«За музыку идет борьба сил добра и зла»

«Под Солнцем» — это фильм-эксперимент, где документальные кадры перемежаются с игровыми, вполне «голливудские» спецэффекты соседствуют с звучанием симфонической музыки. Но не только это делает фильм (первый из пяти намеченных!) необычным. Ведь кино здесь — средство, а цель — миссионерская работа. Не случайно кинолента «Под Солнцем» получила одобрение Миссионерского отдела Русской Православной Церкви. Сам сериал задуман именно как миссионерский проект, где фильм — лишь первая часть разговора. А далее следует беседа с создателями фильма о музыке и религии, предательстве и любви, жизни и смерти. Этот фильм получил призы на крупных Православных фестивалях «Покров» в Киеве и «Радонеж» в Москве. История всемирно известного американского рок-кумира Кобейна, покончившего с собой в 1994 году, и девочки-вундеркинда пианистки Полины Осетинской, нашедшей свою дорогу к вере, не может не трогать. Оказывается, музыка может как губить, так и спасать, а известность -вести к погибели и приводить к спасению… Со своим фильмом «Под Солнцем» его создатель — режиссер, сценарист — Василий Леонидович Яцкин (г. Москва) объездил уже пол-России. Встречался со школьниками и студентами, семинаристами и милиционерами.  И везде его выступления слушали на одном дыхании. Ведь миссионерство — это тоже дар, а им Василий Яцкин наделен «не мерою» (Ин. 3, 34). Недавно Василий Яцкин приехал со своей миссионерской программой в Самару по приглашению заместителя директора самарского реабилитационного центра «Радонеж» священника Алексия Федорова. В перерыве между встречами с горожанами он дал интервью газете «Благовест».

— Как вы пришли в кино?
— По образованию я журналист-газетчик, окончил МГУ. А режиссером стал по миссионерской необходимости. Вот вчера в Самаре познакомился с ребятами, охраняющими городские памятники, школьниками из штаба «Экология детства». Спросил их про «Девятую роту». «Но ведь там правда показана!» — сказал один из них. Стал им объяснять, что эту девятую роту на самом деле не бросили, а забрали вертолетом, и фильм получился лживым. Причем эту ленту снимали на деньги государства! «А фильм «Сволочи»?» — «Но ведь был действительно такой лагерь!» — опять воскликнул один школьник. Пришлось объяснять, что детей во время войны не засылали к немцам в тыл как пушечное мясо. Пресс-служба ФСБ сообщила, что лагерь был, но занимались там совсем другими делами. Тогда сценарист (живущий, кстати, в Германии), вынужден был заявить, что весь фильм — это его художественная фантазия, на которую он якобы имеет право… И на этих «Сволочей», где ни слова правды, деньги выделило Министерство культуры России!.. И ведь эти фильмы показывают молодежи! Вот и захотелось мне снимать правдивое и Православное миссионерское кино. Но режиссеров, которые могут делать такие фильмы, мы не нашли, хотя вели переговоры с разными, в том числе известными людьми. В этой среде воцерковленные люди — редкость. Пришлось мне браться за дело.
— Сложно было снимать такой фильм?
— Сейчас молодежное миссионерское кино никому не нужно. Министерство культуры на проект «Под Солнцем» выделило крохи, и то благодаря авторитету моей мамы, заслуженной артистки России Галины Ивановны Яцкиной… Отсутствие денег и затормозило подготовку следующих серий. Хотя фильм говорит о вере, мы сняли его в совершенно светской упаковке. Иначе нас просто не пустят в школы, скажут, что в классе, например, есть и мусульмане… Фильм получился дорогим — съемки в Америке, спецэффекты… Девять лет я снимал эту картину.
— Расскажите о своей маме. Каким был ее — и ваш! — путь к вере?
— Она известна многим кинозрителям по фильму «Женщины», где сыграла Альку (по сценарию, она родила ребенка от молодого человека, который ее предал). В «Уроках французского» (по повести Валентина Распутина) она играла маму главного героя — мальчика, который бежит за машиной и кричит ей: «Мама, мама!» Сейчас Галина Ивановна Яцкина руководит нашей студией «Киноконтакт». Только за счет ее авторитета нам удается что-то сделать.
