«Священство — это служение Истине…»

Протоиерей Сергий Усков с юности хотел стать связистом, даже еще не зная, что слово «религия» в переводе с латинского означает «связь».

Есть люди с такой жаждой жизни, что им хочется многое успеть, познать неведомое и найти Истину. В них так много жизни, что она всегда прорывается из их безпокойного сердца. Добрым безпокойством они заряжают окружающих. Настоятель Свято-Серафимовского храма города Новокуйбышевска Самарской области протоиерей Сергий Усков — из таких энергичных людей. В молодости он увлекался очень и очень многим. Сам себя в шутку называл авто-мото-вело-фото-кино-радиолюбителем. А стал священнослужителем. Но не сразу.

«Я витал в облаках…»

…Полвека тому назад в Нефтегорском районе, между селами Утевка и Ореховка, немного южнее Богдановки, стоял поселок Озерный. Небольшой, тихий и очень красивый. Было в нем не более 50 дворов. Издавна жили здесь молокане, придерживались веры своих отцов, и даже если в душе чувствовали, что прадеды были не правы, то не хотели отходить от той веры. Не хотели предавать своих родственников. Люди все они были хорошие, гостеприимные, добрые, верили в Бога, но не освящали себя крестным знамением. Они любили и умели петь псалмы и духовные песни, но не знали Православных молитв, чтили Евангелие, но не строили храмов и не ставили на могилах крестов. Может, поэтому жизнь в поселке как-то совсем остановилась. И больше не стало поселка Озерного… Остались родники, озера, красивейшие луга… да память о людях, не знавших истинной веры. В одной из таких семей родился будущий протоиерей Сергий Усков. Он рос в доме, где не было икон… Через много лет, когда он станет священником и даже настоятелем храма, он сможет окрестить из всех своих родственников только двоих: самую любимую тетку Марусю и ее младшего брата. Даже если ничего в жизни он как священник не сделал бы, считает отец Сергий, то ради одного такого момента, когда старенькая, 93-летняя бабушка радуется от крещения и восторженно говорит: «Все, я теперь Православная!» — ради этого стоило стать священником.
— Я всегда тревожился за своих родственников, — говорит отец Сергий, — отца своего я не успел окрестить, но вот за тетю Марусю и ее брата я особенно молился. Они очень упорствовали, все время говорили: как же мы родителей предадим… Я уже и не надеялся, но втайне уповал на Господа. Как-то чувствовалось, что не случайно тетя Маруся пережила почти всех родных. Вот приезжаем с ней в Озерки на кладбище — там ее брат с женой, там отец с матерью — все парами лежат. А у тети Маруси муж в войну пропал без вести, поэтому она всегда причитала и говорила, что одна в земле покоиться будет. В этом году звонит одна наша родственница и говорит, что тетя Маруся меня просит приехать. Она уже очень плохо себя чувствовала, но меня узнала и попросила окрестить. Я читаю молитвы, в конце крест на нее надеваю и причащаю Святыми Дарами. Она частицу проглатывает, слушает молитвы, поворачивается к стене и впадает в забытье. «Я теперь Твоя…» — произнесла вдруг она, и стало понятно, что она уже не с нами говорит, а с Господом… Я дочитал молитвы, подсел на постель, погладил ее по руке, и она встрепенулась. Откуда только силы взялись, обняла меня и говорит: «Какое тебе большое спасибо…» К вечеру тетя Маруся умерла.
— Отец Сергий, детство в деревне каким вспоминается?
— Жили мы скудно. Когда мне было пять лет, из Озерков переехали в село Домашка. Друг у меня был из Православной семьи, и его мама, тетя Поля, учила меня молиться. Играли раньше мы то у соседей, то соседи у нас. Заиграемся у тети Поли дома, она обедать или ужинать пригласит, а перед едой читает молитву. И все детишки читают, а мне не хотелось от них отставать, я тоже стоял и молился. Мне казалось это интересным — не просто садиться за стол и кушать, а перед этим помолиться. Я был еще маленьким, многое не понимал, но то, что у соседей перед обедом молятся, мне очень нравилось.
Но когда я начал ходить в школу и нам там стали говорить, что в Бога верят только отсталые люди… — то отсталым быть мне как-то не хотелось. Я очень увлекся чтением, книги брал в сельской библиотеке. Любил фантастику, астрономию, физику. По моей просьбе специально выписывали некоторые книги и научно-технические журналы: «Техника молодежи», «Знание — сила», «Наука и жизнь» и все, что так или иначе связано было с космосом. Я не хотел жить на земле, просто спал и видел, когда из деревни уеду, мне казалось, что в селе одна рутина, и витал где-то в облаках… Когда живешь на земле, то воспринимаешь ее по-другому. Каждый день хочешь не хочешь — иди мотыжь картошку, выкидывай навоз, поливай, ухаживай за скотиной. Кто вырос в деревне, тот с детства все эти хлопоты постигает. Я интересовался всем, что не касалось сельского хозяйства. Занимался фотографией, радиолюбительством и все стремился куда-то ввысь. Все верил и наивно полагал, что вырасту и не буду эти щи есть… Только пряники и только конфеты!

