Иверские страдальцы за Христа

«Душа моя принадлежит Богу,
сердце — Грузии,
а с телом моим поступайте как знаете».

Св. Амвросий (Хелая), Патриарх Грузии

Вступление

После безплодных поисков в русских сайтах каких-либо сведений о грузинских новомучениках — известных и малоизвестных — у меня появилась идея восполнить этот досадный пробел материалами из прессы своими силами.
Извините, если переводы оставляют желать лучшего.
Надеюсь, что в недалеком будущем найдется такой человек, который займется этим вопросом фундаментально и сделает серьезное историческое исследование на эту тему намного качественнее, чем такой дилетант, как я.
Составитель.

Священник Самсон Мдзинарашвили (1894-1938)

…Отца Самсона часто арестовывали. Сажали перед каждой Пасхой, чтобы не служил на Светлый праздник и не слышала деревня веселого перезвона колоколов. Потом, после Светлой Седмицы, выпускали. Боялись народа, у которого священник пользовался огромным авторитетом. Именно по этой причине так долго «терпела» его богоборческая власть.
Затем стали требовать: «Перестань священствовать и сбрей бороду!» Но отец Самсон отвечал: «Я человек верующий, народ не предам. Вот отрежьте мне голову — и священником не буду, и бороды тогда у меня не будет».
Выйдя после очередного ареста, отец Самсон сфотографировался (следующее заключение стало последним). На снимке хорошо видно просветленное лицо, молодые натруженные руки, а у ног зашитая пестрая сума.
Этот снимок остался последней памятью.
Из биографии
Самсон Мдзинарашвили родился в 1894 году в Горийском районе в деревне Дици. После венчания родилось у него трое детей: Шота, Мариам и Русудан.
Отец Самсон дружил с местным князем Мачабели.
В 1921 году, во время грузино-осетинского конфликта, осетины повели семью Мачабели на расстрел, но священника спасла одна верующая осетинка. Она заслонила собой отца Самсона и крикнула его истязателям, одним из которых был ее сын:
— Сперва в меня стреляйте, потом в него!
Отец Самсон был вынужден покинуть с семьей Самачабло и переехать в Хашури, а затем, незадолго до смерти, в деревню Мохиси, где служил до последнего ареста.
На совершение треб отец Самсон ездил верхом на лошади. Животное удивляло всех своей преданностью хозяину. Лошадь позволяла на себя сесть только тем людям, о ком ее хозяин шепотом говорил ей на ухо. За километр услышав голос хозяина, она прибегала к нему на зов.
Вот что вспоминает внук отца Самсона Зураб Гаситашвили:
«Дед пользовался огромным уважением среди местного населения. Даже бывшие тогда у власти должностные лица по ночам приводили к нему своих детей для крещения. В то время большинство церквей было уже закрыто, а многие священники сняли с себя свой сан. И поэтому моему деду приходилось нести свой крест не только в деревне Мохиси, но и на довольно большой округе.
Если кто-то начинал хвалить деда, то он обычно отвечал на это: «Эх, священник — тот, кого не сломали и кто стал мучеником, а я кто такой по сравнению с ними».
Мама вспоминала, что, несмотря на 30-е годы, вся деревня спешила на службу, слыша звон колокола. Из-за всего этого местные коммунисты считали, что дед своими действиями наносит ущерб их атеистической пропаганде, и всячески пытались его запугать.
С другой стороны его умоляла бабушка: «Согласись, не погуби детей!»
В 1938 году Пасха наступила 24 апреля. Отца Самсона как всегда арестовали задолго до праздника, 23 марта. Больше его никто не видел. Вскоре лошадь отца Самсона без всякой видимой причины отказалась от еды и испустила дух.
Позднее, в 1956 году, во время правления Хрущева, выяснилось, что отец Самсон «был расстрелян в 1938 году по решению тройки. Реабилитирован посмертно за неимением состава преступления».
Подготовлено по материалам газеты «Квирис палитра» от 7 марта 2005 г.