Она всегда была человеком с внутренней верой. Однажды, еще будучи пионером, я увидел у нее небольшую иконочку — и даже укорил ее за это. Но крещеной она тогда не была. В советские годы мама объездила полмира с помощью замечательной организации — Бюро пропаганды советского киноискусства. Ее охотно брали в зарубежные поездки, зная ее умение хорошо держаться на пресс-конференциях с зарубежными журналистами. И вот ее послали в Сирию. Когда ее возили по древним святыням страны, она вошла в старинный храм. Раньше этот храм был языческим, и там еще осталось в алтаре место для стека крови жертвенных животных. Потом этот храм освятили, и он стал Христианским. И в том же алтаре теперь приносится Безкровная Жертва… И вот в этом храме в ее душе раздался голос: «А ты ведь некрещеная…» Так она решила креститься. И крестилась вместе со мной в Москве. Это было еще в советское время, мне было тринадцать лет. Тогда она была секретарем парторганизации Щукинского училища, где она воспитала не одну «звезду» (ее ученик — Маковецкий, а в Харатьяне она увидела артистический дар, и благодаря ее интуиции он был принят в училище)… Она не могла креститься открыто и потому договорилась со священником, что он окрестит ее без записи паспортных данных. Но… вмешались бесы. Мы попросту не нашли тот храм! Тогда пошли в первый попавшийся. Там священник нас встретил сурово: «Что, без регистрации пришли креститься — чтобы пупок не развязался?» Мама обиделась и пошла в следующий храм, но и там вышла закавыка: в это время в храм привезли покойника. Из-за нелепого суеверия мама хотела уже идти искать другой храм, но настоятель подошел к нам и ласково так сказал: «Чего же вы покойника испугались? Надо не покойных бояться, а злых». Тут ее сердце растопилось, и мама сказала, что креститься будет именно здесь. Когда храм опустел, началось Таинство крещения. Мы с мамочкой вдвоем стояли перед алтарем — я никогда не забуду этого!
Но и после крещения мне пришлось еще долго колесить в духовных поисках! Некому было мне доходчиво объяснить, что такое Православие и почему без него не спастись. И в результате я оказывался в каких-то оккультных образованиях, меня заманивали в магические кружки… Но это мне дало большой опыт, который я теперь применяю в миссионерской деятельности. Я стараюсь сейчас много ездить по стране, разговаривать с молодежью, потому что у меня есть ощущение долга перед теми людьми, которые в свои 14-17 лет сами еще не могут понять, что такое Церковь, а объяснить им это доходчиво  может не каждый… И пока еще мало сделано для миссионерства силами кино. Могу назвать только несколько кинолент. Потрясающий фильм Авдеенко «Начало» — о том, как Православный психолог входит в аудиторию к современной молодежи и за сорок пять минут урока объясняет им — пришедшим в майках с изображениями рок-звезд, — почему нельзя блудить, почему надо ходить в церковь, молиться… Еще есть хороший фильм «Церковь не молчит» протоиерея Димитрия Смирнова. Но картина идет два с половиной часа, с ней на школьный урок не придешь. Фильм «Надежда» мощно воздействует на людей. Только эти Православные фильмы можно смело показывать невоцерковленным людям. Больше назвать нечего! 
— Теперь вот добавился «Под Солнцем». Я посмотрел первую серию на одном дыхании…
— А я бы еще назвал не фильм, а книгу — «Дети против волшебников» греческого писателя Зерваса. Это наш ответ, наша первая попытка разговора с молодежью. А изображенный на обложке книги знак «Наука побеждать» еще до выхода этой книги находился на нашивке каждого кадета в Свято-Алексиевской пустыни. Сейчас вот много говорят об одном персонаже книги — профессоре теологии Осипе Куроедове, который убедил девочку поехать учиться в замок волшебников… Ну, понятно, о ком сразу подумало большинство читателей… Но вот протоиерей Алексий Василенко из Алексиевской пустыни очень тонко заметил, что ведь в советские годы долгое время самым главным куратором со стороны ЦК КПСС над религией был… Куроедов! И как только отец Алексий услышал, что в книге еще и этот персонаж зашифрован, сразу взялся читать эту книгу и рекомендовать ее другим…  
  — В картине «Под Солнцем» съемки проводились не только в Америке, но и в Свято-Алексиевской пустыни Ярославской епархии…
— Свято-Алексиевская пустынь создана тринадцать лет назад. Туда из Питера приехал священник Алексий Василенко. Он родился в украинской семье, впитал в себя настоящий славянский уклад и сумел этот уклад передать своим воспитанникам и педагогам, которых он там собрал. Было много сложностей, клеветы, но нынешний Архиепископ Ярославский и Ростовский Кирилл оценил труды протоиерея Алексия Василенко, понял масштаб его личности и его деятельности. В Алексиевской пустыни сейчас живет 250 человек, из них 120 — дети. Там учатся дети всех возрастов: есть ясельная группа для самых маленьких, есть и кадетский корпус, ремесленное училище. А сейчас создается сельскохозяйственная академия — все для того, чтобы дети получали образование и потом овладевали родной землей, а не скучивались в больших городах. Это уникальный педагогический опыт, который обретен без помощи государства. Сейчас там трудится около сорока педагогов. Отец Алексий возродил опыт дореволюционной педагогики, использовал опыт известного русского педагога Рачинского. Я давно хотел, чтобы Свято-Алексиевская пустынь светила не только внутри себя, но еще бы поделилась своим светом, своим опытом со всей Россией. Для этого я и в фильм включил кадры про детей из этой пустыни. И вот недавно там прошла первая Всероссийская педагогическая конференция, куда съехались выдающиеся педагоги со всей страны.
