Неуместный вопрос

Когда-то я задал его писателю Даниилу Гранину. Но ответа так и не получил.

Сегодня умер писатель Даниил Гранин. Заслуженный, и все такое. Я у него ни строчки не прочитал, и потому по предубеждению считаю его писателем никудышным. Может, и заблуждаюсь. И даже скорее всего заблуждаюсь. Но — фронтовик, но — воевал, и уважения, конечно же, заслуживает.

...К тому же родился в Курской области, мне не чужой. И жил в Питере, где и мне довелось учиться. Это все равно биографически как-то сближает. 

Примерно 33 года назад, где-то в 85-м, он вдруг приехал к нам на факультет журналистики ЛГУ, прямо к нашему курсу, как сейчас вспоминается. Имя его уже тогда было крепким, граненым, как стакан водки в питерской коммуналке. И уже тогда он был стариком, или таким нам, желторотым птенчикам, только казался. Что-то невразумительное рассказывал, поучал. Помню, чуть оживился, когда говорил о том, что у прозы есть музыка. Должна быть музыка. Что проза та же поэзия… Это было странно слышать от партийного писателя, вроде бы в высоком творчестве не засветившегося. Но тем не менее! Видно, он и правда старался писать. А не просто зарабатывать на очередные медали, уж не знаю.

Был он как-то сер, некрасив, как-то подчеркнуто неярок. И что-то такое мрачное в нем было. На писателя в современном понимании слова он мало походил. Ни тени богемности (что хорошо). А вот какая-то судьба, граненность какая-то и правда за ним все-таки стояла. Ощущалась даже и таким горе-наблюдателем, как я.

Меня тогда снедал дух нигилизма. Поверхностный дух, не глубоко во мне сидящий, но все равно отвратительный, душный дух. Раз ты заслуженный, раз ты успешный, раз ты властями признанный, то вот, уже ты мне недруг, но никак не друг! А я вот сижу за партой, как школьник перед тобой — учителем, никому не известный, ничем не отмеченный, никуда не годный (пока что), и ты меня поучаешь. Скучно это! Взял да и написал ему довольно хамскую записку-вопрос. Типа того, почему же вы, товарищ Герман, выдаете себя за какого-то там Гранина?

Он прочел, нахмурился и посетовал, что, наверное, надоел нам. И пора, стало быть, ему закругляться. Умный был человек. Кто бы спорил!? Вскоре его встреча с нами и закончилась.

Так он и не ответил на мой вопрос.

А ответ мог бы быть вполне очевидным. Его в молодости печатали в журнале «Звезда», а там уже был довольно известный писатель Юрий Герман. Тот и попросил его взять какой-нибудь псевдоним, чтобы не выходило путаницы между ними. Он и взял. Стал Граниным. Всего-то и делов. 

И имя свое новое, рукотворное, между прочим, прославил. 

Сегодня вот он предстал пред Богом.

Более псевдонимы ему не понадобятся.

Простите меня запоздало за тот неуместный вопрос. 

На снимке: Юрий Герман (будущий писатель Даниил Гранин) во время Великой Отечественной войны.