Парадоксы эпохи

— Как складывалась ваша жизнь после окончания школы?
— Я мечтал поступить в институт связи, а еще школьником стал писать в районную газету. Писал обо всем — о школьной жизни, о селе, о природе… Мне даже редакция давала задания, и я собирал материал про своих односельчан и писал статьи. После школы меня звали идти работать в нашу районную газету и рекомендовали поступать в Казанский университет на факультет журналистики. Но у меня на первом месте стояло радиолюбительство, и я мечтал поступить в институт связи. Но там мне сказали, что из-за моей близорукости учиться в институте, где надо подолгу сидеть за мелкими схемами, мне нельзя. Я очень расстроился… В районной нефтегорской газете стал работать фотокорреспондентом, потом литературным сотрудником, и потом заочно окончил институт связи. Мое детское увлечение фантастикой постепенно переросло в интерес к религии. Но никаких книг найти было невозможно, не было ни молитвословов, ни Библии. Я пошел от противного: старался доставать атеистическую литературу и с удивлением обнаружил, что даже ее маловато. Была такая серия «Библиотека атеистической литературы» — вот оттуда я и стал познавать Библию и Святых Отцов. Тогда из области приезжали в село лекторы и читали доклады по научному атеизму, но у меня такие лекции вызывали обратный эффект. Мы из этих лекций узнавали о Боге. Лектор начинал говорить о праздниках, об обрядах — и все оживлялись, доставали ручки, начинали записывать и забрасывать лектора вопросами.
Нам говорили, что Библия — это сказки, но не давали почитать. Хотелось во всем разобраться самому и понять, что сказки, а что нет… Так по маленьким крупицам я собирал информацию о Православной вере. Когда стал редактором районной газеты «Ленинский Луч» — органа Нефтегорского райкома КПСС, то стал регулярно печатать статьи о церковных праздниках и обо всем, что удалось самому узнать о Боге. Правда, пришлось делать это под рубрикой «Беседы атеиста». Замысел этот раскрыли, а меня вызвали в райком «на ковер» и стали выговаривать: «У нас партийная газета, а ты о религии пишешь». Я отвечаю: прочитайте заглавие, а мне первый секретарь райкома партии говорит: «Ты меня-то не пытайся одурачить… Атеизма в твоих статьях днем с огнем не видать. Зато агитацию за Церковь невооруженным глазом видно…»

«Протоиерей Иоанн Гончаров умеет убеждать…»

