«Помощь дает нам чудесную Батюшка наш Серафим»

Белгородская журналистка матушка Марина Захарчук рассказывает о том, как в трудное время на помощь ее семье пришел великий святой Преподобный Серафим Саровский.

Минувшей осенью, после очередного обследования у кардиологов, стало очевидно: нашему сыну, нашему Николаю-Нике необходима очередная операция на сердце. Две предыдущие, одна за другой, были сделаны, когда малышу не было и шести лет. Прошло почти восемь лет, но до сих пор в памяти живо каждое мгновенье тех тяжелых дней. Тогда верилось: всё позади. Но оказалось, что коварная болезнь выползла снова, и обычными лекарствами уже не обойтись.

Из больницы выходили удрученные, подавленные. Снова — тот же кошмар! Как пережить, как выдержать? Николай, правда, держится молодцом, но это внешне, а что у него в его бедном сердце сейчас творится?

А ночью мне приснился Батюшка Серафим Саровский. Это было очень странно. Я не склонна верить снам и, проснувшись, стараюсь понять, что послужило поводом для сновидения — чаще всего тут же и нахожу ответ в недавних встречах, рассказах, просмотренных телепередачах, прочитанных книгах. Но ни накануне, ни в обозримом прошлом я совсем не думала об этом святом, не обращалась к нему в молитвах. Нет, вовсе не потому, что я не почитаю Батюшку Серафима. Напротив, он — один из моих самых любимых святых, да еще и земляк: я ведь родом из Курска, как и Преподобный Серафим; родилась в Пасхальную ночь под звон колоколов Сергиево-Казанского собора, того самого, который строили родители отрока Прохора (так звали Преподобного в детстве) и с колокольни которого он упал, но был подхвачен Ангелами и поставлен на землю. Уже в наши дни на этом месте долгое время лежал большой камень, в память о бывшем тут чуде, а позже поставили сень и неподалеку — часовню. Недалеко от Сергиево-Казанского собора — Воскресенско-Ильинский храм, где венчались родители Преподобного и где крестили младенца Прохора. А еще чуть подальше — улица, на которой жило это семейство. Однажды Прохор тяжело заболел и был уже при смерти. Как раз в это время совершался ежегодный Крестный ход с чудотворной Курской-Коренной иконой Божией Матери (помните картину Репина… Сильный ливень помешал нести икону привычным путем, Крестный ход свернул в боковую улочку, чтоб сократить путь, и оказался возле дома, где мать молила Богородицу исцелить сына. Заслышав пение, она вынесла ребенка на улицу и положила на землю: чудотворную икону пронесли над больным отроком — Матерь Божия сохранила для России будущего святого. Время не пощадило дом, где прошло детство Преподобного. Но улица осталась почти такой же. И даже, благодаря настойчивым и многочисленным просьбам недавно почившего Митрополита Курского и Рыльского Ювеналия, была переименована в улицу Серафима Саровского.

Я отвлеклась от своего рассказа — но лишь для того, чтобы сказать, насколько близок мне — почти как родственник, ведь мои корни в Курске уходят в глубь веков — Батюшка Серафим, под молитвенным покровом которого я, как и все куряне, жила с детства. А в эти тяжелые дни осознания неизбежного — грядущей (замечу в скобках: очень сложной) операции младшему из наших пятерых детей — я почему-то забыла о Батюшке Серафиме. Но он обо мне — не забыл! Он сам пришел ко мне во сне, в священнических ризах, улыбающийся и сияющий неземным светом. Он что-то говорил мне, но, проснувшись, я не могла вспомнить, что именно. Я уже сказала, что стараюсь не обращать внимания на сны — ведь чаще всего они лишь плод нашего воображения или, не дай Бог, вообще бесовское наваждение. Вот и об этом сне не стала никому говорить. Но на душе всё равно было светло, и радостно, и спокойно. И Батюшке Серафиму я снова стала молиться

А еще через несколько дней мне пришло письмо из… Сарова. Неизвестная мне женщина писала: «Вы меня не знаете — я Вас знаю по Вашим рассказам в журнале «Лампада» и газете «Благовест»… Чтение журнала и газеты всегда начинаю с Ваших рассказов. Радуюсь за Вас, переживаю за Вас, молюсь за Вас».

Я довольно часто — как и всякий журналист-публицист — получаю сообщения и письма по интернету или по обычной почте от незнакомых мне прежде людей. Но дело в том, что как раз в «Благовесте», а тем более в «Лампаде» мои последние публикации были уже довольно давно. Почему же письмо от читательницы — и именно из Сарова — пришло сейчас? Да вот же он, ответ! — в последних строках письма: «В Саров так просто не приедешь… Если нужно особо о чем-либо помолиться в Сарове или Дивееве — я готова Вам помочь».

Ну конечно, надо бы самим быстренько собраться и поехать хотя бы в Дивеево (Саров до сих пор закрытый, режимный город, паломников туда не пускают), но у нас сейчас — срочные сборы в дальнюю дорогу, в кардиохирургический центр. Успели только в родную Курскую Коренную пустынь съездить (а там тоже встречает Батюшка Серафим в скульптурном исполнении Вячеслава Клыкова).

