный». Не слишком ли много мы требуем человеческой теплоты? Ищем жалости, ласки, внимания… Кровь любви и водичка душевности — так легко перепутать пропорции.

Говорят, что священник — больше мать, чем отец. Это верно. Но он всё же не нянька… А я всё прощал и прощал, когда нужна была строгость; и всё слушал и слушал, когда вы роптали на Бога… Таких горе-духовников святые отцы называют «поблажниками». Если из жалости или стеснения священник покрывает нераскаянные грехи, то за них в своё время, по словам мудрых старцев, «будет судиться сам». Наверное, моё время настало…

Многие прихожане жалуются на своих пастырей, что с годами они становятся строже и равнодушнее. А пастыри каются в отсутствии ревности и терпения. Некоторые даже выносят сами себе приговор: «профессиональное выгорание». Я не согласен. Оскудение человеческих сил — это не повод опускать руки. Напротив, это причина, заставляющая «встать над собой». По сути, это благодатное время! Новый этап — новые силы! Но до этого надо многое пережить.

Я не верю в «чистилище» после кончины, но мне кажется, что-то похожее есть здесь, на земле. Страшный суд начинается раньше, чем мы его ожидаем. И в этом есть милость. Каждый должен понять, за что его судят. И не просто понять, а принять осуждение.

А знаете, чем отличается чувство вины (покаянное чувство) от страсти уныния (безсильного зла)? Одной лишь надеждой!.. Уныние — это нераскаянные грехи, это страх перед Богом и агрессия против себя самого. А глубокое чувство вины — это суд Милосердия!

Умиротворенных людей я видел не много. И все они из числа терпеливых страдальцев. Вся соль — в принятии боли, в готовности за всё дать ответ.

Когда кто-нибудь из ревностных прихожан просит принять «генеральную исповедь», меня посещает неприятное чувство. Ругаю себя за эдакую «недуховность» и смиренно выслушиваю эти длинные списки штампованных фраз. А недавно одна прихожанка сделала мне замечание: «Почему у нас в храме нет общей исповеди — когда священник сам называет наши грехи? Ведь я не могу всё припомнить сама. А если я что-нибудь позабуду?!»

В моей памяти есть один святой уголок, где хранятся последние исповеди.

Вспоминаю ушедших людей — и слышу, как они каются… Генеральная исповедь — это, по сути, последняя исповедь; с мыслью, что «может быть, уже не случится…». Это предсмертное Таинство бывает у каждого, и необязательно перед самой кончиной, но непременно это начало жизни иной.

С годами я пришел к одному печальному выводу: труднее всего умирают одинокие люди. А казалось бы, что здесь терять… Но страх перед будущим одиночеством (уже безнадежным) заставляет цепляться за жизнь до отчаяния.

И еще один вывод: одна из главных причин одиночества — банальная жадность. И не столько материальная жадность, сколько жадность души. Почему разрушаются семьи, не складываются приходские общины, пустеют монастыри? Причина проста: отсутствует жертва. Никто не хочет себя отдавать.

…Эту семейную пару я знаю давно. Много лет мы встречались с ними каждое воскресенье на Литургии, но почти не общались. А потом они куда-то пропали. И только около года назад их сын сообщил мне, что оба родителя неизлечимо больны. «Мама уже не встает, а папа, заботясь о маме, еще держится…» Я стал ездить к ним на Причастие.

Кто из любящих друг друга людей не мечтал умереть в один день (по примеру святых Петра и Февронии Муромских), но одновременно смертельно болеть — это очень и очень непросто. Здесь нужна настоящая жертва: сочувствие боли через личную боль и твердая вера в Его милосердие (вопреки всей этой боли!..). Когда страдает любимый — твоя вера меняется!

Наша последняя встреча была очень короткой, я куда-то спешил… Она, кажется, всё понимала… Я, кажется, тоже всё понимал. Наверное, поэтому и спешил. Долго сжимал её прозрачную руку и всё боялся посмотреть ей в глаза. А когда посмотрел — на душе потеплело… «Мне немного осталось — пережить свою смерть», — с улыбкой сказала она на прощание.

Людмила — так звали эту светлую женщину. Сегодня мы её отпевали. Долго пели «Вечная память», шли за гробом до церковных ворот, а я всё смотрел в её живые глаза и не мог оторваться…

Недавно заметил, что стараюсь как можно реже употреблять слово «любовь». Слишком мы его затрепали. А если взять и попробовать заменить его каким-нибудь другим словом? Любовь — это жертва! Жертва — хорошее, ёмкое слово. А главное — очень конкретное. Нет жертвы — и мы утопаем в болоте взаимных претензий, обид, разногласий. Есть жертва — и нас окружают прекрасные люди!

И совсем необязательно испытывать нежность, проявлять душевную теплоту, открывать свою душу; можно даже не жить в одно время и быть незнакомыми… Кровь Любви (добровольная жертва Христа) делает нас родными!

Хотите победить одиночество, примириться с родными, найти свое место в христианской общине — не требуйте ничего от других. Себя не жалейте! А если дерзаете Бога любить — отдайте Ему свою жизнь… Он даст вам другую!

Мои дорогие, нам с вами немного осталось — пережить свою смерть… И остаться живыми.

Простите.

Протоиерей Игорь Макаров.