— Мысли о священническом сане у вас были в то время?
— Я об этом даже мечтать не мог… В самом начале моей деятельности на должности редактора районной газеты в утевской Свято-Троицкой церкви возобновились Богослужения. С волнением и радостью, как на крыльях, я поехал на первую службу. Это было вечером 26 сентября 1989 года, накануне праздника Воздвижения Креста Господня. Возглавлял службу протоиерей Николай Фомичев, клирик Покровского кафедрального собора. С ним служил и молодой священник Анатолий Копач, который был назначен в Утевку на постоянное место служения. С отцом Анатолием мы подружились, потом стали постоянно встречаться и беседовать на различные темы. Через два года он меня крестил, а еще через два повенчал с моей женой Клавдией. Отец Анатолий был первый священник в моей жизни. До него я живых священников никогда не видел. Я был так счастлив, что крестился и венчался в родной утевской церкви, которую с детства видел только закрытой. К сожалению, быть прихожанином Утевской церкви, проживая и работая в Нефтегорске, не получалось. Когда у нас в 1992 году стал организовываться Православный приход во имя Великомученицы Варвары, я очень обрадовался. Стал усердным прихожанином и старался не пропускать церковных служб. Будучи редактором районной газеты и начальником Нефтегорского районного узла связи, я ходил в храм. Некоторые мне говорили, что это дикость — быть редактором партийной газеты и ходить молиться в храм. Но я не боялся никаких разговоров и косых взглядов. Первым священником в Нефтегорск прислали отца Алексия Лабутина (ныне игумен Вениамин). С ним мы быстро нашли общий язык, встречались и беседовали помимо церковных служб. Будучи начальником узла связи, я регулярно предоставлял отцу Алексию возможность выступать с проповедями и беседами по районной радиотрансляционной сети. Мы даже давали объявления о предстоящих службах, безплатно поставили в храме телефон. На престольный праздник из Самары приехал настоятель Покровского кафедрального собора протоиерей Иоанн Гончаров. Я, конечно, был на службе. После Божественной литургии отец Алексий пригласил меня на праздничную трапезу как активного прихожанина. За столом шел разговор на духовные темы. Отец Иоанн обратил на меня внимание и по окончании обеда подошел ко мне, сказал, что рад знакомству, что приятно удивлен наличием такого помощника у отца Алексия, и пригласил меня к себе в Покровский собор. Так началось наше общение и продолжается уже пятнадцатый год. Я практически каждую неделю стал бывать в Самаре и встречаться с отцом Иоанном. Он высказывал свои пожелания о принятии мной духовного сана. Как-то я написал о себе большое письмо-исповедь, в котором рассказал всю свою жизнь, изложил все вопросы и сомнения. При очередной нашей встрече я оставил отцу Иоанну большой конверт со своей рукописью. Через несколько дней мне по почте пришло письмо. «Письмо Ваше прочел и очень хочу Вас увидеть или, по крайней мере, услышать. Позвоните».
Через некоторое время отца Алексия Лабутина переводят в Самару инспектором Духовного училища, а приход Великомученицы Варвары в Нефтегорске, к моей великой радости, временно поручают окормлять отцу Иоанну Гончарову. Я не пропускаю теперь ни одной службы. Мы часто встречались и беседовали, обсуждали мою жизнь «от и до». Я считал себя грешным и совсем недостойным стать священником. Я был членом партии, да и уже не молод, чтобы так круто изменить свою жизнь… Я, грешный человек, разве имею право быть на таком высоком служении? Все это я говорил, но отец Иоанн Гончаров умеет убеждать…
«Совсем безгрешных людей не бывает, — говорил отец Иоанн. — Канонических препятствий для твоего рукоположения нет. Пойми, а вдруг на месте, предназначенном тебе, окажется действительно недостойный человек? Чем тогда оправдаешься перед Богом? Ведь это понятно, что Сам Господь призывает тебя на служение». Я спросил благословение у мамы, но торопиться не стал… В марте мамы не стало, и после похорон и сороковин я почти решился. Взял очередной отпуск и поехал в Самару, в Покровский собор. Отец Иоанн договорился, чтобы там меня приняли и разрешили присутствовать в алтаре во время служб и ночевать в кабинете настоятеля. Так я стал наблюдать за церковной службой «изнутри», помогал в алтаре чем мог, мыл полы, читал на клиросе. Через десять дней Архиепископ Самарский и Сызранский Сергий спросил, решился ли я наконец-то. Я ответил согласием и уже вечером во время Всенощной читал шестопсалмие как завтрашний ставленник во диакона. В Вознесенском храме села Кинель-Черкассы я был рукоположен, и там же состоялась моя первая встреча с блаженной Марией Ивановной Матукасовой.
Отпуск мой продолжался, я принял диаконский сан, но еще оставался в должности директора узла связи.

