Единственный

Здравствуйте, уважаемая редакция газеты «Благовест»!

Пишет вам раба Божия Светлана. Правда, я одна из грешных Его рабов.
Однажды, в юности, Господь наш Иисус Христос был милостив ко мне за то, что я рано пришла к вере, но я не смогла удержать своего счастья. В моем случае зло оказалось сильнее меня, увы, потому, что я сама в то время не была достаточно доброй. Больше жили в моем сердце гордость и чувство собственного достоинства, чем любовь к мужу и смирение. Но все же я любила своего мужа, хотя часто обижала его своим пренебрежением к нему. Его мама — крупный начальник в нашем городе, и она «откосила» мужа от армии, а мой папа и дед военные, и я считала, что Олег (так зовут моего бывшего мужа, с которым я была обвенчана 16 июня 1995 года) проявил малодушие.
Он был умный, начитанный парень, и я ребенком часто заглядывалась на него в нашей местной библиотеке, сначала детской, а потом взрослой. Я училась в то время в педучилище, а Олег — в старших классах нашей школы. Однажды я пришла писать доклад и в очередной раз встретила там Олега. Олег и я жили в одном дворе, мы часто детьми играли в свои уличные шумные игры, и я невольно любовалась этим мальчиком: какой он был подвижный, искренний, спортивный! Возможно, я уже тогда была влюблена в него. Я  — единственный ребенок в семье, а у Олега есть еще сестра, которая младше его на три года. Потом семья Олега переехала в другой микрорайон, и не только мне, но и другим детям в нашем дружном дворе было жаль их, потому что нам так было весело играть вместе!
Но в то время я знать — не знала и ведать — не ведала, что у Олега такая мама. Мне было все равно. Я как-то и не задумывалась об этом! Хотя Олег и переехал в другой микрорайон, но учиться он продолжал в своей школе. Но я была на класс старше. Потому что по годам Олег младше меня на полгода. Олег рожден на Крещение — 19 января 1977 года, а мой день рождения 12 мая 1976 года.
Когда я училась на втором курсе нашего Сызранского педагогического колледжа, Олег был в десятом классе. Но 25 декабря в нашей школе был новогодний бал, и мы с моими бывшими одноклассницами решили отправиться в школу на дискотеку. В библиотеке я Олега встречала где-то в октябре того же года, и с тех пор я снова хотела где-нибудь случайно встретиться с ним. И вот наконец-то чудо произошло — мы встретились, да еще где! — на новогодней елке для старшеклассников. Мы протанцевали весь вечер, Олег провожал меня домой, и я была самой счастливой на свете! Много людей завидовало потом такой нашей дружбе, которой суждено было продлиться около двух лет. Наши чувства стали сильными, и мы не хотели уже расставаться даже на несколько часов. Олег допоздна задерживался у меня дома, в моей комнате. Мой папа взбунтовался — он настаивал на свадьбе, и хотя я и Олег понимали, что мы еще недостаточно сильны, чтобы создать семью, стать мужем и женой, но деваться нам было некуда, отец меня сильно ругал и поставил перед выбором: либо мы расстаемся, либо женимся. Олег в то время учился на первом курсе Самарского политехнического института, а я окончила педучилище.
Мы поженились. Свадьба была грандиозная, многолюдная (опять же, против нашей воли: я и Олег хотели тихую, скромную свадьбу). Наша пара была выставлена на всеобщее обозрение наших многочисленных родственников, с которыми мы тогда впервые познакомились и с тех пор больше никогда их не видели. Потом началась скупая проза жизни, которая заключалась в том, что мы стали жить в той же малюсенькой моей комнате в нашей двухкомнатной квартире вместе с моими родителями на девятом этаже. Мой папа залез в долги, так как он был простой старший прапорщик в СВВАУЛе, хотя и воевал в Афганистане. Наша Родина своих героев не уважает…