— Почему ваш фильм до сих пор не показали по телевидению?
— На одном телеканале нам предложили убрать все кадры про детей из Свято-Алексиевской пустыни, где дети говорят о Боге. Но мы на это не пошли. Позвонили нам с РТР, спросили, будет ли продолжение. Мы ответили, что снята только первая серия. Тогда нам сказали, что позвонят, когда мы закончим вторую серию… А ведь из-за недостатка средств это произойдет не скоро! Очередные серии  сняты, но нет денег на их монтаж.
— А вдруг за эти годы фильм уже потеряет актуальность и молодежь просто забудет про рок-звезду Курта Кобейна и его группу «Нирвана»?
— Ну, пока нам это не «грозит»… Недавно я приезжал в Иркутск и спросил школьников, знают ли они Святителя Иннокентия Иркутского? Не знают. А группу «Нирвана»? — Тут треть зала обязательно поднимает руки…
Кобейн вошел в пантеон рок-звезд, таких как Джон Леннон, Джим Моррисон…
Сейчас в работе с молодежью должен присутствовать метод постепенности. Невозможно с современными детьми сразу говорить о Православии, о том, что такое добро и зло в современном мире… Потому что в их головах все перепутано! И потому мы решили поэтапно, из серии в серию подводить молодых людей к мысли о том, что за музыкой стоит борьба сил добра и зла, что через музыку идет борьба за сознание молодежи. Ведь музыка проникает в сознание людей вне всяких границ — языковых, культурных… В первой серии мы только расставляем точки над i, это как пролог. Мирские люди нам советовали: сделайте фильм только о Кобейне. Но святые отцы учат, что опасно показывать душу падающую, разрушающуюся, это завораживает. И потому в фильм включена Свято-Алексиевская пустынь как образ созидающий, как образ будущей России. Еще рок-кумиру и самоубийце Кобейну противопоставляется пианистка Полина Осетинская, которая с шести лет выступает с сольными филармоническими концертами. Основная мысль фильма: через судьбы людей мы показываем, что без веры жить нельзя! Тот, кто жил без веры (Курт Кобейн), — погибает, а та, кто жила с верой (Полина Осетинская), — сумела выжить и сохранить чистоту души… Полина Осетинская из ребенка-вундеркинда сейчас выросла в крупного музыканта. Недавно я встретил ее в метро — она ехала в храм на Исповедь и Причащение. А до этого гастролировала в Венгрии, где на ее  концерте люди плакали.
— Какие у вас остались впечатления от съемок в Америке?
— Там я встретил русских эмигрантов еще первой и второй волны.  В Америке я прикоснулся к подлинной России! Это было в 1998 году… Я встретил там балерину Мариинского театра, которая лично видела Императора-Мученика Николая II. Она мне еще сказала: «Вам, наверное, большевики внушают, что Распутин был какой-то бес во плоти… Но это совсем не так! Я была со своей сестрой на светском рауте при Дворе и видела там Григория Ефимовича. У него карманы были полны яблок и конфет, и он ими всегда угощал детей…» Я не выступаю за немедленную канонизацию Григория Распутина, но убежден, что его биография должна быть пересмотрена!
А исповедоваться мне довелось у отца Василия из второй волны эмиграции (послевоенной). Он мне сказал, что после войны в России, и особенно в деревнях, еще очень много было верующих. Народ стал портиться в 60-е годы…
— Какие выводы вы сделали для себя, общаясь с родственниками Кобейна?
— Сейчас крест его самоубийства пал на его родственников. Родная сестра Кобейна — лесбиянка. Много и других извращений в его роду. Сам он был человеком корчащейся души, и потому многие современные подрост-ки, у которых тоже развелись родители, у которых тоже нет веры, находят в его музыке близкое для себя. Я прихожу к тете Кобейна, Христианке (она единственная в его роду, кто понимает духовные причины его трагедии), и она мне говорит, что получает письма от его фанатов со всего мира. И часто это страшные письма-исповеди. Вот письмо от девочки Анны из России, Калининграда: «Вы тетя моего кумира. У меня тоже разошлись родители, все скоро развалится. Видимо, я скоро отправлюсь вслед за Кобейном. Потому что его музыка и та боль, которую он в ней выразил, — единственное, что адекватно моему состоянию». И тетка кумира ей отвечает: «Та боль и битва, которая в его музыке, — совсем не то, что должно быть в твоей душе».
В один из съемочных дней я спросил у Полины Осетинской: «Рок-музыка — это бунт?» — «Нет, — ответила она. — Не бунт. Это инфантилизм!».

Антон Жоголев

19.05.2006