Дорога к Батюшке Серафиму

— Случайностей в жизни не бывает, может, когда-нибудь пойму Волю Божию, почему моя хиротония состоялась не 1 августа, как было намечено, а 13-го… Наступило лето, пора отпусков, и надо было подменять то в одном храме, то в другом. Выходных у меня не было долго, наконец отпустили в Нефтегорск на два дня. Я уехал буквально за несколько минут до распоряжения Владыки о том, что завтра, 1 августа, на Преподобного Серафима Саровского, меня должны рукоположить во священника. Но… было уже поздно, и позвонить мне не было возможности. Рукоположение в тот день не состоялось. А жаль! Для меня это было бы знаменательно — ведь я столько лет служу в Свято-Серафимовском храме!
— Какие уроки вам преподал первый настоятель Свято-Серафимовского храма протоиерей Константин Сибряев?
— Урок личной своей высокой работоспособности и настойчивости. Когда я познакомился с ним, то ему уже было восемьдесят лет, а мне пятьдесят, но отец Константин был намного выносливее меня и физически сильнее. В это время еще строился храм, я заканчивал учебу в семинарии, и в храме я был и по требам, и по службам. Я буквально выдыхался на ходу. Но отец Константин был непреклонен — и если бы он не был таким, то, наверно, и не смог бы построить такой храм… Сразу мне поручили проводить занятия в воскресной школе для детей и взрослых, которая переросла в центр «Синай». Занятия проводились разных направлений — для пенсионеров, для интеллигенции, для детей, работала иконописная мастерская. Это был самый первый в Самарской епархии духовно-просветительский центр.
Как-то, когда я весь день уже проработал и сильно приустал, уже мечтал о том, что сейчас пойду домой, немного присяду и отдохну. В этот момент отец Константин говорит, что надо ехать в Нижний Новгород. Я интересуюсь — когда. А мне в ответ: вас уже машина ждет. Так мы отправились за частичкой мощей Преподобного Серафима Саровского для строящегося храма… Плутали всю дорогу, ломалась машина, ночью при свете фонарей сами чинили… Неприятностей и искушений было много, когда мы ехали туда, но обратно с частицей мощей Батюшки Серафима летели будто на крыльях… Дорога была везде нам открыта, и мы приехали часа на четыре быстрее. Возле нашего храма выстроилось столько народу, все радовались, отец Константин встал перед мощевиком на колени, поцеловал его и даже заплакал… Когда вносили святыню в храм, то одна женщина стала бесноваться, это как свидетельство «от противного», что святыня входит в храм. Кричала, что не надо, что ей больно…
…Я в детстве любил вглядываться в небо, хотел познать космос, так моя душа искала Бога. Я задавал вопросы и получал такие ответы, что еще раз убеждался, что сотворено все Творцом. Иногда меня спрашивают, почему я стал священником. Неужели на самом деле верю в Бога? Или у меня зарплата увеличилась, или отпуск стал длиннее? Я не знаю, как отвечать на эти вопросы. Да и можно ли объяснить это тем людям, кто кроме материальной выгоды в жизни ничего не ищет. А искать, на мой взгляд, надо истину, только истину. Священство — это служение Истине… Это благородно и значимо…

Ольга Круглова

Фото автора

04.06.2009