Мама же Олега хотя и потратила такие большие деньги на эту свадьбу, буквально на следующий день купила в кредит вторые «Жигули». И это здорово возмутило моего папу, потому что одновременно родители Олега устроили своему сыну бойкот за то, что он пошел против их воли и женился на мне. Они ему сказали, что, мол, живи теперь как хочешь; если бы ты нас послушал, то была бы у тебя и квартира, и машина, а раз так — добивайся всего сам. Они почему-то решили, что я специально женила Олега на себе, но это совсем не так. В то время я совсем не разбиралась во всех этих вопросах о положении людей в обществе и совсем не чувствовала себя ущербной. Мои мама и папа все для меня делали, одевали-обували меня, вкусно кормили. Впрочем, в то время про меня трудно было сказать, что я жила на земле, нет, я витала в облаках, ходила в драмкружок, сочиняла стихи, мечтала о театре, верила в Бога.
Моя детская, чистая вера в Бога! Как много потеряно, как я хотела бы вернуться к себе той, которой я была прежде. Я порхала, словно бабочка. Олег мало чем отличался от меня в то время — он был такой же добрый, глупый, наивный мальчишка. Мы читали друг другу стихи, вместе посещали библиотеки, театры, храм. Мы были неразлучны, скучали в разлуке, исходили вдоль и поперек наш монгоровский лес в Сызрани и мечтали создать крепкую семью, хотели иметь много детей, мечтали о сыне! Я помню, как мы светили друг другу, мы шли рядом по дороге и не замечали вокруг себя людей, которые шли мимо и невольно завидовали нам.
Что же случилось с нами, как же произошло так, что мы расстались?
Пока мы дружили все эти два года, я пролила немало слез все в той же своей комнате из-за мамы Олега. Насколько нежен и светел был со мной Олег — настолько холодной оставалась со мной его мама. Я не любила и боялась приходить к Олегу домой — его мама со мной не здоровалась и не разговаривала, словно стена ледяного непонимания стояла между нами. Олег ласково успокаивал меня, мол, все пройдет с моей мамой, не обращай внимания. Лишь спустя четыре года после нашего развода я узнала от своей подруги по педучилищу, как мама Олега, придя после свадьбы на работу, ругалась, рвала и метала и говорила, что сделает ВСЕ, чтобы мы развелись. Ее даже не остановило рождение сына, ее внука Николая! Когда Коле исполнилось шесть месяцев, нас развели в суде…
После свадьбы Олег много страдал в разлуке с родителями. Ему пришлось уйти с дневного отделения института на вечернее. А днем он работал в какой-то частной фирме по изготовлению полиэтиленовых крышек, там ему приходилось дышать вредными испарениями. И Олег заболел. Он попал в больницу на двадцать один день с язвой желудка. Я помчалась в наш храм — Собор Казанской Божией Матери и умоляла всех святых, чтобы мой Олеженька выздоровел. Мама Олега смягчилась, она стала более ласковой к сыну и ко мне. Но наши отношения были уже подорваны. Нам приходилось очень тяжело, однажды даже негде было ночевать…
Будто бы злые силы обрушились на нас. Те же злые силы поссорили моих и его родителей между собой. Нам с Олегом нет чтобы еще теснее прижаться друг к другу и, крепко взявшись за руки, сплотиться. Нет! Я взяла сторону своей мамы, Олег — сторону своей. Мы стали ссориться из-за наших мам. Однажды, незадолго до трагедии, которая случилась с нами, я и Олег были в храме. Мы стояли поодаль друг от друга, а между нами проходили люди, было тесно. Вдруг какая-то из немолодых уже женщин сказала мне: «Между тобой и твоим мужем проходят люди, они разлучили вас, вы расстанетесь». Я с ужасом посмотрела на ту «пророчицу», протиснулась к Олегу и взяла его за руку. Но мы все равно расстались.