Священник Федор Саганелидзе (1883 — 1924)

В Раче, в Они у реки Чалула есть одна могила. Здешние жители знают по рассказам стариков, что эта земля хранит святые останки. Сохранились еще свидетели, которые помнят, как вели к маленькой речке молодого священника на расстрел. Приговоренный шел и пел, не умолкая, церковные песнопения. Три раза целился в него конвой и три раза опускал оружие. Жалел… Потом осужденный сказал своему убийце:
— Стреляй, человек! Если будешь на меня смотреть, то мне не надоест петь хвалу Богу, а ты не закончишь свое дело…
…Его и раньше предупреждали: «Не выходи на улицу в омофоре с крестом», — но не такой человек был отец Федор, чтобы стесняться своего священнического одеяния или отречься от своей миссии.
И вот однажды, когда отец Федор в полном облачении провожал в последний путь своего маленького крестника, священника арестовали и погнали вместе с другими арестантами по Онской дороге в город. В пути конвойный очень грубо обращался с задержанными. Отец Федор сперва сделал ему замечание, но оно не возымело никакого действия. И когда охранник обнаглел еще больше, священник схватил его за руки, отнял винтовку и поучил уму-разуму. Но в глазах конвойного была такая мольба, что отец Федор вскоре отпустил его и вернул оружие.
Другие арестанты в это время просили:
— Отец Федор, стреляй — и мы убежим к восставшим (имеется в виду отряд Какуцы Чолокашвили) в горы!
Но услышали ответ:
— В такого как можно стрелять? К тому же я священник. Не к смерти, а к вечной жизни должен я приобщить каждого, кто по своей воле избрал эту дорогу.
До Они охранник вел арестованных, стараясь не встречаться ни с кем взглядом…
Тем утром, 26 августа 1924 года, начальник районной милиции уже получил телеграмму от начальства: «Прекратите расстрел арестованных», — но по своей воле провел ее в документах следующим числом — 27 августа. Слишком уж нежелательным человеком для правительства был отец Федор — прямой, безстрашный, праведный народный любимец да еще и тесно связанный с Какуцой Чолокашвили. Поэтому в тот же день в 5 утра всех задержанных повели к реке Чалула и расстреляли…
На рассвете голос поющего священника слышался еще яснее. И поэтому тот самый конвойный, у кого отец Федор на том пути отнял винтовку, сказал:
— Беги, отец, еще не рассвело, а я выстрелю в воздух, как будто промажу. Сразу же не начнут искать — и ты спасешься.
— Я-то спасусь, но этих людей как предам, да и тебя тоже?.. — отказался священник. — Я ведь знаю, что тебе за это будет. Нет, не буду грешить…
Профессор Георгий Намгаладзе, внук отца Федора, рассказывает:
— …Деду было 41, когда его расстреляли. Он родился в 1883 году в деревне Квацхути и был единственным сыном в семье. Отец его, коммерсант Караман Саганелидзе, сделал все, чтобы дать своему сыну хорошее образование. Сперва мой дед окончил шесть классов кутаисской школы, затем Духовную семинарию, потом гуманитарный факультет Петербургского университета. Вернувшись из России в родную деревню, тут же открыл школу в своем доме и начал работать педагогом.
По настоятельной просьбе всей деревни принял священство. Воспринял это как волю Божью и служил до смерти в церкви Животворящего Столпа, которую выстроил мой прадед со стороны бабушки.
Старики вспоминали, что при нем никто не смел ущемлять права неимущего человека. Он был олицетворением честности и справедливости. Рассказывали также, что когда слова внушения не помогали, отец Федор снимал с себя крест и омофор и по-мужски расправлялся с нарушителем правопорядка…
Как-то мой дед, уставший после службы, возвращался домой. Повстречались ему семь всадников, которые захотели поразвлечься. Они загородили ему дорогу и со смехом стали спрашивать: «Как дела, попадья?» Мой дед сперва молча пытался их обойти, но, видя, что его не отпускают, снял омофор и первым сбросил с коня самого активного, затем дал достойный ответ всем остальным, сказав в конце: «Благодарите Бога, что я священник, иначе еще больше бы получили!»
Приходя домой после службы, отец Федор первым делом спрашивал о самых нуждающихся в деревне: «Отнесли ли им еду?» Потом начинал спрашивать о нуждах остальных прихожан.
Мой дед пользовался таким авторитетом у окружающих, что часто к нему за советом обращались даже советские чиновники. Однажды один из них по фамилии Джанелидзе, сидя с дедом за столом, настолько был удивлен его умом и образованностью, что поднял за него тост: «Федор, я отворачиваюсь от тебя как от священника, но желаю тебе здравствовать как большой личности!» Мой дед тут же встал и в ответ сказал: «А я отворачиваюсь от тебя как от коммуниста, но желаю тебе здоровья и долголетия как хорошему человеку!»
Вызвано это было тем, что Джанелидзе просил его не противостоять властям и беречь себя.
Когда деда расстреляли, его смерть стала легендой.
Во время моего студенчества я познакомился с Давидом Читадзе, который рассказал мне следующее. В 40-х годах в Ткибули знал он одного человека по фамилии Сопромадзе, вынесшего моему деду смертный приговор. Как-то он похвастался перед людьми:
— Я Федора Саганелидзе убил! Кто вы перед ним!
— Ах это ты убил Федора! — воскликнули стоявшие рядом люди и тут же забили его камнями».
Подготовлено по статье Мананы Туаева в газете «Квирис палитра» от 24 октября 2005 года.

