Когда души коснется вечность

Новые стихи Юрия Астанкова.

Об авторе. Юрий Васильевич Астанков родился в Самаре-Куйбышеве в 1959 году. Окончил Куйбышевский авиационный институт, учился в Литературном институте им. Горького. Публиковался в самарских изданиях, в сборнике «Молодая Волга». Работал журналистом в областной газете «Волжская коммуна». Живет в Самаре.

Гроза

Где вьются крикливые чайки
И стыло мерцает вода,
Гроза разразиться не чает
Величием Божья Суда.

И, тронув верхушки деревьев
Дыханием бури слепой,
С какой-то свирепостью древней
Погнать пену волн пред собой.

О, память былых потрясений
И бездна свинцовая вод!
Какие-то доли мгновений -
И все это произойдет!

И все это станет преддверьем
Безсрочного Судного Дня...
Но разом вздохнули деревья,
Вершины покорно клоня.

И рябь пробежала по глади,
И ткнулась в подошву скалы,
Небесную силу растратив
Тревожным мерцанием мглы.

Не состоялось Начало.
Переиначен Исход.
На скрипнувших сходнях причала
Безпечный толпится народ.

* * *

Сижу без мыслей и без слов.
Туман накрыл предместья.
Летит кукушка из часов
С одной и той же песней.

С той, что поет из года в год
В веселье и печали,
Но прерывается полет
Ее уже в начале.

Пичуга спрячется опять
За крохотную дверцу.
Была охота куковать,
Тревожа чье-то сердце.

И наступает тишина,
Дождь моросит беззвучно.
На страже времени она,
С которым неразлучна.

Ее никак не уломать,
Не запросить пощады.
Все так же будет куковать,
Где надо и не надо.

Обозначая ход часов,
выглядывать наружу.
И песня времени без слов
Тоской заполнит душу,

Как будто в чем-то виноват.
Прочистит птаха горло,
и ноты Вечности звучат
В мучительных повторах.

* * *

Душа отпущенною птицей
Перелетает все границы
И возвращается назад,
Неся в себе и рай и ад.

Неся в себе раскаты грома
И радугу над отчим домом,

И бездну, где легко пропасть,
И одиночество и страсть.
И три дороги в чистом поле -
Соблазн неискушенной воли.

Когда ее коснется вечность,
Она очнется в русской речи.
Но нужных слов не хватит ей,
И лишь в молитве, в сердцевине
Она себя найдет отныне.

* * *

Шел дождь, и капли били глухо.
И было грустно оттого,
Что эта музыка для слуха
Не означала ничего.

Не означала, а звучала,
И это было б полбеды,
Но неизбежность уступала
Незримой музыке воды.

В ней было что-то от полета
Летящих клином журавлей.
Она звучала с каждой нотой
Всё безприютней и больней.

Смешались голоса и звуки.
Дыханью ветра вторил лес.
Преобладал мотив разлуки
В нездешней музыке небес.

И спать. Не понимать. Не слышать
Ту муку капель дождевых.
Но дождь всю ночь стучал по крышам,
Тревожа мертвых и живых.

* * *

И плоть свою не побороть,
И кто бы преподал науку.
Но по воде идет Господь,
Петру протягивая руку,

Что тонет в стонущих волнах,
Своим сомнением повергнут.
И тянет вниз безумный страх,
Но страх излечивает вера.

Не бойся, - говорит Господь, -
Я с вами до скончанья века.
И духу уступает плоть,
Чтобы остаться человеком.

* * *

Скрипка поет на последнем пределе,
Пророча не встречу, скорее разлуку.
И чувствую, как просыпается в теле
Живая душа, послушная звуку.

Она вслед за нотами улетает
И с Вечными истинами накоротке,
Все кажется, что-то про мир понимает,
Как черный смычок в гениальной руке,

Что струны терзает то нежно, то властно,
Держа про себя неприступную цель,
Преображает живое пространство,
Как вдруг налетевшая в город метель.

И в зале концертном веселые вихри,
Печальные вихри торжественных нот
То вырвутся вон, то устанут и стихнут,
У входа в Эдем прерывая полет.

И черная пауза длится столетия.
Аплодисменты взметнулись волной.
Но в скрипке опять зарождается ветер,
И вновь есть надежда вернуться домой.

* * *

Я научился жить не торопясь,
Смотреть на звезды, на деревья, реку,
С подлунным миром утверждая связь,
Что испокон доступно человеку.

Я как трава расту и вверх и вширь,
Я как гроза взрываюсь гневом грозно,
И как кузнечик я учу цифирь
По меркнущим перед восходом звездам.

Я научился жить не торопясь
И не сводить докучливые счеты.
И воздух пью губами, горлом всласть,
Как медом переполненные соты.

И не заложник суетной молвы.
Любовь и смерть - вот две мои печали.
Но кто торопится, по-своему правы,
Им о любви еще не рассказали.