Во время родов с 20 на 21 декабря 1996 года я чуть не рассталась с жизнью — мне сделали кесарево сечение вынужденно. Слава Богу, и я, и мой сын остались живы. Но мужа я не смогла удержать.
Из роддома я вернулась очень слабой и не смогла узнать Олега. Как он изменился за те десять дней моего отсутствия! Он был холоден со мной, неразговорчив, все время хотел спать или смотреть телевизор. Я как будто потеряла точку опоры, у Олега была депрессия. Мои родители корили его за эту апатию. Олег искал защиты у своей мамы, у папы. Моя мама днем, пока Олег был на работе, приходила убраться в доме и готовить еду. В то время мы жили в квартире моей умершей бабушки Раи. Она умерла за два месяца до рождения нашего с Олегом сына, теперь уже восьмилетнего отрока Николая, который теперь пошел в первый класс той школы, во дворе которой Олег под сенью деревьев однажды признался мне в любви…
В суде нас развели, даже не дав одного месяца подумать (думаю, что и здесь не обошлось без влияния мамы Олега). В тот момент мы были сильно обижены друг на друга, но я на суде плакала. С тех пор Олег очень сильно изменился. У него стало будто каменное сердце, и мне странна и непонятна такая перемена в нем. Он решил порвать со мной раз и навсегда. За эти годы только один раз (!) был у Коли на дне рождения. Когда Коля первый раз пошел в школу в 2004 году, то никто из них не пришел его поздравить, никто не пришел к Коле и на день рождения. Да, Олег платит алименты. Теперь у него есть и машина, и квартира большая, и новая жена, и трехлетняя дочка. И новая жена Олега тоже дочь влиятельных богатых родителей.
А я и Коля? А как же то, что мы любили друг друга и были венчаны? Где же справедливость?
На протяжении этих лет в разлуке с Олегом я тоже не была одна. Имея маленького сына (который и внешне, и по характеру очень похож на своего отца), я изо всех сил пыталась забыть Олега и найти для сына отца. Иногда мне на какое-то время удавалось подавить это чувство боли от развода с любимым мужем, но не надолго. Один раз мне даже казалось, что мне совершенно удалось забыть Олега, но потом, примерно два года назад, я поняла, что это безполезно — заменять любимого человека кем-то другим. Рано я перестала бороться за Олега, и хотя он теперь женат, я не могу и не хочу отпустить его от себя в своих мыслях.
В прошлом году мы с Олегом встречались, и эта встреча дала нам обоим понять, что мы оба были неправы в то время, что мы по-прежнему любим друг друга. Но как же теперь нам быть? Ведь та Света, его теперешняя жена, не виновата ни в чем, хотя она прекрасно про нас все знала. А Коля? Ведь он же его сын. Я родила сына, будучи в браке с мужем. Когда я выходила замуж, то была чистой девушкой. Вторая же жена Олега вышла замуж за него уже во второй раз…
Олег и я стремимся друг к другу, и он часто снится мне во сне и говорит, что ему там плохо, что я одна живу в его сердце. Но почему же внешне он так слабо себя проявляет? Я знаю, что Олег обижен на меня и моих родителей и не хочет показывать себя слабым.
Я по-прежнему люблю Олега и за все его прощаю. Я знаю, что мама его, чтобы разлучить нас, обращалась ко всякого рода «бабушкам». Нас насильно разлучили. Но я кричу в пустоту. Неужели зло сильнее добра и нет выхода?!
Может быть, священник или читатели «Благовеста» дадут мне совет или помолятся за нас. Мое сознание отказывается понимать, что такое семь с половиной лет по сравнению с вечностью. И если бы я и Олег успокоились, ведь ни я, ни он не чувствуем себя счастливыми. Мы по-прежнему живем в одном районе, я иногда вижу Олега и часто он мне встречается один. Он не улыбается, он мрачен и одинок, и грубит окружающим. А самое горестное — Олег с тех пор перестал ходить в церковь. Мое сердце плачет — мысленно Олег видится мне и зовет меня на помощь…