Иеромонах Василий (Пирцхалава) (1923-1960)

Молодым покинул этот мир отец Василий. Кто-то забил его до смерти в Бетанском лесу.
Незадолго до смерти он просил отца Георгия — последнего грузинского монаха:
— Никому не отдавай моего тела… Здесь, в Бетания, похорони меня рядом с отцом Иоанном…
И теперь стоял старик перед останками отца Василия и причитал:
— Ты, чадо, должен был сложить мне руки на груди и похоронить меня, но теперь я стою перед твоим гробом.
Третий монах, рядом с которым хотел лежать отец Василий, уже четыре года как отошел ко Господу.
Отец Георгий и отец Иоанн
Этих двух великих старцев Грузинская церковь причислила к лику святых в 2003 году.
Кто приезжал в Бетания — оазис веры того времени, — обязательно испытывал необъяснимую симпатию к этим двум изнуренным трудами и постом, бедно одетым старикам-монахам. Их жизнь и невидимая для всех духовная брань сделала их живыми звеньями благодати, соединяющими прошлое и настоящее.
В отличие от отца Василия, который только шесть лет провел в монастыре, оба старца долго жили вместе. Затем оба под одним и тем же именем (отец Георгий принял великую схиму с именем Иоанн) и в одном и том же возрасте — 75 лет — отошли в вечность. Похоронены они бок о бок у восточной стены храма.
Отец Георгий какое-то время служил в Иерусалиме, отец Иоанн провел семнадцать лет на Афоне. Отец Гавриил (Ургебадзе) часто вспоминал своего духовника отца Георгия: «Великий святой был… Два раза ему являлась Пресвятая Богородица… У него был дар непрестанной молитвы…»
Отец Василий
всегда говорил: «За что мне Господь явил такую милость — жить с этими двумя ангелами (имея в виду отца Иоанна и отца Георгия)!.. Сколько раз я хотел омыть им ноги, но даже будучи больными, они не давали мне такой возможности…»
Говорил это в то время, когда даже просто перекреститься считалось геройством.
Как вспоминают его современники, отец Василий всегда держал в своей крошечной келье череп, чтобы постоянно помнить о смерти и о бренности всего земного.
Отец Василий (в миру Валико Пирцхалава) родился в 1923 году в деревне Зуми Чхороцкуского района. По благословению своего духовника — Архимандрита Теклатского монастыря отца Константина Кварая — в 1954 году пришел в Бетания.
Он мечтал о монашестве с детства, хотя видел монастырь и монахов только на фотокарточках. Вначале родители считали это детской фантазией, но когда подростковый период прошел, а желание не ослабло, прибегли к другому способу, сказав:
— Сперва институт закончи, получи диплом, потом делай, что хочешь.
Но и здесь ошиблись. После окончания Горийского педагогического института сын оставил родителям диплом на память и сообщил:
— Теперь иду в монастырь…
Впоследствии монах вспоминал:
— Мне потребовалось больше времени на то, чтобы забыть, что я учил в институте, чем на саму учебу.
Часто приезжала в монастырь его мать с горькими упреками и требовала:
— Оставь все это, вернись к нормальной жизни, иначе я пожалуюсь Чарквиани (секретарь ЦК того времени).
На что отец Василий отвечал спокойно:
— Иди хоть к Сталину, а я все равно здесь останусь…
Через какое-то время после пострига он стал иеромонахом.