А Людмилу (так зовут мою новую подругу) я, конечно, попросила помолиться о нашем сыне. В ответ — посылка. Открыла — не сдержать слез. Полная коробка святынек: всё, освященное в Дивееве и в Сарове. Свечи, ладан, иконка, маслице, освященное у мощей Батюшки, водичка из источника, сувениры, любовно изготовленные руками дивеевских монахинь, конфеты, колокольчик, ложки с гравировкой «Саров», книжечка о святом Старце… А вот — просфорки с Литургии (да-да, конечно, с той, где молились и о болящем отроке Николае), сухарики, освященные в чугунке Батюшки Серафима, и даже маленький носовой платочек, освященный на его святых мощах, с предупредительной надписью в упаковочном пакетике: «Не стирать». Один наш знакомый, увидев этот платочек, хмыкнул: «Умеют монахини делать деньги». Но даже это неуместное ироничное замечание не омрачило радости. В конце концов — по вере вашей да будет вам.

Еле дождалась сына из школы: «Ника, тебе Батюшка Серафим посылку прислал!» Да и как иначе было расценить этот дивный подарок. Ведь в посылке было письмо от Людмилы. Она писала, что заказала сорокоуст в Дивееве и закажет в Сарове, а главное: «Отстояла Литургию в Дивееве. Поклонилась Батюшке Серафиму, постояла рядом с его мощами… Батюшка говорил: «Когда меня не станет, приходите ко мне, как к живому… » И я просила Батюшку от своего и Вашего, Марина, имени, чтобы Батюшка помог, помолился за Коленьку. Говорила с ним как с живым: «Батюшка, меня матушка Марина просила помолиться за сыночка Коленьку, и я приехала к тебе, чтобы передать её просьбу». Если Батюшка так говорил, то он обязательно услышит и поможет».

Я еще не успела написать Людмиле письмо, как она нашла меня в интернете и тут же предложила новую помощь. Учителя школы, где Людмила еще с советских времен работает преподавателем, узнав о нашей беде, согласились ранним утром, до начала рабочего дня, в одно и то же время молиться об исцелении отрока Николая. Эта молитва по соглашению началась за два дня до нашего отъезда и возносилась из Сарова до тех пор, пока мы не вернулись после операции домой. А пока были в кардиоцентре в Перми (о нем — отдельный рассказ), мы с сыном молились перед купленной в Коренной пустыни иконкой с изображением Курского-Коренного образа Божией Матери и Преподобного Серафима. Кстати, операцию Николаю делали 10 декабря, в день памяти икон Божией Матери «Знамение» (в том числе и Курской-Коренной).

А как же нам пригодился маленький платочек, освященный на мощах Батюшки! В первые дни после операции у Ники очень болела грудь. Нет, не сердце — вся грудина. Ведь чтобы сделать операцию на сердце, сначала распиливают и разгибают все ребра. Потом их снова возвращают на место и соединяют металлической проволокой. Послеоперационный шов — от горла до желудка. И всё это болит. Нас предупредили: «Будет болеть сильно — обращайтесь, дополнительно введем наркотическое средство». Болело сильно. Но от дополнительных обезболивающих мы отказались. Ника сам клал на грудь маленький платочек от Батюшки Серафима — и боль стихала, ребенок засыпал. А если поднималась температура, я наливала в чашку взятую из дома водичку из источника Божией Матери в Курской Коренной пустыни, добавляла в неё немножко воды из пузыречка из Батюшкиной посылочки и окропляла сына.

Утро. Станция. Поехали — запоздало мелькнуло в окне: «Нижний Новгород». Потянулись леса. Да ведь где-то тут недалеко — Дивеево, Саров. «Батюшка Серафим, помоги!»Мы пробыли в кардиоцентре минимальное для такой операции время. И вот уже снова вокзал, поезд, обратная дорога. Но и тут не обошлось без искушений. Ночью сыну внезапно стало плохо: началась рвота, поднялась температура. Что это? Отравление купленными наскоро в дорогу продуктами? Или что-то с сердцем? В купе (слава Богу, отдельном) жарко, душно, отопление работает на всю мощь, поезд болтает.

Поезд внезапно резко тормозит и останавливается. По расписанию — никакой остановки в ближайшие пару часов. За окном — снег и лес. Стоим 15 минут, 30… Однако в вагоне стало легче дышать. Да это же отопление отключилось. А Ника заснул.

Стоим. Час, полтора. За окном на параллельных путях — ремонтный поезд. В соседнем с нами купе — проводники. К ним заглянул кто-то из ремонтников. Слышу: «У локомотива внезапно пропала тяга. Причину не поняли, но наладили, скоро поедем». Николай проснулся: «Меня уже не тошнит». В Москву прибыли с часовым опозданием. У нас сократилось время на пересадку — нет, мы не опаздывали, просто поезда до Курска нам почти не пришлось ждать.

Вот и всё. Пока — всё. Я верю, что у моего сынишки всё будет хорошо, он окрепнет, наберется сил, и мы вместе поедем к Батюшке Серафиму.

Марина Захарчук 

Белгородская область.