Светлана, г. Сызрань.

Непростое это дело — дать совет женщине, чье сердце изранено неутихающей болью. Что посоветовать? Забыть любимого, оставить всякую надежду? Или, напротив, постараться вернуть утраченную любовь?
Если бы все было так просто! Забыть, отказаться от мысли о любимом — Светлана уже пыталась сделать это… Семь с половиной лет минуло, а все мысли — только о нем. Взглянет ли на сына — и видит маленький «портрет» Олега. Зайдет ли в библиотеку — и в памяти снова: нечаянная встреча с первой детской любовью…
Сделать шаг навстречу — и тихо сказать: «Олег, родной, я не могу без тебя — мы оба с сыном!..» Но что услышишь в ответ? А вдруг — холодное: «А я — могу!..»? Или — «Прости, но у меня семья, жена и дочка». Вдруг — «Не хочу быть предателем снова!..»
Много лет назад я летела с Дальнего Востока, с похорон брата. Летели долго, но ничто не могло утешить: ни красота зимних пейзажей, ни остановки в шумных аэропортах. Сквозь черную пелену горя я почти не видела своего соседа — такого же молчаливого молодого офицера. Последняя остановка… — и вот уже самолет снова взмыл ввысь. Неожиданно сосед повернулся ко мне и участливо спросил: «У вас горе?» — и молча выслушал печальную историю о моем брате.
— У меня тоже беда, — сказал он. — Да такая — не знаю, не знаю что делать!
Я очень любил одну девушку, а она любила меня. Проводила в армию, писала нежные письма. Я не мог дождаться, когда отслужу — и вернусь к ней! Единственной!.. И вдруг все оборвалось. Писем не было — ни одного ответа на десяток моих отчаянных писем: что случилось? Почему молчишь? Я написал ее маме, и получил странный ответ: она уехала — никому ничего не сказав, не объяснив, только и написала, чтобы ее не искали.
Я не мог не искать! Я посылал запросы во все адресные столы, искал любимую — но она словно в воду канула. Поиски ни к чему не привели.
Пришло время, и я встретил другую девушку, к которой возникло теплое, доброе чувство. Нам было хорошо рядом — и мы решили пожениться. Родился ребенок…
И вдруг — я узнал: моя любимая приезжала в отпуск к матери, оставила ей адрес. И я, не сказав жене ни слова, взял отпуск и полетел на Камчатку. К любимой!
И тогда-то я узнал, что случилось с ней, из-за чего она уехала на край света и даже сменила фамилию, чтобы никто не мог ее отыскать. Подруга позвала ее на свадьбу. Какой-то молодой подлец (она не сказала, кто) подсел ближе и стал подливать ей вина. А потом воспользовался ее состоянием… Наутро она пришла в себя — и ужаснулась: что я наделала! Я предала свою любовь! Она не могла себе простить этой измены — и думала, что я тоже не прощу. Как могла бы она посмотреть мне в глаза, что сказала бы?.. И она решила бежать… Но очень скоро она поняла, что самое трудное испытание еще впереди. У нее будет ребенок. Родилась дочка — и теперь она жила только для нее. Прошло столько лет, и она приехала домой, показала маме фотографию внучки, поплакали вместе. Узнала о том, что я женат и счастлив. И не велела матери рассказывать о ее приезде. Но та не удержалась — и дала мне ее адрес…
Весь отпуск я провел у нее и у дочки. Это милый, чудный ребеночек, так похожий на свою маму, что у меня сердце замирает от любви к ним обеим. Мне кажется, что это моя родная доченька! Но я не могу забыть, что дома меня ждет — не дождется моя малютка, ждет жена, которая ни в чем перед мной не виновата.
Что же мне делать? Я и ту люблю — все бы оставил и летел к ней, не уходил бы от нее! И жену жалко…
Он отвернулся к иллюминатору, за которым уже проплывали огни Куйбышевского аэропорта. Ответа он не ждал — что могла я ему посоветовать?
Тогда я не могла посоветовать то, что просилось на уста: молиться! Сейчас это единственное, что могу сказать Светлане. Только в молитве мы можем излить свою печаль Тому, Кто Сам вынес нестерпимые муки, Кому ведомы все наши беды и невзгоды и Кто может печаль нашу претворить в чистую и светлую радость. Молиться не о том, чтобы вновь соединилась распавшаяся и преданная вами обоими семья — но о том, чтобы Сам Господь, ими же весть судьбами, разрешил эту ситуацию и управил ее ко спасению и Олега, и Светланы, и их близких.

На этом бы и поставить точку. И все же…
Как это горько, когда молодые и любящие люди расстаются — под давлением родных или друзей, не желая понять и принять на себя боль своего венчанного супруга. Когда святую и чистую любовь исподволь подтачивает страсть, пожирающая душу.
«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не безчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает…» (I Кор., 13, 4-8).
Нам надо учиться беречь любовь — и любимых. Учиться прощать (и Светлана пишет: «Я по-прежнему люблю Олега и за все его прощаю…») и прощать с радостью. А ведь был момент, Светлана, когда все могло пойти по-другому — когда вы со свекровью объединились в общей тревоге за заболевшего Олега. Когда вы смогли вымолить мужа.
Если бы так же горячо вы молились о спасении своей семьи! И о своей свекрови — да, о ней, страдающей от своего неумения и нежелания поступиться гордостью и примириться с выбором сына. Ведь только так можно было смягчить ее сердце. И еще повторю известное: человеку, который живет с молитвой к Богу на устах и в сердце, бабки-шептуньи не повредят — если, конечно, нет в этом особого попущения Божьего по Его всеблагому и спасительному Промыслу. Не в них причина и вашего разрыва.
Надо помнить, что мы в ответе перед Богом, если не сберегли брачные венцы, ведь «кого Бог соединил, люди да не разъединят». И если уж случилась такая беда, не надо винить в ней других. Это мы не смогли понести свой крест… Как же можно винить других в том, что мы не смогли пронести и разбили Богом данную драгоценную жемчужину! Любовь — это великий дар Божий. Но мы должны быть достойны его.
Не разбивайте Любовь!

Ольга Ларькина

25.02.2005