Отец Василий отличался большой духовностью, любил молиться, много читал и прекрасно проповедовал.
Однажды, когда отец Василий приехал повидать своих, нашел мать очень встревоженной. Потом она призналась. Оказывается, пришли к ним домой две активистки-коммунистки и разгромили святой угол. Они вышвыривали иконы прямо на улицу, в результате чего одни разбились, другие оказались сильно поврежденными. Его матери удалось спасти только один образ — икону Божьей Матери, которую она прижала к груди. Выслушав это, отец Василий предрек:
— Не минует их гнев Божий, и кости их также рассыплются, как они иконы раскидали.
Не прошло и нескольких месяцев, как одна из коммунисток, более активно принимавшая участие в погроме, до того вполне здоровая, внезапно заболела и скончалась. Кости ее рассыпались. Вторая же, хоть и покаялась в содеянном, еще пожила, но ей пришлось пройти через много страданий.
К сожалению, время процветания обители в Бетания не продлилось долго. Принятие монашества отцом Василием очень бросалось в глаза местным коммунистам, и поэтому его, самого молодого из всех троих, особенно притесняли. Когда угрозы и притеснения не подействовали, решили лишить его жизни.
В то время вокруг монастыря ходило много озлобленных людей, которые посматривали на монахов с неосознанной злостью. Некоторые думали, что у подвижников водятся деньги, и поэтому не раз приходили их грабить. Как-то угнали монастырских коров с пастбища. В другой раз увели отца Иоанна в лес и стали стрелять ему по ногам, угрожая:
— Если не дашь золото — убьем!
Много чего еще время от времени воровали. Всего не перечислишь. Вот и пришлось монахам обзавестись собакой и ружьем, чтобы отпугивать грабителей.
Отец Василий в то время жил над воротами монастыря в крошечной келье… Как-то ночью, проснувшись от шума, он выстрелил из ружья в воздух. Воры убежали, но, узнав священника, крикнули ему на прощанье:
— Ничего, погоди, мы с тобой разберемся!
Угрозу свою они выполнили. Как-то, когда отец Василий возвращался из города, в лесу его встретили четверо и так избили, что он, тяжело дыша и харкая кровью, еле дополз до монастыря. С того дня он постоянно кашлял и часто задыхался. Предлагали ему лечь в больницу, но он не хотел покинуть монастырь.
…Не смог выполнить отец Георгий последнюю просьбу своего молодого собрата — похоронить его рядом с отцом Иоанном. На похороны приехали родственники отца Василия и чуть ли не силой забрали его тело в Мингрелию.
Но когда узнал отец Георгий, что родственники сняли с монаха рясу, сбрили бороду и одели его в гражданский костюм, не выдержал и заплакал:
— Отец Василий дважды мученик. Первый раз — когда эти разбойники с ним расправились, а второй — когда от рук родных пострадал. За это получит от Бога двойной венец!
Как мы узнали, благодаря Патриарху Илии II завещание отца Василия скоро исполнится — его тело обретет вечный покой рядом со святыми отцами Иоанном и Георгием.
Автор благодарит за предоставленные материалы Левана Пирцхалава и Луарсаба Тогонидзе.
Подготовлено по материалам статьи Мананы Туаева в газете «Квирис палитра» от 31 января 2005 года.

Мария Сараджишвили

Окончание следует

23.12.2006